Среди окружавших Иоанна сановников царило радостное оживление.— Император, киевский князь теперь в кольце, — заметил Склир. — Крепость превратилась для русов в ловушку, из которой не выскочит без твоего разрешения даже мышь.— Ты прав, — согласился Иоанн, — князь Святослав отныне в надежном кольце. Но разве от этого его варвары перестали быть русами? Или ты, Варда, забыл Преславу? 4 Всеслав ни разу не раскаялся в том, что взял в напарники Ангела; Десятский действительно оказался отличным проводником и незаменимым товарищем в их трудном, полном риска предприятии. Избегая людных дорог и лесных нехоженых троп, заходя по ночам в глухие селения за хлебом и сыром, он привел Всеслава к горным перевалам, за которыми лежала Македония. Темной грозовой ночью, когда не только человек, но и лесной зверь предпочитал находиться в надежном безопасном убежище, Ангел одному ему известными тропами вместе с сотником проскользнул мимо византийских секретов на противоположную Доростолу сторону перевалов, где первый встреченный ими пастух указал путь к русичам.Воеводы Святополк и Владимир внимательно выслушали Всеслава, расспросили о событиях на Дунае и в остальной Болгарии. Кое-какие сообщения о происходившем в Преславе и Доростоле доходили через горы и к ним, поэтому еще до прибытия Всеслава воеводы объединили все оказавшиеся за перевалами русские дружины, избрав местом их общего пребывания Македонию. Вбирая в себя по пути отряды славян-добровольцев, русские войска, не дожидаясь приказа великого князя, выдвинулись почти к перевалам и уже вступили в бой с преградившими им дальнейшую дорогу к Дунаю византийскими заслонами. Воеводы несколько раз посылали гонцов к князю Святославу, однако ни один из них не возвратился обратно. Поэтому появление сотника Всеслава, которого оба воеводы знали лично, было как нельзя кстати.— Ты прибыл вовремя, сотник, — сказал воевода Святополк. — Давно мы ждали вестей от великого князя, хотели знать его планы и то, что надлежит делать нам самим. Разве можно доверять только людской молве? Среди ее голосов звучат также чужие и лживые.— Оттого мы стояли на перепутье, — вступил в разговор другой русский воевода Владимир. — Одни звали идти к Доростолу, где зимовал великий князь со своей дружиной. Другие — на Преславу, поскольку князь Святослав всегда сам нападал на недруга, а не отсиживался за крепостными стенами. А были такие тысяцкие, что предлагали двинуться даже на Царьград, предполагая встретить на пути к нему и великого князя. Словом, было над чем поломать голову.Воевода Святополк встал из-за стола, взял со скамьи шлем.— Теперь все стало на свои места, и отныне у нас одна дорога. Коли великий князь ждет нас у Доростола, мы свершим все, дабы как можно скорее очутиться там.— Впереди перевалы, а они заняты ромеями, — осторожно заметил Всеслав. — Сбить их оттуда будет не так просто.— Нас десять тысяч русичей с семью тысячами примкнувших к нам болгар и иных братьев-славян. Ромеи поджидают нас в нескольких местах, через которые можно выйти к Дунаю, а мы всеми силами ударим в одном. А дабы ворог не догадался, где станем пробиваться, будем его одинаково тревожить на всех окрестных перевалах.— И начнем это немедля, — добавил воевода Владимир, тоже поднимаясь из-за стола. — Великому князю нужна наша помощь — он получит ее уже завтра утром…Едва первые лучи солнца показались из-за гор, Всеслав и Ангел были на ногах. Вскочив с козьей шкуры, на которой вместе спали, и наскоро умывшись у ручья, они поспешили на место, где воеводы велели им быть утром.Посреди небольшой деревенской площади, от которой начиналась дорога к перевалу, уже строился русский ударный клин. Отборные, проверенные во многих боях воины становились в ряды по десять человек, смыкались плечом к плечу. Шеренга строилась за шеренгой, и выраставшая на глазах колонна вытягивалась все дальше по дороге. Вскоре на площади появился плотный человеческий прямоугольник, обращенный сотнями глаз к еще покрытому туманом горному перевалу. Начало и бока колонны были надежно защищены тесно сдвинутыми червлеными щитами, на головах воинов виднелись остроконечные русские шлемы с бармицами, на ногах блестели специально надетые для такого случая латные сапоги. Копья дружинников были подняты кверху, и на их остриях были густо набросаны обильно смоченные водой воловьи шкуры.И вот ударный клин готов к бою. Ярко сверкали его железные голова и бока, тускло блестели под лучами солнца мокрые шкуры. Лишь полные отваги и решимости глаза, видневшиеся в узких просветах между шлемами и верхними краями щитов, напоминали, что этот железный таран внутри живой.Занявший место впереди клина воевода Святополк взмахнул обнаженным мечом.— Вперед, други! — разнесся над площадью его зычный голос. — Братья на Дунае ждут нас! Смерть ромеям!— Смерть! — глухо и грозно рванулось в ответ из-за стены щитов и навеса из мокрых шкур.Клин, гремя металлом, поднимая сотнями одновременно шагавших ног облако пыли, медленно двинулся за воеводой. В десятке саженей за клином начали строиться новые славянские колонны. Их ряды были уже не так тесны, воины одеты в обычные сапоги, над головами отсутствовали мокрые шкуры. По мере того, как живой таран удалялся в горы, все больше выстроившихся русских и болгарских колонн двигались за ним. По склонам гор, среди которых вилась дорога к перевалу, крались незаметные постороннему взгляду цепочки болгарских лучников, выступивших в поход еще до рассвета. Прекрасно знавшие эти места, лазавшие по горным кручам не хуже диких коз, они охраняли славянские колонны от возможных засад и каменных обвалов, которые могли устроить византийцы.За очередным поворотом дороги показался первый вражеский завал. Нагромождение огромных камней, срубленных вековых деревьев, перед всем этим неглубокий, однако широкий ров. По гребню завала виднелись каски скрывшихся за них легионеров, блестели их оружие и доспехи. Лучи солнца отражались от ярко начищенных медных труб, торчавших в нескольких местах укрепления. Это были специальные устройства для метания «греческого огня» — горючей смеси, применяемой византийцами в военных целях. Сейчас эти трубы-сифоны были сняты с повозок, на которых обычно перевозились, и установлены в завале против наступавших славян. Склоны обступивших дорогу гор были густо усеяны византийскими лучниками и пращниками, уже вступившими в перестрелку с болгарами.Воевода Святополк сделал шаг в сторону, пропуская живой таран мимо себя. Византийские стрелы и камни из пращей, попадая в русские щиты и латные сапоги, ломались либо разлетались вдребезги. Точно так же не причиняли вреда атакующим и стрелы, летевшие сверху. Они попросту застревали в толстых мокрых шкурах, не пробивая их насквозь, а камни пращников скатывались по шкурам вниз. И железная колонна, не замедляя ни на миг своего размеренного движения, продолжала неуклонно надвигаться на завал.Тогда из медных труб-сифонов, направленных на русский клин, полыхнули длинные смрадные языки пламени. Оно ударило в щиты, растеклось по ним вниз и вширь, взлетело ослепительными снопами верх. Яркие червленые щиты вмиг потускнели, съежились и задымились моментально высохшие шкуры. В воздухе резко запахло каленым железом, тлеющим деревом, горелым мясом.Едва поток пламени иссяк, живой таран словно взорвался изнутри. Шкуры полетели на землю, передние ряды русичей, выставив вперед копья, рванулись на завал. Дружинники из задних шеренг, вооруженные короткими метательными копьями-сулицами, рассыпались во все стороны и, еще на бегу наметив цель на завале, принялись метать свое оружие. Густой, шелестящий в воздухе град сулиц в одно мгновение смел с верха завала все живое, что на нем находилось.На гребень завала вскочил первый русский дружинник. Нанес удар копьем, и тут ему в бок вонзился византийский дротик. Русич упал, однако на его месте уже стоял другой. Прикрывшись щитом, он с мечом в руке прыгнул в гущу врагов, и тотчас его тело, поднятое на копья, полетело обратно. Но время, выигранное парой смельчаков, принесло плоды. На гребне завала оказалось уже несколько дружинников. Их щиты были сдвинуты вместе, острия копий направлены вниз, а за их спинами карабкались на завал новые русичи. Стена красных щитов по гребню быстро росла, раздавалась вширь, затем с грозным устрашающим криком обрушилась вниз…Воевода Святополк вложил меч в ножны, снял с головы шлем. Вытер вспотевший лоб, посмотрел на Всеслава.— Пятый завал за плечами. И это за неполные двое суток.— Впереди еще три, — заметил подошедший к ним болгарский воевода Струмен. — Да на самом перевале двадцать сотен ромеев с камнеметами, самострелами, «греческим огнем». Так что сбросить их оттуда будет не так просто.— Знаю обо всем, — ответил Святополк, — поэтому хочу поручить тебе одно важное дело. Выбери из своей дружины пять сотен лучших воинов, которым горы, что дом родной. Верные нам люди проведут их в тыл ромеям, что засели на перевале.Когда мы пойдем по дороге на ромеев в лоб, ты с отрядом ударишь им в спину.— Добро, брат, — склонил голову в знак согласия высокий чернобородый Струмен.— Сейчас отдыхай, выступишь в дорогу вечером. Мы после обеда возьмем приступом еще один завал, оставшимися двумя займемся завтра. Если ничего не помешает, по самому перевалу мои дружины ударят следующей ночью. Главное, Струмен, не опоздай ты.— Не тревожься, брат…В сумерках длинная цепочка болгарских воинов во главе со Струменом двинулась по ущелью в горы. Две фигуры в темных плащах, спрятавшись за большим камнем, внимательно провожали их глазами. Едва последний дружинник скрылся в темноте, одна из фигур шепотом заговорила:— Иди, крадучись, за ними, таким способом скрытно минуешь славянские сторожевые дозоры. Встретив первого имперского солдата, требуй, дабы тебя немедленно привели к ближайшему центуриону. Покажешь ему полученный от меня восковой отпечаток перстня, и центурион доставит тебя к начальнику всех ромеев на перевале. Лишь ему ты вправе передать мое послание. Все понятно?— Да, господин.— Ступай и помни, что на перевале тебя ждет щедрая награда.Осенив себя крестным знамением, одна из темных фигур бесшумно скользнула из-за камня.
Лежа на вершине скалы, воевода Струмен напряженно всматривался в картину кипевшего внизу на перевале ночного боя. Он видел багряные струи пускаемого в славян «греческого огня», наблюдал стремительный полет огненных стрел византийских самострелов. Порой ему казалось, что он слышит даже хлопки и скрежет неприятельских метательных машин, лязг оружия и крики сражавшихся людей.Наконец над перевалом взлетели к небу три горящие стрелы, следом за ними еще две. Это был условный сигнал, которого так ждал воевода, и Струмена смело со скалы словно ветром. Спустившись к ее подножию, он поднял прислоненный к валуну щит, вытащил из ножен меч.— Друга! — обратился Струмен к вопрошающе смотрящим на него сотникам своего отряда. — Наши братья штурмуют перевал, однако ромеи крепко оседлали его. Настал наш час. За мной!Он первым шагнул вверх по едва заметной тропе, бегущей сбоку от скалы. Дружинники, прежде сидевшие или лежавшие на земле, бесшумно поднимались на ноги, молча двигались за воеводой. Тропа, по которой направился Струмен, должна была вывести его отряд позади ромеев, занявших перевал и перерезавших дорогу, которую сейчас штурмовали в лоб дружинники Святополка. Двое разведчиков Струмена уже побывали днем на перевале, выбрав к нему самый короткий и безопасный путь. Ступая впереди воеводы, они вели болгарский отряд в тыл врага.Обогнув подножие скалы, тропа принялась петлять вдоль русла быстрого горного ручья. Прежде чем вывести отряд на перевал, тропа должна была минуть высокий утес, темной громадой нависший над ней и ручьем. Разведчики, уже побывавшие в этой теснине днем, смело шагнули под утес и сейчас. За ними последовал Струмен.Громкий крик сзади заставил его отпрянуть в сторону. Подняв голову, он увидел, что часть утеса, накренившись, падала на тропу, отрезав отряду путь назад. Тотчас склоны безлюдного доселе ущелья ожили. Появившиеся на них легионеры стали засыпать болгар стрелами и дротиками, скатывать на них сверху припасенные заранее валуны и стволы деревьев.Это была засада, организованная тщательно, умело, со знанием дела выбранная в месте, где болгарский отряд оказался беззащитным. От стрел, дротиков, камней пращников не было спасения, а валуны и древесные стволы, непрерывно катавшиеся по склонам, не давали возможности атаковать противника либо собраться сколь-нибудь значительной группой для оказания организованного сопротивления.Византийцы, без ущерба для себя выбив наполовину отряд Струмена стрелами и дротиками, ринулись врукопашную. По дну ущелья, на берегах ручья, по склонам гор закипели короткие яростные схватки. Собрав вокруг себя десяток оказавшихся поблизости воинов, рубился с обступившими легионерами воевода Струмен. Укрывшись за щитами, отбиваясь мечами и копьями, его дружинники медленно пятились, шаг за шагом углубляясь в узкую глубокую расщелину, ведущую вбок от теснины, где затухал бой.Четвертый раз откатывались русичи и болгары от перевала. Именно столько раз шли они вверх по дороге на приступ, однако враг всегда оказывался сильней. И они, нагромоздив в кровавой сече груды своих и чужих тел, вынуждены были отходить снова вниз.Опустив вдоль тела пробитую стрелой руку, скривив лицо от боли, воевода Владимир ломал голову над происходившим. Только вчера спустившиеся с гор македонцы-пастухи донесли ему, что ромеев на перевале не больше двадцати пяти-тридцати сотен, а устроенный на дороге завал ничем не отличался от тех, которые славяне уже брали до этого приступом по два-три в день.Однако то, что встретили русичи и болгары на перевале, никак не соответствовало рассказам пастухов. Преградивший путь завал оказался непривычно высок, занимал не только проезжую часть дороги, а далеко уходил влево и вправо от нее в лес. Но главное — был он выстроен не на скорую руку, как все предыдущие, а по всем правилам византийского оборонительного искусства. Перед завалом, несмотря на каменистый грунт, был выкопан глубокий с отвесными стенами ров, дно которого было густо утыкано острыми кольями. На склонах нависших над дорогой гор были устроены террасы для лучников и пращников, которые из надежных каменных укрытий могли спокойно и на выбор поражать славян. На перевале находилось не меньше десятка камнеметов, самострелов, катапульт, а из толщи завала смотрели вниз на дорогу примерно столько же труб-сифонов для метания «греческого огня».Однако самое странное заключалось в том, что число византийцев оказалось в несколько раз больше, нежели о том сообщили пастухи. В ожесточенных схватках на подступах ко рву, во время кровопролитнейших боев на самом завале славяне уже изрубили не меньше двадцати сотен легионеров. Тела византийцев громадными кучами чернели вдоль дороги, куда славяне оттаскивали их из-под ног, вражескими трупами почти доверху был завален и ров перед завалом. Но имперских солдат нисколько не убывало, при каждом штурме их оказывалось столько же, как в начале боя.Было над чем задуматься старому воеводе. В том числе о том, почему до сих пор не поступило никаких вестей от посланного в тыл ромеям болгарского отряда. Где воевода Струмен, что с ним? Ведь ему уже дважды подавался условный сигнал для начала атаки.Вдруг воевода вздрогнул, из раненой руки невесть куда исчезла боль, мигом улетучились все мысли. Освещенные пламенем горевших деревьев и кустарников, подожженных византийскими огненными стрелами и струями «греческого огня», двигались к нему от завала четыре русича с непокрытыми головами. На скрещенных копьях, которые они несли, лежал бездыханный воевода Святополк в пробитой на груди в нескольких местах кольчуге. Медленно и торжественно шествовали со своей страшной ношей старые заслуженные тысяцкие, молча расступались перед ними русские и болгарские воины. Скорбный кортеж остановился напротив Владимира.— Воевода Святополк покинул нас, — громко произнес один из тысяцких. — Он четырежды водил нас на завал, последний раз мы поднялись до его гребня. Однако ромеям удалось вновь сбросить нас вниз, во время этого боя и погиб воевода. Его дух воина-русича требует отмщенья, его пролитая кровь жаждет вражьей крови. Веди нас на свершение святой мести, воевода Владимир!— Веди-и-и! — протяженно и яростно загремело вокруг Владимира.Воевода подождал, покуда крики не стали замолкать, рванул здоровой рукой из ножен меч, вскинул над собой раненую. Шум и крики сразу стихли полностью, уступив место гнетущей тишине.— Я поведу вас, други! Готовьтесь!Сгрудившиеся подле него и тела воеводы Святополка дружинники стали быстро разбираться по своим десяткам, строиться в ряды сотен и тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Лежа на вершине скалы, воевода Струмен напряженно всматривался в картину кипевшего внизу на перевале ночного боя. Он видел багряные струи пускаемого в славян «греческого огня», наблюдал стремительный полет огненных стрел византийских самострелов. Порой ему казалось, что он слышит даже хлопки и скрежет неприятельских метательных машин, лязг оружия и крики сражавшихся людей.Наконец над перевалом взлетели к небу три горящие стрелы, следом за ними еще две. Это был условный сигнал, которого так ждал воевода, и Струмена смело со скалы словно ветром. Спустившись к ее подножию, он поднял прислоненный к валуну щит, вытащил из ножен меч.— Друга! — обратился Струмен к вопрошающе смотрящим на него сотникам своего отряда. — Наши братья штурмуют перевал, однако ромеи крепко оседлали его. Настал наш час. За мной!Он первым шагнул вверх по едва заметной тропе, бегущей сбоку от скалы. Дружинники, прежде сидевшие или лежавшие на земле, бесшумно поднимались на ноги, молча двигались за воеводой. Тропа, по которой направился Струмен, должна была вывести его отряд позади ромеев, занявших перевал и перерезавших дорогу, которую сейчас штурмовали в лоб дружинники Святополка. Двое разведчиков Струмена уже побывали днем на перевале, выбрав к нему самый короткий и безопасный путь. Ступая впереди воеводы, они вели болгарский отряд в тыл врага.Обогнув подножие скалы, тропа принялась петлять вдоль русла быстрого горного ручья. Прежде чем вывести отряд на перевал, тропа должна была минуть высокий утес, темной громадой нависший над ней и ручьем. Разведчики, уже побывавшие в этой теснине днем, смело шагнули под утес и сейчас. За ними последовал Струмен.Громкий крик сзади заставил его отпрянуть в сторону. Подняв голову, он увидел, что часть утеса, накренившись, падала на тропу, отрезав отряду путь назад. Тотчас склоны безлюдного доселе ущелья ожили. Появившиеся на них легионеры стали засыпать болгар стрелами и дротиками, скатывать на них сверху припасенные заранее валуны и стволы деревьев.Это была засада, организованная тщательно, умело, со знанием дела выбранная в месте, где болгарский отряд оказался беззащитным. От стрел, дротиков, камней пращников не было спасения, а валуны и древесные стволы, непрерывно катавшиеся по склонам, не давали возможности атаковать противника либо собраться сколь-нибудь значительной группой для оказания организованного сопротивления.Византийцы, без ущерба для себя выбив наполовину отряд Струмена стрелами и дротиками, ринулись врукопашную. По дну ущелья, на берегах ручья, по склонам гор закипели короткие яростные схватки. Собрав вокруг себя десяток оказавшихся поблизости воинов, рубился с обступившими легионерами воевода Струмен. Укрывшись за щитами, отбиваясь мечами и копьями, его дружинники медленно пятились, шаг за шагом углубляясь в узкую глубокую расщелину, ведущую вбок от теснины, где затухал бой.Четвертый раз откатывались русичи и болгары от перевала. Именно столько раз шли они вверх по дороге на приступ, однако враг всегда оказывался сильней. И они, нагромоздив в кровавой сече груды своих и чужих тел, вынуждены были отходить снова вниз.Опустив вдоль тела пробитую стрелой руку, скривив лицо от боли, воевода Владимир ломал голову над происходившим. Только вчера спустившиеся с гор македонцы-пастухи донесли ему, что ромеев на перевале не больше двадцати пяти-тридцати сотен, а устроенный на дороге завал ничем не отличался от тех, которые славяне уже брали до этого приступом по два-три в день.Однако то, что встретили русичи и болгары на перевале, никак не соответствовало рассказам пастухов. Преградивший путь завал оказался непривычно высок, занимал не только проезжую часть дороги, а далеко уходил влево и вправо от нее в лес. Но главное — был он выстроен не на скорую руку, как все предыдущие, а по всем правилам византийского оборонительного искусства. Перед завалом, несмотря на каменистый грунт, был выкопан глубокий с отвесными стенами ров, дно которого было густо утыкано острыми кольями. На склонах нависших над дорогой гор были устроены террасы для лучников и пращников, которые из надежных каменных укрытий могли спокойно и на выбор поражать славян. На перевале находилось не меньше десятка камнеметов, самострелов, катапульт, а из толщи завала смотрели вниз на дорогу примерно столько же труб-сифонов для метания «греческого огня».Однако самое странное заключалось в том, что число византийцев оказалось в несколько раз больше, нежели о том сообщили пастухи. В ожесточенных схватках на подступах ко рву, во время кровопролитнейших боев на самом завале славяне уже изрубили не меньше двадцати сотен легионеров. Тела византийцев громадными кучами чернели вдоль дороги, куда славяне оттаскивали их из-под ног, вражескими трупами почти доверху был завален и ров перед завалом. Но имперских солдат нисколько не убывало, при каждом штурме их оказывалось столько же, как в начале боя.Было над чем задуматься старому воеводе. В том числе о том, почему до сих пор не поступило никаких вестей от посланного в тыл ромеям болгарского отряда. Где воевода Струмен, что с ним? Ведь ему уже дважды подавался условный сигнал для начала атаки.Вдруг воевода вздрогнул, из раненой руки невесть куда исчезла боль, мигом улетучились все мысли. Освещенные пламенем горевших деревьев и кустарников, подожженных византийскими огненными стрелами и струями «греческого огня», двигались к нему от завала четыре русича с непокрытыми головами. На скрещенных копьях, которые они несли, лежал бездыханный воевода Святополк в пробитой на груди в нескольких местах кольчуге. Медленно и торжественно шествовали со своей страшной ношей старые заслуженные тысяцкие, молча расступались перед ними русские и болгарские воины. Скорбный кортеж остановился напротив Владимира.— Воевода Святополк покинул нас, — громко произнес один из тысяцких. — Он четырежды водил нас на завал, последний раз мы поднялись до его гребня. Однако ромеям удалось вновь сбросить нас вниз, во время этого боя и погиб воевода. Его дух воина-русича требует отмщенья, его пролитая кровь жаждет вражьей крови. Веди нас на свершение святой мести, воевода Владимир!— Веди-и-и! — протяженно и яростно загремело вокруг Владимира.Воевода подождал, покуда крики не стали замолкать, рванул здоровой рукой из ножен меч, вскинул над собой раненую. Шум и крики сразу стихли полностью, уступив место гнетущей тишине.— Я поведу вас, други! Готовьтесь!Сгрудившиеся подле него и тела воеводы Святополка дружинники стали быстро разбираться по своим десяткам, строиться в ряды сотен и тысяч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17