- крикнул полковник. - Словно пьян я, а не вы, хоть вы все пьяны. Я ничего не беру назад. Я ни в чем не извиняюсь. Черт побери! Я готов драться, будь вас хоть дюжина - молодых и старых, пьяных и трезвых.
- Я не желаю выслушивать новых оскорблений, - воскликнул мистер Джордж Уорингтон. - Мы можем обо всем условиться, сэр, и без дальнейших поношений с вашей стороны. Когда вам угодно будет встретиться со мной?
- Чем скорее, тем лучше, сэр, - вскричал полковник вне себя от ярости.
- Чем скорее, тем лучше, - громко икнув, заявил капитан Грейс и, разразившись проклятиями, которые незачем здесь воспроизводить (в те дни проклятия были необходимым украшением речи любого джентльмена), он с трудом встал со стула, шатаясь, побрел к своей шпаге, которую оставил у дверей, взял ее и тут же упал навзничь.
- Чем скорее, тем лучше! - провозгласил с пола злополучный пьяница и, взмахнув своим оружием, нахлобучил шляпу себе на глаза.
- Этот джентльмен, во всяком случае, может подождать до утра, - сказал полковник милиции, оборачиваясь ко второму королевскому офицеру. - Едва ли вы будете настаивать, чтобы ваш друг дрался сегодня, капитан Уоринг?
- Признаюсь, его рука, как и моя, сейчас не особенно тверда, - сказал капитан Уоринг.
- Зато моя тверда, - крикнул мистер Уорингтон, свирепо глядя на своего врага.
Его былой друг был полон такой же злобы и нетерпения.
- Хорошо! Какое оружие вы выбираете, сэр? - сурово спросил Вашингтон.
- Только не шпагу, полковник. Фехтуем мы лучше, чем вы. Это вам известно по нашим учебным поединкам. Лучше пусть будут пистолеты.
- Как вам угодно, Джордж Уорингтон... И да простит вас бог, Джордж, бог тебя прости, Гарри, за то, что вы втянули меня в эту ссору, - сказал полковник мрачно и с глубокой печалью.
Гарри понурил голову, но Джордж ответил с полной невозмутимостью:
- Я, сэр? Но ведь не я сыпал оскорблениями, не я говорил о порке, не я оскорбил джентльмена в публичном месте и в присутствии офицеров его величества. И вы не в первый раз изволили считать меня негром и говорить о порке.
Полковник вздрогнул и покраснел, словно пораженный внезапным воспоминанием.
- Боже великий, Джордж! Неужели вы все еще не забыли эту детскую обиду?
- Кто сделал вас каслвудским надсмотрщиком? - спросил юноша, скрежеща зубами. - Я не ваш раб, Джордж Вашингтон, и никогда им не буду. Я ненавидел вас тогда и ненавижу теперь. Вы оскорбили меня, а я джентльмен, и вы тоже джентльмен. Разве этого недостаточно?
- Более чем достаточно, - сказал полковник с выражением искреннего горя. - И ты тоже таил на меня злобу, Гарри? От тебя я этого не ждал.
108
- Я с братом, - ответил Гарри, отворачиваясь, чтобы избежать взгляда полковника, и крепко сжал руку Джорджа.
Лицо их противника оставалось по-прежнему грустным.
- Да смилуется над нами небо! Теперь все ясно, - пробормотал он как бы про себя. - Дайте мне время написать несколько писем, и я к вашим услугам, мистер Уорингтон, - произнес он громко.
- Ваши пистолеты у вас в седельной сумке. Я своих не взял и сейчас пошлю за ними Сейди. Этого времени вам будет достаточно, полковник Вашингтон?
- О, вполне, сэр.
Джентльмены низко поклонились друг другу, и Джордж, взяв брата под руку, удалился. Виргинский полковник посмотрел на злополучных офицеров, которые к этому времени оказались уже в полной власти винных паров. Капитан Бенсон, владелец харчевни, нагнувшись над одним из них, накрывал его лицо шляпой.
- Их винить все же нельзя, полковник, - сказал трактирщик с угрюмой усмешкой. - Сегодня утром Джек Файрбрейс и Том Хамболд из Спотсильвании пробовали тут продать им лошадей. А после Джек и Том уговорили их перекинуться в картишки - и они проиграли, английские капитаны то есть. Тут Джек и Том вызвали их на состязание - пить за Старую Англию; и в этой игре они тоже нельзя сказать, чтобы победили. Люди они добрые и щедрые, когда трезвые, но дураки, тут уж не поспоришь.
- Капитан Бенсон, вы сражались с индейцами и были офицером нашей милиции, прежде чем стали фермером и завели трактир. Не согласитесь ли вы быть моим секундантом в этом деле с молодыми джентльменами?
- Я пригляжу, чтобы все было по-честному, полковник. А сверх этого я ни во что вмешиваться не хочу. Госпожа Эсмонд мне часто помогала, ухаживала за моей бедной женой во время родов и пользовала нашу Бетти от лихорадки. Вы ведь обойдетесь с этими бедными ребятками помягче? Оно правда, я видел, как они стреляют: белокурый, не мне вам говорить, хороший охотник, ну, а старший без промаха попадает в туза пик.
- Будьте так любезны, капитан, скажите моему слуге, в какую свободную комнату он может отнести мой чемодан. Я должен успеть написать до поединка несколько писем. Молю бога, чтобы все кончилось благополучно! И капитан провел полковника в одну из двух комнат своего жилья, с ругательствами выгнав из нее ораву чернокожих слуг, которые громко там разговаривали, без сомнения, обсуждая недавнюю ссору. Эдвин, слуга полковника, вернулся с портпледом своего господина, и тот, взглянув в окно, увидел, как Сейди, негр Джорджа Уорингтона, поскакал в направлении Каслвуда, - несомненно, выполняя поручение своего юного хозяина. Полковник, человек, несмотря на свою молодость и природную вспыльчивость, чрезвычайно благовоспитанный и щепетильный, привыкший неизменно сдерживать свои страсти, с большим изумлением обдумывал положение, в котором он внезапно очутился, когда три, а может быть, и четыре врага готовы были посягнуть на его жизнь. Каким образом вспыхнули эти ссоры? Всего несколько часов назад он выехал из Каслвуда со своими юными спутниками, и между ними, казалось, царил дух дружбы. Внезапный ливень заставляет их укрыться в трактире, где они оказываются в обществе двух офицеров-вербовщиков, и не проходит и получаса, как он успевает рассориться со всеми присутствующими, оскорбляет одного, принимает вызов другого и грозит поркой третьему - сыну женщины, чья дружба ему так дорога!
^TГлава XI,^U
в которой два Джорджа готовятся к кровопролитию
Пока виргинский полковник был занят мрачными приготовлениями к поединку в одной из двух комнат трактира, в другой его противник, также решивший сделать последние распоряжения, диктовал своему послушному брату и секретарю чрезвычайно велеречивое письмо к их матери, с которой он в этом послании торжественно прощался. Он высказал предположение, что она навряд ли "осуществит свои нынешние планы" (в слова "нынешние планы" был вложен жгучий сарказм) после того, что произойдет в это утро, если он падет мертвым, как скорее всего и случится.
- Милый, милый Джордж, не говори так! - воскликнул перепуганный секретарь.
- "Как скорее всего и случится", - величественно повторил Джордж. - Ты ведь знаешь, Гарри, что полковник Джордж - превосходный стрелок. И я сам стреляю неплохо. Вот почему нам обоим - и уж несомненно одному из нас наверное суждена гибель. "Я полагаю, что вы откажетесь от своих нынешних намерений", - эту фразу Джордж произнес с еще большей горечью, нежели предыдущую. Гарри, пока писал ее, не мог удержаться от слез. - Как видишь, я ничего не сказал. Имя госпожи Эсмонд в нашей ссоре никак не упоминалось. Помнишь, в своем жизнеописании наш дед рассказывает, как лорд Каслвуд дрался с лордом Мохэном якобы из-за недоразумения за карточным столом? И не допустил ни малейшего намека на имя дамы, которая была истинной причиной дуэли? Признаюсь, Гарри, я взял за образец именно этот случай. Наша мать ничем не будет скомпрометирована... Дитя мое, что ты написал? У кого ты научился делать такие ошибки?
Гарри вместо "планы" написал "нлаы", а мокрое соленое пятно, оставленное слезой, капнувшей из его детских простодушных глаз, возможно, уничтожило и еще какие-нибудь погрешности правописания.
- Не могу я, Джордж, думать сейчас о том, как пишутся слова, всхлипывая, пробормотал писец Джорджа. - Мне слишком тяжело. И я начинаю думать, что, может быть, все это чепуха, может быть, полковник Джордж вовсе и не помышлял...
- Не помышлял стать хозяином Каслвуда, не держался с нами высокомерно и снисходительно под нашим же кровом, не советовал матушке высечь меня, не собирался жениться на ней, не оскорблял меня в присутствии королевских офицеров и не был оскорблен мною, не писал своему брату, что его отеческая опека будет нам очень полезна? Этот листок вот тут, - воскликнул молодой человек, хлопнув себя по грудному карману, - и если со мной что-нибудь случится, Гарри Уорингтон, ты найдешь его на моем бездыханном трупе!
- Пиши сам, Джорджи, а я не могу! - ответил Гарри, прижимая кулаки к глазам и размазывая локтем пресловутое письмо со всеми его ошибками.
Джордж, взяв чистый лист, уселся на место брата и сочинил послание, которое уснастил наидлиннейшими словами, великолепнейшими латинскими цитатами и глубочайшими сарказмами, на которые был великий, мастер.
Он изъявлял желание, чтобы его лакей Сейди был отпущен на свободу, чтобы его Гораций был отдан его любимому наставнику мистеру Демпстеру, а также и другие книги, какие тот выберет, и чтобы ему, если возможно, была назначена приличная пенсия; далее он просил, чтобы его серебряный фруктовый ножик, ноты и клавесин были отданы маленькой Фанни Маунтин и чтобы его брат срезал прядь его волос и всегда носил ее при себе в память о своем любящем и неизменно к нему расположенном Джордже. И он запечатал этот документ гербовой печаткой, некогда принадлежавшей его деду.
- Эти часы, разумеется, перейдут к тебе, - сказал Джордж, доставая золотые часы деда и глядя на циферблат. - Как, прошло уже два с половиной часа? Пора бы уже Сейди вернуться с пистолетами. Возьми часы, милый Гарри!
- К чему? - вскричал Гарри, обнимая брата. - Если он будет драться с тобой, то я тоже буду с ним драться. Если он убьет моего Джорджи, будь он... ему придется стрелять и в меня! - Бедный юноша употребил тут несколько тех выражений, которые, как говорят, особенно огорчают ангелов в небесных канцеляриях, когда им приходится записывать их в книги.
Тем временем новый адъютант генерала Брэддока своим обычным крупным и решительным почерком написал пять писем и запечатал их своей печаткой. Одно было адресовано его матери в Маунт-Вернон, другое брату; на третьем стояли только инициалы "М. К.". Еще одно предназначалось его превосходительству генералу Брзддоку, "а одно, молодые люди, написано вашей маменьке, госпоже Эсмонд", - сообщил юношам тот, от кого они получили эти сведения.
И вновь ангелу пришлось умчаться ввысь с несдержанными выражениями, которые на сей раз сорвались с губ Джорджа Уорингтона. Вышеупомянутая канцелярия была перегружена подобными делами, и вестники, несомненно, летали без передышки. Боюсь, однако, что для юного Джорджа и его проклятия никаких оправданий найти нельзя, ибо это проклятие родилось в сердце, исполненном ненависти, бешенства и ревности.
О занятиях полковника юноши узнали от трактирщика. Капитан E честь такого случая облачился в свой старый милицейский мундир и сообщил братьям, что полковник прогуливается по саду и ждет их, а армейцы почти совсем протрезвились.
Участок земли, прилегавший к бревенчатой хижине капитана, был обнесен изгородью из жердей и расчищен под огород; там-то и расхаживал полковник Вашингтон, заложив руки за спину и опустив голову, а на его красивом лице была написана глубокая печаль. За изгородью, глазея на него, толпились чернокожие слуги. Офицеры на веранде действительно проснулись, как и говорил трактирщик. Капитан Уоринг почти совсем твердым шагом прогуливался под навесом веранды вдоль стены, а капитан Грейс перевесился через перила, старательно тараща мутные глаза. Трактир Бенсона был излюбленным местом петушиных боев, конских скачек, боксерских и борцовских состязаний, на которые собирались все окрестные жители. В трактире Бенсона случалось немало ссор, и люди, явившиеся туда здоровыми и трезвыми, нередко покидали это заведение со сломанными ребрами и выбитыми глазами. В таких забавах принимали участие и помещики, и фермеры, и негры.
Итак, возле этого трактира ходил взад и вперед высокий молодой полковник, погруженный в тягостные размышления. Исход этого неприятного происшествия мог быть только один - тот жестокий исход, которого требовали законы чести и обычаи страны. Не стерпев наглых выходок мальчишки, он в ярости употребил оскорбительные слова. Молодой человек потребовал удовлетворения. Ему было тягостно думать, что Джордж Уорингтон мог так долго таить злобу и жажду мести, однако зачинщиком оказался сам полковник, и ему приходилось за это расплачиваться.
Вдруг вдалеке раздались вопли и гиканье (негры, вообще обожающие всякий шум, особенно любят орать во всю глотку, когда скачут на лошади), и все головы, курчавые и напудренные, повернулись в ту сторону, откуда доносились эти пронзительные звуки. А доносились они со стороны дороги, по которой за три часа до этого к трактиру подъехали наши молодые люди; вскоре послышался топот копыт, на взмыленном коне появился мистер Сейди и даже выпалил в воздух из пистолета под оглушительный рев своих чернокожих собратьев. Затем он выстрелил и из другого пистолета, но его лошадь, не раз возившая Гарри Уорингтона на охоту, давно привыкла к пальбе. Вот он влетел во двор, где вокруг него тотчас столпилось человек двадцать громко вопящих негров, и, спешившись среди мечущихся кур и индеек, брыкающихся лошадей и обезумевших, визжащих свиней, тут же начал болтать с приятелями.
- Эй, Сейди, немедленно сюда! - рявкает мистер Гарри.
- Сейди, иди сюда! Черт бы тебя побрал! - кричит мистер Джордж (вновь находится дело ангелу, ведущему запись грехов, и он должен снова отправляться в один из своих бесчисленных полетов в Небесный Архив).
- Сейчас, масса, - отвечает Сейди и продолжает беседовать со своими курчавыми собратьями. Он ухмыляется. Он вновь достает пистолеты из седельных сумок. Он щелкает курками. Он наводит пистолет на поросенка, который опрометью мчится через двор. Он наводит пистолет на дорогу, по которой только что прискакал сюда, и курчавые головы вновь поворачиваются в ту же сторону. Он повторяет: - Сейчас, масса! Сейчас все здесь будут.
И вот с дороги вновь доносится стук копыт. Кто это там скачет? Щупленький мистер Демпстер шпорит и бьет каблуками свою низкорослую лошадь. А что это за дама в амазонке торопит кобылку госпожи Эсмонд? Неужели сама госпожа Эсмонд? Нет, она слишком дородна. Клянусь жизнью, это миссис Маунтин на серой кобыле своей хозяйки!
- Хвала господу! Ура! Вот они! Ура! И хор негров подхватывает:
- Бот они!
Мистер Демпстер и миссис Маунтин уже въехали во двор, уже спешились, проложили себе путь через толпу негров, кинулись в дом, пробежали по коридору на веранду, где в тупом недоумении сидят английские офицеры, сбежали по ступенькам в огород, где теперь в стороне от своего высокого противника расхаживают Джордж и Гарри, и Джордж Уорингтон не успевает сурово осведомиться: "Что вы тут делаете, сударыня?" - как миссис Маунтин бросается ему на шею и кричит:
- Ах, Джордж, голубчик мой! Это ошибка! Ошибка! Это я во всем виновата!
- Какая ошибка? - спрашивает Джордж, величественно высвобождаясь из ее объятий.
- В чем дело, Маунти? - восклицает Гарри, весь дрожа.
- Этот листок, который я вынула из его бювара... этот листок, который я подобрала, дети! Где полковник пишет, что хочет жениться на вдове с двумя детьми. Кто это мог быть, как не вы, дети? И кто, как не ваша мать?
- И что же?
- Только это... это не ваша мать. Полковник женится на вдовушке Кертис. Он подыскал себе богатую невесту. Я всегда говорила, что так и будет. Он женится не на миссис Рэйчел Уорингтон. Он ей все сказал сегодня перед отъездом, и сказал, что свадьба будет после войны. И... и ваша маменька вне себя, мальчики. А когда Сейди приехал за пистолетами и рассказал всему дому, что вы собираетесь драться, я велела ему разрядить пистолеты и поскакала вслед за ним и чуть не переломала все свои старые кости, торопясь к вам.
- Я, пожалуй, переломаю кости мистеру Сейди, - грозно заявил Джордж. Я ведь предупреждал негодяя, чтобы он молчал!
- Слава богу, что он не послушался! - сказал бедняга Гарри. - Слава богу!
- А что подумает мистер Вашингтон и господа офицеры, когда узнают, как мой слуга оповестил мою мать, что я собираюсь драться на дуэли? - спросил мистер Джордж в сильнейшем гневе.
- Ты уже доказал свое мужество, Джордж, - почтительно заметил Гарри, и благодарение богу, что тебе не надо драться с нашим старинным другом... с другом нашего детства. Ведь это же была ошибка, и теперь вам не из-за чего ссориться, верно, милый? Ты был сердит на него, потому что заблуждался.
- Да, конечно, я заблуждался, - признал Джордж. - Однако...
- Джордж! Джордж Вашингтон! - кричит Гарри и, перепрыгнув через грядку капусты, бросается на лужайку для игры в шары, по которой расхаживает полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
- Я не желаю выслушивать новых оскорблений, - воскликнул мистер Джордж Уорингтон. - Мы можем обо всем условиться, сэр, и без дальнейших поношений с вашей стороны. Когда вам угодно будет встретиться со мной?
- Чем скорее, тем лучше, сэр, - вскричал полковник вне себя от ярости.
- Чем скорее, тем лучше, - громко икнув, заявил капитан Грейс и, разразившись проклятиями, которые незачем здесь воспроизводить (в те дни проклятия были необходимым украшением речи любого джентльмена), он с трудом встал со стула, шатаясь, побрел к своей шпаге, которую оставил у дверей, взял ее и тут же упал навзничь.
- Чем скорее, тем лучше! - провозгласил с пола злополучный пьяница и, взмахнув своим оружием, нахлобучил шляпу себе на глаза.
- Этот джентльмен, во всяком случае, может подождать до утра, - сказал полковник милиции, оборачиваясь ко второму королевскому офицеру. - Едва ли вы будете настаивать, чтобы ваш друг дрался сегодня, капитан Уоринг?
- Признаюсь, его рука, как и моя, сейчас не особенно тверда, - сказал капитан Уоринг.
- Зато моя тверда, - крикнул мистер Уорингтон, свирепо глядя на своего врага.
Его былой друг был полон такой же злобы и нетерпения.
- Хорошо! Какое оружие вы выбираете, сэр? - сурово спросил Вашингтон.
- Только не шпагу, полковник. Фехтуем мы лучше, чем вы. Это вам известно по нашим учебным поединкам. Лучше пусть будут пистолеты.
- Как вам угодно, Джордж Уорингтон... И да простит вас бог, Джордж, бог тебя прости, Гарри, за то, что вы втянули меня в эту ссору, - сказал полковник мрачно и с глубокой печалью.
Гарри понурил голову, но Джордж ответил с полной невозмутимостью:
- Я, сэр? Но ведь не я сыпал оскорблениями, не я говорил о порке, не я оскорбил джентльмена в публичном месте и в присутствии офицеров его величества. И вы не в первый раз изволили считать меня негром и говорить о порке.
Полковник вздрогнул и покраснел, словно пораженный внезапным воспоминанием.
- Боже великий, Джордж! Неужели вы все еще не забыли эту детскую обиду?
- Кто сделал вас каслвудским надсмотрщиком? - спросил юноша, скрежеща зубами. - Я не ваш раб, Джордж Вашингтон, и никогда им не буду. Я ненавидел вас тогда и ненавижу теперь. Вы оскорбили меня, а я джентльмен, и вы тоже джентльмен. Разве этого недостаточно?
- Более чем достаточно, - сказал полковник с выражением искреннего горя. - И ты тоже таил на меня злобу, Гарри? От тебя я этого не ждал.
108
- Я с братом, - ответил Гарри, отворачиваясь, чтобы избежать взгляда полковника, и крепко сжал руку Джорджа.
Лицо их противника оставалось по-прежнему грустным.
- Да смилуется над нами небо! Теперь все ясно, - пробормотал он как бы про себя. - Дайте мне время написать несколько писем, и я к вашим услугам, мистер Уорингтон, - произнес он громко.
- Ваши пистолеты у вас в седельной сумке. Я своих не взял и сейчас пошлю за ними Сейди. Этого времени вам будет достаточно, полковник Вашингтон?
- О, вполне, сэр.
Джентльмены низко поклонились друг другу, и Джордж, взяв брата под руку, удалился. Виргинский полковник посмотрел на злополучных офицеров, которые к этому времени оказались уже в полной власти винных паров. Капитан Бенсон, владелец харчевни, нагнувшись над одним из них, накрывал его лицо шляпой.
- Их винить все же нельзя, полковник, - сказал трактирщик с угрюмой усмешкой. - Сегодня утром Джек Файрбрейс и Том Хамболд из Спотсильвании пробовали тут продать им лошадей. А после Джек и Том уговорили их перекинуться в картишки - и они проиграли, английские капитаны то есть. Тут Джек и Том вызвали их на состязание - пить за Старую Англию; и в этой игре они тоже нельзя сказать, чтобы победили. Люди они добрые и щедрые, когда трезвые, но дураки, тут уж не поспоришь.
- Капитан Бенсон, вы сражались с индейцами и были офицером нашей милиции, прежде чем стали фермером и завели трактир. Не согласитесь ли вы быть моим секундантом в этом деле с молодыми джентльменами?
- Я пригляжу, чтобы все было по-честному, полковник. А сверх этого я ни во что вмешиваться не хочу. Госпожа Эсмонд мне часто помогала, ухаживала за моей бедной женой во время родов и пользовала нашу Бетти от лихорадки. Вы ведь обойдетесь с этими бедными ребятками помягче? Оно правда, я видел, как они стреляют: белокурый, не мне вам говорить, хороший охотник, ну, а старший без промаха попадает в туза пик.
- Будьте так любезны, капитан, скажите моему слуге, в какую свободную комнату он может отнести мой чемодан. Я должен успеть написать до поединка несколько писем. Молю бога, чтобы все кончилось благополучно! И капитан провел полковника в одну из двух комнат своего жилья, с ругательствами выгнав из нее ораву чернокожих слуг, которые громко там разговаривали, без сомнения, обсуждая недавнюю ссору. Эдвин, слуга полковника, вернулся с портпледом своего господина, и тот, взглянув в окно, увидел, как Сейди, негр Джорджа Уорингтона, поскакал в направлении Каслвуда, - несомненно, выполняя поручение своего юного хозяина. Полковник, человек, несмотря на свою молодость и природную вспыльчивость, чрезвычайно благовоспитанный и щепетильный, привыкший неизменно сдерживать свои страсти, с большим изумлением обдумывал положение, в котором он внезапно очутился, когда три, а может быть, и четыре врага готовы были посягнуть на его жизнь. Каким образом вспыхнули эти ссоры? Всего несколько часов назад он выехал из Каслвуда со своими юными спутниками, и между ними, казалось, царил дух дружбы. Внезапный ливень заставляет их укрыться в трактире, где они оказываются в обществе двух офицеров-вербовщиков, и не проходит и получаса, как он успевает рассориться со всеми присутствующими, оскорбляет одного, принимает вызов другого и грозит поркой третьему - сыну женщины, чья дружба ему так дорога!
^TГлава XI,^U
в которой два Джорджа готовятся к кровопролитию
Пока виргинский полковник был занят мрачными приготовлениями к поединку в одной из двух комнат трактира, в другой его противник, также решивший сделать последние распоряжения, диктовал своему послушному брату и секретарю чрезвычайно велеречивое письмо к их матери, с которой он в этом послании торжественно прощался. Он высказал предположение, что она навряд ли "осуществит свои нынешние планы" (в слова "нынешние планы" был вложен жгучий сарказм) после того, что произойдет в это утро, если он падет мертвым, как скорее всего и случится.
- Милый, милый Джордж, не говори так! - воскликнул перепуганный секретарь.
- "Как скорее всего и случится", - величественно повторил Джордж. - Ты ведь знаешь, Гарри, что полковник Джордж - превосходный стрелок. И я сам стреляю неплохо. Вот почему нам обоим - и уж несомненно одному из нас наверное суждена гибель. "Я полагаю, что вы откажетесь от своих нынешних намерений", - эту фразу Джордж произнес с еще большей горечью, нежели предыдущую. Гарри, пока писал ее, не мог удержаться от слез. - Как видишь, я ничего не сказал. Имя госпожи Эсмонд в нашей ссоре никак не упоминалось. Помнишь, в своем жизнеописании наш дед рассказывает, как лорд Каслвуд дрался с лордом Мохэном якобы из-за недоразумения за карточным столом? И не допустил ни малейшего намека на имя дамы, которая была истинной причиной дуэли? Признаюсь, Гарри, я взял за образец именно этот случай. Наша мать ничем не будет скомпрометирована... Дитя мое, что ты написал? У кого ты научился делать такие ошибки?
Гарри вместо "планы" написал "нлаы", а мокрое соленое пятно, оставленное слезой, капнувшей из его детских простодушных глаз, возможно, уничтожило и еще какие-нибудь погрешности правописания.
- Не могу я, Джордж, думать сейчас о том, как пишутся слова, всхлипывая, пробормотал писец Джорджа. - Мне слишком тяжело. И я начинаю думать, что, может быть, все это чепуха, может быть, полковник Джордж вовсе и не помышлял...
- Не помышлял стать хозяином Каслвуда, не держался с нами высокомерно и снисходительно под нашим же кровом, не советовал матушке высечь меня, не собирался жениться на ней, не оскорблял меня в присутствии королевских офицеров и не был оскорблен мною, не писал своему брату, что его отеческая опека будет нам очень полезна? Этот листок вот тут, - воскликнул молодой человек, хлопнув себя по грудному карману, - и если со мной что-нибудь случится, Гарри Уорингтон, ты найдешь его на моем бездыханном трупе!
- Пиши сам, Джорджи, а я не могу! - ответил Гарри, прижимая кулаки к глазам и размазывая локтем пресловутое письмо со всеми его ошибками.
Джордж, взяв чистый лист, уселся на место брата и сочинил послание, которое уснастил наидлиннейшими словами, великолепнейшими латинскими цитатами и глубочайшими сарказмами, на которые был великий, мастер.
Он изъявлял желание, чтобы его лакей Сейди был отпущен на свободу, чтобы его Гораций был отдан его любимому наставнику мистеру Демпстеру, а также и другие книги, какие тот выберет, и чтобы ему, если возможно, была назначена приличная пенсия; далее он просил, чтобы его серебряный фруктовый ножик, ноты и клавесин были отданы маленькой Фанни Маунтин и чтобы его брат срезал прядь его волос и всегда носил ее при себе в память о своем любящем и неизменно к нему расположенном Джордже. И он запечатал этот документ гербовой печаткой, некогда принадлежавшей его деду.
- Эти часы, разумеется, перейдут к тебе, - сказал Джордж, доставая золотые часы деда и глядя на циферблат. - Как, прошло уже два с половиной часа? Пора бы уже Сейди вернуться с пистолетами. Возьми часы, милый Гарри!
- К чему? - вскричал Гарри, обнимая брата. - Если он будет драться с тобой, то я тоже буду с ним драться. Если он убьет моего Джорджи, будь он... ему придется стрелять и в меня! - Бедный юноша употребил тут несколько тех выражений, которые, как говорят, особенно огорчают ангелов в небесных канцеляриях, когда им приходится записывать их в книги.
Тем временем новый адъютант генерала Брэддока своим обычным крупным и решительным почерком написал пять писем и запечатал их своей печаткой. Одно было адресовано его матери в Маунт-Вернон, другое брату; на третьем стояли только инициалы "М. К.". Еще одно предназначалось его превосходительству генералу Брзддоку, "а одно, молодые люди, написано вашей маменьке, госпоже Эсмонд", - сообщил юношам тот, от кого они получили эти сведения.
И вновь ангелу пришлось умчаться ввысь с несдержанными выражениями, которые на сей раз сорвались с губ Джорджа Уорингтона. Вышеупомянутая канцелярия была перегружена подобными делами, и вестники, несомненно, летали без передышки. Боюсь, однако, что для юного Джорджа и его проклятия никаких оправданий найти нельзя, ибо это проклятие родилось в сердце, исполненном ненависти, бешенства и ревности.
О занятиях полковника юноши узнали от трактирщика. Капитан E честь такого случая облачился в свой старый милицейский мундир и сообщил братьям, что полковник прогуливается по саду и ждет их, а армейцы почти совсем протрезвились.
Участок земли, прилегавший к бревенчатой хижине капитана, был обнесен изгородью из жердей и расчищен под огород; там-то и расхаживал полковник Вашингтон, заложив руки за спину и опустив голову, а на его красивом лице была написана глубокая печаль. За изгородью, глазея на него, толпились чернокожие слуги. Офицеры на веранде действительно проснулись, как и говорил трактирщик. Капитан Уоринг почти совсем твердым шагом прогуливался под навесом веранды вдоль стены, а капитан Грейс перевесился через перила, старательно тараща мутные глаза. Трактир Бенсона был излюбленным местом петушиных боев, конских скачек, боксерских и борцовских состязаний, на которые собирались все окрестные жители. В трактире Бенсона случалось немало ссор, и люди, явившиеся туда здоровыми и трезвыми, нередко покидали это заведение со сломанными ребрами и выбитыми глазами. В таких забавах принимали участие и помещики, и фермеры, и негры.
Итак, возле этого трактира ходил взад и вперед высокий молодой полковник, погруженный в тягостные размышления. Исход этого неприятного происшествия мог быть только один - тот жестокий исход, которого требовали законы чести и обычаи страны. Не стерпев наглых выходок мальчишки, он в ярости употребил оскорбительные слова. Молодой человек потребовал удовлетворения. Ему было тягостно думать, что Джордж Уорингтон мог так долго таить злобу и жажду мести, однако зачинщиком оказался сам полковник, и ему приходилось за это расплачиваться.
Вдруг вдалеке раздались вопли и гиканье (негры, вообще обожающие всякий шум, особенно любят орать во всю глотку, когда скачут на лошади), и все головы, курчавые и напудренные, повернулись в ту сторону, откуда доносились эти пронзительные звуки. А доносились они со стороны дороги, по которой за три часа до этого к трактиру подъехали наши молодые люди; вскоре послышался топот копыт, на взмыленном коне появился мистер Сейди и даже выпалил в воздух из пистолета под оглушительный рев своих чернокожих собратьев. Затем он выстрелил и из другого пистолета, но его лошадь, не раз возившая Гарри Уорингтона на охоту, давно привыкла к пальбе. Вот он влетел во двор, где вокруг него тотчас столпилось человек двадцать громко вопящих негров, и, спешившись среди мечущихся кур и индеек, брыкающихся лошадей и обезумевших, визжащих свиней, тут же начал болтать с приятелями.
- Эй, Сейди, немедленно сюда! - рявкает мистер Гарри.
- Сейди, иди сюда! Черт бы тебя побрал! - кричит мистер Джордж (вновь находится дело ангелу, ведущему запись грехов, и он должен снова отправляться в один из своих бесчисленных полетов в Небесный Архив).
- Сейчас, масса, - отвечает Сейди и продолжает беседовать со своими курчавыми собратьями. Он ухмыляется. Он вновь достает пистолеты из седельных сумок. Он щелкает курками. Он наводит пистолет на поросенка, который опрометью мчится через двор. Он наводит пистолет на дорогу, по которой только что прискакал сюда, и курчавые головы вновь поворачиваются в ту же сторону. Он повторяет: - Сейчас, масса! Сейчас все здесь будут.
И вот с дороги вновь доносится стук копыт. Кто это там скачет? Щупленький мистер Демпстер шпорит и бьет каблуками свою низкорослую лошадь. А что это за дама в амазонке торопит кобылку госпожи Эсмонд? Неужели сама госпожа Эсмонд? Нет, она слишком дородна. Клянусь жизнью, это миссис Маунтин на серой кобыле своей хозяйки!
- Хвала господу! Ура! Вот они! Ура! И хор негров подхватывает:
- Бот они!
Мистер Демпстер и миссис Маунтин уже въехали во двор, уже спешились, проложили себе путь через толпу негров, кинулись в дом, пробежали по коридору на веранду, где в тупом недоумении сидят английские офицеры, сбежали по ступенькам в огород, где теперь в стороне от своего высокого противника расхаживают Джордж и Гарри, и Джордж Уорингтон не успевает сурово осведомиться: "Что вы тут делаете, сударыня?" - как миссис Маунтин бросается ему на шею и кричит:
- Ах, Джордж, голубчик мой! Это ошибка! Ошибка! Это я во всем виновата!
- Какая ошибка? - спрашивает Джордж, величественно высвобождаясь из ее объятий.
- В чем дело, Маунти? - восклицает Гарри, весь дрожа.
- Этот листок, который я вынула из его бювара... этот листок, который я подобрала, дети! Где полковник пишет, что хочет жениться на вдове с двумя детьми. Кто это мог быть, как не вы, дети? И кто, как не ваша мать?
- И что же?
- Только это... это не ваша мать. Полковник женится на вдовушке Кертис. Он подыскал себе богатую невесту. Я всегда говорила, что так и будет. Он женится не на миссис Рэйчел Уорингтон. Он ей все сказал сегодня перед отъездом, и сказал, что свадьба будет после войны. И... и ваша маменька вне себя, мальчики. А когда Сейди приехал за пистолетами и рассказал всему дому, что вы собираетесь драться, я велела ему разрядить пистолеты и поскакала вслед за ним и чуть не переломала все свои старые кости, торопясь к вам.
- Я, пожалуй, переломаю кости мистеру Сейди, - грозно заявил Джордж. Я ведь предупреждал негодяя, чтобы он молчал!
- Слава богу, что он не послушался! - сказал бедняга Гарри. - Слава богу!
- А что подумает мистер Вашингтон и господа офицеры, когда узнают, как мой слуга оповестил мою мать, что я собираюсь драться на дуэли? - спросил мистер Джордж в сильнейшем гневе.
- Ты уже доказал свое мужество, Джордж, - почтительно заметил Гарри, и благодарение богу, что тебе не надо драться с нашим старинным другом... с другом нашего детства. Ведь это же была ошибка, и теперь вам не из-за чего ссориться, верно, милый? Ты был сердит на него, потому что заблуждался.
- Да, конечно, я заблуждался, - признал Джордж. - Однако...
- Джордж! Джордж Вашингтон! - кричит Гарри и, перепрыгнув через грядку капусты, бросается на лужайку для игры в шары, по которой расхаживает полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22