Наш баянист растянул мехи, и мы долго пели песни. Замечательные песни!
Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка.
Иного нет у нас пути –
В руках у нас винтовка.
Не знаю, как у вас, а у меня исегда немножко щемит сердце, когда звонко поют:
И много есть средь нас ребят,
Кто шел с отцами вместе,
Кто подавал патрон, снаряд,
Горя единой местью.
Нет, такую песню мы никогда не сочиним! Это все поняли. И о пиратском марше больше никто не заикался.
Глава 2.
С гигиеническим приветом!
Ох, до чего я уважаю собрания! На них всегда весело, если вовремя отключиться от выступающих. И вообще, чувствуешь себя как в разведке. Напряженно следишь за взрослыми, затаишься – и как дернешь какую-нибудь девчонку за косу… Она как взвизгнет. Все на нее уставятся. А она как трахнет своего соседа по макушке – ой-ой-ой! А ты сидишь незамеченный, словно это не твоих рук дело.
Приятно еще сидеть на собраниях, особенно если у тебя есть в запасе толстая книга с картинками. Конечно, тебе сделают замечание на первый раз и… отберут книгу, хотя второго раза еще не было.
И это наше очередное собрание тоже могло быть не хуже прежних, школьных, но Вениамин все испортил. Он все говорил, говорил про культуру поведения. Все наши проделки припомнил, даже недельной давности. А потом как захохочет: про пиратскую свинью вспомнил!
И мы тоже начали смеяться, толкаться, подпрыгивать, хотя и без особого интереса. Да и какой тут интерес, если тебе этого не запрещают?!
– И все-таки в той неумной шутке, – оказал Вениамин, – было рациональное зерно. Надо быть чистоплотным. Всегда и везде. Читали «Мойдодыра»?
«Мойдодыра» мы, конечно, читали, но, что такое «рациональное зерно», так и не поняли. А спросить постеснялись. Кому же интересно показывать свою необразованность! Я так думаю – это, верно, новый вид из семейства бобовых.
Собрание оказало на нас роковое влияние. Мы все стали ужасно чистоплотными (я-то и раньше таким был). По-моему, все из-за того, что каждый боялся, как бы ему не подложили свинью.
Были созданы три мощные санитарные группы, в которые записались все. Маша Пашкова сразу развернула свои санитарные способности и развела, понимаешь, гигиену (и откуда такие слова берутся!). Теперь мы продирались в столовую через санитарные заслоны. Первый заслон проверял руки, второй – уши, третий – зубы, а четвертый (ты хоть блести) отсылал всех снова к умывальнику, на всякий случай.
Мы зашли ого как далеко в санитарном рвении. На клумбе выложили цветными камешками наглядное изречение:
Каждый санитар – контролер!
А неизвестный автор сочинил песню, и мы ее распевали хором по пути в столовую:
Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет. Эх, нет!
Мы – санитары-чистоплотники,
Гигиеничный шлем привет!
Мой брат-артист особенно тщательно следил за своей курносой внешностью. Он говорил, что киноактеры отличаются фотогигиеничным лицом и показывал всем свой слабовольный профиль.
Теперь к рукомойнику нельзя было и подступиться. Брызги так и летели во все стороны. Я даже пожалел, что не захватил зонтик из дома. Пока своей очереди дождешься, с ног до головы промокнешь. Наш гармонист однажды три часа простоял возле умывальника и так и не сумел умыться.
Особенно мы уши драили, так драили, что потом часа два на одной ноге прыгаешь, а голову набок… А не попрыгаешь, весь день будет в ушах вода хлюпать, и слух остроту теряет.
А на зубы такой блеск наводили, только держись. Ходят потом все и улыбаются, зубы показывают – вот, мол, какие они чистые. Еще бы! Сначала почистишь зубы мятной пастой, затем хвойной, потом этой, как ее, загадочной – «Хлородонт» и еще там какой-то, так что вообще уже зубов во рту не чувствуешь. Даже странно. А дотронешься пальцем, все в порядке – на месте.
Но лучше всех, пожалуй, следил за своими зубами Спасибо. Он как-то приспособился чистить их сразу двумя щетками: одной – верхнюю челюсть, другой – нижнюю. Так и шурует, словно ботинки. А когда я ему посоветовал для экономии времени чистить зубы наждачной бумагой, он разобиделся, разволновался и пригрозил, что вообще бросит чистить зубы и будет ходить с грязными. Странно… Как будто он для меня старается!
Мы бы еще долго боролись за гигиену, если бы не Спасибо. Он нас подвел. Уж очень он старался. Взял да вымыл однажды котлету яичным мылом прямо в столовой под хозяйственным умывальником. Наверное, думал, что она станет еще вкуснее. Возможно, он сделал это по рассеянности. Кто его знает?!
– Что вы делаете? – испугался Вениамин и схватился за голову.
После этого случая массовое движение за абсолютную чистоту пошло на убыль. И остались только одиночки, которые упорно продолжали чистить зубы по 8–10 раз в сутки.
Глава 3.
Тысяча спичек
Но наконец нам немного повезло. Вениамин, кажется, понял, что мы взрослые и дал нам боевое задание – привести в идеальный порядок территорию лагеря. И куда только скука делась?
Ох, и здорово! Все сразу повеселели. Мы выровняли линейку, расчистили и посыпали песком дорожки. И даже соревнование устроили – кто больше всех шишек соберет.
Наш отряд разбился на две неравные команды – в одной было больше на одного человека, то есть на меня. Дело было так. Когда все разделились, я принципиально перешел в ту команду, где не было моего брата.
– Ну, и ладно, – оказали мне. – Невелика потеря!
Знали бы они, кого теряют! Ведь это я собрал 1037 крупных еловых шишек. Наша команда навела такой блеск на занятой территории – эге-ге! Мы даже огорчились, когда закончили работу – опять скучать.
Вениамин с ходу присудил нам первое место. Когда он вручил нам (лично мне в руки) награду – книгу писателя Катаева «Сын полка», примчался Дядя с портфелем.
– Убрали? – не поверил он. – Так-так. Хорошо…
Он повертел головой, нагнулся:
– А это что? – И показал нам обгорелую спичку.
– Спичка, – сказал Спасибо.
– Серная спичка, – поправил его Славка Рой.
– Бывшая спичка! – догадался я.
– Правильно, мальчики, – замурлыкал Дядя с портфелем. – Так кто же из вас курит? Я не курю. Мой коллега и подавно.
Вениамин смущенно поежился. Уж слишком часто он смущается и краснеет. Тоже мне, командир!
– А насчет награды, – продолжал Дядя с портфелем, – поспешили. – И он осторожно вынул книгу из моих рук.
Все так и ахнули.
– Я не против поощрений, – говорил Дядя с портфелем. – Я сам неоднократно получал награды и в школе, и на последующей работе. Но… всему свой черед. Заработал – получи! Территория лагеря буквально захламлена обгорелыми спичками. Посмотрите, посмотрите…
Мы смотрели во все глаза, но не видели ни одной спички.
– Ну, вот, – заулыбался он, – надеюсь теперь-то вы убедились. Итак, начнем. Кто больше всех соберет, тот и получит книгу.
Вениамин еще раз густо покраснел и отвел его в сторону. До нас доносились слова:
– Матвей Ипполитыч… Зачем?… Это непедагогично…
– Чего вы меня учите? – возмутился Дядя с портфелем. – Я всю жизнь был на руководящих работах. В последний раз я заведовал областным мясокомбинатом, а это вам не пионерский лагерь!
Вениамин махнул рукой и ушел. И мы принялись за «дело». Обшарили все и вся и ничего не нашли. Только Спасибо нечаянно повезло. Он подобрал где-то под забором обгорелую спичку, разломил пополам и выдавал за две. Так наша команда и вернулась ни с чем.
Дядя с портфелем сидел на огромном пне и принимал обильные приношения от другой команды. Мой брат-ловчила принес 120 спичек, Грунькин – 180, Князь – 300. А когда Гринберг принес целую фуражку обгорелых спичек и сказал, что там что-то около 1000, мы прямо-таки ошалели. А Дядя с портфелем так и оторопел:
– От-ку-да это?
– Стараемся, – потупился Гринберг.
Дядя с портфелем отдал Гринбергу книгу «Сын полка» и ушел, растерянно оглядываясь.
Оказывается, ребята бегали за ограду в ларек и покупали там спички, кто сколько мог. А продавщице говорили, что выполняют поручение нашей поварихи. Все спички раскупили. А обгорелыми их сделать недолго. Зажег одну, сунул в коробку – фррр-р и готово! Вот когда я пожалел, что не остался в одной команде со своим братом. Ребята там подобрались что надо, не то что у нас – тюфяки. Ведь у меня давно лежал в кармане непотраченный рубль – это же 100 коробков по 60 спичек в каждом. Дело, конечно, не в книге. Мы ее все раз по сто читали. Главное – честь команды!
Ясно, если по-честному, книгу выиграла наша команда. Свою территорию мы так убрали, что она так и блестела. А спички… «ненужная затея», как говорит Вениамин.
А все-таки здорово придумано!
Глава 4.
Братцы, лысеем!
Мы, конечно, понимали, что Дядя с портфелем над нами посмеялся. А если он не хотел смеяться над нами, то, значит, посмеялся сам над собой. И вообще, я убедился, что пионерский лагерь – это не казацкая вольница, а какой-то сплошной курорт: ешь да спи, спи да ешь.
А у меня кипучей энергии хоть отбавляй. Меня соседи всегда, когда ругали, называли активным ребенком. Что верно, то верно, этого не скроешь. Прямо скажу, заскучал я. А мне и без того не сладко… В последнее время я сделал страшное открытие. Однажды утром, причесываясь редким-прередким гребешком, я увидел, что на нем остаются волосы. Никогда этого раньше не замечал! Я их посчитал. Ровно 40. Ужас! Я лысею! Верно, от обломовской жизни. А причесываюсь я не меньше ста раз в день. Расческа у меня новая, чуб тоже, за лето отрос – это тебе не в школе щеголять лысиной. Отчего бы и не причесываться?! Выходит, что у меня за сутки выпадает:
40х100 = 4000 волос.
Каждый нормальный школьник имеет 1 000 000 волос. Разделим 1 000 000 на 4000:
1000 000:4 000 = 250 дней
Это выходит, не успею я перейти в шестой класс, как полностью облысею.
Я разложил свои выпавшие драгоценные волоски на белом листе бумаги и тихо застонал.
– Ты чего? – спросил Ленька.
Он стоял у зеркала и раздирал гребенкой свой актерский чуб. Волосы из под его расчески так и летели, и я решил: «Ну, мой милый, ты облысеешь гораздо раныше меня». Это меня немного успокоило. Наверное, у нас вся порода такая?! Интересно, а в каком классе облысел папа?
Я тут же испортил Леньке настроение.
– Лысеешь? – сказал я нарочито равнодушным голосом.
– Чегой-то? – опешил Ленька.
– А вот тогой-то!
Минут через пять, подсчитав выпавшие Ленькины волосы, мы уже горевали вдвоем. Большая беда как-то по-настоящему сроднила нас, сблизила. Сегодня 15 августа. Я облысею примерно к 8 марта. Как раз к Международному женскому дню моя голова засверкает, словно мокрый мяч. А Ленька (слабое утешение) облысеет на неделю раньше. Вот будет удар для наших родителей, для всего двора, улицы и нашей средней школы. К нам опять будут приходить посланцы соседних школ. А на уроках нам, видимо, разрешат сидеть в фуражках. Конечно, будут и кое-какие преимущества. Мы сможем смотреть все фильмы, на которые детей до 16 лет не допускают, даже в сопровождении родителей. Нам будут уступать место в трамвае, принимая за стариков лилипутов. А вот как насчет пенсии – я не знаю. Верно, не дадут. Годами не вышли.
– Пошли? – мрачно спросил Ленька (прощай мечта актера!)
– Пошли…
Возле умывальников толпились ребята. Вовка Князь тер лицо мочалкой с таким усердием, словно точил коньки напильником. Ленька подошел, запустил пятерню в рыжий чуб Князю и как дернет. Словно включили заводскую сирену – так завопил Князь.
– Чего орешь? – удивился Ленька. – Для тебя ж стараемся.
– Я ничего не вижу, ничего не вижу, – вопил Князь. – Кто это? Этак облысеть можно!
– Ты уже знаешь? – изумился я.
Князь сунул лицо под кран и смыл мыло. Только он хотел яростно накинуться на Леньку, тот его сразу ошарашил.
– Считай! – он высыпал на полотенце выдранные волосы.
55!!!
Через десять минут по лагерю поползли олухи:
– Братцы, лысеем!
Одни девчонки чувствовали себя на высоте. Ясное дело, они потому не лысеют, что у них косы.
Когда минутная вспышка горя прошла, все спешно занялись индивидуальным лечением.
Ленька вымыл голову тройным одеколоном.
Спасибо приготовил какой-то чудодейственный отвар из хвои.
Рой потратил на свою голову четыре баночки вазелина.
Гринберг перестал играть в шахматы и массировал двумя ферзями затылок.
Каждый старался во что горазд…
Но к вечеру большинство уже забыло об этом, а я примирился – от беды не уйдешь!
Глава 5.
Здрасьте – до свиданьица
Вениамин уехал в город пополнить нашу библиотечку и за спортивным инвентарем. Скука от этого не уменьшилась. Нас никуда не выпускали.
Пионервожатая малышей Татьяна Евгеньевна опять взяла над нами шефство, но, по-моему, она не знала, что с нами делать. С третьим отрядом – все ясно: пой с ними детские песни, собирай всякие гербарии на огороженной территории – и все они довольны и жизнерадостны. А с нами попробуй сладь, особенно когда никого не знаешь по фамилии. Она испробовала на нас не одну сотню педагогических приемов, и все равно ничего не вышло, уж такие мы неорганизованные, хоть плачь.
Но тут на нашем горизонте появился гармонист. Он все время неожиданно пропадал куда-то и так же неожиданно появлялся.
– У меня ненормированный рабочий день, творческая работа, понимаешь. Я могу себе это позволить? – так объяснял он свое отсутствие. Кажется, он «бросил якорь на постоянное местожительство» в соседней деревне у своей сестры.
– Что, заскучали? – весело спросил он и начал обучать нас бальным танцам и культурным манерам по раздельному методу: сначала – мальчишек, затем – девчонок.
– Ну, братцы, – сказал он, – становись в круг.
Он что-то заиграл, и мы под его устным руководством пошли, притоптывая, в одну сторону, затем – в другую.
– Порядок, – похвалил гармонист. – Считайте, что «Хоровод» вы разучили!
На «Польке» мы запнулись, не дается – и все тут.
– Да я и сам ее плохо знаю, – признался гармонист. – Я, в основном, в матросских танцах петрю.
– Что? – удивился я.
– Понимаю, значит, – объяснил гармонист.
– Слово-паразит, – ввернул Грунькин.
– Вот-вот, – согласился гармонист, – и я это говорю. А вы такие словечки не подхватывайте. А лучше так – заведите тетрадочку и записывайте по алфавиту: а, б, в, г… Ну, в общем, все слова-паразиты, чтобы бороться с ними. Заметано?
– Порядок! – согласились мы.
– Ничтяк. – Грунькин и тут выделился и достал записную книжечку.
А у меня мощная моторная память, наверное, в тысячу лошадиных сил. Всего за минуту я «обогатил» свой словарный запас на десяток слов:
1. Каррамба – («черт побери!» – по-мексикаиски)
2. Шкет – (маленький мальчик).
3. Ошара – (от слова «отара» – ну, значит, несколько человек).
4. Законно – (это каждому ясно).
5. Железно – (а это и подавно).
6. Железобетонно – (очень крепко).
7. Потрясно – (здорово!).
8. Чокнутый – (немножко сумасшедший).
9. Вкалывай – (чеши, значит).
10. Доходяга – (не объясняется).
Напрасная затея – их записывать. Они и так прекрасно запоминаются. Занятие, конечно, полезное. В семейном кругу никогда такими словами бросаться не станешь, потому что теперь твердо знаешь: вое непонятные слова – слова-паразиты.
До матросских плясок дело не дошло. Гармонист принялся обучать нас «светским манерам». Мы разбились на пары. Партнеры шли друг другу навстречу и, поравнявшись, отвешивали поклоны и вежливо орали:
– Здрасьте!
Расходились:
– До свиданьица!
Как ло нотам:
– Здрасьте – до свиданьица!!!
Эта игра нам понравилась.
Гармонист торжествовал:
– Порядок! Валяй, следующая пара. А можно еще изысканней прощаться: гуд бай – покедова – оревуар!
А потом он внезапно загрустил:
– Вы не пионеры, а тоска зеленая. Я с вами скучаю, а где-то здесь рядом свадьбу гуляют!
Он поспешно развел нас по палатам и ушел в неопределенном направлении, наигрывая «Туш».
Глава 6.
Играю без короля!
– Зря я шахматы брал, – уныло сказал Гринберг. – Тут и сыграть-то не с кем.
– Как не с кем? – удивился Рой.
– А вот так.
– А я?… А мы?
– А что – ты?… Ты ферзя от королевы не отличишь!
– Я?
– Ты.
– Отличу!
Все ребята захохотали.
А Гринберг, словно и не радуясь, что его шутка попала в цель, печально вздохнул:
– Вот видишь… Ты даже не знаешь, что ферзь и королева – это одно и то же.
– Спортсмен, – хмыкнул Ленька. – Тут головой думать надо. Скучно почему-то Левке каждый день играть самому с собой.
А по-моему, если играть, то только так. И противник достойный. И проиграешь – не обидно, потому что самому себе проиграл. А выиграешь, вдвойне приятно – сам себя обыграл! И вообще, как тут ни крути ни верти, всегда ты победитель, даже если и проиграл.
Хорошо играть самому с собой! Все ходы противника наперед знаешь, как бы он ни хитрил и ни выкручивался. И над душой у тебя никто не стоит, и с ходом никто не торопит – думай сколько влезет. Захочешь, на неделю партию отложишь, а то и на год. И никто не скажет, что ты струсил. А случись, на необитаемый остров тебя с шахматами волна выбросит, не пропадешь от скуки, если сам с собой в шахматы играть умеешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка.
Иного нет у нас пути –
В руках у нас винтовка.
Не знаю, как у вас, а у меня исегда немножко щемит сердце, когда звонко поют:
И много есть средь нас ребят,
Кто шел с отцами вместе,
Кто подавал патрон, снаряд,
Горя единой местью.
Нет, такую песню мы никогда не сочиним! Это все поняли. И о пиратском марше больше никто не заикался.
Глава 2.
С гигиеническим приветом!
Ох, до чего я уважаю собрания! На них всегда весело, если вовремя отключиться от выступающих. И вообще, чувствуешь себя как в разведке. Напряженно следишь за взрослыми, затаишься – и как дернешь какую-нибудь девчонку за косу… Она как взвизгнет. Все на нее уставятся. А она как трахнет своего соседа по макушке – ой-ой-ой! А ты сидишь незамеченный, словно это не твоих рук дело.
Приятно еще сидеть на собраниях, особенно если у тебя есть в запасе толстая книга с картинками. Конечно, тебе сделают замечание на первый раз и… отберут книгу, хотя второго раза еще не было.
И это наше очередное собрание тоже могло быть не хуже прежних, школьных, но Вениамин все испортил. Он все говорил, говорил про культуру поведения. Все наши проделки припомнил, даже недельной давности. А потом как захохочет: про пиратскую свинью вспомнил!
И мы тоже начали смеяться, толкаться, подпрыгивать, хотя и без особого интереса. Да и какой тут интерес, если тебе этого не запрещают?!
– И все-таки в той неумной шутке, – оказал Вениамин, – было рациональное зерно. Надо быть чистоплотным. Всегда и везде. Читали «Мойдодыра»?
«Мойдодыра» мы, конечно, читали, но, что такое «рациональное зерно», так и не поняли. А спросить постеснялись. Кому же интересно показывать свою необразованность! Я так думаю – это, верно, новый вид из семейства бобовых.
Собрание оказало на нас роковое влияние. Мы все стали ужасно чистоплотными (я-то и раньше таким был). По-моему, все из-за того, что каждый боялся, как бы ему не подложили свинью.
Были созданы три мощные санитарные группы, в которые записались все. Маша Пашкова сразу развернула свои санитарные способности и развела, понимаешь, гигиену (и откуда такие слова берутся!). Теперь мы продирались в столовую через санитарные заслоны. Первый заслон проверял руки, второй – уши, третий – зубы, а четвертый (ты хоть блести) отсылал всех снова к умывальнику, на всякий случай.
Мы зашли ого как далеко в санитарном рвении. На клумбе выложили цветными камешками наглядное изречение:
Каждый санитар – контролер!
А неизвестный автор сочинил песню, и мы ее распевали хором по пути в столовую:
Не кочегары мы, не плотники,
Но сожалений горьких нет. Эх, нет!
Мы – санитары-чистоплотники,
Гигиеничный шлем привет!
Мой брат-артист особенно тщательно следил за своей курносой внешностью. Он говорил, что киноактеры отличаются фотогигиеничным лицом и показывал всем свой слабовольный профиль.
Теперь к рукомойнику нельзя было и подступиться. Брызги так и летели во все стороны. Я даже пожалел, что не захватил зонтик из дома. Пока своей очереди дождешься, с ног до головы промокнешь. Наш гармонист однажды три часа простоял возле умывальника и так и не сумел умыться.
Особенно мы уши драили, так драили, что потом часа два на одной ноге прыгаешь, а голову набок… А не попрыгаешь, весь день будет в ушах вода хлюпать, и слух остроту теряет.
А на зубы такой блеск наводили, только держись. Ходят потом все и улыбаются, зубы показывают – вот, мол, какие они чистые. Еще бы! Сначала почистишь зубы мятной пастой, затем хвойной, потом этой, как ее, загадочной – «Хлородонт» и еще там какой-то, так что вообще уже зубов во рту не чувствуешь. Даже странно. А дотронешься пальцем, все в порядке – на месте.
Но лучше всех, пожалуй, следил за своими зубами Спасибо. Он как-то приспособился чистить их сразу двумя щетками: одной – верхнюю челюсть, другой – нижнюю. Так и шурует, словно ботинки. А когда я ему посоветовал для экономии времени чистить зубы наждачной бумагой, он разобиделся, разволновался и пригрозил, что вообще бросит чистить зубы и будет ходить с грязными. Странно… Как будто он для меня старается!
Мы бы еще долго боролись за гигиену, если бы не Спасибо. Он нас подвел. Уж очень он старался. Взял да вымыл однажды котлету яичным мылом прямо в столовой под хозяйственным умывальником. Наверное, думал, что она станет еще вкуснее. Возможно, он сделал это по рассеянности. Кто его знает?!
– Что вы делаете? – испугался Вениамин и схватился за голову.
После этого случая массовое движение за абсолютную чистоту пошло на убыль. И остались только одиночки, которые упорно продолжали чистить зубы по 8–10 раз в сутки.
Глава 3.
Тысяча спичек
Но наконец нам немного повезло. Вениамин, кажется, понял, что мы взрослые и дал нам боевое задание – привести в идеальный порядок территорию лагеря. И куда только скука делась?
Ох, и здорово! Все сразу повеселели. Мы выровняли линейку, расчистили и посыпали песком дорожки. И даже соревнование устроили – кто больше всех шишек соберет.
Наш отряд разбился на две неравные команды – в одной было больше на одного человека, то есть на меня. Дело было так. Когда все разделились, я принципиально перешел в ту команду, где не было моего брата.
– Ну, и ладно, – оказали мне. – Невелика потеря!
Знали бы они, кого теряют! Ведь это я собрал 1037 крупных еловых шишек. Наша команда навела такой блеск на занятой территории – эге-ге! Мы даже огорчились, когда закончили работу – опять скучать.
Вениамин с ходу присудил нам первое место. Когда он вручил нам (лично мне в руки) награду – книгу писателя Катаева «Сын полка», примчался Дядя с портфелем.
– Убрали? – не поверил он. – Так-так. Хорошо…
Он повертел головой, нагнулся:
– А это что? – И показал нам обгорелую спичку.
– Спичка, – сказал Спасибо.
– Серная спичка, – поправил его Славка Рой.
– Бывшая спичка! – догадался я.
– Правильно, мальчики, – замурлыкал Дядя с портфелем. – Так кто же из вас курит? Я не курю. Мой коллега и подавно.
Вениамин смущенно поежился. Уж слишком часто он смущается и краснеет. Тоже мне, командир!
– А насчет награды, – продолжал Дядя с портфелем, – поспешили. – И он осторожно вынул книгу из моих рук.
Все так и ахнули.
– Я не против поощрений, – говорил Дядя с портфелем. – Я сам неоднократно получал награды и в школе, и на последующей работе. Но… всему свой черед. Заработал – получи! Территория лагеря буквально захламлена обгорелыми спичками. Посмотрите, посмотрите…
Мы смотрели во все глаза, но не видели ни одной спички.
– Ну, вот, – заулыбался он, – надеюсь теперь-то вы убедились. Итак, начнем. Кто больше всех соберет, тот и получит книгу.
Вениамин еще раз густо покраснел и отвел его в сторону. До нас доносились слова:
– Матвей Ипполитыч… Зачем?… Это непедагогично…
– Чего вы меня учите? – возмутился Дядя с портфелем. – Я всю жизнь был на руководящих работах. В последний раз я заведовал областным мясокомбинатом, а это вам не пионерский лагерь!
Вениамин махнул рукой и ушел. И мы принялись за «дело». Обшарили все и вся и ничего не нашли. Только Спасибо нечаянно повезло. Он подобрал где-то под забором обгорелую спичку, разломил пополам и выдавал за две. Так наша команда и вернулась ни с чем.
Дядя с портфелем сидел на огромном пне и принимал обильные приношения от другой команды. Мой брат-ловчила принес 120 спичек, Грунькин – 180, Князь – 300. А когда Гринберг принес целую фуражку обгорелых спичек и сказал, что там что-то около 1000, мы прямо-таки ошалели. А Дядя с портфелем так и оторопел:
– От-ку-да это?
– Стараемся, – потупился Гринберг.
Дядя с портфелем отдал Гринбергу книгу «Сын полка» и ушел, растерянно оглядываясь.
Оказывается, ребята бегали за ограду в ларек и покупали там спички, кто сколько мог. А продавщице говорили, что выполняют поручение нашей поварихи. Все спички раскупили. А обгорелыми их сделать недолго. Зажег одну, сунул в коробку – фррр-р и готово! Вот когда я пожалел, что не остался в одной команде со своим братом. Ребята там подобрались что надо, не то что у нас – тюфяки. Ведь у меня давно лежал в кармане непотраченный рубль – это же 100 коробков по 60 спичек в каждом. Дело, конечно, не в книге. Мы ее все раз по сто читали. Главное – честь команды!
Ясно, если по-честному, книгу выиграла наша команда. Свою территорию мы так убрали, что она так и блестела. А спички… «ненужная затея», как говорит Вениамин.
А все-таки здорово придумано!
Глава 4.
Братцы, лысеем!
Мы, конечно, понимали, что Дядя с портфелем над нами посмеялся. А если он не хотел смеяться над нами, то, значит, посмеялся сам над собой. И вообще, я убедился, что пионерский лагерь – это не казацкая вольница, а какой-то сплошной курорт: ешь да спи, спи да ешь.
А у меня кипучей энергии хоть отбавляй. Меня соседи всегда, когда ругали, называли активным ребенком. Что верно, то верно, этого не скроешь. Прямо скажу, заскучал я. А мне и без того не сладко… В последнее время я сделал страшное открытие. Однажды утром, причесываясь редким-прередким гребешком, я увидел, что на нем остаются волосы. Никогда этого раньше не замечал! Я их посчитал. Ровно 40. Ужас! Я лысею! Верно, от обломовской жизни. А причесываюсь я не меньше ста раз в день. Расческа у меня новая, чуб тоже, за лето отрос – это тебе не в школе щеголять лысиной. Отчего бы и не причесываться?! Выходит, что у меня за сутки выпадает:
40х100 = 4000 волос.
Каждый нормальный школьник имеет 1 000 000 волос. Разделим 1 000 000 на 4000:
1000 000:4 000 = 250 дней
Это выходит, не успею я перейти в шестой класс, как полностью облысею.
Я разложил свои выпавшие драгоценные волоски на белом листе бумаги и тихо застонал.
– Ты чего? – спросил Ленька.
Он стоял у зеркала и раздирал гребенкой свой актерский чуб. Волосы из под его расчески так и летели, и я решил: «Ну, мой милый, ты облысеешь гораздо раныше меня». Это меня немного успокоило. Наверное, у нас вся порода такая?! Интересно, а в каком классе облысел папа?
Я тут же испортил Леньке настроение.
– Лысеешь? – сказал я нарочито равнодушным голосом.
– Чегой-то? – опешил Ленька.
– А вот тогой-то!
Минут через пять, подсчитав выпавшие Ленькины волосы, мы уже горевали вдвоем. Большая беда как-то по-настоящему сроднила нас, сблизила. Сегодня 15 августа. Я облысею примерно к 8 марта. Как раз к Международному женскому дню моя голова засверкает, словно мокрый мяч. А Ленька (слабое утешение) облысеет на неделю раньше. Вот будет удар для наших родителей, для всего двора, улицы и нашей средней школы. К нам опять будут приходить посланцы соседних школ. А на уроках нам, видимо, разрешат сидеть в фуражках. Конечно, будут и кое-какие преимущества. Мы сможем смотреть все фильмы, на которые детей до 16 лет не допускают, даже в сопровождении родителей. Нам будут уступать место в трамвае, принимая за стариков лилипутов. А вот как насчет пенсии – я не знаю. Верно, не дадут. Годами не вышли.
– Пошли? – мрачно спросил Ленька (прощай мечта актера!)
– Пошли…
Возле умывальников толпились ребята. Вовка Князь тер лицо мочалкой с таким усердием, словно точил коньки напильником. Ленька подошел, запустил пятерню в рыжий чуб Князю и как дернет. Словно включили заводскую сирену – так завопил Князь.
– Чего орешь? – удивился Ленька. – Для тебя ж стараемся.
– Я ничего не вижу, ничего не вижу, – вопил Князь. – Кто это? Этак облысеть можно!
– Ты уже знаешь? – изумился я.
Князь сунул лицо под кран и смыл мыло. Только он хотел яростно накинуться на Леньку, тот его сразу ошарашил.
– Считай! – он высыпал на полотенце выдранные волосы.
55!!!
Через десять минут по лагерю поползли олухи:
– Братцы, лысеем!
Одни девчонки чувствовали себя на высоте. Ясное дело, они потому не лысеют, что у них косы.
Когда минутная вспышка горя прошла, все спешно занялись индивидуальным лечением.
Ленька вымыл голову тройным одеколоном.
Спасибо приготовил какой-то чудодейственный отвар из хвои.
Рой потратил на свою голову четыре баночки вазелина.
Гринберг перестал играть в шахматы и массировал двумя ферзями затылок.
Каждый старался во что горазд…
Но к вечеру большинство уже забыло об этом, а я примирился – от беды не уйдешь!
Глава 5.
Здрасьте – до свиданьица
Вениамин уехал в город пополнить нашу библиотечку и за спортивным инвентарем. Скука от этого не уменьшилась. Нас никуда не выпускали.
Пионервожатая малышей Татьяна Евгеньевна опять взяла над нами шефство, но, по-моему, она не знала, что с нами делать. С третьим отрядом – все ясно: пой с ними детские песни, собирай всякие гербарии на огороженной территории – и все они довольны и жизнерадостны. А с нами попробуй сладь, особенно когда никого не знаешь по фамилии. Она испробовала на нас не одну сотню педагогических приемов, и все равно ничего не вышло, уж такие мы неорганизованные, хоть плачь.
Но тут на нашем горизонте появился гармонист. Он все время неожиданно пропадал куда-то и так же неожиданно появлялся.
– У меня ненормированный рабочий день, творческая работа, понимаешь. Я могу себе это позволить? – так объяснял он свое отсутствие. Кажется, он «бросил якорь на постоянное местожительство» в соседней деревне у своей сестры.
– Что, заскучали? – весело спросил он и начал обучать нас бальным танцам и культурным манерам по раздельному методу: сначала – мальчишек, затем – девчонок.
– Ну, братцы, – сказал он, – становись в круг.
Он что-то заиграл, и мы под его устным руководством пошли, притоптывая, в одну сторону, затем – в другую.
– Порядок, – похвалил гармонист. – Считайте, что «Хоровод» вы разучили!
На «Польке» мы запнулись, не дается – и все тут.
– Да я и сам ее плохо знаю, – признался гармонист. – Я, в основном, в матросских танцах петрю.
– Что? – удивился я.
– Понимаю, значит, – объяснил гармонист.
– Слово-паразит, – ввернул Грунькин.
– Вот-вот, – согласился гармонист, – и я это говорю. А вы такие словечки не подхватывайте. А лучше так – заведите тетрадочку и записывайте по алфавиту: а, б, в, г… Ну, в общем, все слова-паразиты, чтобы бороться с ними. Заметано?
– Порядок! – согласились мы.
– Ничтяк. – Грунькин и тут выделился и достал записную книжечку.
А у меня мощная моторная память, наверное, в тысячу лошадиных сил. Всего за минуту я «обогатил» свой словарный запас на десяток слов:
1. Каррамба – («черт побери!» – по-мексикаиски)
2. Шкет – (маленький мальчик).
3. Ошара – (от слова «отара» – ну, значит, несколько человек).
4. Законно – (это каждому ясно).
5. Железно – (а это и подавно).
6. Железобетонно – (очень крепко).
7. Потрясно – (здорово!).
8. Чокнутый – (немножко сумасшедший).
9. Вкалывай – (чеши, значит).
10. Доходяга – (не объясняется).
Напрасная затея – их записывать. Они и так прекрасно запоминаются. Занятие, конечно, полезное. В семейном кругу никогда такими словами бросаться не станешь, потому что теперь твердо знаешь: вое непонятные слова – слова-паразиты.
До матросских плясок дело не дошло. Гармонист принялся обучать нас «светским манерам». Мы разбились на пары. Партнеры шли друг другу навстречу и, поравнявшись, отвешивали поклоны и вежливо орали:
– Здрасьте!
Расходились:
– До свиданьица!
Как ло нотам:
– Здрасьте – до свиданьица!!!
Эта игра нам понравилась.
Гармонист торжествовал:
– Порядок! Валяй, следующая пара. А можно еще изысканней прощаться: гуд бай – покедова – оревуар!
А потом он внезапно загрустил:
– Вы не пионеры, а тоска зеленая. Я с вами скучаю, а где-то здесь рядом свадьбу гуляют!
Он поспешно развел нас по палатам и ушел в неопределенном направлении, наигрывая «Туш».
Глава 6.
Играю без короля!
– Зря я шахматы брал, – уныло сказал Гринберг. – Тут и сыграть-то не с кем.
– Как не с кем? – удивился Рой.
– А вот так.
– А я?… А мы?
– А что – ты?… Ты ферзя от королевы не отличишь!
– Я?
– Ты.
– Отличу!
Все ребята захохотали.
А Гринберг, словно и не радуясь, что его шутка попала в цель, печально вздохнул:
– Вот видишь… Ты даже не знаешь, что ферзь и королева – это одно и то же.
– Спортсмен, – хмыкнул Ленька. – Тут головой думать надо. Скучно почему-то Левке каждый день играть самому с собой.
А по-моему, если играть, то только так. И противник достойный. И проиграешь – не обидно, потому что самому себе проиграл. А выиграешь, вдвойне приятно – сам себя обыграл! И вообще, как тут ни крути ни верти, всегда ты победитель, даже если и проиграл.
Хорошо играть самому с собой! Все ходы противника наперед знаешь, как бы он ни хитрил и ни выкручивался. И над душой у тебя никто не стоит, и с ходом никто не торопит – думай сколько влезет. Захочешь, на неделю партию отложишь, а то и на год. И никто не скажет, что ты струсил. А случись, на необитаемый остров тебя с шахматами волна выбросит, не пропадешь от скуки, если сам с собой в шахматы играть умеешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16