Они ехали вместе три дня, а потом расстались у небольшого ручейка, и черокез показал Кливу фургонный тракт, ведущий на запад. Ван Вален повернул коня и уехал. Он перебрался через ручей, пересек полосу кустарника на противоположном берегу и направил коня вверх по длинному травянистому склону.
Воздух поражал необычайной чистотой… в небе ни облачка. Погода была приятная, не слишком теплая, конь легко шел шагом по высокой траве. На вершине холма Клив натянул поводья и остановился. Отсюда он увидел тракт — внизу и чуть подальше.
Сколько хватит глаз, простиралась бесконечная травянистая равнина. Далеко-далеко в траве виднелись два темных пятнышка — это паслись бизоны. Он набрал полные легкие свежего воздуха — как будто напился холодной, чистой воды. Все вокруг было неподвижно, только ветер низко клонил траву. Да… это земля для мужчин.
Его мерин поставил уши стрелками, нетерпеливо переступил с ноги на ногу — его влекло вперед.
Весь долгий день ехал он по траве, миля за милей. На ночь остановился в ивняке у ручья. С рассветом поднялся, в первый раз за всю дорогу сварил кофе, разболтал немного «холодной муки» в воде и выпил. А потом поехал дальше…
Когда он приблизился к каравану, фургоны уже остановились на полуденный привал. Караван не так давно пересек речку Вермиллион, а на ночь должен был остановиться лагерем у верхнего брода через Биг-Блу — Большую Голубую реку.
Чуть ли не первым ему на глаза попался фургон Агаты Клегг и Лилит Прескотт. Крупный человек верхом на лошади, остановившийся у их костра, был не кто иной, как Роджер Морган. Он повернул голову и уставился на Клива, который приближался легким галопом.
Клив снял шляпу и изящно взмахнул ею.
— Леди, — начал он, — я…
— А я думала, — сухо перебила его Лилит, — что мы видели вас в последний раз.
— Честно говоря, я тревожился. Меня просто мучили мысли, что вы едете одни и без всякой помощи. Если бы с вами что-то случилось, я бы этого себе никогда не простил.
— Вы проехали сотню миль в одиночку? — спросил Морган.
— Насчет сотни миль я поверю вам на слово. Меня будто грызло что-то, я испытывал столь мрачные предчувствия, что как-то не заметил расстояния.
— Вы можете их испытывать еще сто миль на обратном пути. Нам в этом караване игроки не нужны. Если сломается фургон, то мне нужен будет такой человек, который сможет его починить, а не такой, который станет биться об заклад, сколько времени займет починка.
— Вы хотите сказать, что завернете человека одного назад? Посреди индейской страны?
— Мы пока еще не в индейской стране, вы приехали сюда сами, целый и невредимый, так что, думаю, сами и обратно сможете добраться.
Лилит хотела было возразить, но Агги ее опередила:
— Мистер Морган, я беседовала с этим человеком еще в Индепенденсе. Я сказала ему, что если он успеет уладить свои дела и догнать нас, то мы возьмем его с собой. Думаю, до конца пути нам еще понадобится мужская сила.
— Я хороший наездник, капитан, а стреляю без промаха, — сказал Клив.
Морган повернулся к Лилит с явным раздражением.
— Это правда, мисс Прескотт? Вы действительно пообещали нанять этого картежника?
— Переговоры вела мисс Клегг, — ответила Лилит вполне честно, — и, кажется, это дело решенное. Кроме того, у мистера Ван Валена есть и еще один друг в этом караване. О нем очень высоко отзывается Гейб Френч.
Морган был в изумлении — и в сомнении.
— Вы знаете Гейба Френча?
— А как же! Собственно, мы с ним как-то провели одну небольшую операцию… э-э… транспортную. Должен признать, что основную нагрузку нес Гейб, но наше сотрудничество было взаимовыгодным.
Несколько успокоенный, Морган кивнул.
— Ну тогда ладно, если уж вам так хочется.
И уехал в голову каравана.
Лилит резко повернулась к Агате.
— Агата! Что это тебе в голову взбрело? Ты что, с ума сошла?
— Он сказал, что будет честно делать ежедневную работу, а мы с тобой уже проехали достаточно далеко, чтобы понять, что для нас это слишком тяжело. Я не возражаю против того, чтобы собирать бизоньи лепешки или править упряжкой… но водить мулов на водопой, привязывать на ночь, искать и рубить дрова — это для меня слишком.
— Ты, конечно, права… — Лилит смерила Клива холодным взглядом. — Одно я тебе обещаю твердо, Агата. Он будет делать свою работу. Он ее будет делать, или я уж присмотрю, чтоб он умотал отсюда один — и неважно, где мы тогда будем.
— Да, мэм, — послушно сказал Клив. — Как скажете, мэм.
Он соскочил с седла, привязал коня за повод к заднему борту фургона и взобрался на козлы. Разобрал вожжи и прикрикнул на мулов.
— Эй, вы ж ничего не поели! — запротестовала Агата.
— В следующий раз, добрая леди, — ответствовал Клив с серьезным лицом, — Моя безжалостная хозяйка на такую ерунду времени не дает. А кроме того, пора уже трогаться.
Клив снял и аккуратно сложил пиджак. Лилит посмотрела на его безукоризненно чистую белую рубашку. Ну, долго она белой не останется…
Перед ними широко раскинулась пустынная равнина. Фургоны катились по пыльной траве. Скоро начнутся весенние дожди, и Морган спешил проехать до дождей подальше, чтоб не пришлось пробиваться через самую вязкую грязь.
Когда сидишь на козлах и весь долгий день погоняешь мулов, времени на раздумья хватает, и Клив Ван Вален принялся разрабатывать свой план кампании. Лилит владеет золотым прииском, который ему хочется добыть, — значит, в первую очередь надо завоевать Лилит.
«Но только ни в коем случае нельзя показывать, что я ее добиваюсь, — размышлял Клив. — Она вовсе не дура, и жизненного опыта у нее вполне хватает, так что легко ее не возьмешь. Без сомнения, не один мужчина пытался вскружить ей голову и врал при этом напропалую… а она и так смотрит на меня с подозрением. Поэтому лучше держаться от нее в стороне. Надо хорошо справляться со своей работой, но при этом избегать любых контактов с ней. Нельзя вертеться возле нее, нельзя заводить с ней разговоры. И, наконец, надо быть умелым и нужным работником, иначе не удержишься в караване достаточно долго, чтобы осуществить свои планы».
Несколько дней путешествия, пока фургоны были где-то далеко в прерии, дали ему возможность втянуться в эту жизнь. Его приятель-черокез оказал ему громадную помощь; когда он увидел, что Клив хочет чему-то научиться, он постарался как следует использовать те три дня, что они ехали вместе. И теперь, когда время работало на него, Клив старательно припоминал все полезное. что ему когда-либо приходилось слышать.
За время своих странствий и пребывания в пограничных городах он слышал множество разговоров и многое из них запомнил, потому что память у него была цепкая, потому что его всегда интересовали конкретные сведения и факты, и потому что он умел слушать…
В памяти начали всплывать обрывки сведений, услышанных от трапперов и торговцев, с которыми ему довелось провести Долгие часы за картами или разговорами. К счастью, он довольно много прочел — и, среди прочего, — «Путешествие по прериям» Вашингтона Ирвинга note 32 и «Торговлю в прериях» доктора Грегга. Он начал систематически просеивать свою память, стараясь припомнить все, что сможет, из этих книг.
Когда они разбили лагерь у верхнего брода через Биг-Блу-Ривер, река была чистая и холодная. В этом месте ширина ее составляла добрых шестьдесят ярдов. Трава тут росла в изобилии, хватало и дров.
Клив, который продумал каждый свой шаг с момента появления в лагере, быстро выпряг мулов и снял с них сбрую; потом, оставив животных на привязи у фургона, он развел костер из бизоньих лепешек и веточек, валявшихся под ногами. Когда огонь разгорелся, он повел мулов на водопой, а потом — в отгороженный веревками загон, или кораль, где они вместе с другими упряжными и верховыми животными будут под надзором ночной стражи. Своего коня он привязал к колышку рядом с фургоном.
Потом взял топор, пошел в заросли у реки и нарубил дров на ночь и на утро, чтобы хватило приготовить завтрак.
Работа была непривычная, и ему пришлось попотеть. От топора на руках вздулись водянки, потом лопнули. В детстве он частенько охотился и ловил рыбу в горах Вирджинии, в молодые годы вел активный образ жизни, занимался верховой ездой, фехтованием, стрельбой. Но такой работы, как сейчас, ему делать никогда не приходилось.
Когда он вернулся к костру с охапкой дров на утро, Агата протянула ему полную тарелку. Руки у него тряслись, он едва двигал ими, и она заметила, как неуклюже он взял тарелку. Но он отошел со своей тарелкой на несколько шагов в сторону и сел один. Лилит удивленно глянула на него, однако он сделал вид, что не замечает.
Он уже доедал, когда, случайно подняв глаза, увидел перед собой Роджера Моргана.
— Почему вы оставили свою лошадь здесь?
— Ну, мне кажется, — сказал Клив, — что если индейцы спугнут наших животных, я буду выглядеть очень глупо, гоняясь за ними пешком.
Морган ничего не ответил, лишь какое-то время разглядывал его, а потом прошел к костру. Раскурил сигару и заговорил с Лилит и Агатой. Через несколько минут Агата подошла к Кливу и наполнила его кружку снова. От второй порции еды он отказался, хотя мог бы управиться с ней без труда.
На следующее утро Клив проснулся рано, тут же выбрался из одеял и сразу повел поить своего мерина. Привел обратно, оседлал и привязал к фургонному колесу. Потом стал на колени и начал разводить костер.
Когда огонь занялся, он подбросил дров и поставил. чайник с водой. Было свежо, и пока костер разгорелся, его уже трясло от холода. Он побежал к реке, быстро Умылся студеной водой, оделся и вернулся к костру как раз вовремя, чтобы подбросить дров. Агата была уже на ногах, он оставил костер на нее и пошел в загон за мулами.
Пока он надевал на мулов сбрую, поспел кофе, и Клив присел у огня, согревая застывшие руки о горячую кружку.
Сегодня их место было ближе к хвосту каравана — места фургонов в караване менялись каждый день, по кругу. Закончив запрягать мулов, Клив повернулся к Лилит.
— Вы не согласитесь поехать верхом на моем коне? Мне не хочется, чтобы он тащился на привязи за фургоном, когда мы будем переправляться через реку.
— Конечно, — согласилась она.
Он разобрал вожжи и направил тяжелый фургон в общую колонну. Когда впереди идущая повозка уже въехала далеко в воду, он тронулся тоже. Мулы, как он отметил с облегчением, пошли в воду без колебаний. Брод был неглубокий, вода едва достигала днища фургона, но он предпочитал не рисковать, держался строго за передним фургоном и тщательно повторял все его маневры.
Агата, сидящая рядом с ним на козлах, отметила:
— Для картежника вы совсем неплохо управляетесь с экипажем.
— Честно говоря, мне уже приходилось править лошадьми. Совсем мальчишкой я несколько раз правил четверней и почтовым дилижансом.
Внезапно сзади донесся резкий вскрик, потом вопль. Первая мысль его была о Лилит. Он передал вожжи Агате и вскочил ногами на козлы, чтобы посмотреть назад поверх парусинового тента. Раздался еще один вопль, потом отчаянный плеск в воде, за которым последовали хриплые крики:
— Сэра! Боже мой, Сэра!
Посмотрев назад, он увидел, что идущий следом фургон отклонился от линии брода и попал на более глубокое место рядом с подводной грядой, по которой они пересекали реку. Колеса зацепили большую корягу и вывернули ее. При этом фургон накренился, с него свалилась женщина и попала на глубокое место. Похоже, она не умела плавать. Клив сбросил сапоги и прямо с козел кинулся в воду.
Вынырнув на поверхность, он схватился за полупритопленное дерево и завертел головой, разыскивая женщину. И увидел, как Морган кинул ей конец своего бича и вытащил на берег. Никем не замеченный, Клив доплыл до мелкого места и выбрался на сушу, отряхиваясь от воды; Оглянулся назад — и заметил, что на него смотрит Роджер Морган.
Похоже, больше никто не обратил внимания на его благородный порыв. Но, поднимаясь наверх, к фургонам, он поскользнулся в грязи и растянулся во всю длину. Вокруг захохотали. Подняв голову, он увидел, что Лилит смеется над ним, и даже у Агаты была на лице улыбка.
Он поднялся на ноги и посмотрел на свою одежду.
— Только не пробуйте оттереться, — предупредила Агата. — Подождите, пока одежда подсохнет, грязь тогда почти вся сама отвалится.
Он подошел к фургону, влез на козлы и забрал вожжи у Агаты.
— Ну, — сказала она, — шлепнувшись лицом в грязь, вы добились куда большего, чем всем, что делали раньше.
— Я чувствую себя последним дураком.
— Никакая женщина не против того, чтобы мужчина разок-другой выставился дураком — это как-то делает его более человечным. Я-то ведь вижу, что у вас на уме! Не надо держать меня за дурочку, Клив Ван Вален! Главное — то, что вы сделали сегодня. С этой минуты она будет на вашей стороне.
— Сомневаюсь.
— Подождите — и увидите, — сказала Агата, — и подумайте над тем, что я вам сказала.
Глава девятая
Тени от пламени костров играли на белых покрышках фургонов, люди в лагере последовательно, как ритуал, выполняли дела, обычные для ночного привала, как будто разыгрывали какой-то странный, величавый балет, а видели это представление лишь звезды в небе. Неподалеку вода Голубой реки тихонько посмеивалась на камнях — это была уже Малая Голубая; кони в веревочном корале били копытами и пощипывали траву, насыщаясь перед трудами завтрашнего дня.
Клив Ван Вален оглядел тесный круг фургонов. Теперь они уже находились в индейской стране, и слышались разговоры о военных отрядах краснокожих. Эти слухи заставляли стягивать круг. фургонов все теснее по мере того, как нарастало ощущение опасности. Люди стали настороженными, ловили малейший шум или изменение в жужжании насекомых.
Были здесь, конечно, и такие, что посмеивались над разговорами о нападениях индейцев и не испытывали страха. Как видно, они подсознательно считали, что смерть может настичь кого-то другого, но уж никак не их. Они еще не осознали, что смерть беспристрастна.
Клив тщательно стер пыль с револьвера, почистил ствол, пустил каплю масла в механизм. Потом проверил заряды в трех запасных барабанах, которые он носил с собой. Это была разумная предосторожность, — считал он. В спешке не так просто перезарядить капсюльный пистолет, когда в каждый ствол надо заложить по отдельности капсюль, заряд пороха и пулю; куда проще сменить весь многоствольный барабан — это можно сделать даже в седле, на полном скаку. Он проверял последнюю обойму, когда услышал чьи-то шаги.
Это был Морган. Он кивнул на револьвер.
— Гейб Френч говорит, что вы умеете пользоваться этой штуковиной.
— Когда надо, — ответил Клив. — Я вырос с этой штуковиной.
— Может, вам и придется им воспользоваться. — Морган понизил голос. — Мы сегодня видели следы шайенов — они нас выслеживают. Следов от травуа note 33 нет, так что это военный отряд. — Морган оглянулся на фургон, но Лилит не было видно. — А как вы управляетесь с винтовкой? — спросил он.
— Неплохо. Только у меня нет винтовки.
— У Гейба есть барабанная винтовка Кольта. Шестизарядная note 34. Он сказал, что вы можете взять ее.
— Хорошо, — сказал Клив и поднял глаза. — А как вы узнали, что это шайены?
— По мокасинам. У разных племен разные мокасины. Да и в остальном есть разница. Одно и то же они делают по-разному.
Морган поднялся и озабоченно двинулся дальше, совершая свой ежевечерний обход лагеря.
Это был уже пятый день после перехода через Большую Голубую и случая на броде, и до этого места они добрались в хорошем темпе. Семнадцать миль в первый день, пятнадцать во второй, а в последние два дня — по девятнадцать. В самый последний даже чуть больше, чем девятнадцать миль. А для такого большого каравана фургонов это много.
Трава на всем пути была хорошая, воды пока что имелось в достатке, но все знали, что самая тяжелая дорога еще впереди. Клив, который многому научился из разговоров с опытными людьми еще до начала путешествия, подвесил под фургоном кусок парусины и собирал в него бизоньи лепешки, хворост, ветки и всякое другое топливо. Пока что в топливе недостатка не ощущалось, но в ближайшее время положение изменится, и он хотел быть готовым к тому дню, когда они окажутся в местах, где все, что могло гореть, уже сожгли прошедшие до них караваны.
Через несколько минут из фургона появилась Лилит и подошла к костру. Она принесла одну из пар штанов Клива, которые взялась зашить по собственному почину. Он стоял перед ней с минуту, потом присел на камень у огня.
— Я не только ошеломлен вашим вниманием, мисс Прескотт, я еще и удивлен.
— Удивлены?
— Я и представить не мог, что вы такая рукодельница.
— Я выросла на ферме, на севере штата Нью-Йорк. Мне часто приходилось чинить штаны моим братьям.
— А у меня никогда не было ни брата, ни сестры…
— Моя сестра живет на Огайо. Она замужем за охотником с гор, Лайнус Ролингз его зовут. А братьев у меня двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32