Оставив коня отдыхать, Килкенни двинулся вдоль скалы, перелезая через камни и упавшие стволы деревьев. Была в нем какая-то внутренняя сила, которая побуждала его идти вперед, даже когда все чувства подсказывали, что лучше подождать и отдохнуть. Не успел он пройти и трехсот ярдов, как увидел то, что искал. Килкенни остановился, боясь поверить собственным глазам — перед ним лежала тропа, которая, петляя, взбиралась на гору. Удивительно, как им удалось, несмотря на многочисленные повороты, не потерять верное направление и добраться до того места, которое они искали.
Когда путники достигли вершины, на землю опустились сумерки. Они свернули с дороги и остановились среди сосен, зажгли костерок, сварили кофе и разогрели еду. Рядом раскинулась небольшая долинка, куда они пустили пастись стреноженных лошадей. По краю этой долинки протекал ручеек, бравший свое начало от родника. Он образовал маленькую заводь, берега которой поросли травой.
Килкенни выпил крепкого, удивительно вкусного черного кофе, но так устал, что кофе не помог — он чуть не выронил из рук тарелку с едой. Килкенни посмотрел на других: Бартрам уже спал, растянувшись на земле, у него даже не хватило сил развернуть скатку.
— Я немного поспал в фургоне, — сказал Джек, — а вы ложитесь. В полночь я вас разбужу.
Килкенни спал так, будто выпил снотворное. Куинсу с трудом удалось его разбудить.
— Парень разбудил меня, — сказал он, — но теперь твоя очередь караулить.
Освеженный сном, Килкенни взял закопченный кофейник и налил себе кофе. Тишину нарушали лишь тихое похрапывание Бартрама да шелест осиновых листьев на ветру. Ветер унес пыль, а с ней и облака. Ясное небо было усыпано звездами. Подойдя к заводи, Килкенни снял рубашку и смыл пыль с лица и тела, потом вымыл голову. Вытряс рубашку, надел ее, напился и вернулся к костру.
Килкенни прислушался. Стояла полная тишина. Взведя на всякий случай курок своего шестизарядника, он принялся чистить винчестер. Прочистив шомполом ствол, принялся за револьверы.
В темноте и тишине хорошо думается. Килкенни сидел у костра, чуть-чуть отодвинувшись от него, чтобы лучше видеть в темноте, и обдумывал ситуацию в Седаре.
Если ему удастся выйти на бой с Быком Тернером, у него появится шанс объяснить свое дело Халлорану. Наверняка придут и другие чиновники, но у Килкенни были особые причины говорить именно с Халлораном. Если он не ошибается и это тот человек, которого он знал, то можно рассчитывать на его особый интерес и, возможно, даже симпатию.
В этой схватке, по крайней мере вначале, он будет казаться слабаком, это вызовет к нему сочувствие. Кроме того, он гораздо ниже Тернера. Одним словом, неизвестный любитель против профессионала высокого класса. Лэнс отдавал себе отчет в том, что Тернера ему не победить. Но, с другой стороны, мало кто был в такой прекрасной форме, как он, ему наверняка удастся продержаться на ринге довольно долго и произвести впечатление на зрителей.
Бой конечно же как и все схватки по лондонским правилам, будет продолжаться до тех пор, пока побежденного не унесут с ринга. Нокдаун в таких схватках означает лишь конец раунда; он может продолжаться одну-две секунды, а может девять — десять минут и даже больше. Промах означает конец раунда в том случае, если борец упал, а также и если брошен на землю. В таких кулачных схватках разрешается практически все. Килкенни однажды видел, как один из борцов захватил голову другого одной рукой, а другой несколько минут наносил удары по лицу.
Король Билл конечно же посадит своих гостей на самые лучшие места — поближе к рингу, так что поговорить с ними будет нетрудно. Главное, продержаться как можно дольше и выбрать нужный момент. Он не сомневался, что Хейл, как и сам Тернер, будет ждать быстрой победы.
Килкенни попытался трезво оценить свои силы. Как и все борцы, он твердо верил в свою удачу. Еще мальчишкой он часто дрался в школе, а потом, когда служил на границе, не раз участвовал в рукопашных стычках с индейцами. Живя на Востоке, он учился боксу у Джема Мейса, чемпиона мира в тяжелом весе и одного из самых умных боксеров старого времени. Мейс был английским цыганом и провел много матчей в США. Этот умный и проницательный человек имел голову не только для того, чтобы носить на ней шляпу.
Король Билл не знает, что Килкенни учился боксу. Конечно, когда Лэнс его побил, он кое о чем догадался, но наверняка не обо всем. Он наверняка не знает, что жизнь в суровых условиях дикой природы помогала Килкенни всегда держаться в хорошей форме, развила его силу и выносливость.
Словом, Килкенни никак нельзя было назвать слабым противником, но у него было еще одно важное преимущество — он видел Тернера в бою, Тернер же ничего о нем не знал.
И все-таки в глубине души Лэнс понимал, что надеяться он мог только на то, чтобы продержаться некоторое время и завоевать благосклонное отношение зрителей.
Вернувшись в Кап, он сделает несколько соляных ванночек для рук, а перед боем наденет перчатки для верховой езды. Они не только защитят руки, но и будут резать кожу противника, как ножи. Так делали некоторые молодые борцы; Килкенни тоже попробовал этот способ, и он ему понравился.
Он снова прислушался, но кроме шума деревьев ничего не услыхал. Скоро начнет светать. Килкенни подбросил дров в костерок и налил себе еще кофе. Попивая его, он припоминал и медленно прокрутил в своем мозгу все движения Тернера во время схваток, которые он видел.
Когда встало солнце, он поспал еще полчасика и почувствовал себя свежим и готовым к новой борьбе. Куинс кончил завтракать и уселся рядом.
— Куинс, ты знаешь Блейзер? Как ты думаешь, что нас там ждет? — спросил Килкенни.
Хэтфилд пожал плечами.
— Никто не ждет нас с этой стороны. Вот я и подумал: поскольку мы въедем в город отсюда, у нас есть шанс закончить свои дела до того, как люди Хейла прознают, что мы в городе.
— Отлично! — Килкенни повернулся к Бартраму: — В городе не отходите от фургона и держите под рукой оружие. При первом же выстреле мы придем к вам на помощь. Сол, ты и Джек будете грузить продукты в фургон, а Куинс вас прикроет.
— А что будешь делать ты? — спросил Барт.
— Я договорюсь насчет продуктов, а потом попробую разузнать что-нибудь о первом фургоне, может быть, с Лиджем и остальными ничего не случилось, но я хочу знать наверняка.
Сев на коней, они двинулись в путь. Дорога, по которой они ехали, была совсем заброшенной, и вскоре они поняли почему. Поперек нее когда-то давно соорудили забор, и о ней забыли. Они вытащили доски из источенного червями старого забора и очутились на наезженной дороге. Килкенни пропустил фургон вперед, а потом установил на место доски, не став, однако, связывать их веревкой.
Городишко был очень маленький. Вдоль единственной улицы друг против друга стояли ветхие здания салунов и магазина. Компания бездельников, без которых не обходится ни один город на Диком Западе, сидела на скамейках перед салунами — «Перекресток» и «Храм удачи». Перед салуном «Колесо фургона» стояли, поджав под себя ноги, два пони, принадлежащие ковбоям, зашедшим в салун.
Лэнс Килкенни снял ремешки со своих револьверов. Он не искал неприятностей, но это был крутой городишко, и здесь немало тех, кого не остановит даже его репутация. Для среднего жителя Дикого Запада имена и репутации подчас ничего не значили, и на каждого известного своей меткостью стрелка приходилось четыре не менее метких, о которых никто ничего не знал. И их это вполне устраивало.
Глава 13
Лэнс Килкенни проехал мимо универсального магазина Перкинса и спешился возле салуна «Колесо фургона». Бартрам поставил повозку у тротуара напротив лавки Перкинса и начал набивать трубку, держа ружье наготове.
Сол и Джек вошли в лавку, а Куинс прислонился к стене на углу и откусил порцию табака. Его винтовка лежала на сгибе локтя, а кроме нее у него был еще огромный уолкеровский кольт.
По улице проскакал всадник. Он спешился возле салуна рядом с Килкенни, скользнул по нему взглядом и вошел внутрь. Это был рослый рыжеволосый мужчина с огненно-рыжей бородой.
Куинс подошел к Килкенни.
— У этого типа, что сейчас вошел, на боку кольт с рукояткой из слоновой кости, на ней трещина с правой стороны. — Узкое лицо Куинса было горестным и напряженным. — Это револьвер Джоди Миллера.
— А Джоди ехал на первом фургоне, — заключил Килкенни.
— То-то и оно, — ответил Куинс. — Я бы не прочь задать этому типу пару вопросов.
— Подожди, Куинс. Я войду туда сам. А ты держи ушки на макушке, но помни, что на первом месте — провизия. Все остальное потом. Я пока, может быть, что-нибудь разузнаю.
Килкенни давно расстался с иллюзиями. Предположить, что на такой территории могли оказаться два одинаковых револьвера, невозможно, а зная Джоди Миллера, он не сомневался, что этот рыжий громила мог заполучить оружие, лишь убив его владельца.
Килкенни вошел в салун. Рыжебородого он увидел у стойки бара. Еще двое мужчин, по виду ковбои, сидели за столом вместе с барменом и необычайно высоким и толстым человеком в черной куртке. Должно быть, Содерман, решил Килкенни.
— Эй, Коротышка, поди сюда! — раздраженно позвал Рыжий. — Я хочу выпить.
— Не шуми, Гэддис. — Коротышка был коренаст и небрит. — Одну минуту!
Килкенни не торопился, но ситуация ему не нравилась. Второго такого толстяка вряд ли сыщешь, так что это должен быть Содерман. Таким образом, он знает теперь и Содермана, и Гэддиса. Остальные двое, возможно, просто зашедшие выпить ковбои, не ожидающие никаких неприятностей. Впрочем, один из них может оказаться Рэтклифом, а он считается опасным человеком. Где-то здесь должен быть и Рай Питкин, но его Килкенни не видел. Питкина он знал, и Питкин знал его.
Судя по первому впечатлению, Коротышка поддержит все, что сделает Содерман. Если у Гэддиса действительно револьвер Джоди, то это значит, что они напали на первый фургон и, возможно, уничтожили его.
При мысли, что эти гады подстерегли в засаде честных трудяг, в Килкенни начала закипать ярость. Он чувствовал, что Содерман наблюдает за ним внимательно и хладнокровно.
Коротышка встал на свое место за стойкой.
— Ну, Гэддис, что будем пить?
— Виски, — буркнул Гэддис, и взгляд его стал настороженным: он разглядел запыленную одежду Килкенни и его револьверы.
Не так много людей носило по два револьвера. Он в упор рассматривал Килкенни, но шляпа Лэнса был надвинута на лоб, и он, казалось, не замечал столь пристального к себе внимания.
— И мне тоже, — попросил Килкенни и посмотрел на Содермана. — Вы пьете? Вывейте одну за мой счет.
— А почему бы и нет? — Толстяк поднялся. А Килкенни насторожился: этот человек был непрост. — Но я предпочитаю знать, с кем пью.
— А в наших краях на это не смотрят, — ответил Килкенни. — Выпивка — она и есть выпивка, ничего больше.
— Конечно. — Толстяк шагнул к стойке. Килкенни подвинулся так, что тому пришлось встать между Килкенни и Гэддисом. Содерман колебался лишь мгновение, а потом занял предложенное место.
— Не часто видишь человека с двумя револьверами, — заметил он. — Я полагал, что в этих краях каждый, кто так снаряжается, знает Дока Содермана.
— Слышал такое имя. — Килкенни перевел взгляд на стол, из-за которого встал Содерман.
Один из ковбоев скатывал самокрутку, другой лениво тасовал колоду карт. Позиция у обоих не располагала к началу стрельбы. Рыжий Гэддис не сводил глаз с Килкенни.
Расклад выглядел даже слишком удачным. Знают ли они, что Килкенни — с высокогорья? Ситуация требовала разрядки, и Килкенни решил дать выйти пару.
— Мне говорили, здесь можно найти работу, — скромно сказал он, — а мне пойдет любая, лишь бы тихая.
— И чтоб подальше от закона? — поинтересовался Содерман.
— Да от всего.
— У нас здесь закон на месте, — гордо сообщил Содерман. — Король Билл Хейл — вот наш закон.
— Слышал о нем, — сказал Килкенни. — Говорят, он хорошо платит.
— Уж больно много ты слышал, — вступил в разговор Гэддис, не спускавший с Килкенни недобрых глаз. Он попросил себе еще виски и не отрываясь продолжал смотреть на Килкенни.
Килкенни скользнул по нему взглядом из-под полей черной шляпы.
— Работа моя такая — слушать, — спокойно сказал он. — Многое можно узнать.
— Должно быть, ты слышишь лишнее! — рявкнул Гэддис. Он был настроен свирепо, да и виски начало оказывать свое действие. Стакан Килкенни стоял нетронутый.
— Уж не ты ли будешь определять, что мне слушать? — вкрадчиво спросил Килкенни.
Он был уверен, что до стрельбы дело не дойдет. Содерман еще не составил о нем мнения, а Гэддис — мелкая сошка. Интересно, знает ли Содерман, что Куинс Хэтфилд стоит под окном с винтовкой?
— Тихо! — приказал Содерман. — Гэддис, будешь себя так вести, тебя пристрелят.
— Но только не он, — презрительно фыркнул Гэддис, но приутих. Более ясной демонстрации расклада сил нельзя было и пожелать.
Килкенни подумал, что при всей своей воинственности Гэддис был рад, что его прервали. У него сложилось впечатление, что Гэддис — убийца, а не боец. У человека такого типа фургон с людьми поперек горла не встанет. И у него на поясе револьвер с треснувшей рукояткой.
— Ваш друг очень раздражителен, — заметил Килкенни.
— Не обращай внимания. Он просто любит подраться, вот и все. — Содерман искоса посмотрел на Килкенни. — Так ты, значит, ищешь работу? Что ж, есть одна вакансия.
— Мне либо брать ее, либо ехать дальше, — сказал Килкенни. Он показал подбородком на револьвер Содермана. — Вроде я должен тебя знать, но не могу связать лицо с именем. Я вообще плохо запоминаю лица, но зато хорошо помню револьверы. — Он пригубил виски и снова поставил стакан на стойку. — Каждый револьвер выглядит по-своему, а может, все дело в том, как человек его носит. Взять, к примеру, вот этот, С треснутой рукояткой из слоновой кости. Разве можно забыть такой револьвер?
Гэддис неожиданно напрягся, взглянул на Содермана, потом опять на Килкенни. Но прежде чем он успел открыть рот, Содерман посмотрел Килкенни прямо в глаза:
— И где же ты видел этот револьвер?
— Когда я был в столице, — ответил Килкенни, — я видел этот револьвер у человека по имени Джоди Миллер. Это был фермер, ехал на Запад.
Он хотел расшевелить Содермана, преодолеть его природную осторожность, заронив в него зерно сомнения,
— Миллер останавливался в столице повидать родственников и друзей. Похоже, что у него самого за душой было немного, но человек он известный и уважаемый, с кучей важных родственников, которые о нем весьма высокого мнения. Я заметил этот револьвер, когда Джоди сидел за одним столом с Халлораном и Уоллесом.
Содерман, теперь заметно обеспокоенный и встревоженный, был весь внимание.
— Этот Миллер знал Халлорана и Уоллеса?
— О, знал — не то слово! Они болтали, как старые друзья. А когда упомянули об этих краях, я стал прислушиваться, потому что уже тогда собирался ехать сюда. Мне показалось, что Миллер остановился в столице повидать этих людей. Он знавал когда-то Уоллеса, а Халлоран женат на его сестре. Я слышал, как Халлоран говорил, что обязательно приедет к Миллеру в гости, когда тот обоснуется на новом месте. — Килкенни снова пригубил виски. — Я думаю, Миллер сделал в городе официальную заявку на участок земли где-нибудь здесь, в горах. — Килкенни спокойно посмотрел на Гэддиса.
— Наверное, ты был здорово рад повидать их, а, Гэддис? Приятно иметь в друзьях таких шишек, — спросил один из ковбоев.
Если бы не горечь при мысли об убитых друзьях и ограбленном фургоне, Лэнс расхохотался бы, глядя на выражение лица Гэддиса.
Гэддиса только что назвали по имени, но Килкенни сделал вид, что не слышал это. Рыжий бандит был откровенно обеспокоен, и причиной его тревоги был не Килкенни, о котором он почти ничего не знал. Может быть, Содерман? Или Хейл? Или Рыжего смутило, что его уличили в убийстве — по крайней мере, в разбойном нападении?
— Странно, — продолжал Килкенни, — что у тебя рыжие волосы. Я мог бы поклясться, что Миллер был брюнет. Я…
— У него были свет… — перебил Гэддис и осекся, осознав, что дал промашку.
— Светлые, — согласился Килкенни. — Верно. Он был блондин. Я не мог вспомнить, а ты вспомнил, и у тебя его револьвер. И как же ты это объяснишь?
Неожиданно за спиной Килкенни открылась дверь. Он почувствовал, как по его спине побежали мурашки, но не решился повернуть голову и посмотреть. Он намеренно забрасывал им наживку, пытаясь выудить побольше информации. А теперь вдруг сам попал в засаду.
Содерман, казалось, принял какое-то решение, а возможно, просто тянул время, ожидая именно этого события. К нему вдруг вернулась уверенность.
— О, привет, Рай! — воскликнул он. — Ты как раз вовремя. Иди познакомься с нашим приятелем. Говорит, что узнал револьвер, который носит Рыжий.
Рай Питкин зашел так, чтобы увидеть лицо Килкенни, и застыл в изумлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21