В такое время показалось бы странным, если бы путник направлялся в какое-либо другое место, а не на станцию.
В лачуге девять человек ждали мулов, чтобы переправиться через горы в Уошу, но из них только хорошенькую светловолосую девушку, которую сопровождал лощеного вида молодой человек, обуревали тревожные предчувствия.
Однако все опасения девушки вызывали только насмешливые ответы ее спутника, и Тревэллион отвернулся — эти двое уже начали его раздражать. Молодые влюбленные — он уже не раз видел таких. Почему все молодые думают, что они открывают что-то новое? Почему многие повторяют ошибки и промахи других? Может быть, жизнь распорядилась именно так?
Тревэллион много скитался и повидал на своем веку всяких людей и теперь легко распознал в молодом человеке то, что тот представлял собою на самом деле. Это был смазливый юнец, поверхностный, неглубокого ума, но бойкий на язык, из тех, кто так нравится некоторым женщинам и кто прячется в кусты, столкнувшись с малейшими трудностями.
К юной и весьма миловидной девушке Тревэллион испытывал симпатию, в ней чувствовался характер. Время и испытания еще не заставили его проявиться, но он обязательно даст себя знать.
Он уже собирался вернуться в лачугу, когда шаркающий звук шагов по мерзлой дороге заставил его обернуться.
К нему приближался человек, которого он видел на противоположном холме — склонный к ожирению, грязный и небритый. Несмотря на лютый холод, он распахнул куртку из тяжелой плотной ткани — без сомнения, для того, чтобы легче было выхватить оружие,
Прошмыгнув мимо Тревэллиона и даже не взглянув на него, незнакомец приблизился к окну и заглянул в него. Пальцы его шарили под пальто. Вэл сразу понял, что это значит. С минуты на минуту здесь появятся мулы и выйдут люди. Тревэллиону крепко не понравился тип, который заглядывал в окно, не по душе ему было и то, что может сорваться отправление.
Тревэллион подошел к мужчине сзади.
— Помнишь, как раньше называли это место? — небрежно спросил он.
Оторвавшись от своего занятия, человек оглянулся, словно только теперь заметив его.
— Что?.. Что ты сказал? Это ты мне?
— Просто интересуюсь, не знаешь ли, как раньше называли этот городок.
Разозленный тем, что ему помешали, небритый нетерпеливо выпрямился. Его маленькие глазки над круглыми отвислыми щеками уставились на Вэла.
— Вроде бы Старым Прииском. Теперь это Пласервиль. Да тебе-то какая разница?
— Когда-то он назывался Хэнгтаун . С убийцами здесь расправлялись быстро. Вешали без разговоров.
— А какое это имеет отношение ко мне? И вообще, кто ты такой?
Тревэллион улыбнулся. Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. Действительно, кто он такой?
По мерзлой земле застучали копыта, и из-за угла показался человек верхом на муле, за ним тянулась вереница оседланных мулов. Вэл узнал Джима Ледбеттера.
— Как дела, Джим? — помахал он ему.
Седок в куртке из бизоньей кожи резко притормозил мула, посмотрел на Тревэллиона, потом сплюнул.
— Вэл?! Черт меня побери! Ты, что ли? А я слышал, что тебя убили модоки где-то в окрестностях Шасты.
— Чуть не убили. Выпустили по мне кучу свинца да еще стрелу в придачу. Тут уж сам Бог велел дать деру. Что я и сделал.
— Я слыхал, будто все камни кругом были в крови, вот ребята и решили, что с тебя сняли скальп, а тело бросили в кратер вулкана.
— Именно так они и собирались поступить.
Ледбеттер спрыгнул с мула.
— Думаешь податься в Уошу?
— Ты привел мулов для всех? — спросил Тревэллион и указал на черного испанского мула: — Как насчет того, чтобы отдать мне вот этого?
— Считай, что он твой. Бери, не пожалеешь.
— Думаешь, будут трудности?
— Как обычно. Дорога просто ужасная. Если не замерзнет, грязи будет по колено. Это единственный путь туда и обратно, и сейчас там сплошное месиво. Ведь большинство из этих людей просто пилигримы — бредут, сами не зная куда. Дорог не разбирают.
— Ну а как дела в Уошу?
— Вирджиния-Сити — так его теперь называют. Не все, правда, еще привыкли. Несколько разбросанных лачуг и землянок, редко увидишь каменный дом. Одному Богу известно, хватит ли там камня, чтобы построить целый город.
— Нашли там руду?
— Нашли. И много. — Ледбеттер подтянул штаны и сплюнул. — Ты мог бы хоть завтра устроиться на работу, Вэл. Уошу теперь стал золотым прииском, но там еще есть кварцевые разработки, а в окрестностях нет почти никого, кто бы знал, как вести выработку твердых пород. Только несколько человек.
— Джим, я покинул Корнуолл еще ребенком. Все знания о приисках получил здесь. — Он помолчал. — Конечно, отец пытался научить меня кое-чему. Сам он работал всю жизнь на оловянных и медных рудниках. Я помогал ему, но я был тогда мальчишкой.
— Вэл, ты забыл больше, чем кто-либо из них способен узнать за всю жизнь. А если до них дойдет, что ты знаешь дело, то получишь место сразу… если только захочешь.
Дверь открылась, из лачуги стали выходить путешественники. Вэл вспомнил о толстяке, с которым говорил недавно. Поймав взгляд Джима, он кивком головы указал на незнакомца.
— Поосторожней, Джим. Тут что-то нечисто.
Светловолосая девушка и ее щеголеватый кавалер появились на пороге.
— Так вот вы где! — Толстяк запахнул пальто.
Парочка остановилась как вкопанная. Глаза у девушки стали огромными от страха. Она открыла рот, но не проронила ни звука. С кавалера внезапно слетел весь его лоск. Он попробовал было протестовать:
— Не смейте обращаться к ней! Мы собираемся пожениться!
— Черта лысого вы поженитесь! — Толстяк вытащил пистолет.
Тревэллион сразу определил, что это старомодный пистолет, какими раньше пользовались дуэлянты.
Молодой человек бросился бежать и едва успел завернуть за угол, как грянул выстрел. Толстяк с криком ринулся за ним, потрясая разряженным пистолетом. Добежав до угла, он остановился и побрел обратно. Подойдя к девушке, схватил ее за руку.
— А ты немедленно возвращайся домой! Клянусь Господом, я заставлю…
Страх исчез из глаз девушки, она решительно вырвалась.
— Ни за что! Пустите меня! — Она обратила взор на Тревэллиона: — Пожалуйста, мистер! Я не хочу идти с ним!
— Он что, ваш отец?
— Нет! Он женился на моей матери, когда умер папа. А когда Мама умрет, он примется за меня. Я… я ненавижу его!
— Ах ты дрянь! Ты пойдешь со…
— Оставь ее в покое.
Тревэллион говорил тихо, но в его голосе чувствовалось нечто такое, что остановило толстяка.
— А ты не суйся! — Толстяк вцепился левой рукой девушке в плечо. В правой он все еще держал дуэльный пистолет. — Не твое дело!
— Мистер, в этих местах не принято обращаться с женщинами плохо. Отпустите леди.
Мужчина убрал руку, но тут же поднял пистолет и нацелил его на Тревэллиона.
— Не будь идиотом! — усмехнулся Вэл. — У тебя нет патронов. Когда отправляешься на охоту, дружок, следует вооружаться получше.
И больше не обращая на него внимания, он посмотрел на девушку.
— Вы хотите уехать с ним?
— Нет, не хочу! Я хочу уехать отсюда! Альфи… собирался помочь мне.
— Значит, вы свободны. У вас есть деньги?
— Немного…
Тут в разговор вступил Ледбеттер:
— Ее дорога оплачена. Его тоже. Я могу взять вместо него кого-нибудь другого, а деньги верну. — Потом, слегка скривившись, он прибавил: — Этот Альфи, думаю, больше здесь не появится.
Тревэллион снова посмотрел на девушку.
— Путь предстоит нелегкий. Может, вам попробовать податься в Сакраменто?
— Нет, я поеду в Уошу. В Вирджиния-Сити.
— Тогда в путь.
Все начали взбираться в седла, одни неуклюже, другие искусно и проворно. Толстяк бросился к ним, но Тревэллион преградил ему путь.
— Проклятье! Ты не имеешь права вмешиваться! — крикнул толстяк.
— Ты не можешь претендовать на нее. Я-то пойду своей дорогой, но тебя все равно вышвырнут из города. Такие, как ты, нигде не нужны. Когда ты наставил на меня свой пистолет, я мог попросту застрелить тебя, и, возможно, так и следовало бы сделать.
Толстяк отступил, его жирные щеки тряслись от ярости.
— Ты у меня еще попляшешь! Я с тобой расквитаюсь! С обоими вами разделаюсь. С обоими!
В дверях появился агент.
— Джим, вот почта. В основном для Хескета.
— Для Хескета? Это который работает бухгалтером на «Соломоне»?
— Он самый. Похоже, он получает больше почты, чем его босс.
Ледбеттер сунул письма в мешок, приторочил его к седлу и тронулся, остальные последовали за ним. Вэл пропустил девушку вперед и поехал следом. У девушки была стройная осанка, и она прекрасно держалась в седле.
— Меня зовут Тревэллион, — представился он.
Она улыбнулась.
— А меня Мелисса Терни. — Тут улыбка сошла с ее лица. — А его зовут Моузел. Иногда он подрабатывает на приисках, а иногда пробавляется тем, что ставит капканы на зверей.
Об Альфи она ничего не сказала, и Вэл решил, что сейчас не время задавать вопросы.
Утро так и осталось хмурым и холодным. С гор дул пронизывающий ветер, и чем выше они поднимались, тем чаще видели снег, лежащий под соснами.
Испанский мул имел легкую поступь и покладистый нрав. Он прекрасно разбирал, куда ему ступать, и совершенно не нуждался в том, чтобы какой-нибудь случайный наездник, который мог знать, а мог и не знать тропу, управлял им. Он шел своей дорогой, и Тревэллион положился на него.
Колеи виднелись слабо, но в некоторых местах сбегавшая с гор вода образовала поперек дороги глубокие промоины, и теперь колеи, застыв в виде беспорядочных нагромождений, по форме напоминали горные гребни и препятствовали каждому шагу.
Даже в этот ранний час по дороге змеей вилась вереница людей, животных и фургонов. Караваны мулов обгоняли остальных с тем полным безразличием к жизни и ко всему на свете, какое свойственно только мулам. Ни один здравомыслящий человек не стал бы спорить на дороге с вьючным мулом, который может запросто сбросить седока в придорожные заросли.
Джим Ледбеттер был таким же упрямым и целеустремленным, как мул. Своей единственной обязанностью он считал заботу о тех, кто платил ему за мулов и перевозку клади, и старался вырваться на дороге вперед. Никому в голову не приходило остановиться или замедлить шаг, хотя вдоль дороги валялись опрокинутые фургоны, одни лежали на самом краю пропасти, другие уже на дне каньонов. Но все почему-то хотели прибыть в Уошу первыми, и мысли не допуская, что кто-то их обгонит.
Как-то раз из фургона выпал бочонок виски. Его тут же подхватил тот, кто двигался следом, и пустил в ход. Словно по мановению волшебной палочки, сразу же отовсюду к нему потянулись оловянные кружки, и к тому моменту, когда хозяин бочонка с хлыстом в руке подошел к ним, все уже было кончено. Пожав плечами, он принял кружку виски, протянутую ему в знак примирения, выпил и вернулся к своей упряжке.
Караван поднимался все выше и выше по извилистой тропе, окруженной соснами. Лошади, мулы и люди с трудом карабкались по камням, скользили на льду, падали, проваливаясь в сугробы; путники то и дело озирались в страхе быть раздавленными камнепадом или оползнем. И все-таки они переживали не самые худшие часы своей жизни.
По пути им встретился груженный рудой обоз, возвращавшийся с приисков.
Достигнув гребня, они остановились, чтобы дать мулам отдышаться и напиться чистой, прохладной воды из ручья, миниатюрным каскадом пересекавшего тропу и падавшего глубоко в пропасть.
Ледбеттер подошел к Тревэллиону.
— Да, это настоящий бум. Каждый надеется разбогатеть, многие из них верят, что так оно и будет. Есть и просто жулики — высматривают доверчивых новичков, чтобы продать им свои участки. Только по большей части они и гроша ломаного не стоят. — Он помолчал, указав на восток. — Есть сорок или пятьдесят участков отличной земли, да еще несколько десятков более или менее прибыльных. Вот, пожалуй, и все. А я знаю такие, которые перепроданы уже по нескольку раз, и никто не видел, чтобы там хоть что-то блеснуло.
Ледбеттер достал жевательного табаку и предложил Вэлу. Тот отказался. Ледбеттер пристально посмотрел на него.
— А вы с отцом не этим путем шли?
— Этим.
— Знаешь, парень, я никогда не забуду Сорокамильную пустыню, даже если доживу до ста лет. Мертвые животные через каждые несколько футов, повсюду опрокинутые фургоны.
Позже, когда дорога сделалась шире, к Ледбеттеру подъехала Мелисса.
— Вы в порядке? — спросил он ее.
— Да, сэр.
— У вас есть мужские брюки? Будет лучше, если вы переоденетесь. Я понимаю, такая одежда не очень-то подходит для леди, но увидите, что многие женщины так поступают.
— Спасибо за совет. Я им воспользуюсь. — Проехав несколько шагов, она спросила: — Кто он?
— Тревэллион? «Братец Джек». Это значит родом из Корнуолла, из Англии. Они здесь почти единственные, кто имеет представление, как работать с твердой породой.
— Нет, я другое имею в виду… кто он?
— А-а… Суровый и довольно жесткий человек, мэм. Ездит в одиночку, бродит в одиночку, живет в одиночку. Но случись у вас беда, именно его вам захочется увидеть рядом. Если вы обнаружили руду, он добудет ее вам. Если вы потеряли жилу, он найдет ее вам быстрее любого другого. Он знает землю, мэм, знает горное дело. Он умеет правильно бурить скважины, и я не видел, чтобы кто-то обращался с бурильным молотком лучше, чем он.
— А что такое бурильный молоток?
— Это нечто вроде небольшой кувалды, мэм. Так, пожалуй, будет проще всего объяснить. Чтобы вгрызаться в породу, его держат в одной руке. Есть еще двойной молоток, тот держат обеими руками, и это уже настоящая кувалда. Обычно кто-то один вращает бурав, а остальные бьют по нему. Тревэллион здоров как бык. Сильнее всех, кого я видел. Сколько же у него мощи в плечах, в руках!.. Похоже, единственный способ накачать мускулы — это с утра до ночи махать кувалдой. Он приехал из Англии с родителями. Но кроме этого о нем мало что известно. Несколько лет назад, когда ему было около шестнадцати, он подрядился доставить в банк Сакраменто двадцать тысяч долларов золотом. За этим золотом охотились бандиты, да и индейцы не давали покоя. Он пропал и долго не появлялся. Люди сочли, что он погиб. А три месяца спустя вышел из лесу словно воплощение мук Господних: две гноящиеся раны от стрел, сам — кожа да кости. Зато принес золото, все до последней крупинки.
Ледбеттер помолчал.
— Подобные истории передаются из уст в уста, вот он и стал знаменитым.
— А сколько ему лет?
Ледбеттер пожал плечами.
— Кто знает? Да и какая в самом деле разница? Большинство здешних людей молоды, даже те, кто выглядит старым. Жизнь такая. Она не дает людям расслабиться — она да тяжелый труд. Он мог бы стать управляющим большого прииска в Зеленой долине, но не захотел. По-моему, его что-то гложет.
Дорога снова сузилась, и Ледбеттер поскакал вперед, время от времени оглядываясь на извивавшуюся бесконечную живую черную змею — вереницу людей, животных и фургонов.
Мелисса дрожала от пронизывавшего ледяного ветра, задувавшего с гор. Что она будет делать в Вирджиния-Сити? Ведь до сих пор ее поглощала одна мысль — о побеге. Сбежать во что бы то ни стало. О том, как она будет существовать после этого, девушка не думала. Предполагалось, что выйдет замуж. Она вспыхнула от стыда, вспомнив, как позорно удрал Альфи.
Но есть же какой-то выход! Ее матери удалось тайком от Моузела накопить немного денег. Она вышла за него в отчаянии, оставшись одна с дочерью на руках. А он оказался скупым, мелочным, жестоким и мстительным человеком.
Альфи… ей даже вспоминать о нем не хотелось. Она уже почти убедила себя, что любит его, но когда со страхом рассказывала ему о Моузеле, он лишь посмеивался над нею. Теперь-то она убедилась, каким фальшивым и ничтожным человеком оказался он на самом деле. Ведь она почти уже созрела, чтобы совершить ту же ошибку, что и ее мать, — выйти замуж ради побега.
Позже она спросила Тревэллиона:
— А что это — «Братец Джек»? Почему корнуолльцев так называют?
— Говорят, что если вы наняли корнуолльца, то он первым делом расскажет вам о своем брате Джеке, отличном горняке, который сейчас как раз ищет работу. И вот вскоре все рабочие места оказываются заняты такими вот «братцами Джеками».
— Они, должно быть, и вправду отличные горняки.
— По сути дела, они не знают ничего больше. Мне исполнилось шесть лет, когда отец взял меня на оловянные разработки, очищать руду от использованной породы. Потом он забрал меня оттуда, и я до одиннадцати работал с рыбаками, после чего снова вернулся на рудник.
Мелисса лукаво посмотрела на него.
— Мой дедушка рассказывал, что корнуолльцы грабили разбитые суда. Они специально размещали огни так, чтобы заманить корабли на камни, а когда те разбивались, спокойно уносили добычу.
— Такое могло быть, — кивнул Тревэллион, — много-много лет назад. Обычно они просто брали то, что выносило море. И в моем роду есть такая история. Мой прадед нашел себе таким способом жену. Помог ей выбраться на берег после кораблекрушения, а потом просто взял ее в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
В лачуге девять человек ждали мулов, чтобы переправиться через горы в Уошу, но из них только хорошенькую светловолосую девушку, которую сопровождал лощеного вида молодой человек, обуревали тревожные предчувствия.
Однако все опасения девушки вызывали только насмешливые ответы ее спутника, и Тревэллион отвернулся — эти двое уже начали его раздражать. Молодые влюбленные — он уже не раз видел таких. Почему все молодые думают, что они открывают что-то новое? Почему многие повторяют ошибки и промахи других? Может быть, жизнь распорядилась именно так?
Тревэллион много скитался и повидал на своем веку всяких людей и теперь легко распознал в молодом человеке то, что тот представлял собою на самом деле. Это был смазливый юнец, поверхностный, неглубокого ума, но бойкий на язык, из тех, кто так нравится некоторым женщинам и кто прячется в кусты, столкнувшись с малейшими трудностями.
К юной и весьма миловидной девушке Тревэллион испытывал симпатию, в ней чувствовался характер. Время и испытания еще не заставили его проявиться, но он обязательно даст себя знать.
Он уже собирался вернуться в лачугу, когда шаркающий звук шагов по мерзлой дороге заставил его обернуться.
К нему приближался человек, которого он видел на противоположном холме — склонный к ожирению, грязный и небритый. Несмотря на лютый холод, он распахнул куртку из тяжелой плотной ткани — без сомнения, для того, чтобы легче было выхватить оружие,
Прошмыгнув мимо Тревэллиона и даже не взглянув на него, незнакомец приблизился к окну и заглянул в него. Пальцы его шарили под пальто. Вэл сразу понял, что это значит. С минуты на минуту здесь появятся мулы и выйдут люди. Тревэллиону крепко не понравился тип, который заглядывал в окно, не по душе ему было и то, что может сорваться отправление.
Тревэллион подошел к мужчине сзади.
— Помнишь, как раньше называли это место? — небрежно спросил он.
Оторвавшись от своего занятия, человек оглянулся, словно только теперь заметив его.
— Что?.. Что ты сказал? Это ты мне?
— Просто интересуюсь, не знаешь ли, как раньше называли этот городок.
Разозленный тем, что ему помешали, небритый нетерпеливо выпрямился. Его маленькие глазки над круглыми отвислыми щеками уставились на Вэла.
— Вроде бы Старым Прииском. Теперь это Пласервиль. Да тебе-то какая разница?
— Когда-то он назывался Хэнгтаун . С убийцами здесь расправлялись быстро. Вешали без разговоров.
— А какое это имеет отношение ко мне? И вообще, кто ты такой?
Тревэллион улыбнулся. Хороший вопрос. Очень хороший вопрос. Действительно, кто он такой?
По мерзлой земле застучали копыта, и из-за угла показался человек верхом на муле, за ним тянулась вереница оседланных мулов. Вэл узнал Джима Ледбеттера.
— Как дела, Джим? — помахал он ему.
Седок в куртке из бизоньей кожи резко притормозил мула, посмотрел на Тревэллиона, потом сплюнул.
— Вэл?! Черт меня побери! Ты, что ли? А я слышал, что тебя убили модоки где-то в окрестностях Шасты.
— Чуть не убили. Выпустили по мне кучу свинца да еще стрелу в придачу. Тут уж сам Бог велел дать деру. Что я и сделал.
— Я слыхал, будто все камни кругом были в крови, вот ребята и решили, что с тебя сняли скальп, а тело бросили в кратер вулкана.
— Именно так они и собирались поступить.
Ледбеттер спрыгнул с мула.
— Думаешь податься в Уошу?
— Ты привел мулов для всех? — спросил Тревэллион и указал на черного испанского мула: — Как насчет того, чтобы отдать мне вот этого?
— Считай, что он твой. Бери, не пожалеешь.
— Думаешь, будут трудности?
— Как обычно. Дорога просто ужасная. Если не замерзнет, грязи будет по колено. Это единственный путь туда и обратно, и сейчас там сплошное месиво. Ведь большинство из этих людей просто пилигримы — бредут, сами не зная куда. Дорог не разбирают.
— Ну а как дела в Уошу?
— Вирджиния-Сити — так его теперь называют. Не все, правда, еще привыкли. Несколько разбросанных лачуг и землянок, редко увидишь каменный дом. Одному Богу известно, хватит ли там камня, чтобы построить целый город.
— Нашли там руду?
— Нашли. И много. — Ледбеттер подтянул штаны и сплюнул. — Ты мог бы хоть завтра устроиться на работу, Вэл. Уошу теперь стал золотым прииском, но там еще есть кварцевые разработки, а в окрестностях нет почти никого, кто бы знал, как вести выработку твердых пород. Только несколько человек.
— Джим, я покинул Корнуолл еще ребенком. Все знания о приисках получил здесь. — Он помолчал. — Конечно, отец пытался научить меня кое-чему. Сам он работал всю жизнь на оловянных и медных рудниках. Я помогал ему, но я был тогда мальчишкой.
— Вэл, ты забыл больше, чем кто-либо из них способен узнать за всю жизнь. А если до них дойдет, что ты знаешь дело, то получишь место сразу… если только захочешь.
Дверь открылась, из лачуги стали выходить путешественники. Вэл вспомнил о толстяке, с которым говорил недавно. Поймав взгляд Джима, он кивком головы указал на незнакомца.
— Поосторожней, Джим. Тут что-то нечисто.
Светловолосая девушка и ее щеголеватый кавалер появились на пороге.
— Так вот вы где! — Толстяк запахнул пальто.
Парочка остановилась как вкопанная. Глаза у девушки стали огромными от страха. Она открыла рот, но не проронила ни звука. С кавалера внезапно слетел весь его лоск. Он попробовал было протестовать:
— Не смейте обращаться к ней! Мы собираемся пожениться!
— Черта лысого вы поженитесь! — Толстяк вытащил пистолет.
Тревэллион сразу определил, что это старомодный пистолет, какими раньше пользовались дуэлянты.
Молодой человек бросился бежать и едва успел завернуть за угол, как грянул выстрел. Толстяк с криком ринулся за ним, потрясая разряженным пистолетом. Добежав до угла, он остановился и побрел обратно. Подойдя к девушке, схватил ее за руку.
— А ты немедленно возвращайся домой! Клянусь Господом, я заставлю…
Страх исчез из глаз девушки, она решительно вырвалась.
— Ни за что! Пустите меня! — Она обратила взор на Тревэллиона: — Пожалуйста, мистер! Я не хочу идти с ним!
— Он что, ваш отец?
— Нет! Он женился на моей матери, когда умер папа. А когда Мама умрет, он примется за меня. Я… я ненавижу его!
— Ах ты дрянь! Ты пойдешь со…
— Оставь ее в покое.
Тревэллион говорил тихо, но в его голосе чувствовалось нечто такое, что остановило толстяка.
— А ты не суйся! — Толстяк вцепился левой рукой девушке в плечо. В правой он все еще держал дуэльный пистолет. — Не твое дело!
— Мистер, в этих местах не принято обращаться с женщинами плохо. Отпустите леди.
Мужчина убрал руку, но тут же поднял пистолет и нацелил его на Тревэллиона.
— Не будь идиотом! — усмехнулся Вэл. — У тебя нет патронов. Когда отправляешься на охоту, дружок, следует вооружаться получше.
И больше не обращая на него внимания, он посмотрел на девушку.
— Вы хотите уехать с ним?
— Нет, не хочу! Я хочу уехать отсюда! Альфи… собирался помочь мне.
— Значит, вы свободны. У вас есть деньги?
— Немного…
Тут в разговор вступил Ледбеттер:
— Ее дорога оплачена. Его тоже. Я могу взять вместо него кого-нибудь другого, а деньги верну. — Потом, слегка скривившись, он прибавил: — Этот Альфи, думаю, больше здесь не появится.
Тревэллион снова посмотрел на девушку.
— Путь предстоит нелегкий. Может, вам попробовать податься в Сакраменто?
— Нет, я поеду в Уошу. В Вирджиния-Сити.
— Тогда в путь.
Все начали взбираться в седла, одни неуклюже, другие искусно и проворно. Толстяк бросился к ним, но Тревэллион преградил ему путь.
— Проклятье! Ты не имеешь права вмешиваться! — крикнул толстяк.
— Ты не можешь претендовать на нее. Я-то пойду своей дорогой, но тебя все равно вышвырнут из города. Такие, как ты, нигде не нужны. Когда ты наставил на меня свой пистолет, я мог попросту застрелить тебя, и, возможно, так и следовало бы сделать.
Толстяк отступил, его жирные щеки тряслись от ярости.
— Ты у меня еще попляшешь! Я с тобой расквитаюсь! С обоими вами разделаюсь. С обоими!
В дверях появился агент.
— Джим, вот почта. В основном для Хескета.
— Для Хескета? Это который работает бухгалтером на «Соломоне»?
— Он самый. Похоже, он получает больше почты, чем его босс.
Ледбеттер сунул письма в мешок, приторочил его к седлу и тронулся, остальные последовали за ним. Вэл пропустил девушку вперед и поехал следом. У девушки была стройная осанка, и она прекрасно держалась в седле.
— Меня зовут Тревэллион, — представился он.
Она улыбнулась.
— А меня Мелисса Терни. — Тут улыбка сошла с ее лица. — А его зовут Моузел. Иногда он подрабатывает на приисках, а иногда пробавляется тем, что ставит капканы на зверей.
Об Альфи она ничего не сказала, и Вэл решил, что сейчас не время задавать вопросы.
Утро так и осталось хмурым и холодным. С гор дул пронизывающий ветер, и чем выше они поднимались, тем чаще видели снег, лежащий под соснами.
Испанский мул имел легкую поступь и покладистый нрав. Он прекрасно разбирал, куда ему ступать, и совершенно не нуждался в том, чтобы какой-нибудь случайный наездник, который мог знать, а мог и не знать тропу, управлял им. Он шел своей дорогой, и Тревэллион положился на него.
Колеи виднелись слабо, но в некоторых местах сбегавшая с гор вода образовала поперек дороги глубокие промоины, и теперь колеи, застыв в виде беспорядочных нагромождений, по форме напоминали горные гребни и препятствовали каждому шагу.
Даже в этот ранний час по дороге змеей вилась вереница людей, животных и фургонов. Караваны мулов обгоняли остальных с тем полным безразличием к жизни и ко всему на свете, какое свойственно только мулам. Ни один здравомыслящий человек не стал бы спорить на дороге с вьючным мулом, который может запросто сбросить седока в придорожные заросли.
Джим Ледбеттер был таким же упрямым и целеустремленным, как мул. Своей единственной обязанностью он считал заботу о тех, кто платил ему за мулов и перевозку клади, и старался вырваться на дороге вперед. Никому в голову не приходило остановиться или замедлить шаг, хотя вдоль дороги валялись опрокинутые фургоны, одни лежали на самом краю пропасти, другие уже на дне каньонов. Но все почему-то хотели прибыть в Уошу первыми, и мысли не допуская, что кто-то их обгонит.
Как-то раз из фургона выпал бочонок виски. Его тут же подхватил тот, кто двигался следом, и пустил в ход. Словно по мановению волшебной палочки, сразу же отовсюду к нему потянулись оловянные кружки, и к тому моменту, когда хозяин бочонка с хлыстом в руке подошел к ним, все уже было кончено. Пожав плечами, он принял кружку виски, протянутую ему в знак примирения, выпил и вернулся к своей упряжке.
Караван поднимался все выше и выше по извилистой тропе, окруженной соснами. Лошади, мулы и люди с трудом карабкались по камням, скользили на льду, падали, проваливаясь в сугробы; путники то и дело озирались в страхе быть раздавленными камнепадом или оползнем. И все-таки они переживали не самые худшие часы своей жизни.
По пути им встретился груженный рудой обоз, возвращавшийся с приисков.
Достигнув гребня, они остановились, чтобы дать мулам отдышаться и напиться чистой, прохладной воды из ручья, миниатюрным каскадом пересекавшего тропу и падавшего глубоко в пропасть.
Ледбеттер подошел к Тревэллиону.
— Да, это настоящий бум. Каждый надеется разбогатеть, многие из них верят, что так оно и будет. Есть и просто жулики — высматривают доверчивых новичков, чтобы продать им свои участки. Только по большей части они и гроша ломаного не стоят. — Он помолчал, указав на восток. — Есть сорок или пятьдесят участков отличной земли, да еще несколько десятков более или менее прибыльных. Вот, пожалуй, и все. А я знаю такие, которые перепроданы уже по нескольку раз, и никто не видел, чтобы там хоть что-то блеснуло.
Ледбеттер достал жевательного табаку и предложил Вэлу. Тот отказался. Ледбеттер пристально посмотрел на него.
— А вы с отцом не этим путем шли?
— Этим.
— Знаешь, парень, я никогда не забуду Сорокамильную пустыню, даже если доживу до ста лет. Мертвые животные через каждые несколько футов, повсюду опрокинутые фургоны.
Позже, когда дорога сделалась шире, к Ледбеттеру подъехала Мелисса.
— Вы в порядке? — спросил он ее.
— Да, сэр.
— У вас есть мужские брюки? Будет лучше, если вы переоденетесь. Я понимаю, такая одежда не очень-то подходит для леди, но увидите, что многие женщины так поступают.
— Спасибо за совет. Я им воспользуюсь. — Проехав несколько шагов, она спросила: — Кто он?
— Тревэллион? «Братец Джек». Это значит родом из Корнуолла, из Англии. Они здесь почти единственные, кто имеет представление, как работать с твердой породой.
— Нет, я другое имею в виду… кто он?
— А-а… Суровый и довольно жесткий человек, мэм. Ездит в одиночку, бродит в одиночку, живет в одиночку. Но случись у вас беда, именно его вам захочется увидеть рядом. Если вы обнаружили руду, он добудет ее вам. Если вы потеряли жилу, он найдет ее вам быстрее любого другого. Он знает землю, мэм, знает горное дело. Он умеет правильно бурить скважины, и я не видел, чтобы кто-то обращался с бурильным молотком лучше, чем он.
— А что такое бурильный молоток?
— Это нечто вроде небольшой кувалды, мэм. Так, пожалуй, будет проще всего объяснить. Чтобы вгрызаться в породу, его держат в одной руке. Есть еще двойной молоток, тот держат обеими руками, и это уже настоящая кувалда. Обычно кто-то один вращает бурав, а остальные бьют по нему. Тревэллион здоров как бык. Сильнее всех, кого я видел. Сколько же у него мощи в плечах, в руках!.. Похоже, единственный способ накачать мускулы — это с утра до ночи махать кувалдой. Он приехал из Англии с родителями. Но кроме этого о нем мало что известно. Несколько лет назад, когда ему было около шестнадцати, он подрядился доставить в банк Сакраменто двадцать тысяч долларов золотом. За этим золотом охотились бандиты, да и индейцы не давали покоя. Он пропал и долго не появлялся. Люди сочли, что он погиб. А три месяца спустя вышел из лесу словно воплощение мук Господних: две гноящиеся раны от стрел, сам — кожа да кости. Зато принес золото, все до последней крупинки.
Ледбеттер помолчал.
— Подобные истории передаются из уст в уста, вот он и стал знаменитым.
— А сколько ему лет?
Ледбеттер пожал плечами.
— Кто знает? Да и какая в самом деле разница? Большинство здешних людей молоды, даже те, кто выглядит старым. Жизнь такая. Она не дает людям расслабиться — она да тяжелый труд. Он мог бы стать управляющим большого прииска в Зеленой долине, но не захотел. По-моему, его что-то гложет.
Дорога снова сузилась, и Ледбеттер поскакал вперед, время от времени оглядываясь на извивавшуюся бесконечную живую черную змею — вереницу людей, животных и фургонов.
Мелисса дрожала от пронизывавшего ледяного ветра, задувавшего с гор. Что она будет делать в Вирджиния-Сити? Ведь до сих пор ее поглощала одна мысль — о побеге. Сбежать во что бы то ни стало. О том, как она будет существовать после этого, девушка не думала. Предполагалось, что выйдет замуж. Она вспыхнула от стыда, вспомнив, как позорно удрал Альфи.
Но есть же какой-то выход! Ее матери удалось тайком от Моузела накопить немного денег. Она вышла за него в отчаянии, оставшись одна с дочерью на руках. А он оказался скупым, мелочным, жестоким и мстительным человеком.
Альфи… ей даже вспоминать о нем не хотелось. Она уже почти убедила себя, что любит его, но когда со страхом рассказывала ему о Моузеле, он лишь посмеивался над нею. Теперь-то она убедилась, каким фальшивым и ничтожным человеком оказался он на самом деле. Ведь она почти уже созрела, чтобы совершить ту же ошибку, что и ее мать, — выйти замуж ради побега.
Позже она спросила Тревэллиона:
— А что это — «Братец Джек»? Почему корнуолльцев так называют?
— Говорят, что если вы наняли корнуолльца, то он первым делом расскажет вам о своем брате Джеке, отличном горняке, который сейчас как раз ищет работу. И вот вскоре все рабочие места оказываются заняты такими вот «братцами Джеками».
— Они, должно быть, и вправду отличные горняки.
— По сути дела, они не знают ничего больше. Мне исполнилось шесть лет, когда отец взял меня на оловянные разработки, очищать руду от использованной породы. Потом он забрал меня оттуда, и я до одиннадцати работал с рыбаками, после чего снова вернулся на рудник.
Мелисса лукаво посмотрела на него.
— Мой дедушка рассказывал, что корнуолльцы грабили разбитые суда. Они специально размещали огни так, чтобы заманить корабли на камни, а когда те разбивались, спокойно уносили добычу.
— Такое могло быть, — кивнул Тревэллион, — много-много лет назад. Обычно они просто брали то, что выносило море. И в моем роду есть такая история. Мой прадед нашел себе таким способом жену. Помог ей выбраться на берег после кораблекрушения, а потом просто взял ее в жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45