— Индеец, — печально заговорил дон Педро. — Тот, кого вы называете своим начальником, причинил мне много зла, хотя я не знаю, почему. Однако, если он желает встретиться со мной, чтобы прекратить несогласие, существующее теперь между нами, — да хранит меня Господь от того, чтобы я стал отвергать его предупредительность, — скажите ему, что я его жду и что, если против моей воли и сам того не зная, я причинил ему какой-нибудь вред, я готов загладить свою вину.Апач слушал дона Педро с величайшим вниманием, а когда тот умолк, заговорил Гриф:— Отец мой говорил хорошо. В нем пребывает мудрость. Начальник придет, но кто поручится за его безопасность, пока он будет находиться в лагере бледнолицых один против двадцати испанских воинов?— Мое честное слово. Мое честное слово стоит несравненно больше всего того, что может обещать ваш начальник, — проговорил дон Педро надменно.— О! Слова моего отца хороши, язык у него не раздвоенный. Тигровая Кошка не требует ничего больше. Он придет.Произнося эти слова с типичной индейской торжественностью, апач церемонно поклонился асиендеру и так же неторопливо удалился, как и пришел.— Что вы думаете об этом, Люсиано? — спросил дон Педро как только снова остался с ним наедине.— Я думаю, что за этим скрывается какая-то индейская хитрость. Я во сто раз больше опасаюсь белого, меняющего шкуру и превращающегося в индейца, чем настоящего краснокожего. Я никогда не любил хамелеонов.— Да, вы правы, Люсиано, мы в затруднительном положении. Прежде всего нам надо постараться отыскать мою дочь, а для этого придется многим пренебречь.— Все так, сеньор, однако вы знаете не хуже меня, что Тигровая Кошка страшный злодей. Не верьте ни единому его слову.— Я вынужден принять его, ведь я обещал.— Да, конечно, — пробормотал Люсиано, — но я ничего не обещал.— Будьте осторожны, Люсиано, в особенности остерегайтесь навлечь на себя подозрение этого человека.— Будьте спокойны, сеньор, ваша честь не менее дорога мне, но я не могу допустить, чтобы вы встречались с ним один на один. Я не имею права оставлять вас без всякой защиты. — И как бы подводя итог под разговором, Люсиано поспешно покинул шалаш.— Эй, — окликнул он Сапоту. — А я искал вас.— Меня? Стало быть, мы встретились кстати. О чем идет речь? — весело болтал вакеро.— Пожалуйте-ка сюда, — сказал Люсиано, отводя вакеро в сторону. — Не могу же я вот так рассказывать, не опасаясь нескромных ушей.Час спустя, то есть в одиннадцать часов, Тигровая Кошка явился в лагерь.На нем был костюм золотоискателя, и, по-видимому, он пришел без оружия, по крайней мере его не было видно. Часовые проводили его к Люсиано, который прохаживался взад вперед неподалеку.Тигровая Кошка зорко огляделся по сторонам, но не увидел ничего подозрительного.— Чего вам здесь нужно? — грубо спросил Люсиано.— Я желаю говорить с доном Педро де Луна, — сухо ответил Тигровая Кошка.— Хорошо, идите за мной.Без дальнейших церемоний Люсиано привел его к шалашу.— Входите, — сказал он, — там вы найдете дона Педро.— Кто там? — послышался голос изнутри.— Сеньор, это индеец, который желал говорить с вами. Ступайте же, — добавил Лючиано, обращаясь к начальнику апачей.Тот вошел в шалаш вместе с Лючиано.— Вы желаете говорить со мной? — спросил дон Педро.— Да, — ответил начальник апачей мрачным голосом, — наедине.— Этот человек — давнишний мой слуга, он пользуется полным моим доверием.— То, что я вам скажу, не должен слышать никто другой.— Выйдите, Лючиано, — сказал дон Педро, — но оставайтесь у входа в шалаш, друг мой.Лючиано бросил сердитый взгляд на Тигровую Кошку и вышел, ворча себе под нос.— Теперь мы одни, — продолжал дон Педро, — вы можете откровенно объясниться со мной.— Я намерен сделать именно это.— Вы хотите что-то сказать мне о моей дочери?— О ней и о других, — ответил Тигровая Кошка все тем же глухим, мрачным голосом.— Я вас не понимаю, начальник, и буду признателен, если вы выскажетесь более определенно.— Я сделаю это с тем большим удовольствием, что давно уже желаю встретиться с вами лицом к лицу. Взгляните на меня, дон Педро, разве вы не узнаете меня?— Я видел вас впервые, когда вы оказали мне гостеприимство в вашем теокале.Начальник апачей продолжал с злобной усмешкой:— Стало быть, годы очень изменили меня. Прозвище Тигровая Кошка так прочно пристало ко мне, что я совсем забыл свое настоящее имя, сделался совершенно неузнаваемым! Если дон Гусман де-Рибейра превратился в дона Педро де Луна, почему же дону Леонсио де-Рибейра не сделаться Тигровой Кошкой, брат?— Что хотите вы этим сказать? — вскричал дон Педро, испуганно вскочив с места. — Какое имя вы произнесли?— Я назвал свое подлинное имя, — холодно ответил Тигровая Кошка.Дон Педро бросил на него взгляд, исполненный горестного сострадания.— Несчастный! — печально проговорил он. — Как же это вы пали так низко?— Вы ошибаетесь, брат, — насмешливо продолжал Тигровая Кошка, — напротив, я возвысился, потому что стал начальником индейского племени. Я давно, очень давно ждал случая отомстить, — добавил он с сатанинским хохотом. — Вот уже двадцать лет я вынашиваю эту мечту и вот теперь моя мечта сбылась!— Несчастный! — гневно воскликнул дон Педро. — За что же вы собираетесь мне мстить? За то, что хотели обольстить мою жену, потом пытались погубить меня, а теперь подло похитили у меня дочь?— Вы забываете, что я еще похитил вашего сына, дона Фернандо Карриля, которого я успел заставить влюбиться в его сестру и который уже два дня находится наедине с нею в Воладеро. Ха-ха-ха! Дон Гусман, ну что вы скажете на это?— Горе! Горе! — вскричал дон Педро, с отчаянием ударяя себя в лоб.— Брат и сестра влюблены друг в друга, вы их благословите, дон Педро, а я их женю. Ха-ха-ха! — продолжал Тигровая Кошка со зловещим хохотом, походившим на вой гиены.— О, это ужасно! — вскричал дон Педро в отчаянии. — Ты лжешь, негодяй! Каким бы ты ни был страшным злодеем, ты не осмелился бы совершить такого страшного поступка! Ты хвастаешься, изверг, своим изуверством, но того, что ты сказал, быть не может!— Ты не веришь моим словам, брат? — возразил Тигровая Кошка язвительным тоном. — Это твое дело. А вот я, кстати, слышу, как идут твои дети. Они уже вошли в лагерь.Дон Педро, обезумев от горя, бросился было из шалаша, но в эту самую минуту вошли дон Фернандо, донна Гермоса и дон Эстебан. Несчастный отец застыл неподвижно на месте.— Ну! — насмешливо улыбнулся Тигровая Кошка. — Так-то ты встречаешь своих детей? А еще слывешь примерным отцом!Донна Гермоса, не обращая внимания на Тигровую Кошку, бросилась со слезами на шею отцу.— Папа! Папа! Слава Богу, наконец я вас вижу!— Кто говорит здесь о Боге? — сказал дон Педро глухим голосом, резко оттолкнув от себя дочь.Донна Гермоса испуганно огляделась по сторонам, ничего не понимая. Она упала бы без чувств, если бы дон Фернандо не поддержал ее.— Как они любят друг друга, — продолжал Тигровая Кошка. — Не правда ли? Дон Фернандо, — добавил он, указывая на дона Педро. — Поспешите же в объятия своего родного отца.— Моего отца? — радостно воскликнул молодой человек. — О, это было бы сказочным счастьем!— Да, дон Педро ваш отец! — продолжал Тигровая Кошка. — А вот ваша сестра, — и он указал на донну Гермосу со злорадной усмешкой.Молодые люди были потрясены. Дон Педро пребывал в нервном шоке и оставался безучастным ко всему происходящему. Он чувствовал, что рассудок покидает его.Между тем Тигровая Кошка торжествовал победу. Дон Эстебан, напуганный состоянием дона Педро, счел, что настало время вмешаться.— Дон Педро, — громко позвал он и сильно встряхнул его за плечо. — Опомнитесь. Этот негодяй солгал, ваши дети не опорочили вас. Я все время находился с ними в Воладеро.Дон Педро грустно старался уразуметь смысл обращенных к нему слов. В какую-то минуту он повернул голову в сторону дона Фернандо, посмотрел на него и разрыдался.— О, это правда! Это правда! Не так ли, Эстебан?— Клянусь вам, дон Педро! — внушительно сказал тот.— Благодарю! Благодарю! Я знал, что этот негодяй лжет! Дети мои! Дети мои!Молодые люди бросились к нему на шею и осыпали его ласками.Тигровая Кошка, скрестив руки на груди, снова разразился зловещим хохотом.— Они любят друг друга, говорю же тебе, брат. Обвенчай же их!— Они имеют право любить друг друга, — прозвучал вдруг громкий голос.Все обернулись. В шалаш вошла Мануэла.— А! — воскликнула она, бросив насмешливый взгляд на Тигровую Кошку, который сам, не зная почему, испугался ее внезапного появления. — День правосудия настал! Я уже давно жду его. Господь Бог всех рассудит, и для проявления своего могущества он избрал меня.Все присутствующие взирали на эту женщину с восторгом и почтением. Она же словно преобразилась. Глаза ее излучали свет. Спокойной и величественной походкой она направилась к асиендеру.— Дон Педро, достопочтимый господин мой, — заговорила она с волнением в голосе. — Простите, что я долго заставляла вас страдать, но мною руководил Господь. Он один определял мои поступки. Дон Фернандо сын не ваш, а мой. Вот ваш сын, — добавила она, указывая на дона Эстебана.— Он! — вскричали все присутствующие.— Это ложь! — взревел Тигровая Кошка.— Это правда, — решительно заявила Мануэла. — Ненависть слепа, дон Леонсио! Вы по ошибке похитили не сына вашего брата, а сына бедной кормилицы. Взгляните на дона Эстебана. Все, знавшие его мать, увидят в нем ее черты.И в самом деле, он, как две капли воды, был похож на жену дона Педро, но этого никто никогда не замечал.— О, вы навсегда останетесь моей матерью! — воскликнул дон Эстебан, нежно обнимая старую женщину.— Матушка, — дон Фернандо тоже радостно бросился на шею к ней.Дон Педро пришел в себя и испытывал безграничную радость. Тигровая Кошка заревел, как хищный зверь.— А! Так вот как! Но не все еще кончено!Быстро вытащив из-под платья кинжал, он бросился на дона Педро, который от радости забыл о его присутствии.Однако за ним наблюдал один человек. Люсиано потихоньку пробрался в шалаш и стал за спиной разбойника, не спуская с него глаз. Едва тот вскочил с места, как Люсиано вцепился в него мертвой хваткой.Как раз в эту минуту ворвался Сапота с ножом в руке, и присутствующие не успели глазом моргнуть, как он вонзил нож по самую рукоятку в горло разбойника.— Никогда мой нож не был таким метким. Надеюсь, этим ударом я заслужу прощение за многие другие?Тигровая Кошка некоторое время продолжал стоять, раскачиваясь из стороны в сторону подобно дубу, наполовину вырванному из земли. Глаза его еще пылали злобой, но уже начали заволакиваться мутной пеленой. Он хотел что-то сказать, но рот его исказила судорога, и черная кровь фонтаном забила из горла. Он рухнул на землю, его тело несколько раз еще судорожно дернулось и беспомощно застыло на месте.Он был мертв, но на лице его, искаженном предсмертными муками, все еще сохранилось выражение жестокой ненависти, которая пережила его.— Правосудие свершилось, — сказала Мануэла твердым голосом. — Бог покарал его!— Помолимся Всевышнему! — сказал дон Педро, опускаясь на колени возле трупа.Присутствующие последовали его примеру. Сапоте с сознанием исполненного долга почел за лучшее исчезнуть, не преминув при этом взглядом попрощаться с Лючиано, ответившим ему благодарной улыбкой.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18