На темно-синем небе сверкали мириады звезд. Полная луна проливала на землю серебристый свет. Прохладный ветерок после томительного дневного зноя навевал покой и умиротворение.Сидевшие у шалаша наши путешественники обсуждали план дальнейших действий.Когда дон Педро и два верных его мажордома собрались под предводительством дона Фернандо на поиски донны Гермосы, Мануэла не пожелала расстаться со своим господином и сыном. Она решительно заявила о своем праве разделить с ними любые тяготы предстоящего путешествия по праву кормилицы донны Гермосы. Она была столь упорна в своей решимости, что тронутый такой самоотверженностью дон Педро не устоял перед ее просьбой, и она отправилась вместе с ними.Донна Мануэла взяла на себя хозяйственные хлопоты, ухаживала за больными, словом, была для всех них матерью. Все двадцать членов отряда относились к ней с величайшим почтением. Она же помогала им всем, чем могла, всячески утешала их, а в трудные минуты являла собой пример мужества и выносливости.Мануэла ведала запасами продовольствия отряда. Вот и сейчас она переходила от одного к другому, оделяя одинаковой едой всех подряд. Это мужественная женщина, несомненно, слышала весь разговор дона Фернандо с вакеро, но внешне оставалась спокойной, хотя сердце у нее разрывалось от горя. Она опасалась усугубить страдания дона Педро.Между тем настало время отдыха. Пеоны, кроме часовых, завернулись в свои одеяла и заснули.Дон Фернандо продолжал сидеть в задумчивости, занятый печальными мыслями. Его друзья изредка перебрасывались отдельными словами, стараясь не мешать ему. Они догадывались, что дон Фернандо обдумывает какой-нибудь план. Один только Тонильо, совершенно безучастный ко всему происходящему, собирался спать. Он не успел погрузиться в сон, а пребывал в полузыбком состоянии дремоты, которое нельзя назвать ни сном, ни бдением, как вдруг был разбужен доном Фернандо.— Э, в чем дело? — вскричал он, вскакивая.— Способен ли ты проявить преданность? — спросил его дон Фернандо.— Вы задавали уже мне этот вопрос, сеньор. Я вам отвечал, что способен, если мне хорошо платят, а вы мне заплатили по-царски. Только один человек мог превзойти вас в щедрости, а именно — дон Торрибио Квирога. Он умер, остались вы один. Говорите. Ни одна собака не служила вам так преданно, как это сделаю я по первому же вашему знаку.— Я не хочу подвергать слишком тяжелому испытанию вашу преданность. Вы останетесь здесь и запомните: никаких уловок и тайных замыслов. У меня не дрогнет рука пристрелить вас на месте в случае обмана, и, уверяю вас, вы не сможете укрыться от меня нигде. Я достану вас из-под земли.Тонильо поклонился и сказал с чувством редкостным в устах подобного разбойника:— Сеньор дон Фернандо, крестом нашего Господа, умершего во искупление грехов наших, клянусь, что я честно буду вам служить.— Хорошо, Сапата, я вам верю. Теперь вы можете спать, если хотите.Через несколько минут Сапата спал.— Сеньоры, — обратился дон Фернандо к своим друзьям, — вам не мешает отдохнуть. Я часть ночи не буду спать. Дон Педро, не теряйте мужества. Положение отнюдь не безнадежное. Чем больше я размышляю, тем более утверждаюсь в мысли, что мы сможем вызволить донну Гермосу из когтей Тигровой Кошки. Не тревожьтесь, если завтра меня не увидите, впрочем, моя поездка будет непродолжительна — ни под каким предлогом не оставляйте этого лагеря до моего возвращения. Прощайте все!После этого дон Фернандо опустил голову на грудь и погрузился в размышления.Друзья догадались о его желании остаться наедине с собой и молча удалились.Несколько минут спустя все в лагере, кроме дона Фернандо и часовых, спали или притворялись спящими. XVII. Погоня Величественная тишина царила в пустыне, только изредка у водопоя слышался рев ягуаров и вой волков. Дон Фернандо продолжал сидеть все в той же неподвижной позе, в какой оставили его друзья. И если бы не поблескивавшие в темноте глаза, можно было подумать, что он спит.Внезапно чья-то рука коснулась его плеча. Дон Фернандо приподнялся от неожиданности и увидел кротко улыбающегося дона Эстебана.— Вы хотите поговорить со мной, друг мой?— Да, — ответил дон Эстебан, подсаживаясь к нему.— Слушаю вас, Эстебан.— Когда все уснули, я поспешил к вам. Друг мой, вы замышляете какую-то смелую экспедицию. Может быть, вы решили отправиться в лагерь Тигровой Кошки?Охотник улыбнулся в ответ.— Я угадал, не так ли? — продолжал дон Эстебан, уловивший эту мимолетную улыбку.— Может быть, друг мой. Но почему все это вас беспокоит?— Потому что, Фернандо, эта экспедиция чрезвычайно опасна. Вы сами только что сказали это. Предпринимать ее одному, как это вы намерены сделать, сумасбродство, я этого не допущу. Вспомните, мы с первой же встречи стали неразлучными друзьями, нас связывает дружба, которую ничто не способно разрушить. Как знать, какие опасности подстерегают вас в этой экспедиции, задуманной вами. Друг, я пришел сказать, что половина этих опасностей по праву принадлежит мне и вы не имеете права лишать меня ее.— Друг мои, — с волнением ответил дон Фернандо, — так я и знал, что вы непременно обратитесь ко мне с этой просьбой. Вы угадали, я действительно готовлюсь к отчаянной экспедиции. Как знать, чем она завершится? Зачем же вы хотите разделить мою несчастную судьбу? Вся моя жизнь была бесконечной чередой горестей. Я рад, что жертвую своей жизнью ради бедного отца, оплакивающего похищенную у него дочь. У каждого человека своя судьба. У меня судьба несчастливая. Предоставьте ей совершиться. Вы — совсем другое дело, у вас есть мать, любимая и любящая. Я же — один, как перст. Если я умру, никто, кроме вас, не станет печалиться обо мне. Не усугубляйте моей горестной судьбы. Если вы ненароком погибнете на моих глазах, я буду терзаться до конца моих дней, сознавая себя причиной вашей смерти.— Моя решимость неизменна, друг мой. Что бы вы ни говорили, я последую за вами. Вы знаете, преданность в нашем семействе передается по наследству. Я должен ныне сделать то, что мой отец, не колеблясь, сделал бы в свое время для блага того семейства, которому мы преданы всей душой. Итак, друг мой, повторяю еще раз, долг повелевает мне отправиться вместе с вами.— Не упорствуйте, Эстебан, умоляю вас. Подумайте о вашей матери!— Я думаю в эту минуту только о том, что предписывает мне честь! — с жаром воскликнул дон Эстебан.— Нет, повторяю, я не могу согласиться, чтобы вы были со мною, друг мой. Подумайте, что будет с вашей матерью, если она вдруг вас лишится.— Будь моя мать здесь, Фернандо, она бы первая приказала мне следовать за вами.— Правильно, сын мой! — послышался кроткий голос у них за спиной.Они вздрогнули от неожиданности. В двух шагах от них стояла улыбающаяся Мануэла.— Я все слышала, — сказала она. — Благодарю, дон Фернандо, за ваши трогательные слова. Они нашли отзвук в моем сердце. Но Эстебан прав: долг требует, чтобы он последовал за вами, не надо его отговаривать.Он принадлежит к роду, где не принято уклоняться от долга. Пусть он едет с вами. Так надо. Если он погибнет, я буду его оплакивать, я, может быть, умру от горя, но умру, благословляя его, потому что он погибнет за тех, кому на протяжении пяти поколений мы клялись служить верой и правдой.Дон Фернандо с восторгом смотрел на эту женщину, которая, несмотря на безграничную любовь к сыну, не колеблясь, готова была пожертвовать им во имя долга. Он был совершенно обезоружен этой мужественной женщиной. Он не находил слов для выражения обуревавших его чувств и потому лишь молча кивнул головой.— Поезжайте, дети, — продолжала Мануэла, воздев глаза к небу с безмолвной мольбой. — Вездесущий Господь увидит вашу преданность и вознаградит вас. Покровительство Всемогущего будет сопутствовать вам и защитит вас от опасностей, подстерегающих вас в пути. Поезжайте без страха. Я верю, что вас ждет успех. До свидания!— Благодарим, матушка! — ответили молодые люди, тронутые до слез.Бедная женщина по очереди прижала их крепко к груди, потом, собрав всю свою волю, спокойно сказала:— Помните правило кодекса чести: делай, что должен делать, пусть будет, что будет! До свидания, до свидания!Она повернулась и быстро исчезла за пологом в шалаше, потому что, как ни старалась, не могла сдержать слезы. Слезы же, как она считала, могли поколебать их решимость.Молодые люди пребывали минуту в задумчивости, глядя ей вслед.— Вы видите, друг, — сказал наконец Эстебан, — мать приказывает мне следовать за вами.— Пусть будет по вашему, Эстебан, — ответил дон Фернандо со вздохом. — Я не должен долее противиться вашему желанию.— Наконец!Дон Фернандо внимательно посмотрел на небо.— Три часа утра, четвертого половина. Рассветает. Пора в путь.Ни говоря ни слова, Эстебан пошел за лошадьми. Через минуту друзья неслышно покинули лагерь и, отъехав на некоторое расстояние, помчались во весь опор.До восхода солнца они проехали шесть миль. Путь их пролегал по зеленому берегу одной из многочисленных не имеющих названия речушек, которые прорезывают пустыню во всех направлениях и рано или поздно вливаются в более крупную реку.— Сделаем короткую остановку, — сказал дон Фернандо. — Во-первых, надо дать отдых лошадям, а во-вторых, обдумать наши дальнейшие действия.Они разнуздали лошадей и пустили их щипать траву на берегу реки.— Теперь, друг мой, — сказал дон Фернандо. — Я должен ввести вас в курс дел в связи с предстоящей операцией, а главное — тех опасностей, которые могут нам встретиться на пути. Через две мили начнется болото, кишащее ядовитыми змеями, и нам необходимо принять меры, чтобы избежать их смертоносных укусов.— Черт побери! — воскликнул Эстебан, слегка побледнев.— Не беспокойтесь. Мы должны надеть кирасы, и тогда можно не опасаться ходить, наступая на головы самых опасных змей.— Кра! Вы знаете, как уберечься от опасных тварей!— Вы скоро убедитесь в этом сами. Следуйте за мной. Вы, очевидно, знаете птиц гуако?— Конечно, я несколько раз наблюдал, как они расправляются со змеями.— Вам, без сомнения, известно, как эта умная птица залечивает укусы змей, над которыми она неизменно одерживает победу.— Признаюсь, я никогда не задумывался над этим.— Ну, я очень рад, что сообразил просветить вас на этот счет. Вот здесь неподалеку я заметил лиану миканию, обвивающую стволы дубов. Нам надо непременно нарвать побольше ее листьев.Дон Эстебан, следуя примеру друга и не задавая лишних вопросов, принялся рвать листья микании. Когда, по мнению дона Фернандо, их было нарвано достаточно, они взяли их в охапку и понесли туда, где их ждали лошади.Ничего не объясняя, дон Фернандо начал рубить листья на плоском камне, принесенном для этой цели с реки. Дону Эстебану, с любопытством следившему за этой таинственной операцией, он передавал горсть за горстью рубленые листья, и тот должен был выжимать из них сок в тыкву-горлянку. Примерно через час горлянка была наполнена до краев зеленой жидкостью.— А теперь что будем с этим делать? — с любопытством спросил дон Эстебан.— Да! — засмеялся дон Фернандо. — Сейчас наступает весьма щекотливый момент. Нам предстоит раздеться донага. Затем мы сделаем ножом довольно глубокие надрезы на груди, на руках, на бедрах, между пальцами рук и ног, так чтобы брызнула кровь. После этого надо тщательно втереть во все порезы эту жидкость. Ну, как? Хватит у вас мужества привить себе сок микании?— Конечно, друг мой, хотя эта операция, как мне кажется, весьма болезненная. А что в итоге она нам даст?— О! Самую малость. Мы всего-навсего станем неуязвимыми для змей. Их самые ядовитые укусы будут равносильны булавочному уколу. Так что, мы сможем беспрепятственно наступать на них ногами.Не теряя времени, дон Фернандо разделся и стал хладнокровно делать на теле надрезы. Дон Эстебан, не колеблясь, последовал его примеру.Затем они натерлись соком микании, дали ему как следует впитаться и только после этого оделись.— Лошадей мы оставим здесь, — сказал дон Фернандо, — иначе они непременно погибнут. Мы возьмем их на обратном пути. Только надо будет непременно спутать им ноги, чтобы они не слишком далеко ушли. Сбрую спрячем в кустах.Покончив со всеми этими делами, наши отважные авантюристы заткнули за спину винтовки и отправились пешком в путь. В руках у них были лишь толстые веточки лиан, чтобы прогонять комаров.Их путь пролегал вдоль берегов бесчисленных болот, затянутых зловонной зеленой пеленой, над которой колыхались плотные тучи комаров. Чем дальше они шли, тем больше становилось болот.Молодые люди шли быстро, один в след другому, размахивая ветками направо и налево. Они обнаружили следы многочисленных всадников и теперь строго придерживались их.Пройдя некоторое расстояние, они наткнулись на раздувшийся и наполовину сгнивший труп человека.— Бедняга, видно, понятия не имел о микании, — заметил дон ФернандоТем временем из-под трупа с пронзительным свистом вылезла прехорошенькая маленькая змейка, не толще мизинца и длиной дюймов восемь, и, приподнявшись на хвосте, устремилась к правому бедру дона Фернандо.— Извини, любезная моя, — сказал тот. — Ты ошиблась, — и, схватив ее за хвост, размозжил ей голову. — Это ленточная змея. После ее укуса через одиннадцать минут наступает смерть. Сначала человек желтеет, потом зеленеет, а затем распухает и, конец. Останется только одно утешение — после смерти еще раз поменять цвет и из зеленого сделаться черным. Странно, не правда ли, Эстебан?— Как хорошо, Фернандо, что вам пришла счастливая мысль по поводу микании, — вне себя от ужаса проговорил Эстебан.— Без микании мы были бы уже мертвы.— Вы думаете, милый друг?— Безусловно! Раздавите-ка коралловую змею, которая ползет у вас по ноге.— Скажи, пожалуйста! Какая бесцеремонная! — Эстебан спокойно схватил змею и раздавил.— Какой восхитительный край, не правда ли? — продолжал дон Фернандо. — Путешествовать здесь сплошное удовольствие. А вот и опять трупы! На этот раз человек погиб вместе с лошадью. Бедное животное!Друзья шли таким образом целый день. Чем дальше, тем больше становилось змей. Порой можно было увидеть их слипшимися большими клубками. Попадавшиеся время от времени трупы свидетельствовали о том, что они вышли на след и что Тигровая Кошка оставил большую часть своих спутников на дороге. При всем своем мужестве молодые люди невольно содрогались от ужаса.Вдруг дон Фернандо прислушался.— Я не ошибся, сюда кто-то едет.— Едет сюда? — удивился дон Эстебан. — Это невозможно!— Почему же! — возразил дон Фернандо. — Если мы здесь, почему же не могут быть другие?— И правда. Но кто же это может быть?— Мы скоро узнаем. Пойдемте вон туда. Он повел своего друга к густому кустарнику.— Взведите курок, Эстебан, — сказал он. — Кто знает, с кем нам предстоит встретиться.Эстебан молча повиновался. Друзья притаились в кустарнике, поджидая. Слышались теперь уже шаги человека совсем близко.Тропинка, по которой шагали наши путники, вскоре должна была круто пойти вверх, что служило признаком того, что болота останутся позади, а с ними и змеи.Прошло совсем немного времени, когда Фернандо увидел сначала тень на изгибе тропинки, а потом и самого человека.Дон Фернандо сразу узнал его по высокому росту и длинной белой бороде. Это был Тигровая Кошка.Дон Фернандо что-то быстро сказал на ухо спутнику и вдруг прыгнул на тропинку в десяти шагах от Тигровой Кошки. Тот не проявил ни малейших признаков удивления.— Я шел как раз за тобою, — сказал он спокойным голосом и остановился.— Стало быть, вы пришли, — сухо ответил молодой человек. — Я здесь.— Нет еще. Пока ты пойдешь в мой лагерь, я пойду в твой.— Вы так считаете? — продолжал дон Фернандо насмешливым тоном.— Конечно. Уж не задумал ли ты преградить мне путь? — спросил Тигровая Кошка насмешливо.— Почему бы и нет? Не находите ли вы, что нам пора объясниться?— Я не вижу в этом никакой необходимости. Полагаю, ты искал не меня.— Вы ошибаетесь, Тигровая Кошка. Я искал именно вас.— Меня и еще одну особу, — возразил старик с лукавой улыбкой.— Прежде всего вас, — продолжал Фернандо, — настало время наконец-то свести наши довольно длинные счеты.— Не будем терять времени, — нетерпеливо сказал Тигровая Кошка. — Выслушай меня и постарайся понять. Донна Гермоса недалеко отсюда, и она ждет тебя. Я обещал ей соединить вас. Она поручила мне сообщить кое-что ее отцу. Поэтому я иду в твой лагерь, но прежде провожу тебя в свой жалкий лагерь, — прибавил он со вздохом. — Из всех самых верных моих приверженцев остались только четверо, остальные погибли.— Да, мне попались их трупы на дороге. Это вы их погубили. Зачем вы повезли их сюда?— Содеянного не воротишь. Время не ждет. Хочешь следовать за мною? Я действую с тобой совершенно откровенно.— Нет, я вам не верю. Что заставило вас забраться в это ужасное место?— Разве ты не догадываешься, дитя? Только здесь я мог быть уверен, что никто не похитит мою добычу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18