— заснул.
Мои глаза открылись, когда первый свет только начал проникать сквозь листву. С минуту я лежал между двумя большими стволами и прислушивался. На деревьях попискивали и щебетали птицы, что-то хрустнуло — какое-то мелкое животное зашуршало в листве. Доносилось слабое журчание воды.
Сев, я внимательно осмотрелся. Повсюду росли огромные старые деревья, лежали поваленные стволы, покрытые мхом, и сломанные ветви — бурелом и больше ничего. Первым делом я проверил винтовки. Одна оказалась пустой, а в другой оставалось три патрона, которые я сунул в карман. Отыскав подходящее дупло, припрятал в нем винтовки и только потом проверил свой и чужой револьверы.
Взвалив на плечи постель, я пересек поток, остановившись у родника, струйка которого, петляя, бежала к ручью, и напился воды. Пройдя немного вверх по течению, оставил ручей, вышел к Лльяно и направился вдоль нее к разломам.
К тому времени, когда солнце поднялось довольно высоко, я наткнулся на маленький лагерь, расположенный на другом берегу реки в таком живописном уголке, какого мне еще не доводилось видеть. Он укрывался среди деревьев, а перед ним расстилалось несколько квадратных акров наилучшего техасского пастбища. На самом деле трава — очень ненадежная вещь. Иные годы бывают хорошими, а в иные она не прокормит даже кузнечика. Этот год выдался подходящим, и, несмотря на присутствие скота, травяной покров все еще держался.
В дюжине ярдов друг против друга располагалось два навеса. Горел костер, над ним висел котелок, а на углях стояли кофейник и сковородка. На натянутой между деревьями веревке сушилось несколько пар кальсон и нижних рубах. А на земле, заложив руку за голову и надвинув шляпу на лицо, растянувшись, дремал на утреннем солнце мужчина.
Рядом стояли две оседланные лошади и мой конь — без седла. Мое седло осталось там, куда я его засунул — под большим валуном, возле которого я вчера ночевал. Придет время, я заберу его оттуда.
Я лежал, зачарованный представшей передо мной картиной. Еще один человек, находившийся слишком далеко от меня, чтобы его рассмотреть, вышел из-под навеса и принялся точить бритву. Судя по всему, где-то на столбе висело зеркало, потому что он встал там и начал бриться. Меня одолевало болезненное искушение слегка выбить из них пыль при помощи своего винчестера, но я поборол это желание.
Разглядывая стадо, я приблизительно оценил его в несколько сот голов. Даже издалека животные выглядели хорошо упитанными.
Ну, вот я и здесь, однако никаких определенных планов насчет того, что предпринять, у меня не возникало. И я решил прежде всего вернуть своего коня — или обзавестись другим — и подготовиться вести отряд, когда тот появится.
Спустившись с холма, я пробрался к реке и тщательно изучил обстановку. Здесь Лльяно оказалась широкой, но зато мелкой. Попытаться забрать коня при свете дня — все равно что напроситься на неприятности, чего мне совсем не хотелось, поэтому лучше всего спокойно залечь где-нибудь поблизости и наблюдать, как будут развиваться события. Укрывшись в густом кустарнике возле огромного, давно упавшего дерева, я почти не видел лагеря, зато мог слышать голоса. Только иногда мне удавалось разобрать слова.
— …тонио по делам. Видимо, мы погоним… к реке Гваделупа, — произнес явно брившийся — именно так звучит речь, когда скоблишь щеку.
В ответ что-то пробормотали, чего я не разобрал, а потом собеседник ему возразил:
— …не нравится. — Голос окреп и стал громче. — Говорю тебе, он не один. Ты знаешь Бэлча? Ну, так я знаю. Он хуже самого черта! И если схватит тебя, то доведет не дальше, чем до ближайшего дерева! Клянусь, пора сматываться!
Потом еще бормотание. Вместе с эмоциями повышались и их голоса.
— А что стало с Ларедо? Ты видел его? А Сонору? Мы нанимались перегнать коров. А теперь, смотри, что получается?
От реки донесся неясный звук, и, вытянув шею, я увидел, как к берегу, шатаясь, подошел человек, рухнул на песок и припал к воде, как собака, встав на четвереньки.
Подняв голову, он издал хриплый, приглушенный крик.
— Кто это, черт побери? — воскликнул один.
А потом я услышал, как они побежали.
Они появились на берегу примерно в шестидесяти ярдах от кустов, где залег я. Остановившись, присмотрелись и, бросившись в воду, направились к раненому. Видимо, до своих добрался один из тех двоих, в которых я стрелял ночью.
Парни опустились возле него на колени, а я быстро вскочил и соскользнул с берега в воду. Двигаясь очень осторожно и стараясь не издавать ни звука, я пересек Лльяно.
Они стояли спиной ко мне, оба на коленях возле раненого. Сейчас они поднимут его на ноги и попытаются доставить в лагерь.
Я выполз на противоположный берег. На краю лагеря остановился и огляделся… Никого. Быстро пересек лагерь, направляясь к оседланным лошадям. Моего коня привязали к жердям загона. Я взял его за веревку и прихватил одну из оседланных лошадей, затем отвязал и отогнал другую.
Она отошла на несколько шагов и, остановившись, оглянулась назад. Я не видел реки, но слышал ее течение и, ведя за собой двух лошадей, опять пересек лагерь.
На едва тлеющих углях стояла сковорода с беконом, который для кого-то держали теплым. Я взял несколько ломтиков и съел, потом поднял кофейник и прямо через край напился горячего кофе.
Усевшись на чалую и ведя в поводу своего коня, направился обратно к Лльяно. Глянув вверх по течению, обнаружил, что раненый исчез с берега. Поэтому я переехал реку верхом и двинул на север, туда, где припрятал свое седло.
В мои планы не входило красть чужого коня и уж тем более седло. Я мог выстрелить в человека, однако украсть у него седло — совершенно другое дело. Добравшись до валуна, под которым лежала моя собственная упряжь, я спешился, оседлал своего коня и отогнал чалую.
Удобных переправ через Лльяно немного, потому что вдоль берегов вздымаются высокие утесы и местность вокруг сильно пересечена. Забравшись на гору повыше, я посмотрел на север. Никаких признаков Бэлча или майора.
Двигаясь на запад по течению Лльяно, я отыскал брод, где мог пересечь реку. Перебрался на другой берег и направился к пастбищу скотокрадов, петляя между разбросанными дубами и кедрами. Наткнувшись на нескольких коров, я принялся сгонять их в стадо, чтобы направить в сторону главного перевалочного пункта юго-восточнее их лагеря.
Если судить по тому, как с ним обращались, человек, которого я подстрелил прошлой ночью, был, кажется, ранен в бедро. Возможно, он способен держаться в седле.
Неожиданно я забеспокоился.
А где сам Близнец Бейкер?
В лагере его не оказалось. Я слышал какой-то разговор о Сан-Антонио, да и Лиза упоминала, что он частенько туда наведывался. Не там ли он сейчас?
Держась поближе к скалам и кустам, я подбирался к перевалочному пункту. Поскольку Бейкер, видимо, сам крал скот, то в лагере находились лишь его работники — всякий сброд, набранный им для последнего перегона.
Последние события наверняка круто изменили планы Близнеца. Обнаружились его кражи, освобождена Энн Тимберли, он точно знал, что я преследую его, и послал Ларедо и Дэвиса остановить меня — хотя бы на то время, пока отгонит скот… Известно ли ему, что их постигла неудача?
Все выглядело как-то неопределенно. И тот факт, что Бейкер находился вне поля зрения, вовсе не означал, что его нет где-то поблизости. В любой момент он мог взять меня на мушку своего винчестера… А стрелять он умел!
Но где Бэлч и остальные? Не вернулись ли они все назад? Не остался ли я один в своем стремлении вернуть скот?
Чем больше я раздумывал, тем меньше мне все это нравилось.
Не послал ли Розитер за своими людьми, чтобы вернуть их обратно? Знал ли Близнец, что, среди прочих, крадет скот у своего отца?
По реакции Барби-Энн стало ясно, что она понятия не имела о том, что Джон Бейкер ее брат, или о том, что у нее вообще есть брат. Ее поразили и смутили расплывчатые слова отца, и она была не в состоянии понять, о чем он говорил.
Меня же беспокоило, не оказался ли я снова один. Обреченный судьбой на одиночество!
Я вжался в тень обрыва. С того места, где стоял мой конь, я видел равнину, на которой пасся скот, и, оказывается, не я один сгонял его в стадо. Несколько ковбоев, работавших умело и быстро, собирали коров. Они прочесывали проломы на севере и западе, действуя быстро, тщательно, и направляли животных не на юго-восток, как я ожидал, а прямо на восток.
Небольшое стадо, подгоняемое мною, вышло на равнину, и всадник, свернувший было к нему, внезапно замедлил шаг. Я мрачно усмехнулся.
Он заметил этот скот, и ему, наверное, стало любопытно, кто направил его сюда. Сейчас он приближался к группе коров, но очень осторожно. Наблюдая, я придерживал своего коня. Поглядывая через плечо, ковбой резко свернул к животным. Но я не двигался, а только наблюдал. Успокоившись, он погнал и моих в сторону медленно бредущего стада.
Я опять поглядел на север, обшаривая глазами небо в поисках пыли, надеясь на появление отряда. Ничего не увидел и зло выругался. Мне оставалось только сверху следить за плывущим лесом рогов и всадниками, размахивавшими арапниками, наблюдая, как они кружат и заворачивают, собирая скот…
Возможно, я унаследовал от отца и Барнабаса больше, чем думал. Разглядывая раскинувшуюся передо мной красоту, я думал лишь о скоротечности человеческой жизни, со всеми ее заботами, со всеми словами и изъезженными милями.
Эти люди сгоняли краденый скот, а я выжидал, придумывая способ вернуть его. Расстояние между нами оставалось совсем небольшим.
Закон — очень тонкая линия, разделяющая тех, кто живет по правилам, от тех, кто действует против них. И очень легко оступиться, перейти черту. Я знал многих людей на Дальнем Западе, которые совершали этот шаг, но потом осознавали глупость своего поступка и поворачивали назад. В краях, где суровые люди ведут тяжелую жизнь, всегда можно понять такое — понять и простить.
Но встречались и другие, которые, как Генри Розитер, жаждали вознаграждения без труда и поэтому позволяли себе забирать чужое, нажитое тяжелой работой. Я видел в этом проявление бездумного эгоизма тех, кто не хотел понять, что смысл цивилизации заключается в совместном проживании, во имя того, чтобы все могли жить лучше.
Мне так и не узнать, почему я совершил эту глупую выходку. Но неожиданно я выехал из тени на яркий солнечный свет равнины. Потом придет время, когда я буду мучиться от бессонницы и обливаться потом от ужаса, но на меня накатило — и я это сделал. Я выехал прямо к ним, и всадник, скакавший ближе всех ко мне, повернулся, разглядывая меня.
А другие, еще трое, попридержали коней и тоже посмотрели в мою сторону. Однако они находились слишком далеко, чтобы мы могли разглядеть лица друг друга.
Я подъехал к ближайшему ковбою — статному мужчине с мощной грудью и грубым квадратным лицом.
— Поворачивайте на север, — приказал я. — Мы забираем скот.
— Что? Кто это, черт побери, вы?
— Меня зовут Майло Тэлон, но это не имеет значения. Имеет значение только то, что мы поворачиваем скот на север и гоним на Конхо, откуда его украли. — Он вытаращил на меня глаза. То, что я делал, не укладывалось в рамки здравого смысла даже для меня, что уж говорить о нем? Он был изумлен и обеспокоен. Затем оглянулся на товарищей, перевел глаза на тень, из которой возник я, словно ожидая, что оттуда вот-вот появится отряд преследователей. — Да нет, я один. Отряд в пути, но чтобы добраться сюда, ему не потребуется слишком много времени. Поэтому, ребята, кончайте. Ранчеро настроены повесить вас, но я даю вам последний шанс. Знаете, что за человек Бэлч?.. Так вот, он возглавляет погоню. Чтобы выжать деньги из этого скота, вам надо отогнать и продать его, но вы не сможете гнать его быстро, как и не сможете достаточно быстро продать где-то поблизости. — Ковбой выглядел ошарашенным. — На мой взгляд, у вас есть простой выход. Вы поможете мне отогнать скот на север, а я отпущу вас на все четыре стороны. Только не вздумайте спорить со мной, вас всех повесят!
Остальные всадники направились вокруг стада к нам.
— А откуда мы знаем, что сюда едет отряд? — спросил мужчина.
Я усмехнулся.
— Придется тебе положиться на мое слово, дружище. Если оно тебя не устраивает, то начинай стрелять. Я одержу верх — ты покойник. Я проиграю — тебе придется иметь дело с десятком разозленных парней. В любом случае ты проиграешь скот. Ты просто не в состоянии гнать такое огромное стадо со сколь-нибудь приличной скоростью, как и спрятать его.
— Что тут, черт вас дери, происходит? — воскликнул, подъезжая, мужчина постарше, с усами, пожелтевшими от табака. — Кто этот парень?
Я улыбнулся ему.
— Меня зовут Майло Тэлон. Я только высказал предположение, что вы, парни, можете заставить свои звезды на небе светить ярче, если отгоните этот краденый скот на север — навстречу отряду.
— Отряду? Какому отряду?
— Очень крутой джентльмен по имени Бэлч, а с ним майор Тимберли и еще несколько весьма возбужденных всадников. Это их скот, а Бэлч, когда дело доходит до скотокрадов, мыслит лишь в одном направлении. У него перед глазами маячат только два "в" — «воры» и «веревка».
Ковбой с рыжей шевелюрой усмехнулся:
— Можно до кучи добавить и "б"… «Беги».
— Попробуй, — предложил я, — вдруг удастся. Однако тебя могут и поймать… Тогда все кончится плохо. Итак, либо ты выиграешь, либо твоя шея несколько растянется. На твоем месте я не стал бы выбирать неопределенность.
— Да, тут ты прав, — согласился рыжеволосый.
— У меня есть еще один вариант, о котором я говорил твоему другу. Невозможно гнать стадо с такой скоростью, чтобы уйти от погони… Так что скот вы теряете в любом случае. Сделайте по-моему, и хотя со скотом расстанетесь, зато преследователи поблагодарят вас и пожмут руку. А потом вы уедете свободные, как птички.
— Майло Тэлон, да? — Старший сплюнул. — Что ж, Майло, я не знаю твоей родословной от Адама, но в твоих речах немало здравого смысла.
Рыжеволосый, улыбаясь, покачал головой.
— У него хватило храбрости не начинать стрельбу, а подъехать сюда к нам, четверым, чтобы уговорить вернуть этих коров. Мистер, у вас больше нахальства, чем у кого-либо из этих выскочек-богачей, о которых я слыхал. Наверняка.
— Послушайте, парни, — настаивал я, — разговоры — вещь приятная. Мы, конечно, можем долго сыпать словами, но отряд тем временем приближается. Сейчас я хочу одного, чтобы стадо повернули на север до того, как ранчеро вас увидят. В противном случае все мои доводы ничего не стоят.
— А что мы скажем Близнецу? — спросил тот, что постарше.
— Да ну его к черту! — разозлился рыжеволосый. — Он предложил нам по пятьдесят баксов на нос, чтобы перегнать скот в Сан-Антонио. Но моя шея мне дороже пятидесяти баксов. Давайте, ребята! Погнали их!
Разъехавшись веером, ковбои повернули скот и направили к переправе через Лльяно.
А я… я вытирал шейным платком пот с лица. Хоть мне и достался от матери характер Сэкеттов, я был рад, что обладал болтливостью француза, унаследованной мною от отца. Он всегда говорил, что слова лучше пороха. Только теперь я понял, что он имел в виду.
Мы выстроили стадо в одну линию, головой на север, и я выехал вперед, чтобы возглавить процессию.
Глава 28
За два часа пути вдоль Лльяно мы подняли огромное, до самого горизонта облако пыли, а вскоре на возвышенности показался отряд, который припустил вниз по склону прямо к нам.
Рыжеволосый тут же натянул поводья.
— Только что вспомнил! У меня восточнее Бивилля умирает бабушка! Я сматываюсь!
— Если ты побежишь, они начнут стрелять, — предупредил я. — Придержите коней, ребята! Дайте мне самому все уладить!
— Хорошо, мистер, поговори с ними, — сказал рыжеволосый, — а я обращусь к Господу, чтобы Он подыскал тебе нужные слова.
Во главе отряда скакали Бэлч и майор, а сразу за ними Энн. Бок о бок с ней ехал Роджер Бэлч.
Я выехал навстречу.
— Вот ваш скот, по крайней мере, большая его часть. Эти ребята предложили помочь перегнать стадо, пока я не встречу вас.
— Кто они такие? — подозрительно спросил Роджер Бэлч. — Я никого из них раньше не встречал!
— Да просто проезжали мимо, — нашелся я, — направлялись в Сан-Антонио. Помогли мне собрать животных, а потом погнали на север.
— Спасибо, ребята, — сказал майор Тимберли. — Чертовски любезно с вашей стороны.
— Майор, ребята торопились, и мне удалось уговорить их помочь, если бы вы подбросили им на выпивку… — предложил я.
— Ну конечно! — Он достал золотого орла . — Вот, друзья, выпейте за мое здоровье. И спасибо… большое спасибо!
— Не станем возражать, — ответил ковбой постарше, потом посмотрел на меня. — Одно удовольствие иметь дело с честным человеком.
— До встречи в Сан-Антонио! — весело подмигнул им я. — Лучше мне видеть вас болтающимися по городу, чем здесь на веревке.
Они пустили своих коней рысью, а мы погнали скот дальше на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Мои глаза открылись, когда первый свет только начал проникать сквозь листву. С минуту я лежал между двумя большими стволами и прислушивался. На деревьях попискивали и щебетали птицы, что-то хрустнуло — какое-то мелкое животное зашуршало в листве. Доносилось слабое журчание воды.
Сев, я внимательно осмотрелся. Повсюду росли огромные старые деревья, лежали поваленные стволы, покрытые мхом, и сломанные ветви — бурелом и больше ничего. Первым делом я проверил винтовки. Одна оказалась пустой, а в другой оставалось три патрона, которые я сунул в карман. Отыскав подходящее дупло, припрятал в нем винтовки и только потом проверил свой и чужой револьверы.
Взвалив на плечи постель, я пересек поток, остановившись у родника, струйка которого, петляя, бежала к ручью, и напился воды. Пройдя немного вверх по течению, оставил ручей, вышел к Лльяно и направился вдоль нее к разломам.
К тому времени, когда солнце поднялось довольно высоко, я наткнулся на маленький лагерь, расположенный на другом берегу реки в таком живописном уголке, какого мне еще не доводилось видеть. Он укрывался среди деревьев, а перед ним расстилалось несколько квадратных акров наилучшего техасского пастбища. На самом деле трава — очень ненадежная вещь. Иные годы бывают хорошими, а в иные она не прокормит даже кузнечика. Этот год выдался подходящим, и, несмотря на присутствие скота, травяной покров все еще держался.
В дюжине ярдов друг против друга располагалось два навеса. Горел костер, над ним висел котелок, а на углях стояли кофейник и сковородка. На натянутой между деревьями веревке сушилось несколько пар кальсон и нижних рубах. А на земле, заложив руку за голову и надвинув шляпу на лицо, растянувшись, дремал на утреннем солнце мужчина.
Рядом стояли две оседланные лошади и мой конь — без седла. Мое седло осталось там, куда я его засунул — под большим валуном, возле которого я вчера ночевал. Придет время, я заберу его оттуда.
Я лежал, зачарованный представшей передо мной картиной. Еще один человек, находившийся слишком далеко от меня, чтобы его рассмотреть, вышел из-под навеса и принялся точить бритву. Судя по всему, где-то на столбе висело зеркало, потому что он встал там и начал бриться. Меня одолевало болезненное искушение слегка выбить из них пыль при помощи своего винчестера, но я поборол это желание.
Разглядывая стадо, я приблизительно оценил его в несколько сот голов. Даже издалека животные выглядели хорошо упитанными.
Ну, вот я и здесь, однако никаких определенных планов насчет того, что предпринять, у меня не возникало. И я решил прежде всего вернуть своего коня — или обзавестись другим — и подготовиться вести отряд, когда тот появится.
Спустившись с холма, я пробрался к реке и тщательно изучил обстановку. Здесь Лльяно оказалась широкой, но зато мелкой. Попытаться забрать коня при свете дня — все равно что напроситься на неприятности, чего мне совсем не хотелось, поэтому лучше всего спокойно залечь где-нибудь поблизости и наблюдать, как будут развиваться события. Укрывшись в густом кустарнике возле огромного, давно упавшего дерева, я почти не видел лагеря, зато мог слышать голоса. Только иногда мне удавалось разобрать слова.
— …тонио по делам. Видимо, мы погоним… к реке Гваделупа, — произнес явно брившийся — именно так звучит речь, когда скоблишь щеку.
В ответ что-то пробормотали, чего я не разобрал, а потом собеседник ему возразил:
— …не нравится. — Голос окреп и стал громче. — Говорю тебе, он не один. Ты знаешь Бэлча? Ну, так я знаю. Он хуже самого черта! И если схватит тебя, то доведет не дальше, чем до ближайшего дерева! Клянусь, пора сматываться!
Потом еще бормотание. Вместе с эмоциями повышались и их голоса.
— А что стало с Ларедо? Ты видел его? А Сонору? Мы нанимались перегнать коров. А теперь, смотри, что получается?
От реки донесся неясный звук, и, вытянув шею, я увидел, как к берегу, шатаясь, подошел человек, рухнул на песок и припал к воде, как собака, встав на четвереньки.
Подняв голову, он издал хриплый, приглушенный крик.
— Кто это, черт побери? — воскликнул один.
А потом я услышал, как они побежали.
Они появились на берегу примерно в шестидесяти ярдах от кустов, где залег я. Остановившись, присмотрелись и, бросившись в воду, направились к раненому. Видимо, до своих добрался один из тех двоих, в которых я стрелял ночью.
Парни опустились возле него на колени, а я быстро вскочил и соскользнул с берега в воду. Двигаясь очень осторожно и стараясь не издавать ни звука, я пересек Лльяно.
Они стояли спиной ко мне, оба на коленях возле раненого. Сейчас они поднимут его на ноги и попытаются доставить в лагерь.
Я выполз на противоположный берег. На краю лагеря остановился и огляделся… Никого. Быстро пересек лагерь, направляясь к оседланным лошадям. Моего коня привязали к жердям загона. Я взял его за веревку и прихватил одну из оседланных лошадей, затем отвязал и отогнал другую.
Она отошла на несколько шагов и, остановившись, оглянулась назад. Я не видел реки, но слышал ее течение и, ведя за собой двух лошадей, опять пересек лагерь.
На едва тлеющих углях стояла сковорода с беконом, который для кого-то держали теплым. Я взял несколько ломтиков и съел, потом поднял кофейник и прямо через край напился горячего кофе.
Усевшись на чалую и ведя в поводу своего коня, направился обратно к Лльяно. Глянув вверх по течению, обнаружил, что раненый исчез с берега. Поэтому я переехал реку верхом и двинул на север, туда, где припрятал свое седло.
В мои планы не входило красть чужого коня и уж тем более седло. Я мог выстрелить в человека, однако украсть у него седло — совершенно другое дело. Добравшись до валуна, под которым лежала моя собственная упряжь, я спешился, оседлал своего коня и отогнал чалую.
Удобных переправ через Лльяно немного, потому что вдоль берегов вздымаются высокие утесы и местность вокруг сильно пересечена. Забравшись на гору повыше, я посмотрел на север. Никаких признаков Бэлча или майора.
Двигаясь на запад по течению Лльяно, я отыскал брод, где мог пересечь реку. Перебрался на другой берег и направился к пастбищу скотокрадов, петляя между разбросанными дубами и кедрами. Наткнувшись на нескольких коров, я принялся сгонять их в стадо, чтобы направить в сторону главного перевалочного пункта юго-восточнее их лагеря.
Если судить по тому, как с ним обращались, человек, которого я подстрелил прошлой ночью, был, кажется, ранен в бедро. Возможно, он способен держаться в седле.
Неожиданно я забеспокоился.
А где сам Близнец Бейкер?
В лагере его не оказалось. Я слышал какой-то разговор о Сан-Антонио, да и Лиза упоминала, что он частенько туда наведывался. Не там ли он сейчас?
Держась поближе к скалам и кустам, я подбирался к перевалочному пункту. Поскольку Бейкер, видимо, сам крал скот, то в лагере находились лишь его работники — всякий сброд, набранный им для последнего перегона.
Последние события наверняка круто изменили планы Близнеца. Обнаружились его кражи, освобождена Энн Тимберли, он точно знал, что я преследую его, и послал Ларедо и Дэвиса остановить меня — хотя бы на то время, пока отгонит скот… Известно ли ему, что их постигла неудача?
Все выглядело как-то неопределенно. И тот факт, что Бейкер находился вне поля зрения, вовсе не означал, что его нет где-то поблизости. В любой момент он мог взять меня на мушку своего винчестера… А стрелять он умел!
Но где Бэлч и остальные? Не вернулись ли они все назад? Не остался ли я один в своем стремлении вернуть скот?
Чем больше я раздумывал, тем меньше мне все это нравилось.
Не послал ли Розитер за своими людьми, чтобы вернуть их обратно? Знал ли Близнец, что, среди прочих, крадет скот у своего отца?
По реакции Барби-Энн стало ясно, что она понятия не имела о том, что Джон Бейкер ее брат, или о том, что у нее вообще есть брат. Ее поразили и смутили расплывчатые слова отца, и она была не в состоянии понять, о чем он говорил.
Меня же беспокоило, не оказался ли я снова один. Обреченный судьбой на одиночество!
Я вжался в тень обрыва. С того места, где стоял мой конь, я видел равнину, на которой пасся скот, и, оказывается, не я один сгонял его в стадо. Несколько ковбоев, работавших умело и быстро, собирали коров. Они прочесывали проломы на севере и западе, действуя быстро, тщательно, и направляли животных не на юго-восток, как я ожидал, а прямо на восток.
Небольшое стадо, подгоняемое мною, вышло на равнину, и всадник, свернувший было к нему, внезапно замедлил шаг. Я мрачно усмехнулся.
Он заметил этот скот, и ему, наверное, стало любопытно, кто направил его сюда. Сейчас он приближался к группе коров, но очень осторожно. Наблюдая, я придерживал своего коня. Поглядывая через плечо, ковбой резко свернул к животным. Но я не двигался, а только наблюдал. Успокоившись, он погнал и моих в сторону медленно бредущего стада.
Я опять поглядел на север, обшаривая глазами небо в поисках пыли, надеясь на появление отряда. Ничего не увидел и зло выругался. Мне оставалось только сверху следить за плывущим лесом рогов и всадниками, размахивавшими арапниками, наблюдая, как они кружат и заворачивают, собирая скот…
Возможно, я унаследовал от отца и Барнабаса больше, чем думал. Разглядывая раскинувшуюся передо мной красоту, я думал лишь о скоротечности человеческой жизни, со всеми ее заботами, со всеми словами и изъезженными милями.
Эти люди сгоняли краденый скот, а я выжидал, придумывая способ вернуть его. Расстояние между нами оставалось совсем небольшим.
Закон — очень тонкая линия, разделяющая тех, кто живет по правилам, от тех, кто действует против них. И очень легко оступиться, перейти черту. Я знал многих людей на Дальнем Западе, которые совершали этот шаг, но потом осознавали глупость своего поступка и поворачивали назад. В краях, где суровые люди ведут тяжелую жизнь, всегда можно понять такое — понять и простить.
Но встречались и другие, которые, как Генри Розитер, жаждали вознаграждения без труда и поэтому позволяли себе забирать чужое, нажитое тяжелой работой. Я видел в этом проявление бездумного эгоизма тех, кто не хотел понять, что смысл цивилизации заключается в совместном проживании, во имя того, чтобы все могли жить лучше.
Мне так и не узнать, почему я совершил эту глупую выходку. Но неожиданно я выехал из тени на яркий солнечный свет равнины. Потом придет время, когда я буду мучиться от бессонницы и обливаться потом от ужаса, но на меня накатило — и я это сделал. Я выехал прямо к ним, и всадник, скакавший ближе всех ко мне, повернулся, разглядывая меня.
А другие, еще трое, попридержали коней и тоже посмотрели в мою сторону. Однако они находились слишком далеко, чтобы мы могли разглядеть лица друг друга.
Я подъехал к ближайшему ковбою — статному мужчине с мощной грудью и грубым квадратным лицом.
— Поворачивайте на север, — приказал я. — Мы забираем скот.
— Что? Кто это, черт побери, вы?
— Меня зовут Майло Тэлон, но это не имеет значения. Имеет значение только то, что мы поворачиваем скот на север и гоним на Конхо, откуда его украли. — Он вытаращил на меня глаза. То, что я делал, не укладывалось в рамки здравого смысла даже для меня, что уж говорить о нем? Он был изумлен и обеспокоен. Затем оглянулся на товарищей, перевел глаза на тень, из которой возник я, словно ожидая, что оттуда вот-вот появится отряд преследователей. — Да нет, я один. Отряд в пути, но чтобы добраться сюда, ему не потребуется слишком много времени. Поэтому, ребята, кончайте. Ранчеро настроены повесить вас, но я даю вам последний шанс. Знаете, что за человек Бэлч?.. Так вот, он возглавляет погоню. Чтобы выжать деньги из этого скота, вам надо отогнать и продать его, но вы не сможете гнать его быстро, как и не сможете достаточно быстро продать где-то поблизости. — Ковбой выглядел ошарашенным. — На мой взгляд, у вас есть простой выход. Вы поможете мне отогнать скот на север, а я отпущу вас на все четыре стороны. Только не вздумайте спорить со мной, вас всех повесят!
Остальные всадники направились вокруг стада к нам.
— А откуда мы знаем, что сюда едет отряд? — спросил мужчина.
Я усмехнулся.
— Придется тебе положиться на мое слово, дружище. Если оно тебя не устраивает, то начинай стрелять. Я одержу верх — ты покойник. Я проиграю — тебе придется иметь дело с десятком разозленных парней. В любом случае ты проиграешь скот. Ты просто не в состоянии гнать такое огромное стадо со сколь-нибудь приличной скоростью, как и спрятать его.
— Что тут, черт вас дери, происходит? — воскликнул, подъезжая, мужчина постарше, с усами, пожелтевшими от табака. — Кто этот парень?
Я улыбнулся ему.
— Меня зовут Майло Тэлон. Я только высказал предположение, что вы, парни, можете заставить свои звезды на небе светить ярче, если отгоните этот краденый скот на север — навстречу отряду.
— Отряду? Какому отряду?
— Очень крутой джентльмен по имени Бэлч, а с ним майор Тимберли и еще несколько весьма возбужденных всадников. Это их скот, а Бэлч, когда дело доходит до скотокрадов, мыслит лишь в одном направлении. У него перед глазами маячат только два "в" — «воры» и «веревка».
Ковбой с рыжей шевелюрой усмехнулся:
— Можно до кучи добавить и "б"… «Беги».
— Попробуй, — предложил я, — вдруг удастся. Однако тебя могут и поймать… Тогда все кончится плохо. Итак, либо ты выиграешь, либо твоя шея несколько растянется. На твоем месте я не стал бы выбирать неопределенность.
— Да, тут ты прав, — согласился рыжеволосый.
— У меня есть еще один вариант, о котором я говорил твоему другу. Невозможно гнать стадо с такой скоростью, чтобы уйти от погони… Так что скот вы теряете в любом случае. Сделайте по-моему, и хотя со скотом расстанетесь, зато преследователи поблагодарят вас и пожмут руку. А потом вы уедете свободные, как птички.
— Майло Тэлон, да? — Старший сплюнул. — Что ж, Майло, я не знаю твоей родословной от Адама, но в твоих речах немало здравого смысла.
Рыжеволосый, улыбаясь, покачал головой.
— У него хватило храбрости не начинать стрельбу, а подъехать сюда к нам, четверым, чтобы уговорить вернуть этих коров. Мистер, у вас больше нахальства, чем у кого-либо из этих выскочек-богачей, о которых я слыхал. Наверняка.
— Послушайте, парни, — настаивал я, — разговоры — вещь приятная. Мы, конечно, можем долго сыпать словами, но отряд тем временем приближается. Сейчас я хочу одного, чтобы стадо повернули на север до того, как ранчеро вас увидят. В противном случае все мои доводы ничего не стоят.
— А что мы скажем Близнецу? — спросил тот, что постарше.
— Да ну его к черту! — разозлился рыжеволосый. — Он предложил нам по пятьдесят баксов на нос, чтобы перегнать скот в Сан-Антонио. Но моя шея мне дороже пятидесяти баксов. Давайте, ребята! Погнали их!
Разъехавшись веером, ковбои повернули скот и направили к переправе через Лльяно.
А я… я вытирал шейным платком пот с лица. Хоть мне и достался от матери характер Сэкеттов, я был рад, что обладал болтливостью француза, унаследованной мною от отца. Он всегда говорил, что слова лучше пороха. Только теперь я понял, что он имел в виду.
Мы выстроили стадо в одну линию, головой на север, и я выехал вперед, чтобы возглавить процессию.
Глава 28
За два часа пути вдоль Лльяно мы подняли огромное, до самого горизонта облако пыли, а вскоре на возвышенности показался отряд, который припустил вниз по склону прямо к нам.
Рыжеволосый тут же натянул поводья.
— Только что вспомнил! У меня восточнее Бивилля умирает бабушка! Я сматываюсь!
— Если ты побежишь, они начнут стрелять, — предупредил я. — Придержите коней, ребята! Дайте мне самому все уладить!
— Хорошо, мистер, поговори с ними, — сказал рыжеволосый, — а я обращусь к Господу, чтобы Он подыскал тебе нужные слова.
Во главе отряда скакали Бэлч и майор, а сразу за ними Энн. Бок о бок с ней ехал Роджер Бэлч.
Я выехал навстречу.
— Вот ваш скот, по крайней мере, большая его часть. Эти ребята предложили помочь перегнать стадо, пока я не встречу вас.
— Кто они такие? — подозрительно спросил Роджер Бэлч. — Я никого из них раньше не встречал!
— Да просто проезжали мимо, — нашелся я, — направлялись в Сан-Антонио. Помогли мне собрать животных, а потом погнали на север.
— Спасибо, ребята, — сказал майор Тимберли. — Чертовски любезно с вашей стороны.
— Майор, ребята торопились, и мне удалось уговорить их помочь, если бы вы подбросили им на выпивку… — предложил я.
— Ну конечно! — Он достал золотого орла . — Вот, друзья, выпейте за мое здоровье. И спасибо… большое спасибо!
— Не станем возражать, — ответил ковбой постарше, потом посмотрел на меня. — Одно удовольствие иметь дело с честным человеком.
— До встречи в Сан-Антонио! — весело подмигнул им я. — Лучше мне видеть вас болтающимися по городу, чем здесь на веревке.
Они пустили своих коней рысью, а мы погнали скот дальше на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25