Ситуацию спас шофер Гельмута, который провел хозяина и его спутников сквозь толпу зевак. Как туристов, так и местных жителей особенно заинтриговал Ривз со своими камерами. Люди с детским любопытством наблюдали, как трое «покорителей вершин» устраиваются в тесной кабинке. Фотограф положил свое оборудование на соседнее сиденье, Гельмут и Джордан заняли два сиденья напротив.
— И долго нам сидеть в этой кабине? — поинтересовался Ривз, проверяя свой экспонометр, направив прибор на лица «клиентов».
— Минут двадцать, — ответил Гельмут. — Доедем до середины склона, а там на остановке пересядем в другую, побольше, человек на сорок. После этого до самой вершины пересадок уже не будет. В целом дорога должна занять примерно сорок пять минут.
Ривз заметно побледнел, когда вагончик, качнувшись, отправился в путь, унося пассажиров вдаль от земли над склоном горы, сторожащей подобно часовому город и озеро.
За время пути фотограф несколько раз ставил разные объективы. Он ловко вертел ободок настройки, менял светофильтры, беспрестанно щелкал затвором. И все это время не переставал разговаривать со спутниками. Ему нужно было, чтобы они чувствовали себя как можно более раскованно, совершенно забыв о его камере. Джордан и в самом деле расслабилась. Но даже сбросив напряжение, она не могла не отдавать себе отчет в том, что Ривз является подлинным мастером своего дела.
— Вы оба на редкость фотогеничны, — польстил он жениху и невесте, сменив в камере пленку и спрятав ее в сумку. — Сфотографируемся еще, когда доедем до вершины.
— Оглянись, Ривз, — призвал его Гельмут. — Посмотри, как живописно выглядит отсюда озеро. А вон там, справа, мой замок, видишь?
Как показалось Джордан, фотограф несколько поколебался, прежде чем оглянуться на панораму города и озера, похожую с высоты на план в путеводителе.
— Ага, красиво, — нетвердым голосом согласился он после обзора, который длился не более секунды.
Джордан едва не захихикала. Он боится высоты! Весь остаток пути Ривз больше ни разу не поглядел вниз. Он сидел, устремив взгляд прямо перед собой, туда, где над головами его спутников поднимался величественный горный склон. Иное дело Джордан: всякий раз, заслышав внизу гомон очередной группы навьюченных рюкзаками альпинистов, она перевешивалась через ограждение открытой кабины и выкрикивала приветствия на нескольких языках. Ривз в это время сидел прямой и неподвижный как изваяние, изо всех сил вцепившись в край своего сиденья.
Достигнув середины склона, члены маленькой экспедиции вылезли из кабины. Пересадки долго ждать не пришлось. Вместе с другими экскурсантами они набились в более крупный вагончик, где Гельмут немедленно занял выгодное место у обширного окна.
Ривз не последовал за ним, предпочтя крепко ухватиться за вертикальный поручень посередине кабины. Джордан с понимающей улыбкой встала рядом.
— Мог бы и заранее предупредить, что боишься высоты, — не упустила она шанса поддеть его.
— Я не боюсь, просто ошеломлен здешними красотами, — усмехнулся Ривз, иронизируя над самим собой.
— Нам не обязательно было ехать до самого конца, — сказала Джордан.
Поглядев в окно вагончика на приближающуюся вершину, фотограф нервно сглотнул. Пик был окутан туманом — ниточка канатной дороги вела прямиком в облако.
— Нет-нет, ничего. Мне бы только почувствовать твердую почву под ногами, и все будет хорошо. Терпеть не могу болтаться между небом и землей.
— Но ведь тебе приходится часто летать. Как же ты переносишь самолет?
— Обычно с помощью хорошей дозы шотландского виски. Как-то раз прочитал, что если с самолетом что-то случится, то лучше даже не пытаться спастись — все равно расшибешься в лепешку. Вот и сидишь всю дорогу, стиснув кулаки, — снова усмехнулся он, став теперь отчего-то похожим на мальчишку. — Если, конечно, рядом нет кого-нибудь, кого можно было бы взять за руку.
Сунув руку под ее меховую куртку, которую Джордан держала переброшенной через локоть, Ривз легонько сжал женскую ладонь. В ответ она тоже слегка пожала ему руку, и оба улыбнулись друг другу Ривз украдкой взглянул в сторону Гельму-та. Но тот в это время оживленно болтал с двумя юными особами, не видя ничего вокруг. Молоденькие туристки слушали его, восторженно округлив глаза.
Фотограф осторожно нагнулся, чтобы поставить сумку с принадлежностями на пол вагончика. Выпрямляясь, он ухитрился слегка коснуться губами щеки Джордан.
— Ривз! — укоризненно пробормотала она. — Гельмут рядом.
5
— Что-то не видно, чтобы твой жених присматривал за тобой. Неужели он тебя никогда не ревнует?
Она тоже посмотрела на Гельмута, который в данный момент одаривал двух молодых дам одной из своих самых обворожительных улыбок.
— Нет. Он слишком уверен в своих достоинствах и не допускает даже мысли о том, что я могу заинтересоваться кем-то другим.
— Ну и дурак! — Это было сказано с такой убежденностью, что Джордан не могла не посмотреть ему в лицо. Зеленые глаза снова возбужденно сверкали. Однако вряд ли можно было сказать с определенностью, какое чувство выражает зажегшийся в них огонек. — Любой мужчина, который считает, что красивая женщина досталась ему по праву и никуда не денется, — жалкий глупец.
Взгляд его глаз переместился на рот Джордан. Ее губы были приоткрыты, за ровным рядом белых зубов можно было различить изящный розовый язычок. Живо, будто наяву, Ривз представил, как ласкает его собственным языком. Он целовал многих женщин в разных уголках всего света. Но память о них умирала вместе с поцелуями.
С Джордан все было по-другому. Ривз отлично представлял, что ощутит, если поцелует ее прямо сейчас. Вкус этой женщины навсегда отпечатался в его памяти. Стоило ему только преодолеть барьер ее боязливой сдержанности, и она, к изумлению Ривза, ответила на его любовь необузданно и самозабвенно. Это не могло быть женским притворством. Так могла проявляться только страсть, долгое время дремавшая в женской душе. Страсть эта была уже готова вырваться наружу, и ему просто повезло в нужный момент случайно наткнуться на сокровище, уставшее ждать кладоискателя.
А может, это все-таки игра? Его взгляд снова настороженно впился в глаза Джордан, но не нашел там и намека на обман. Он был абсолютно уверен, что если сейчас привлечет ее к себе, то она не окажет ему никакого сопротивления. Но что это будет «для нее означать? Неужели всего лишь ход в какой-то запутанной шахматной партии? Осознает ли она, какую власть обрела над его душой и телом?
Ривз услышал свой собственный голос словно откуда-то издалека:
— Ты очень красива, Джордан.
Ее губы исказились, будто сдерживая внутреннюю дрожь:
— В самом деле?
— Да. К тому же отважная и великодушная. Ты уже дважды спасаешь мне жизнь: первый раз — во время грозы, второй — в опасных горных условиях.
Его тон опять становился насмешливым, а потому ей пришлось ответить в том же духе.
— Этот вагончик подвесной дороги, оснащенный всевозможными техническими приспособлениями, мягкими сиденьями и электроподогревом, вряд ли может относиться к категории «опасные условия», — произнесла Джордан с наигранным высокомерием.
— Зато гроза была по-настоящему ужасной.
— Да, — согласилась она, — но моряки говорят, что во время шторма любому порту рад будешь.
Он засмеялся:
— А вот это вряд ли справедливо. Окажись на твоем месте седовласая бабуля, сомневаюсь, что я… отблагодарил бы ее таким образом.
— Так значит, это было всего лишь выражением признательности?
Ривз по-прежнему улыбался, однако выражение его лица стало совершенно иным: интимным, нежным, даже умильным.
— Признательность здесь ни при чем.
Они слегка столкнулись друг с другом — вагончик остановился неожиданно резко. Ривз вполголоса застонал, когда ее пальцы, зажатые под покровом куртки в сильной мужской ладони, нечаянно уперлись в его тело. Джордан тихо охнула и виновато посмотрела ему в глаза, моментально поняв, к чему притронулась. Нетерпеливая толпа пассажиров, как по команде, ринулась к выходу, притиснув оставшихся стоять на месте мужчину и женщину друг к другу. Несколько секунд они не могли даже пошевелиться.
— Прости, — прошептала она, продолжая виновато смотреть ему в лицо. Ее щеки стали пунцовыми.
— Не стоит извинений. — Уголок его рта изогнулся в озорной ухмылке, отчего сердце Джордан забилось только еще сильнее.
Как только толпа немного схлынула, Ривз отпустил ее руку и они тоже начали пробираться к открытой двери. Гельмут уже по очереди целовал ручки собеседницам, желая им на прощание по-французски приятнейшего отдыха. Девушки хлопали длинными ресницами, млея от счастья.
— Ну вот и вы наконец! — воскликнул он, завидев Джордан и Ривза, выходящих из вагончика. — Для меня время в дороге промелькнуло как один миг. Только вошел — и сразу же попал в очаровательную компанию. Не правда ли, прелестные девушки? А как вы двое — не скучали? Вам понравилось?
Джордан чуть не закашлялась. Ривз, напротив, ответил с удивительной непринужденностью:
— Просто дух захватывало..
Ей было прекрасно известно, от чего именно у Ривза захватывало дух. Его глаза, сияющие озорным блеском, не оставляли в этом ни малейшего сомнения. Джордан и сама не смогла сдержать легкой улыбки.
Облака, будто одеяло, укрыли гору Пи-латус. Если стоять не двигаясь, можно было ощутить, как оседают на лице крохотные капельки ледяного тумана. Однако погода не в состоянии была омрачить праздничную атмосферу. Из динамиков, установленных на фонарных столбах, вовсю громыхала музыка. Вокруг суетились группы туристов. Табунами они ходили от магазинчика сувениров к бару-закусочной. А заказав бутерброды и напитки, беспокойно бегали кругами в поисках свободного столика на открытом воздухе. Мелодичный голос периодически на нескольких языках сообщал о времени отбытия очередного вагончика канатной дороги.
Ривз сосредоточенно возился с камерой, снимая Гельмута на фоне заснеженных пиков. Ему постоянно требовались все новые ракурсы: горизонт дальний, горизонт ближний…
Покончив с деловой частью, все трое вошли в бар и уселись за столик. Гельмут заказал на всех кофе-капуччино.
— Что ж, теперь я могу хвастаться перед знакомыми, что побывал на макушке Альп.
— Не совсем так, — уточнил педантичный Гельмут.
— Как это?
Джордан сочла себя обязанной выступить с разъяснениями:
— До самой вершины остается еще метров двадцать. Чтобы попасть туда, надо подняться по лестнице. Там, наверху, есть обзорная площадка.
Ривз воспринял эту информацию без видимого энтузиазма, однако она попробовала растормошить его:
— А что? Давай залезем!
— На самый верх? — спросил Ривз с возросшей тревогой.
— Ага!
Фотограф бросил на нее из-под насупленных бровей недовольный взгляд.
— Что-то не хочется, — пробубнил он.
— Ну же, Ривз, — присоединился к Джордан Гельмут. — Оттуда такой вид открывается — просто онемеешь!
Ривз в нерешительности отхлебнул еще кофе. Видно было, что душа его восстает против этого опасного предприятия.
— Я…
— Не хочешь ли ты сказать, что боишься? — поддразнила его Джордан.
— Нет, — прорычал он.
— Тогда — вперед! — Решительно встав, отважная женщина снова надела парку. Из кармана она извлекла вязаную шапочку и натянула на голову до самых бровей. Видно было, что «альпинистка» — не из робкого десятка.
Ривз не мог похвастать подобной отвагой, однако у него не оставалось выбора.
— Ну ладно, — кисло промямлил он, надевая свою дубленку.
— Так что же, Гельмут, идем? — воскликнула Джордан, поскольку тот тоже не торопился вставать из-за стола.
— Где уж мне, старику… Доктор говорит, что в моем возрасте излишняя подвижность противопоказана. А вы, молодежь, веселитесь, не обращайте на меня внимания. Резвитесь, детки, резвитесь…
Ривз и Джордан рассмеялись. Гельмут выглядел кем угодно, но только не тем, кем в шутку прикидывался. В нем не было абсолютно ничего от немощного старика. Крепкий мужчина с чашкой кофе в руке сидел в вальяжной позе, положив ногу на ногу и размеренно покачивая ступней в тяжелом ботинке от Гуччи.
Фотограф отчего-то долго не мог повесить свою камеру на шею, и Джордан пришлось буквально волоком вытаскивать его из кафе.
— Что ты наделала? Ты же прекрасно знаешь, как мне не хочется туда лезть. Сейчас у меня только одно желание — придушить тебя на месте! — рассерженно шипел он, плетясь следом за Джордан к ступенькам, которые вели наверх.
— Кажется, ты говорил, что перестаешь бояться, стоит тебе обрести под ногами твердую почву.
— Я соврал.
— Успокойся, тебе нечего бояться. Подумаешь, обзорная платформа чуть-чуть покачивается. Да и падать оттуда невысоко — каких-нибудь триста метров.
Теперь уж Ривз по-настоящему позеленел — то ли от бешенства, то ли от страха. Однако Джордан с беззаботным смехом потащила его за руку. Дойдя до середины лестницы, они остановились, чтобы перевести дух. Разреженный воздух быстро отнимал силы. Лицо Ривза обрело мрачно-серьезный вид. Взяв свою спутницу за плечи, он торжественно проговорил:
— Джордан, хочу, чтобы ты запомнила: если со мной что-нибудь случится…
— Но Ривз…
— Обещай мне, — твердо повторил он.
— Хорошо, — столь же торжественно ответила она, — обещаю.
— Если вдруг я потеряю равновесие, постарайся выхватить фотоаппарат у меня из рук и запечатлеть момент моего падения с этой проклятущей горы.
Джордан попыталась ударить его в живот, но Ривз, ловко увернувшись, весело расхохотался. Удержав одной ладонью оба ее кулака, другой он прижал к себе женщину, прекрасную в своем гневе.
— Ну тебя к черту! — с досадой выкрикнула она. — Я думала, ты серьезно…
— Я не шучу. За такой снимок ты наверняка получишь Пулитцера.
Джордан обиженно отвернулась, однако обижаться на него было совершенно невозможно, а потому, несмотря на разреженный воздух, оба весело смеялись остаток пути.
Достигнув вершины, Ривз быстро огляделся по сторонам и, торопливо пробормотав: «Очень мило», тут же направился обратно к лестнице.
— Э-э, нет! — проворно ухватила его за локоть Джордан. — Не затем я сюда столько карабкалась.
На вершине горы было значительно холоднее, чем внизу. Поэтому она застегнула парку и засунула руки в отороченные мехом карманы. Прислонившись спиной к ограждению, Джордан с наслаждением вдыхала чистый холодный воздух.
— Не шевелись, — скомандовал Ривз, поднося к глазам камеру. Сначала он приблизился, потом отступил чуть в сторону, установил свой «Никон» горизонтально, затем снова вертикально. Его фотоаппарат опять застрочил, как пулемет. Ей нравилось смотреть, как он перемещается по площадке, присаживается на корточки, выпрямляется, отшатывается, выпячивая колени, нагибается вперед. Это было похоже на мужскую балетную партию.
— Отличная фотография выйдет — обещаю тебе, Джордан! Эта куртка тебе очень к лицу. С черно-белой опушкой она смотрится потрясающе. А красный свитер и шапочка просто сногсшибательны на серовато-белом фоне гор. Так-ак, та-ак, прекрасно… — Снова погружаясь в процесс съемки, Ривз говорил все тише. — Щеки на морозе раскраснелись, черные завитки волос выглядывают из-под шапочки. Отлично. А ну-ка, выдохни, чтобы пар повалил изо рта. Великолепно. Голову немного влево. Во-от так… Подбородочек пониже. Улыбочку. А теперь посерьезнее. Просто класс! Все…
«Отщелкав» всю пленку, фотограф закрыл объектив колпачком и с некоторой опаской подошел к ограждению.
— Гельмуту может не очень понравиться, если в статье о нем появится так много моих фотографий, — задумчиво проговорила Джордан.
Ривз, стоявший рядом, после некоторой паузы признался:
— Гельмут никогда в жизни не увидит этих фотографий. Они — только для меня.
А потом он поцеловал ее. Им обоим хотелось этого, и ни один из них не стал таить своих чувств. Джордан охотно шагнула к нему в объятия и запрокинула голову, подставив губы навстречу его рту.
Их теплое дыхание, смешавшись, едва не заискрилось мелкими льдинками на морозном воздухе. Его рот был горяч и пах бренди, который добавили им в капуччино.
Ее озябшие руки забрались ему под куртку, остававшуюся все это время расстегнутой, несмотря на мороз. Женские ладони медленно блуждали по спине мужчины, ощупывая твердые мышцы, бугрившиеся под фланелевой рубашкой.
— Даю тебе минут десять-пятнадцать, а потом пойдем, — пробормотал он, стараясь не отрываться от ее губ.
— Нет, нам пора уже сейчас. — Она первой оторвалась от его рта. Их поцелуй становился неприлично страстным. К тому же на платформе появились и другие туристы.
— Черт! — раздраженно прошипел Ривз сквозь зубы.
А Джордан рассмеялась.
— Расскажи лучше, где за все время работы тебе пришлось тяжелее всего? — Она намеренно перевела разговор в нейтральное русло, чтобы немного остудить своего спутника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
— И долго нам сидеть в этой кабине? — поинтересовался Ривз, проверяя свой экспонометр, направив прибор на лица «клиентов».
— Минут двадцать, — ответил Гельмут. — Доедем до середины склона, а там на остановке пересядем в другую, побольше, человек на сорок. После этого до самой вершины пересадок уже не будет. В целом дорога должна занять примерно сорок пять минут.
Ривз заметно побледнел, когда вагончик, качнувшись, отправился в путь, унося пассажиров вдаль от земли над склоном горы, сторожащей подобно часовому город и озеро.
За время пути фотограф несколько раз ставил разные объективы. Он ловко вертел ободок настройки, менял светофильтры, беспрестанно щелкал затвором. И все это время не переставал разговаривать со спутниками. Ему нужно было, чтобы они чувствовали себя как можно более раскованно, совершенно забыв о его камере. Джордан и в самом деле расслабилась. Но даже сбросив напряжение, она не могла не отдавать себе отчет в том, что Ривз является подлинным мастером своего дела.
— Вы оба на редкость фотогеничны, — польстил он жениху и невесте, сменив в камере пленку и спрятав ее в сумку. — Сфотографируемся еще, когда доедем до вершины.
— Оглянись, Ривз, — призвал его Гельмут. — Посмотри, как живописно выглядит отсюда озеро. А вон там, справа, мой замок, видишь?
Как показалось Джордан, фотограф несколько поколебался, прежде чем оглянуться на панораму города и озера, похожую с высоты на план в путеводителе.
— Ага, красиво, — нетвердым голосом согласился он после обзора, который длился не более секунды.
Джордан едва не захихикала. Он боится высоты! Весь остаток пути Ривз больше ни разу не поглядел вниз. Он сидел, устремив взгляд прямо перед собой, туда, где над головами его спутников поднимался величественный горный склон. Иное дело Джордан: всякий раз, заслышав внизу гомон очередной группы навьюченных рюкзаками альпинистов, она перевешивалась через ограждение открытой кабины и выкрикивала приветствия на нескольких языках. Ривз в это время сидел прямой и неподвижный как изваяние, изо всех сил вцепившись в край своего сиденья.
Достигнув середины склона, члены маленькой экспедиции вылезли из кабины. Пересадки долго ждать не пришлось. Вместе с другими экскурсантами они набились в более крупный вагончик, где Гельмут немедленно занял выгодное место у обширного окна.
Ривз не последовал за ним, предпочтя крепко ухватиться за вертикальный поручень посередине кабины. Джордан с понимающей улыбкой встала рядом.
— Мог бы и заранее предупредить, что боишься высоты, — не упустила она шанса поддеть его.
— Я не боюсь, просто ошеломлен здешними красотами, — усмехнулся Ривз, иронизируя над самим собой.
— Нам не обязательно было ехать до самого конца, — сказала Джордан.
Поглядев в окно вагончика на приближающуюся вершину, фотограф нервно сглотнул. Пик был окутан туманом — ниточка канатной дороги вела прямиком в облако.
— Нет-нет, ничего. Мне бы только почувствовать твердую почву под ногами, и все будет хорошо. Терпеть не могу болтаться между небом и землей.
— Но ведь тебе приходится часто летать. Как же ты переносишь самолет?
— Обычно с помощью хорошей дозы шотландского виски. Как-то раз прочитал, что если с самолетом что-то случится, то лучше даже не пытаться спастись — все равно расшибешься в лепешку. Вот и сидишь всю дорогу, стиснув кулаки, — снова усмехнулся он, став теперь отчего-то похожим на мальчишку. — Если, конечно, рядом нет кого-нибудь, кого можно было бы взять за руку.
Сунув руку под ее меховую куртку, которую Джордан держала переброшенной через локоть, Ривз легонько сжал женскую ладонь. В ответ она тоже слегка пожала ему руку, и оба улыбнулись друг другу Ривз украдкой взглянул в сторону Гельму-та. Но тот в это время оживленно болтал с двумя юными особами, не видя ничего вокруг. Молоденькие туристки слушали его, восторженно округлив глаза.
Фотограф осторожно нагнулся, чтобы поставить сумку с принадлежностями на пол вагончика. Выпрямляясь, он ухитрился слегка коснуться губами щеки Джордан.
— Ривз! — укоризненно пробормотала она. — Гельмут рядом.
5
— Что-то не видно, чтобы твой жених присматривал за тобой. Неужели он тебя никогда не ревнует?
Она тоже посмотрела на Гельмута, который в данный момент одаривал двух молодых дам одной из своих самых обворожительных улыбок.
— Нет. Он слишком уверен в своих достоинствах и не допускает даже мысли о том, что я могу заинтересоваться кем-то другим.
— Ну и дурак! — Это было сказано с такой убежденностью, что Джордан не могла не посмотреть ему в лицо. Зеленые глаза снова возбужденно сверкали. Однако вряд ли можно было сказать с определенностью, какое чувство выражает зажегшийся в них огонек. — Любой мужчина, который считает, что красивая женщина досталась ему по праву и никуда не денется, — жалкий глупец.
Взгляд его глаз переместился на рот Джордан. Ее губы были приоткрыты, за ровным рядом белых зубов можно было различить изящный розовый язычок. Живо, будто наяву, Ривз представил, как ласкает его собственным языком. Он целовал многих женщин в разных уголках всего света. Но память о них умирала вместе с поцелуями.
С Джордан все было по-другому. Ривз отлично представлял, что ощутит, если поцелует ее прямо сейчас. Вкус этой женщины навсегда отпечатался в его памяти. Стоило ему только преодолеть барьер ее боязливой сдержанности, и она, к изумлению Ривза, ответила на его любовь необузданно и самозабвенно. Это не могло быть женским притворством. Так могла проявляться только страсть, долгое время дремавшая в женской душе. Страсть эта была уже готова вырваться наружу, и ему просто повезло в нужный момент случайно наткнуться на сокровище, уставшее ждать кладоискателя.
А может, это все-таки игра? Его взгляд снова настороженно впился в глаза Джордан, но не нашел там и намека на обман. Он был абсолютно уверен, что если сейчас привлечет ее к себе, то она не окажет ему никакого сопротивления. Но что это будет «для нее означать? Неужели всего лишь ход в какой-то запутанной шахматной партии? Осознает ли она, какую власть обрела над его душой и телом?
Ривз услышал свой собственный голос словно откуда-то издалека:
— Ты очень красива, Джордан.
Ее губы исказились, будто сдерживая внутреннюю дрожь:
— В самом деле?
— Да. К тому же отважная и великодушная. Ты уже дважды спасаешь мне жизнь: первый раз — во время грозы, второй — в опасных горных условиях.
Его тон опять становился насмешливым, а потому ей пришлось ответить в том же духе.
— Этот вагончик подвесной дороги, оснащенный всевозможными техническими приспособлениями, мягкими сиденьями и электроподогревом, вряд ли может относиться к категории «опасные условия», — произнесла Джордан с наигранным высокомерием.
— Зато гроза была по-настоящему ужасной.
— Да, — согласилась она, — но моряки говорят, что во время шторма любому порту рад будешь.
Он засмеялся:
— А вот это вряд ли справедливо. Окажись на твоем месте седовласая бабуля, сомневаюсь, что я… отблагодарил бы ее таким образом.
— Так значит, это было всего лишь выражением признательности?
Ривз по-прежнему улыбался, однако выражение его лица стало совершенно иным: интимным, нежным, даже умильным.
— Признательность здесь ни при чем.
Они слегка столкнулись друг с другом — вагончик остановился неожиданно резко. Ривз вполголоса застонал, когда ее пальцы, зажатые под покровом куртки в сильной мужской ладони, нечаянно уперлись в его тело. Джордан тихо охнула и виновато посмотрела ему в глаза, моментально поняв, к чему притронулась. Нетерпеливая толпа пассажиров, как по команде, ринулась к выходу, притиснув оставшихся стоять на месте мужчину и женщину друг к другу. Несколько секунд они не могли даже пошевелиться.
— Прости, — прошептала она, продолжая виновато смотреть ему в лицо. Ее щеки стали пунцовыми.
— Не стоит извинений. — Уголок его рта изогнулся в озорной ухмылке, отчего сердце Джордан забилось только еще сильнее.
Как только толпа немного схлынула, Ривз отпустил ее руку и они тоже начали пробираться к открытой двери. Гельмут уже по очереди целовал ручки собеседницам, желая им на прощание по-французски приятнейшего отдыха. Девушки хлопали длинными ресницами, млея от счастья.
— Ну вот и вы наконец! — воскликнул он, завидев Джордан и Ривза, выходящих из вагончика. — Для меня время в дороге промелькнуло как один миг. Только вошел — и сразу же попал в очаровательную компанию. Не правда ли, прелестные девушки? А как вы двое — не скучали? Вам понравилось?
Джордан чуть не закашлялась. Ривз, напротив, ответил с удивительной непринужденностью:
— Просто дух захватывало..
Ей было прекрасно известно, от чего именно у Ривза захватывало дух. Его глаза, сияющие озорным блеском, не оставляли в этом ни малейшего сомнения. Джордан и сама не смогла сдержать легкой улыбки.
Облака, будто одеяло, укрыли гору Пи-латус. Если стоять не двигаясь, можно было ощутить, как оседают на лице крохотные капельки ледяного тумана. Однако погода не в состоянии была омрачить праздничную атмосферу. Из динамиков, установленных на фонарных столбах, вовсю громыхала музыка. Вокруг суетились группы туристов. Табунами они ходили от магазинчика сувениров к бару-закусочной. А заказав бутерброды и напитки, беспокойно бегали кругами в поисках свободного столика на открытом воздухе. Мелодичный голос периодически на нескольких языках сообщал о времени отбытия очередного вагончика канатной дороги.
Ривз сосредоточенно возился с камерой, снимая Гельмута на фоне заснеженных пиков. Ему постоянно требовались все новые ракурсы: горизонт дальний, горизонт ближний…
Покончив с деловой частью, все трое вошли в бар и уселись за столик. Гельмут заказал на всех кофе-капуччино.
— Что ж, теперь я могу хвастаться перед знакомыми, что побывал на макушке Альп.
— Не совсем так, — уточнил педантичный Гельмут.
— Как это?
Джордан сочла себя обязанной выступить с разъяснениями:
— До самой вершины остается еще метров двадцать. Чтобы попасть туда, надо подняться по лестнице. Там, наверху, есть обзорная площадка.
Ривз воспринял эту информацию без видимого энтузиазма, однако она попробовала растормошить его:
— А что? Давай залезем!
— На самый верх? — спросил Ривз с возросшей тревогой.
— Ага!
Фотограф бросил на нее из-под насупленных бровей недовольный взгляд.
— Что-то не хочется, — пробубнил он.
— Ну же, Ривз, — присоединился к Джордан Гельмут. — Оттуда такой вид открывается — просто онемеешь!
Ривз в нерешительности отхлебнул еще кофе. Видно было, что душа его восстает против этого опасного предприятия.
— Я…
— Не хочешь ли ты сказать, что боишься? — поддразнила его Джордан.
— Нет, — прорычал он.
— Тогда — вперед! — Решительно встав, отважная женщина снова надела парку. Из кармана она извлекла вязаную шапочку и натянула на голову до самых бровей. Видно было, что «альпинистка» — не из робкого десятка.
Ривз не мог похвастать подобной отвагой, однако у него не оставалось выбора.
— Ну ладно, — кисло промямлил он, надевая свою дубленку.
— Так что же, Гельмут, идем? — воскликнула Джордан, поскольку тот тоже не торопился вставать из-за стола.
— Где уж мне, старику… Доктор говорит, что в моем возрасте излишняя подвижность противопоказана. А вы, молодежь, веселитесь, не обращайте на меня внимания. Резвитесь, детки, резвитесь…
Ривз и Джордан рассмеялись. Гельмут выглядел кем угодно, но только не тем, кем в шутку прикидывался. В нем не было абсолютно ничего от немощного старика. Крепкий мужчина с чашкой кофе в руке сидел в вальяжной позе, положив ногу на ногу и размеренно покачивая ступней в тяжелом ботинке от Гуччи.
Фотограф отчего-то долго не мог повесить свою камеру на шею, и Джордан пришлось буквально волоком вытаскивать его из кафе.
— Что ты наделала? Ты же прекрасно знаешь, как мне не хочется туда лезть. Сейчас у меня только одно желание — придушить тебя на месте! — рассерженно шипел он, плетясь следом за Джордан к ступенькам, которые вели наверх.
— Кажется, ты говорил, что перестаешь бояться, стоит тебе обрести под ногами твердую почву.
— Я соврал.
— Успокойся, тебе нечего бояться. Подумаешь, обзорная платформа чуть-чуть покачивается. Да и падать оттуда невысоко — каких-нибудь триста метров.
Теперь уж Ривз по-настоящему позеленел — то ли от бешенства, то ли от страха. Однако Джордан с беззаботным смехом потащила его за руку. Дойдя до середины лестницы, они остановились, чтобы перевести дух. Разреженный воздух быстро отнимал силы. Лицо Ривза обрело мрачно-серьезный вид. Взяв свою спутницу за плечи, он торжественно проговорил:
— Джордан, хочу, чтобы ты запомнила: если со мной что-нибудь случится…
— Но Ривз…
— Обещай мне, — твердо повторил он.
— Хорошо, — столь же торжественно ответила она, — обещаю.
— Если вдруг я потеряю равновесие, постарайся выхватить фотоаппарат у меня из рук и запечатлеть момент моего падения с этой проклятущей горы.
Джордан попыталась ударить его в живот, но Ривз, ловко увернувшись, весело расхохотался. Удержав одной ладонью оба ее кулака, другой он прижал к себе женщину, прекрасную в своем гневе.
— Ну тебя к черту! — с досадой выкрикнула она. — Я думала, ты серьезно…
— Я не шучу. За такой снимок ты наверняка получишь Пулитцера.
Джордан обиженно отвернулась, однако обижаться на него было совершенно невозможно, а потому, несмотря на разреженный воздух, оба весело смеялись остаток пути.
Достигнув вершины, Ривз быстро огляделся по сторонам и, торопливо пробормотав: «Очень мило», тут же направился обратно к лестнице.
— Э-э, нет! — проворно ухватила его за локоть Джордан. — Не затем я сюда столько карабкалась.
На вершине горы было значительно холоднее, чем внизу. Поэтому она застегнула парку и засунула руки в отороченные мехом карманы. Прислонившись спиной к ограждению, Джордан с наслаждением вдыхала чистый холодный воздух.
— Не шевелись, — скомандовал Ривз, поднося к глазам камеру. Сначала он приблизился, потом отступил чуть в сторону, установил свой «Никон» горизонтально, затем снова вертикально. Его фотоаппарат опять застрочил, как пулемет. Ей нравилось смотреть, как он перемещается по площадке, присаживается на корточки, выпрямляется, отшатывается, выпячивая колени, нагибается вперед. Это было похоже на мужскую балетную партию.
— Отличная фотография выйдет — обещаю тебе, Джордан! Эта куртка тебе очень к лицу. С черно-белой опушкой она смотрится потрясающе. А красный свитер и шапочка просто сногсшибательны на серовато-белом фоне гор. Так-ак, та-ак, прекрасно… — Снова погружаясь в процесс съемки, Ривз говорил все тише. — Щеки на морозе раскраснелись, черные завитки волос выглядывают из-под шапочки. Отлично. А ну-ка, выдохни, чтобы пар повалил изо рта. Великолепно. Голову немного влево. Во-от так… Подбородочек пониже. Улыбочку. А теперь посерьезнее. Просто класс! Все…
«Отщелкав» всю пленку, фотограф закрыл объектив колпачком и с некоторой опаской подошел к ограждению.
— Гельмуту может не очень понравиться, если в статье о нем появится так много моих фотографий, — задумчиво проговорила Джордан.
Ривз, стоявший рядом, после некоторой паузы признался:
— Гельмут никогда в жизни не увидит этих фотографий. Они — только для меня.
А потом он поцеловал ее. Им обоим хотелось этого, и ни один из них не стал таить своих чувств. Джордан охотно шагнула к нему в объятия и запрокинула голову, подставив губы навстречу его рту.
Их теплое дыхание, смешавшись, едва не заискрилось мелкими льдинками на морозном воздухе. Его рот был горяч и пах бренди, который добавили им в капуччино.
Ее озябшие руки забрались ему под куртку, остававшуюся все это время расстегнутой, несмотря на мороз. Женские ладони медленно блуждали по спине мужчины, ощупывая твердые мышцы, бугрившиеся под фланелевой рубашкой.
— Даю тебе минут десять-пятнадцать, а потом пойдем, — пробормотал он, стараясь не отрываться от ее губ.
— Нет, нам пора уже сейчас. — Она первой оторвалась от его рта. Их поцелуй становился неприлично страстным. К тому же на платформе появились и другие туристы.
— Черт! — раздраженно прошипел Ривз сквозь зубы.
А Джордан рассмеялась.
— Расскажи лучше, где за все время работы тебе пришлось тяжелее всего? — Она намеренно перевела разговор в нейтральное русло, чтобы немного остудить своего спутника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19