— возразила Джордан.
— А ты, стало быть, считала? — укоризненно поглядел на нее Ривз, держа коробку в вытянутой руке, чтобы Джордан не могла ее достать.
В итоге они поделили шоколад поровну. Джордан скормила возлюбленному его долю по одной штучке, а он потом с удовольствием облизал ее пальцы, покрытые растаявшим шоколадом. Прикосновение его языка пробудило в теле женщины волнующий отклик. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.
— Не знала, что скармливание шоколада другому может быть настолько приятным.
— А я не предполагал, что женщина может быть такой сексуальной, не прилагая к этому никаких усилий.
Они поцеловались. Потом — еще раз.
— Наверное, нам стоит уложить еду обратно в корзину, — пробормотала Джордан, не отрываясь от его губ.
— Ага, — откликнулся он.
Когда остатки еды были уложены в корзину, а последняя поставлена возле двери, Джордан вернулась на расстеленный брезент, с трудом удерживая в руках чашки, термос с кофе и бутылку коньяка.
— Интересно, остыл он или нет, — про-говорила она, откручивая крышку термоса. В тот же миг в нос ей ударил аромат горячего кофе. — Нет! — с удовлетворением констатировала Джордан.
Она налила в чашки кофе, добавив туда коньяку, а Ривз тем временем поетелил на брезент высохший плед. Сняв ботинки и носки, оба улеглись, вытянув голые ноги поближе к печке, которая, несмотря на, казалось бы, солидный возраст, вполне справлялась со своими обязанностями.
Джордан, медленно потягивая обжигающий напиток, чувствовала, как, проникая внутрь, он согревает ее не хуже пламени печи.
— По-моему, я напилась, — констатировала она, откидываясь на Ривза. Женщина удобно устроилась между его раздвинутых ног и теперь прижималась спиной к его груди.
— Отлично! Это дает мне определенные преимущества.
Джордан шлепнула его по коленке, и Ривз непритворно завопил.
— Что такое? — недоуменно спросила Джордан и тут же заметила, что колени его — ярко-красного цвета.
— О, Ривз, да ты их обморозил! — воскликнула она.
— Да нет, ничего страшного, — отмахнулся он, однако Джордан уже потянулась к рюкзаку и вынула из него лосьон, которым чуть раньше протерла свое лицо.
— Отличное средство. Но кожа будет гореть как от огня.
— Нет уж, спасибо, — проговорил он, отводя ноги в сторону.
— Да не бойся ты, цыпленок, — засмеялась женщина, схватив его за лодыжку. — Я же шучу. После этого ты почувствуешь себя гораздо лучше.
Быстрыми и нежными движениями она нанесла лосьон на покрасневшую кожу и хихикнула.
— По какому поводу веселишься? — хмуро поинтересовался Ривз.
— Никогда раньше не смазывала лосьоном волосатые ноги.
Ривз попытался принять обиженный вид, но у него ничего не вышло, и они вместе рассмеялись. Наконец с коленями было покончено, флакон с лосьоном занял свое прежнее место в рюкзаке, а влюбленные — на пледе. Некоторое время они молча смотрели на плясавший в печке огонь.
— Вот когда я по-настоящему тоскую по сигарете, — пожаловался Ривз. — И дело даже не в табаке. Просто хочется чем-нибудь занять руки. Что ж, — театрально вздохнул он, — придется найти им другое применение.
Прежде чем Джордан успела что-либо сказать, мужчина перешел от слов к действиям. Его руки скользнули вперед и оказались на ее груди. Джордан не замедлила скинуть их, но при этом увидела на его пальцах три красных пятнышка и по очереди поцеловала каждое из них.
— Не могла бы ты сделать мне одолжение? — попросил он.
— Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убила?
— До этого дело еще дойдет, а пока… Сними, пожалуйста, это. — Он взял ее левую руку и прикоснулся к бриллиантовому кольцу на среднем пальце.
Объяснения были излишни. Джордан понимала, как должно раздражать Ривза это напоминание об их с Гельмутом помолвке. Она сняла кольцо, сунула в боковой кармашек рюкзака, который аккуратно застегнула на «молнию».
Не говоря ни слова, Джордан вернулась в объятия Ривза. Он нежно обнял ее и заставил повернуться к себе лицом. Через секунду их губы встретились, и в этом прикосновении было столько нежности, что все барьеры, выстроенные здравым смыслом Джордан, рухнули в одночасье. Что бы там ни сулило будущее, эта ночь всецело принадлежала им. Одна ночь безмятежного счастья — разве этого мало? И пусть цена, которую за нее придется платить, будет высокой, Джордан ни от чего не откажется.
Потом Ривз медленно снимал с нее свитер и рубашку, любуясь ее гладкой кремовой кожей и совершенными формами женщины. Он смаковал это зрелище, подобно тому, как знаток тонких вин разглядывает на свет бокал старинного бургундского. Вскоре, однако, к его глазам присоединились руки.
— Ты изумительна, — проговорил Ривз, наклоняясь и поочередно целуя ее груди — медленно и нежно. Зачем торопиться? В их распоряжении — целая ночь.
Словно по молчаливому уговору, они отодвинулись друг от друга и освободились от остатков одежды. Джордан стыдливо — в качестве последнего «бастиона» — оставила кружевные трусики.
Затем любовники легли на одну половину пледа, прикрывшись другой. Джордан взяла в ладони голову Ривза и нетерпеливо прижалась губами к его губам, глубоко проникнув языком ему в рот. Голова ее закружилась, и ей пришлось крепко ухватиться за плечи возлюбленного, чтобы не упасть в бездонную сладкую пропасть, которая, казалось, разверзлась под нею.
— Я хочу тебя, Джордан, я не могу без этого…
Слова Ривза были едва различимы, поскольку его рот уже исследовал шею женщины. Затем наступила очередь ее груди. На ней расцвели два чудесных твердых бутона желания, трепеща в ожидании его теплых губ.
— Еще, еще… — взмолилась Джордан, когда его губы покинули ее соски, но эта мольба осталась не услышанной. Губы опускались ниже, наконец достигли нижней части ее живота.
— Ривз… — выдохнула женщина, ощутив жар его поцелуев. Так ее никогда прежде не целовали.
Она почувствовала, как его руки стягивают с нее трусики. Секунда — и она осталась без них. А затем, не переставая целовать ее, он просунул ладонь между ее стройных ног и прикоснулся к ней там, где, казалось, было сосредоточено все ее желание. Пальцы его начали медленное движение. Это был поиск высшего наслаждения, которое не знает границ.
— Родная… как ты нежна… Смотри на меня, Джордан, пожалуйста… Смотри, как я прикасаюсь к тебе… Любимая…
Она повиновалась каждой его просьбе и приближалась к пику наслаждения, которое обещали прикосновения его рук.
— Скажи, что ты хочешь меня, — прошептал он, и о том же просили его руки.
— Хочу, хочу, хочу…
— Говори, Джордан, говори…
Он накрыл ее своим сильным телом, и она тут же ощутила бедрами очевидное и горячее доказательство его желания.
— Я хочу тебя, Ривз. — Ее тело била дрожь, которую она была не в силах унять. — Возьми меня…
И вот он уже заполняет ее всю без остатка.
Ривз закопался лицом в облако ее черных рассыпавшихся волос и шептал что-то, что невозможно было разобрать. Его руки сомкнулись за ее спиной. Повернув голову, он смотрел ей в лицо, а затем попросил:
— Не двигайся. Я хочу просто находиться в тебе. Ты не представляешь, как это хорошо… Родная моя…
— Объясни мне…
И он выполнил ее просьбу — на языке, на котором объяснялись их тела и который был недоступен для разума.
9
— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
Джордан засмеялась и попыталась прижаться к нему еще крепче — как будто это было возможно! Губы ее оказалась там, где кончалась его грудь и начиналась шея.
— А тебе не кажется, что я уже выросла? — промурлыкала она, ласкаясь и покусывая его шею.
— Местами — да, ты действительно похожа на взрослую, — охотно согласился он. Руки Ривза, ласкавшие тело женщины, как бы подтверждали справедливость его слов.
На некоторое время любовники угомонились, свернувшись и прижавшись друг к другу под узким пледом. Они лежали на полу, но совсем не ощущая неудобства. Подушкой им служил обернутый в свитер Ривза рюкзак Джордан, из которого предварительно было вытряхнуто все содержимое. В печке потрескивали и весело стреляли сухие поленья. Золотистые блики огня плясали на темных стенах.
Пальцы Ривза пробежали по позвоночнику женщины.
— Неужели ты собираешься торчать в этом своем магазине до конца жизни?
— Этого у меня не получилось бы даже при всем желании. Меня уволили.
Его ладонь замерла.
— Уволили? Когда? Почему?
Она тихо засмеялась.
— На первый твой вопрос отвечаю: да, уволили. На второй: сегодня утром, поскольку босс прочитал статью о моей помолвке с Гельмутом и решил, что в работе я больше не нуждаюсь. Это, кстати, является ответом и на твой третий вопрос. Не успел остыть мой труп, как работу в магазине получила дочка самого главного хозяина, — беззаботно добавила она.
— Ах он сволочь… Да-а, плохи дела. Теперь понятно, почему сегодня утром ты ни за что ни про что спустила на меня всех собак. Я сожалею, Джордан. Скажи, чем я могу помочь? Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
— Нет. Поначалу я, мягко говоря, расстроилась. А теперь, — женщина просунула стройную ногу между его бедер, — мне кажется, что это не так уж и важно. Работа в Люцерне сделала свое дело. После смерти Чарльза мне хотелось жить, работать и дышать, не ощущая вмешательства со стороны родителей, друзей и прочих навязчивых доброжелателей. Эти три года, проведенные в Швейцарии, были для меня чем-то вроде затянувшегося отпуска. Теперь мне нужно заняться чем-нибудь серьезным и, пожалуй, увлекательным.
— Когда ты возвращаешься в Штаты?
Они старательно избегали упоминать имя Гельмута и то, какую роль он может сыграть в ее судьбе. Конечно же, он незримо присутствовал здесь, его имя вертелось на языке у каждого из них, но ни один не произнес его вслух.
Джордан поняла, что если уж Ривз спрашивает о том, когда она собирается вернуться в Соединенные Штаты, то наверняка знает, что она не намерена выходить замуж за немца.
— Я обязательно вернусь домой, только еще не знаю, когда, — ответила она, — Наверное, постараюсь найти какое-нибудь приятное тихое местечко, осяду там и начну писать. Я всегда мечтала об этом.
— Что же именно ты собираешься писать? — поинтересовался Ривз.
— Пособия по сексу, — прыснула она и почувствовала, что грудь мужчины, на которой покоилась ее голова, затряслась от беззвучного смеха. Он схватил ее и затащил на себя.
— Для этого необходимо досконально изучить предмет, о котором собираешься писать.
— На алтарь науки я готова принести любые жертвы, — со смехом парировала Джордан и, наклонив голову, попробовала на вкус его губы. — Не согласишься ли ты стать моей подопытной морской свинкой?
— Хрю-хрю…
Джордан скорчилась от смеха.
— Морские свинки не хрюкают, балбес!
— Разве? А что же они в таком случае делают?
Она стала показывать ему, чем любят заниматься морские свинки, и тема ее ближайшего будущего была временно закрыта.
— Итак, допустим, твой первый самоучитель по сексу стал бестселлером. Что дальше?
Завернувшись в плед, они сидели перед печкой и смотрели на огонь.
— Я никогда не стану писать самоучители по сексу. — Джордан толкнула его локтем под ребра.
— Это будет огромной потерей для всей читающей общественности. Ты в этом деле — эксперт. — Он поцеловал ее в кончик носа и спросил: — А что же в таком случае ты собираешься писать?
— Может, путеводители для американцев, путешествующих по Европе, может, фантастику… Я еще не решила. Моя главная цель — обустроиться в каком-нибудь тихом месте и создать свой маленький уютный мирок. А что намерен делать ты?
— Наверное, буду и дальше колесить по свету со своей верной камерой.
— О-о…
Их цели в жизни были полярны, как север и юг. И снова вопрос о том, что ждет их завтра, был скомкан и заброшен в угол. У них не было общего будущего, а все настоящее сосредоточилось в тех четырех стенах, в которых они были заперты сейчас.
— Я изголодался, — прошептал он ей на ухо. Они снова лежали, укрывшись пледом, переплетя ноги и крепко обнимая друг друга.
— Какой же ты ненасытный!
— Знаю. Мне всегда хочется есть.
Джордан подняла голову с подушки и посмотрела в его хитрые зеленые глаза.
— Давай-ка уточним, о каком именно аппетите мы сейчас говорим.
— А-а, так ты — о еде?
Джордан ткнула ему в живот кулаком и освободила свои руки и ноги.
— Что ты будешь на завтрак: копченые устрицы или паштет?
— Фу-у…
— Может, тогда — бутерброд с маслом?
— Вот это уже лучше.
Джордан вынула из корзинки нарезанный хлеб, масло и, вернувшись к Ривзу, стала намазывать бутерброд. Он лениво наблюдал за ее движениями.
— А разве ты сама не проголодалась? — спросил мужчина, заметив, что она ничего не сделала для себя.
— Нет, но на тот случай, если мы, отрезанные от цивилизации, застрянем здесь на долгие годы, запомни: ты должен мне один бутерброд с маслом.
Пока он ел, Джордан забавлялась, играя с мочками его ушей. Затем ее руки принялись массировать ему шею и плечи.
— У тебя это неплохо получается, — похвалил он и откусил от бутерброда большой кусок.
Джордан не устраивало такое почти безразличное отношение к ее мастерству. Она позволила своим пальцам нежно пробежаться по его груди, и Ривз сразу перестал жевать. Мягкие подушечки пальцев женщины нашли его плоские коричневые соски. Мужчина с трудом проглотил пережеванную пищу.
— Ты ведь не перестанешь сейчас это делать? — совсем тихо с надеждой в голосе спросил он.
Озорно улыбнувшись, она отрицательно потрясла головой и придвинулась поближе к нему. Волосы Джордан свесились вниз, нежно щекоча его лицо. Затем она низко наклонила голову и принялась играть кончиком языка с его сосками, которые ответили на эту ласку, моментально затвердев.
— О, Боже, Джордан… — выдохнул мужчина. — Как хорошо! Откуда ты все это знаешь!
— Врожденный инстинкт.
— Благослови, Господи, мать-природу!
Он был не в состоянии больше говорить. Губы Джордан продолжали ласкать его грудь, руки путешествовали по его телу. У Ривза сдавило грудь. Он чувствовал, что не может дышать, а пальцы Джордан тем временем перебирали темные волосы внизу его живота и… еще ниже. Из горла мужчины вырвался только один сдавленный стон, его тело конвульсивно выгнулось на пледе. Остатки недоеденного бутерброда сиротливо валялись на полу.
— Ты…
— Умер? — перебил он ее. — Да, я на небесах.
— Тебе нравится?
— Зачем спрашивать!
— Я хочу, чтобы ты сказал мне.
Ривз открыл глаза и увидел ее горящие глаза. В своем желании угодить ему Джордан была по-девичьи наивна. Мужчина взял ее лицо в ладони, и на нем появилось выражение покоя.
— Да, Джордан, да, ласкай меня!
Его губы ласково терзали ее рот, его руки напали на ее груди — агрессивно и в то же время нежно, его язык играл с ее сосками, останавливаясь только для того, чтобы уступить место таким же ненасытным губам.
Их тела уже настолько привыкли друг к другу, что теперь он абсолютно точно угадывал момент, когда возлюбленная была готова принять его в себя. И вот он вошел в нее — решительно, глубоко, уверенный в том, что сейчас имеет на это больше прав, чем когда-либо ранее. Каждая частичка его мужского естества сконцентрировалась на этом бархатном рае, подобного которому не было больше ни у кого — только у Джордан. Ривз ощущал себя сильнее, лучше, он впервые понял, что в постели можно получать не только физическое, но и духовное наслаждение.
— Помнишь, что я сказал тебе в нашу первую ночь? — задыхаясь, прошептал он ей в ухо. — Я не шутил.
— Что? — Она даже не сказала, а чуть слышно выдохнула это слово.
— У меня еще никогда не было такого, Джордан. — В этот момент его тело содрогнулось. — Джордан, Джордан, Джордан… — бессознательно повторял он ее имя и поэтому не услышал, как она бормотала, уткнувшись ему в плечо:
— Я люблю тебя, люблю, люблю…
— Джордан, ты проснулась?
— Да.
— Уже наступило утро.
— Правда?
— Да. — Он чуть-чуть подвинулся и закинул голову назад. — Из-под двери пробивается свет. — Женщина не пошевелилась, и Ривз снова лег так, как лежал до этого — пристроив подбородок на ее макушке. — Ветра, похоже, нет.
Она глубоко вздохнула и крепче обняла любимого.
— Думаешь, буря закончилась?
Фразы звучали пресно и неестественно.
— Да. — Ривз также не испытывал ни малейшего желания шевелиться. — Пора вставать и одеваться, — с неохотой проговорил он.
— Ты прав.
— Но мне — не хочется.
— Мне — тоже.
Они обняли друг друга, и губы их слились в страстном поцелуе. Идиллия закончилась. Отделаться от ощущения, что над ними нависла тень Гельмута, никак не удавалось.
Они поднялись и стали в тишине одеваться, почему-то стыдясь друг друга. Странно: столько пробыть вместе обнаженными, и теперь — в смущении отворачиваться друг от друга. Все попытки завести разговор на какую-нибудь тему оказывались тщетными, и под конец они замолчали. О чем говорить? Все уже сказано.
Ривз распахнул дверь. Вьюга замела весь горный склон, но снежный покров был неглубоким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19