Самый здоровый и широкоплечий из всадников снял с седла лассо, вытряхнул петлю и подъехал к ближайшему тополю.
— Как насчет этого? — обратился он к остальным.
— Погоди, — отозвался другой.
Третий, в замшевой жилетке, молча сидел на коне и рассматривал незнакомца. Потом медленно растянул губы в улыбке.
— Лучше повесить двоих, чем одного, — хмыкнул он.
Широкоплечий верзила удивился:
— Но мы его в первый раз видим. Он ведь нам ничего плохого не сделал.
— Откуда мы знаем? Он, похоже, много грешил. Парень, где твоя лошадь?
— У меня нет лошади. — Шанаги держался настороже. Кажется, опять попал в переплет, но в чем его обвиняли и чего от него добивались, он не понимал. — Я спрыгнул с поезда.
— Здесь? Ты сошел с ума! Сорок миль до ближайшего города!
— Я дойду пешком.
— Дойдешь пешком? Теперь мне точно известно, что ты сумасшедший.
Человек в замшевом жилете снова заговорил:
— Ему не повезло. Он оказался не в то время не в том месте.
Том начал терять терпение.
— По мне, это хорошее место, — отчеканил он. — Мне здесь нравится.
— Слышали? — спросил замшевый жилет. — Он сказал, что ему здесь нравится.
Некоторое время все молчали, затем четвертый, тот, что ехал сзади, произнес:
— Я всегда знал, что ты подлый шакал, Драко.
— Басс? — Драко взглянул на парня с лассо в руках. — Возьми его.
Шанаги никогда не видел, как ловят бычков, но его старый приятель, который учил его стрелять, кое-что ему рассказывал, и он сразу все вспомнил. Дальнейшее произошло в считанные секунды. Том заметил, как взлетело лассо, к нему помчалась петля веревки, и в тот момент, когда лошадь напряглась, чтобы компенсировать натяжение, он метнулся к дереву, стоявшему футах в шести, и обежал вокруг ствола.
Петля, как он догадался, поймала его, и обученная лошадь должна была прыгнуть и потащить его по земле. Но он успел два раза обернуться вокруг дерева. Лошадь с силой рванула лассо, и подпруга седла лопнула. Испуганное животное помчалось прочь, а человек вместе с седлом и другим концом лассо грохнулся на землю.
Драко выругался, а замшевый жилет потянулся к револьверу.
Шанаги даже не осознал, как все случилось. Когда лопнула подпруга, он скинул петлю, а стоило третьему потянуться к оружию, выстрелил в него.
Он целился в корпус, но человек двигался, и пуля попала в левый локоть, перебив его.
— В следующий раз, — подстраховал свой промах Том, — я сломаю тебе другую руку. Теперь убирайтесь отсюда… все!
— Мистер? — Парень с руками за спиной говорил тихо, с отчаянием. — Мистер, я в жизни никогда ничего не просил, но…
До Шанаги дошло, что руки его связаны.
— Оставьте этого человека здесь, — приказал он. — Отвяжите веревку, на которой вы ведете его лошадь.
— Да будь я проклят, если сделаю это! — завопил Драко.
— А если не сделаешь, то будешь трупом, — пригрозил Том. — Я сижу, занимаюсь своими делами, вы вламываетесь и пытаетесь откусить кусок больше, чем можно проглотить. Если хотите увидеть закат, то лучше убирайтесь, а вернетесь — получите по заслугам.
— Не сомневайся, мы вернемся!
Драко бросил веревку, связывавшую пленника, и развернул коня.
— Можешь быть уверен, мы вернемся!
Шанаги смотрел им вслед, потом подошел к связанному и разрезал веревки.
— Не знаю, за что они с тобой так обошлись, дружище, но это плохая компания.
Парень растер запястья.
— Вы здесь человек новый, — серьезно сказал он. — Они хотели повесить меня. Если бы не вы, я бы уже болтался в петле.
Шанаги подошел к дереву, где спрятал скатку одеял и ружье, и поднял их.
— Меня зовут Том Шанаги, — представился он.
— Джош Лунди, — отозвался спасенный, затем добавил: — У нас только одна лошадь. Нет смысла убивать ее, нагружая двойным весом. Вначале поедете вы, потом я.
Лунди потянулся было к одеялам, и вдруг остановился, увидев ружье. Затем медленно взял скатку и привязал ее за седлом.
— Вы всегда ездите с ружьем? — спросил он. Что-то в его тоне привлекло внимание Шанаги.
— Нет… А что?
— Так просто.
Поведение Лунди как-то сразу изменилось. Исчезло дружелюбие, голос стал холодным и отчужденным.
— Вы издалека? — неожиданно спросил он.
— Из Нью-Йорка.
— Слыхал, приехали на поезде?
— Ага. Железнодорожный охранник выкинул меня из вагона в нескольких милях отсюда. Я немного прогулялся пешком, потом увидел ручей и дошел по нему до места ночевки.
— У вас классное снаряжение. Я и не знал, что у вас в Нью-Йорке есть такие хорошие вещи.
— Там нет таких вещей.
— Вы здорово стреляете, — сказал Лунди. — Никогда не видел, чтобы человек так стрелял.
— Меня научил один старик. Я мало стрелял. Там, откуда я приехал, дерутся обычно на кулаках, а если упадешь, добивают ботинками.
Том быстро шагал, поддерживая разговор с Джошем. Он был озадачен всем, что произошло, и надеялся, что Лунди кое-что объяснит ему, однако тот, похоже, не собирался ничего говорить. По существу, после того, как увидел ружье, Лунди замкнулся.
На ходу Том оглядывал местность. Насколько хватает глаз, кругом простиралась покрытая травой равнина, единообразие которой нарушала колея железной дороги да пестреющие вдоль нее цветы.
Он неожиданно остановился:
— Лунди, скажите, ради Бога, что здесь делают с землей. Ведь тут совсем нет ферм.
— Это скотоводческий край, — ответил ковбой, — кругом лежат пастбища. Раньше здесь паслись бизоны.
Вдали что-то мелькнуло — рыжевато-красные пятна, пойманные лучом солнца, затем все исчезло.
— Что это? Коровы?
— Антилопы, — усмехнулся Лунди. — Их тут великое множество.
— Кому они принадлежат?
Лунди бросил на него вопросительный взгляд.
— Никому. Или Богу. Они дикие.
— На них можно охотиться?
— Конечно. Хотя у них и не самое вкусное мясо. Бизон или олень получше. — Он молча вел лошадь несколько минут, затем спросил: — Что вы теперь собираетесь делать?
— Я? Вернусь в Нью-Йорк. Я залез в вагон в спешке, к тому же до смерти устал. И не думал, что уеду так далеко. — Он заколебался, потом задумчиво спросил: — А кстати, сколько отсюда до Нью-Йорка?
Его спутник пожал плечами.
— Понятия не имею. Возможно, тысяча миль, а то и больше.
— Тысяча? — Шанаги встал как вкопанный. — Не может быть!
— Может. Мы в штате Канзас. — Лунди показал вперед. — Прямо там Колорадо. Вы действительно были совсем плохой, когда сели на поезд.
— Ну… мне пришлось поработать. И спал мало, это точно. Устал зверски. — Том сердито нахмурился, вспоминая. — Я временами просыпался, но мне казалось, что поезд все время шел. Один раз выглянул из-за борта и увидел четыре-пять домов и несколько всадников. Не знаю, что за место проезжал.
— По крайней мере повезло, что у вас оказались с собой вещи.
Шанаги не ответил. Он становился все подозрительнее. Самое лучшее для него — попасть на станцию и купить билет до Нью-Йорка. Там хотя бы известно, что делать.
— Те парни, — спросил он вдруг, — за что хотели вас повесить?
— Я украл лошадь. За это здесь вешают. Но я украл ее после того, как ее украли у одной девчушки. Драко очень хотелось заиметь ее.
— Теперь вы вернете лошадь девочке?
— Ага.
Том посмотрел на седло:
— Тяжелая штука.
— Ковбойское. Рабочее седло. Тому, кто весь день гоняется за полудиким скотом, нужно хорошее, удобное седло. А это — одно из лучших. Ковбой проводит на нем большую часть жизни. Я видел восточные седла… они — что твои почтовые марки. В них можно провести час-полтора, но ковбой сидит в седле от шестнадцати до восемнадцати часов в сутки. Он ловит бычков при помощи лассо, поэтому ему нужна высокая лука, к которой он может быстро привязать свободный конец или обернуть его вокруг; это зависит от того, где его учили и где он рос. Седло — рабочее место ковбоя. — Лунди остановился. — Ваша очередь, хотя сам я не ходок.
Шанаги забрался в седло и устроился на странном для него сооружении. И вскоре почувствовал, что ему удобно. Седло следовало естественным линиям тела, и, хотя стремена оказались длиннее, чем Том привык, он не укоротил их.
— Скоро покажется город, — произнес через некоторое время Лунди. — Револьвер держите под рукой, Драко может быть где-то рядом. Банда у них дурная, они не любят, когда вмешиваются в их дела.
— А как же вы?
— Когда подъедем поближе к городу, я потихоньку уеду. У меня есть друзья, которые одолжат мне оружие. Я не ищу неприятностей. И вот что, незнакомец… будьте осторожны. Слышал, вы на Востоке улаживаете споры кулаками. А у нас как на Юге. Мы решаем свои проблемы с помощью оружия.
Когда они въехали в город, тени уже стали длинными. Шанаги к тому времени опять сидел в седле. Он спешился.
— Вот ваша лошадь, Лунди. До встречи!
— Шанаги? — Парень секунду колебался, словно ему не хотелось говорить. — Для вас же лучше, никому не показывайте ружье. Его могут узнать.
— Узнать? Что вы хотите сказать?
— Не имею понятия, как оно попало к вам, — заметил Лунди, — но это ружье знают в наших краях, по крайней мере, в двадцати городах. Оно принадлежит шерифу Ригу Барретту.
— Ни разу в жизни о нем не слышал.
— Ну, а здесь с ним знаком каждый. Если он куда-нибудь приезжал, людям становилось легче жить в его присутствии. Он чистил города от всякого сброда: от жуликов, бандитов, грабителей поездов — от всех, кто не подчиняется закону. И никогда никому не позволял трогать свое оружие.
— Ну и что?
Джош собрал поводья и забрался в седло.
— У шерифа Рига Барретта много врагов, Шанаги. И у него много друзей, которые будут задавать вопросы и ждать на них ответы.
Лунди посмотрел вдоль расплывшейся в сумерках улицы. Ему надо было ехать, но он ждал.
— Шанаги, — тон его стал резким от раздражения, — неужели вы не понимаете? Все захотят узнать, откуда у вас ружье Рига. Потому что единственный способ заполучить это ружье — убить Рига, и никто не поверит, что какой-то пилигрим с Востока может прикончить Рига в честном поединке.
— Но я не убивал его. Я его даже не видел.
— Кто вам поверит?
— Никому и не надо верить. Я уеду отсюда ближайшим поездом. Этот городишко меня вообще больше не увидит.
— Если люди заметят ружье и решат, что вы отправили на тот свет Рига, у вас не будет возможности уехать. Они повесят вас, молодой человек. И используют ту веревку, которую готовили для меня.
— Когда отправляется следующий поезд?
— Завтра в полдень — тот, что идет на Запад. Поезд на Восток прибудет примерно в девять часов вечера.
— На вашем месте я не стал бы ждать завтрашнего вечера, — крикнул Лунди, отъехав футов на пятьдесят.
Том остался один на пыльной улице и, ругая себя за неосмотрительность, медленно развернул одеяла и положил в них ружье.
Вначале он купит что-нибудь поесть, потом — билет на поезд и место в гостинице.
Глава 4
Маленький город, в котором он так неожиданно оказался, ужинал, и центральная улица опустела. Вдоль нее в два ряда расположились магазинчики, салуны и игральные заведения. Здесь и там виднелись коновязи, возле домов тянулись деревянные тротуары.
Шанаги подошел к тому, что напоминало лучший отель, и вошел внутрь. Клерк, высокий молодой человек с желтоватым лицом и впалыми щеками, пододвинул к нему регистрационный журнал. Том написал: «Том Шанаги, Нью-Йорк» — и вернул его обратно.
— С вас пятьдесят центов, мистер Шанаги. Вы к нам надолго?
— До восточного поезда завтра вечером.
— Если вас интересует игра по маленькой, — предложил клерк, — у нас в задней комнате как раз собралась подходящая компания.
— Спасибо. — Дома Том сам помогал обдирать простаков и на обман не поддавался. — Я не играю.
— Нет? Значит, наверное…
— Девушку я тоже не хочу. Мне бы что-нибудь поесть, отдохнуть и почитать нью-йоркскую газету, если она у вас имеется.
Он не очень понравился клерку. Тот ткнул пальцем в сторону двери, из-за которой доносился звон тарелок.
— Можете поесть вон там. — Тот же палец ткнул в противоположную дверь. — А там — салун. Что же касается нью-йоркской газеты… — Клерк пошелестел газетами, лежавшими на стойке, по виду читаными-перечитаными. — Боюсь, у нас нет ни одной. Время от времени коммивояжеры оставляют их в фойе, посмотрите сами.
Шанаги подумал и решил, что не стоит, взял ключ, подхватил одеяла и пошел к лестнице. Может статься, в газете ничего и не сообщат о войне банд. Всегда были и будут драки, стычки между группировками и убийства. Газеты писали лишь о малой их части. Джон Моррисси фигура, конечно, популярная, но Эбен Чайлдерс едва ли известен за пределами Файв-Пойнтс, Бауэри и пары районов по соседству с Бродвеем.
Окно комнаты выходило на улицу. Кровать, кресло, трюмо с овальным зеркалом — вот и вся обстановка. На трюмо стояли белый таз и кувшин с водой. Рядом на вешалке висело полотенце. На полу лежала истертая ковровая дорожка.
Том снял пиджак, закатал рукава, умылся, смочил волосы и причесался.
Он критически осмотрел себя в зеркало. Пять футов девять дюймов, чуть выше среднего роста, сильнее, чем большинство людей, благодаря тяжелой работе в кузнице. Девушки говорили ему, что он симпатичный, но можно ли верить их словам? Они знали: он друг Моррисси, а имя Моррисси означало в том мире, который он покинул, и деньги и власть, поэтому ему тоже старались польстить. Нельзя сказать, что он часто знался с девушками… Он всегда занимался только черновой работой, был на побегушках.
Отряхнув пиджак, Том взял шляпу и спустился в ресторан, заказал мясо с бобами и начал потихоньку расслабляться.
Официант, полный человек в полосатой рубашке с резинками на рукавах и прилизанными волосами, налил ему чашку кофе, пролив немало на блюдце.
Окно на улицу, затянутое мелкой сеткой, было открыто, и Том услышал звон кузнечного молота.
— Поздновато трудится ваш кузнец.
— Много работы. — Официант поставил на стол кофейник. — Скоро начнется перегон скота, вот всем и надо подковать лошадей. В такое время он всегда занят.
Официант отошел. Шанаги медленно приходил в себя. Ему нравилось спокойно сидеть, потягивая кофе. Уже несколько дней подряд, а в действительности недель, он работал без перерыва. И вдруг такой подарок судьбы — целый отпуск. До завтрашнего вечера ему совершенно нечего делать. Лучше, наверное, купить билет на поезд сейчас: если что-нибудь случится, билет, по крайней мере, будет у него в кармане, а когда он попадет в Нью-Йорк, все пойдет своим чередом.
Что может случиться? В ответ на свой собственный вопрос Том пожал плечами и поднял глаза на возвратившегося с тарелкой официанта.
— Если захотите добавки, дайте знак, — предупредил он. — Мы привыкли, что у нас едят хорошо.
Шанаги наполовину закончил ужин, когда дверь с улицы открылась, посетитель, звеня шпорами, подошел к столу, где уже сидели двое, и упал на стул рядом с ними.
— Его не видно, — сказал он. — Опаздывать на три дня! Это так не похоже на Рига.
Услышав знакомое имя, Том, который резал мясо, застыл.
Риг? Риг Барретт? Шериф!
— В последний раз он дал о себе знать на прошлой неделе из Канзас-Сити.
— Может, он уже здесь? Разведывает обстановку? Тебе же известно, какой он, никогда не поднимает шума.
— Очень тревожно, судья. Вы же знаете, чем угрожает Винс Паттерсон, а Винс зря словами не бросается. Я слыхал, он нанимает ковбоев. Несколько дней назад приехал Джоэль Стронг и сообщил, что у Винса уже двадцать пять человек. Зачем ему столько? Чтобы пригнать стадо в две с половиной тысячи голов, ему не надо и половины, так к чему нанимать так много ковбоев?
— Может, боится индейцев?
— Винс? Да он пойдет против всех адских сил в одиночку с ведром воды! Нет, рассчитывает расквитаться. Когда убили его брата, пообещал вернуться.
— Он не может винить за это весь город.
— Однако винит. Винс — тертый калач и никогда зря не болтает. Его мог бы остановить только Риг Барретт. Он не послушает никого другого.
Судья отпил кофе, затем закурил сигару.
— Да, я знаю Винса, с характером человек. Он ведь из Кентукки. Приехал и начал отлавливать и клеймить одичавший скот. Подружился с индейцами, которые хотели подружиться с ним, воевал с теми, кто искал войны. Построил себе отличное ранчо. Первые два года все делал сам. Потом приехал его брат. Работали и воевали они с ним бок о бок. Брата убил Драко.
Драко?
С этого момента Шанаги слышал лишь обрывки разговора, как ни пытался что-нибудь разобрать. Любопытство его разгоралось. Наверное, Риг Барретт ехал на том поезде, и почему-то сошел, оставив вещи. Но зачем шерифу трястись в грузовом вагоне? Чтобы незаметно заявиться в город? Возможно, но Риг, похоже, не из тех, кто бы стал беспокоиться, что его узнают. Горожане с надеждой ждут его возвращения.
Так что же с ним стряслось? Том пожалел, что этим вечером не было поезда на Восток. Прямо сейчас. Он почувствовал, что его затягивает в западню. Его старый друг из тира много рассказывал о нравах на Западе. Если ты убил человека в честном поединке, вопросов не возникнет. Если же в спину или еще каким-то нечестным способом, тебя повесят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19