Интересно, с какой это стати герцогу и герцогине Йоркским развлекать дикаря, разукрашенного рогами? – Она посмотрела на Джона, ожидая его реакции.
– Рога – это что, – отозвался журналист. – Рога в Индии – это, может, как у нас шляпы. Слушайте, а мне-то он что припас? Что-нибудь горяченькое?
Мисс Граммит с неохотой оторвалась от светской хроники ради своих непосредственных обязанностей.
– Когда до нас дошли слухи, будто миссис Кристи собирается покончить с собой?
– Месяц назад. – Фостер встрепенулся. – А что, она выполнила свое обещание?
– Или просто исчезла без следа, – пожала плечами мисс Граммит. – Старший инспектор считает, вы могли бы нам помочь. Хотел бы, чтобы вы со слугами потолковали.
– Именно, – подтвердил Кенуорд, входя в кабинет в сопровождении констебля Рейнолдса. – Записывайте, мисс Граммит! «Пропал человек. Из своего дома „Стайлз“, Санингдейл, графство Беркшир, исчезла миссис Агата Мэри Кларисса Кристи; рост пять футов семь дюймов…» – Он навис над столом секретаря. – И незачем читать на работе всякую чепуху!
Мисс Граммит сунула «Скетч» в ящик стола.
– «Волосы рыжие», – Кенуорд сверился с листком, который держал в руке, – «коротко стриженные, с проседью, кожа светлая, телосложение стройное; одета в серую трикотажную юбку, зеленый джемпер, вязаный кардиган из светло-серой и темно-серой шерсти; на голове велюровая шляпка; на пальце платиновое кольцо с жемчужиной; обручального кольца нет; при себе имела черную сумочку, а в ней кошелек, в котором было предположительно от пяти до десяти фунтов». – Кенуорд перевел дух. – Оповестите всех тут у нас и передайте в Лондон.
– Так мне насчет этого разнюхивать? – услужливо предложил Фостер.
Кенуорд, открывший окно и сыпавший в этот момент зерно трем откормленным голубям, тянул с ответом. Ему претили такого рода сделки с прессой, однако они зачастую оказывались полезны.
– Только старайтесь держаться подальше от этого дома, – наконец произнес он.
– Идет, – отозвался Джон Фостер, – а вы мне за это материальчик, лады?
* * *
Уолли Стентон сидел в своем крохотном закутке внутри отдела новостей «Глоб инкуайерер». Когда в редакции зазвонил телефон, Уолли ломал голову, чем бы заполнить очередную воскресную колонку. Он проглядел свои заметки, потом раскинул их на четыре рубрики. В «Человеческий фактор» он написал следующее: «Жертвы всеобщей забастовки. Семья уэльских шахтеров умирает от голода». Снова глянул в свои записи – нет, ничего нового. Тогда он принялся кропать другой рассказ. «Лучше поздно, чем никогда. Спустя семь месяцев после начала всеобщей забастовки миссис Джорджина Батт, богатая вдова из Глостершира, вернулась к людям. В мае прошлого года, в первый день забастовки, миссис Батт вместе со своим догом спряталась в близлежащей пещере, прихватив с собой изрядный запас копченого мяса и галет. На прошлой неделе обнаруживший ее местный фермер, мистер Джон Спригг, сумел ей объяснить, что угроза большевизма миновала, англичане спят спокойно и Бог по-прежнему на небесах».
Уолли не был в восторге от творения рук своих. Вот в Штатах история голодающей шахтерской семьи имела бы успех. Там Уолли сумел бы исторгнуть слезы у сердобольных сограждан. Но англичан так просто за душу не взять.
Тут нужна сдержанность оценок и умение элегантно подать светские сплетни.
– Бди! – поучал его старик-редактор в «Денвер пост». – Говори все как есть, прямо и честно, и ты сумеешь сделать этот мир немного лучше.
Но с годами Уолли перестал говорить все как есть, тем более – прямо и честно. Под рубрикой «Одна леди сказала» он, к примеру, сообщил, будто леди Канерд обнаружила леди Сэквилл сидящей в постели и уплетающей pate de fois gras <Паштет из гусиной печенки (фр.).> при помощи рожка для обуви. Кроме того, он рекомендовал светски озабоченным американцам, путешествуя по Англии, брать с собой из дому запас постельного белья и специального повара, чтобы готовил соусы. Именно от Уолли публика узнала, будто известный писатель Скотт Фицджеральд подарил негритенку-лифтеру на Рождество флакон дезодоранта.
Перевернув пресс-папье, он уставился на собственное отражение в хромированной поверхности. В мужественных чертах чисто выбритого лица читалось выражение горького упрека и разочарования. Пошевелив названными чертами, он придал им более подобающее выражение, гласящее: «Я приглашен на праздник жизни, и это – редкая удача». В дверях стояла Полли, его двадцатичетырехлетняя умница секретарша, и внимательно следила за эволюциями физиономии своего босса.
– А он мне нравится, этот тип, на которого вы смотрите, – улыбнулась она.
– Знаешь, Полли, что я тебе скажу, – заговорщически начал Стентон. – У этой страны есть одно очень важное достоинство. Она не обещает тебе чересчур много. В Лавленде, штат Колорадо, человеку внушают, что он наследует землю как минимум. Когда мой братец выяснил, что это не совсем так, он упал и разбился. – За шутовским тоном Уолли попытался спрятать невольную горечь.
– Звонит некий Джон Фостер, – сообщила Полли – Говорит, что встречался с вами на прошлой неделе, на каком-то банкете.
Уолли взял трубку.
– Здорово, Джон. Как оно? Да Бога ради – все мое время к твоим услугам… Хорошая история, Джон. А сам-то что?.. Хм. Это делает тебе честь. Что ж, давай пополам, но тогда, будь добр, от гонорара не отказывайся. – Стентон, прикрыв ладонью трубку, обернулся к Полли – Ты не сядешь ко мне на коленки?
Та немедля подлезла под левый локоть шефа.
– Что, записывать?
– Ага. Давай пиши: «Тихий пруд». – Уолли драматически завел глаза. – Сюжет века, Джон! – заверил он в трубку, одновременно изобразив зевоту для Полли. – Спасибо за ценные сведения! – Он положил трубку и поцеловал Полли.
– А что стряслось?
Он мягким движением спихнул девушку с колен.
– Кажется, есть чем добить колонку. Наклевывается прелестная уголовщинка.
* * *
А к трем часам дня в субботу полдюжины журналистов вместе с кучкой местных жителей, предусмотрительно закутавшихся в плащи на случай непогоды, и группой полицейских уже стояли на берегу Тихого пруда, у подножия меловых холмов Норт-Даунс, примерно в миле от седловины Ньюлендс-Корнер, где была обнаружена машина Агаты Кристи.
Под началом старшего инспектора Кенуорда команда в полдюжины полицейских, стоя на противоположных берегах, протягивала по дну длинную толстую веревку с прикрепленными к ней здоровенными крючками вроде рыболовных, только больше.
В толпе зевак обретался и Джон Фостер, а рядом с ним, на складном табурете-трости примостился Уолли Стентон в твидовом пальто и залихватской кепочке.
Кенуорд пытался по возможности совмещать руководство операцией и общение с прессой.
– Она выехала из дому вчера вечером, без четверти десять, – сообщил он журналистам. – Оставила письмо секретарю с просьбой отменить намеченную встречу в Беверли, что в Йоркшире.
– Мы слышали, будто миссис Кристи видели сегодня рано утром, – перебил его один из репортеров.
– К нам обратилось несколько свидетелей, – отвечал на это Кенуорд. – Сторож на станции Милфорд, это милях в пяти от Гилфорда, рассказал нам, что когда он пришел отпирать станционное здание, к нему подошла женщина и спросила, когда ближайший поезд на Портсмут.
По его словам, она была в плаще, а волосы сплошь покрыты инеем. Более достоверное свидетельство представил фермер по имени Эрнест Кросс. Час назад он сообщил нам, что сегодня рано утром, в самом начале седьмого, недалеко от Ньюлендс-Корнер его остановила какая-то женщина, она стонала и прижимала руки к голове. Он помог ей завести машину, и она уехала в сторону Гилфорда. Вся беда в том, что машина-то совсем другая.
– Держу пари, она переоделась мужчиной, – заметил какой-то остряк из «Ньюс оф де уорлд», – и теперь скрывается где-нибудь в Лондоне.
– Да ладно тебе, – перебил его другой журналист, – а все-таки, старший инспектор, где же правда? Вряд ли вы заявились на пруд в такую холодину ловить…
– Головастиков? – предположил Уолли. – О, прошу прощения. Тут у вас их величают корюшкой.
Публика засмеялась, Кенуорд оскорбился, а Джон Фостер поспешил засвидетельствовать прославленному коллеге профессиональную солидарность.
– Предупредили бы, так мы бы с собой банки под них прихватили.
– Мы прочесали сегодня с утра всю округу, – ровным голосом продолжал Кенуорд, – от Питерсфилда да Доркинга и от Годалминга до Рейгейта.
– В поисках трупа? – выкрикнули из толпы.
– Думаете, кто-то ее прикончил? – поинтересовался другой голос.
– «Де или ньюс», сэр. Почему вы так уверены, что миссис Кристи нет в живых?
– Пока что я не могу вам этого сообщить. – С этими словами Кенуорд снова повернулся к своим подчиненным. – А теперь – быстро в лодки, и пройдем пруд еще раз с веревкой. Но теперь помедленнее.
Уолли уже собрался было возвращаться в Лондон «добивать колонку», когда появился констебль Рейнолдс и с ним трое мужчин – Арчи Кристи, его брат Кемпбелл и Филип Ренкин.
– Доброе утро, сэр, – обратился Кенуорд к полковнику. – Скажите, вам знакома эта машина?
– Она принадлежит моей жене, – процедил тот сквозь зубы, – Когда вы видели жену в последний раз?
– В последний раз? Вчера в полдесятого утра.
Кенуорд отвел Арчи и компанию в сторонку, подальше от журналистов.
– Вам не показалось, что она чем-то расстроена?
– Нет, ничего необычного, если учитывать нынешнее состояние ее здоровья.
– В нашем телефонном разговоре мисс Фишер сказала, что миссис Кристи находится в очень подавленном состоянии.
– Это так. Она недавно потеряла мать.
– Видите ли, сэр, до нас дошли слухи, будто бы ваша жена угрожала самоубийством.
Полковник сложил руки на груди.
– Вот уж не подумал бы, что вы принимаете во внимание слухи. Откуда же они до вас дошли?
Уолли Стентон потихоньку пододвигал свой насест поближе к центру событий.
– Лично мне такие слухи неизвестны, – продолжал Арчи, – вчера утром я уехал из дому на все выходные в гости к капитану Ренкину, – он кивнул в сторону приятеля, высокомерно поглядывавшего на полицейских. – Я к нему часто уезжаю, и жена знает это мое местонахождение. О том, что она пропала, я впервые услышал только сегодня утром.
– Прошу прощения, сэр, но кто-нибудь может засвидетельствовать это ваше местонахождение?
– Мне кажется, я только что сказал вам, старший инспектор, что я провел эту ночь в доме капитана Ренкина.
– Но возможно, вы по каким-либо причинам покидали его дом в течение ночи? Ваша жена, как вы выразились, знает ваше местонахождение. Может быть, она приезжала к капитану Ренкину, чтобы повидаться с вами?
– Она туда не приезжала.
– В котором часу вы ложитесь спать, сэр?
– Обычно около полуночи.
– Значит, в принципе вы могли среди ночи незаметно отлучиться из дома капитана Ренкина?
– Я никуда не отлучался оттуда до утра.
– И у вас есть свидетель?
Кристи покосился на Ренкина.
– Разумеется, у меня нет свидетелей. Но с какой бы я стати стал разгуливать по округе среди ночи…
– Если только вы не встречались с женой.
– Я с ней не встречался. Еще вопросы есть? Вы должны понимать, что меня все это глубоко огорчило, и чем раньше…
– По словам мисс Фостер, ваша супруга оставила некие письма, – перебил его Кенуорд.
– Да. Обычные письма нервной женщины. Мне она написала, что уезжает на выходные и что чувствует себя как-то странно. В основном ее письмо касается очень личных тем и никак не проливает свет на ее исчезновение.
– Нам оно может понадобиться, мистер Кристи.
– Боюсь, я его сжег. Познакомьтесь – мой брат, – представил Арчи Кемпбелла, желая поскорее уйти от щекотливой темы.
– Очень приятно, сэр. – Кенуорд вежливо наклонил голову, но отпускать свою жертву явно не собирался. – А скажите, полковник, у вас нет никаких предположений, где может находиться ваша жена?
– Нет, но я убежден, что она не вернется, пока весь этот шум не уляжется. Поэтому я настоятельно попросил бы вас оставить все это, – оглянувшись, он заметил, как близко успел подобраться Уолли Стентон, – строго между нами.
Кенуорд и ухом не повел.
– Я боюсь, ваша жена могла погибнуть. И мой долг – сделать все, что в моих силах, и не останавливаться ни перед чем.
– Погибнуть? – фыркнул полковник. – Чушь!
– У вашей жены есть зеленая шляпка?
– Наверняка. Нелепый вопрос. Что-нибудь еще?
– Пока что нет.
– Что ж, я всегда к вашим услугам, – ледяным тоном сообщил полковник и вместе с обоими спутниками повернулся, чтобы уйти.
Джон Фостер подкрался к Уолли.
– Что он сказал?
– Интереснее то, чего он не сказал, – шепнул в ответ Уолли. – А что ты вообще о нем знаешь, Джон?
– Что он пришел с войны с кучей медалей. Прошлой весной вот поезда водил во время забастовки.
Полицейские, тащившие веревку за оба конца, наконец встретились и, сняв с одного из крючьев добычу – дамскую туфлю, – торжественно подали ее Кенуорду. Толпа подалась вперед – поглядеть, что нашли.
– Доисторическая, – прокомментировал находку Уолли и вместе с топающим рядышком Джоном направился берегом Тихого пруда в сторону шоссе. – Интересно, почему это твой старший инспектор так уверен, что миссис Кристи надо искать именно в этом пруду?
– Кто-то сказал ему, будто миссис Кристи утопила тут кого-то из своих персонажей, но думаю, не только в этом Дело. Старина Билл опять прячет козыри в рукаве. Надо полагать, подозревает, что ее могли укокошить.
– Я-то думал, вы с ним в доле.
Вид у Джона был пренесчастный.
– Я делаю за него всю черную работу, а он хорошо, когда мне кость швырнет. Без мяса. Прости, дружище, боюсь, я только зря тебя сдернул с места. – Они молча брели берегом пруда. – Король Иоанн как-то загнал в этот пруд обнаженную девственницу, – сообщил Джон единственную информацию, которой располагал. – Она просто шла, и шла, и шла, пока не утонула.
Уолли рассмеялся.
– Не слыхал про такую Эми Семпл Макферсон?
Джон затряс соломенными волосами.
– Миссионерша. Несколько месяцев назад зашла в воды Тихого океана и простояла там тридцать семь дней, пока не явился Иисус. Она спросила у него: «Если я буду только уповать и молиться, то Ты сделаешь все остальное?» А Иисус, натурально, отвечает: «Само собой». А потом выяснилась, что эта Эми все это время трахалась там с одним парнем.
Ну ладно, так где же миссис Кристи?
– Есть одна горничная, может, что-то и знает. Надо бы ее найти.
На поиски горничной, Джейн Миллер, пара перевоплотившихся в сыщиков журналистов потратила битых три часа. «Стайлз» уже окружили полицейские кордоны, и о том, чтобы пробраться туда, нечего было и думать. Но по телефону удалось выяснить, что в этот вечер девушка выходная.
Тогда пошли к жене местного священника, знавшей всех 6 округе, но та, оказалось, уехала в Доркинг па благотворительный базар в помощь прокаженным. Уолли уже было собрался следом – «попроказничать», как он выразился, но его отговорил Джон, он впервые почуял, что ухватил наконец мясную косточку.
– Ее знает начальник нашей почты, – сказал он. – А отсюда уезжать пока не стоит.
Начальник почты Додс, косой на левый глаз, как раз отвешивал леденцы какому-то малышу. Кроме конфет, на прилавке у Додса лежали мотки шерсти и выкройки для вязания, а также банки с сардинами, покрытые толстым слоем пыли по причине слабого товарооборота. Начальник почты как раз дописал до середины труд своей жизни – книгу под названием «Санингдейл: вчера и сегодня», ибо сердце его принадлежало истории более, чем коммерции. Джон Фостер представил своего прославленного друга.
– Вы знакомы с миссис Кристи? – поинтересовался Уолли.
– Конечно, она сюда заходит чуть не каждый день.
– А какая она?
– Миссис Кристи? Очень славная леди. И очень толковая.
– Но малость того?
Левый глаз Додса повело еще левее.
– Господь с вами, мистер Стентон! Ей, конечно, нелегко пришлось в последние месяцы, но с головкой у нее полный порядок!
– У меня поручение к Джейн Миллер, – вклинился Фостер. – Где бы нам ее найти?
– Известно где, – хмыкнул Додс. – На танцах она, где же ей еще и быть в субботу вечером?
* * *
Субботние танцы в Санингдейле являли собой зрелище унылое и жалкое. Присутствовало на них человек двадцать – двадцать пять из местной молодежи, все больше прислуга, не знающая, куда себя деть субботним вечером. В зале играл духовой оркестр, а в уголке сбилась стайка девушек, ожидающих приглашения на танец. Среди них оказалась и Джейн – миниатюрная, со свежим личиком горничная из «Стайлз».
– Вот она, – торжествующе указал на нее Джон. – Добрый вечер, Джейн, – осклабился он.
– Добрый вечер, Джон, – отозвалась она, впившись глазами в Уолли Стентона.
Девушка слева от Джейн вежливо отодвинулась, чтобы кавалеры смогли усесться по обеим сторонам от дамы.
– Ваш полковник, вижу, крепко влип, – начал Джон без обиняков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Рога – это что, – отозвался журналист. – Рога в Индии – это, может, как у нас шляпы. Слушайте, а мне-то он что припас? Что-нибудь горяченькое?
Мисс Граммит с неохотой оторвалась от светской хроники ради своих непосредственных обязанностей.
– Когда до нас дошли слухи, будто миссис Кристи собирается покончить с собой?
– Месяц назад. – Фостер встрепенулся. – А что, она выполнила свое обещание?
– Или просто исчезла без следа, – пожала плечами мисс Граммит. – Старший инспектор считает, вы могли бы нам помочь. Хотел бы, чтобы вы со слугами потолковали.
– Именно, – подтвердил Кенуорд, входя в кабинет в сопровождении констебля Рейнолдса. – Записывайте, мисс Граммит! «Пропал человек. Из своего дома „Стайлз“, Санингдейл, графство Беркшир, исчезла миссис Агата Мэри Кларисса Кристи; рост пять футов семь дюймов…» – Он навис над столом секретаря. – И незачем читать на работе всякую чепуху!
Мисс Граммит сунула «Скетч» в ящик стола.
– «Волосы рыжие», – Кенуорд сверился с листком, который держал в руке, – «коротко стриженные, с проседью, кожа светлая, телосложение стройное; одета в серую трикотажную юбку, зеленый джемпер, вязаный кардиган из светло-серой и темно-серой шерсти; на голове велюровая шляпка; на пальце платиновое кольцо с жемчужиной; обручального кольца нет; при себе имела черную сумочку, а в ней кошелек, в котором было предположительно от пяти до десяти фунтов». – Кенуорд перевел дух. – Оповестите всех тут у нас и передайте в Лондон.
– Так мне насчет этого разнюхивать? – услужливо предложил Фостер.
Кенуорд, открывший окно и сыпавший в этот момент зерно трем откормленным голубям, тянул с ответом. Ему претили такого рода сделки с прессой, однако они зачастую оказывались полезны.
– Только старайтесь держаться подальше от этого дома, – наконец произнес он.
– Идет, – отозвался Джон Фостер, – а вы мне за это материальчик, лады?
* * *
Уолли Стентон сидел в своем крохотном закутке внутри отдела новостей «Глоб инкуайерер». Когда в редакции зазвонил телефон, Уолли ломал голову, чем бы заполнить очередную воскресную колонку. Он проглядел свои заметки, потом раскинул их на четыре рубрики. В «Человеческий фактор» он написал следующее: «Жертвы всеобщей забастовки. Семья уэльских шахтеров умирает от голода». Снова глянул в свои записи – нет, ничего нового. Тогда он принялся кропать другой рассказ. «Лучше поздно, чем никогда. Спустя семь месяцев после начала всеобщей забастовки миссис Джорджина Батт, богатая вдова из Глостершира, вернулась к людям. В мае прошлого года, в первый день забастовки, миссис Батт вместе со своим догом спряталась в близлежащей пещере, прихватив с собой изрядный запас копченого мяса и галет. На прошлой неделе обнаруживший ее местный фермер, мистер Джон Спригг, сумел ей объяснить, что угроза большевизма миновала, англичане спят спокойно и Бог по-прежнему на небесах».
Уолли не был в восторге от творения рук своих. Вот в Штатах история голодающей шахтерской семьи имела бы успех. Там Уолли сумел бы исторгнуть слезы у сердобольных сограждан. Но англичан так просто за душу не взять.
Тут нужна сдержанность оценок и умение элегантно подать светские сплетни.
– Бди! – поучал его старик-редактор в «Денвер пост». – Говори все как есть, прямо и честно, и ты сумеешь сделать этот мир немного лучше.
Но с годами Уолли перестал говорить все как есть, тем более – прямо и честно. Под рубрикой «Одна леди сказала» он, к примеру, сообщил, будто леди Канерд обнаружила леди Сэквилл сидящей в постели и уплетающей pate de fois gras <Паштет из гусиной печенки (фр.).> при помощи рожка для обуви. Кроме того, он рекомендовал светски озабоченным американцам, путешествуя по Англии, брать с собой из дому запас постельного белья и специального повара, чтобы готовил соусы. Именно от Уолли публика узнала, будто известный писатель Скотт Фицджеральд подарил негритенку-лифтеру на Рождество флакон дезодоранта.
Перевернув пресс-папье, он уставился на собственное отражение в хромированной поверхности. В мужественных чертах чисто выбритого лица читалось выражение горького упрека и разочарования. Пошевелив названными чертами, он придал им более подобающее выражение, гласящее: «Я приглашен на праздник жизни, и это – редкая удача». В дверях стояла Полли, его двадцатичетырехлетняя умница секретарша, и внимательно следила за эволюциями физиономии своего босса.
– А он мне нравится, этот тип, на которого вы смотрите, – улыбнулась она.
– Знаешь, Полли, что я тебе скажу, – заговорщически начал Стентон. – У этой страны есть одно очень важное достоинство. Она не обещает тебе чересчур много. В Лавленде, штат Колорадо, человеку внушают, что он наследует землю как минимум. Когда мой братец выяснил, что это не совсем так, он упал и разбился. – За шутовским тоном Уолли попытался спрятать невольную горечь.
– Звонит некий Джон Фостер, – сообщила Полли – Говорит, что встречался с вами на прошлой неделе, на каком-то банкете.
Уолли взял трубку.
– Здорово, Джон. Как оно? Да Бога ради – все мое время к твоим услугам… Хорошая история, Джон. А сам-то что?.. Хм. Это делает тебе честь. Что ж, давай пополам, но тогда, будь добр, от гонорара не отказывайся. – Стентон, прикрыв ладонью трубку, обернулся к Полли – Ты не сядешь ко мне на коленки?
Та немедля подлезла под левый локоть шефа.
– Что, записывать?
– Ага. Давай пиши: «Тихий пруд». – Уолли драматически завел глаза. – Сюжет века, Джон! – заверил он в трубку, одновременно изобразив зевоту для Полли. – Спасибо за ценные сведения! – Он положил трубку и поцеловал Полли.
– А что стряслось?
Он мягким движением спихнул девушку с колен.
– Кажется, есть чем добить колонку. Наклевывается прелестная уголовщинка.
* * *
А к трем часам дня в субботу полдюжины журналистов вместе с кучкой местных жителей, предусмотрительно закутавшихся в плащи на случай непогоды, и группой полицейских уже стояли на берегу Тихого пруда, у подножия меловых холмов Норт-Даунс, примерно в миле от седловины Ньюлендс-Корнер, где была обнаружена машина Агаты Кристи.
Под началом старшего инспектора Кенуорда команда в полдюжины полицейских, стоя на противоположных берегах, протягивала по дну длинную толстую веревку с прикрепленными к ней здоровенными крючками вроде рыболовных, только больше.
В толпе зевак обретался и Джон Фостер, а рядом с ним, на складном табурете-трости примостился Уолли Стентон в твидовом пальто и залихватской кепочке.
Кенуорд пытался по возможности совмещать руководство операцией и общение с прессой.
– Она выехала из дому вчера вечером, без четверти десять, – сообщил он журналистам. – Оставила письмо секретарю с просьбой отменить намеченную встречу в Беверли, что в Йоркшире.
– Мы слышали, будто миссис Кристи видели сегодня рано утром, – перебил его один из репортеров.
– К нам обратилось несколько свидетелей, – отвечал на это Кенуорд. – Сторож на станции Милфорд, это милях в пяти от Гилфорда, рассказал нам, что когда он пришел отпирать станционное здание, к нему подошла женщина и спросила, когда ближайший поезд на Портсмут.
По его словам, она была в плаще, а волосы сплошь покрыты инеем. Более достоверное свидетельство представил фермер по имени Эрнест Кросс. Час назад он сообщил нам, что сегодня рано утром, в самом начале седьмого, недалеко от Ньюлендс-Корнер его остановила какая-то женщина, она стонала и прижимала руки к голове. Он помог ей завести машину, и она уехала в сторону Гилфорда. Вся беда в том, что машина-то совсем другая.
– Держу пари, она переоделась мужчиной, – заметил какой-то остряк из «Ньюс оф де уорлд», – и теперь скрывается где-нибудь в Лондоне.
– Да ладно тебе, – перебил его другой журналист, – а все-таки, старший инспектор, где же правда? Вряд ли вы заявились на пруд в такую холодину ловить…
– Головастиков? – предположил Уолли. – О, прошу прощения. Тут у вас их величают корюшкой.
Публика засмеялась, Кенуорд оскорбился, а Джон Фостер поспешил засвидетельствовать прославленному коллеге профессиональную солидарность.
– Предупредили бы, так мы бы с собой банки под них прихватили.
– Мы прочесали сегодня с утра всю округу, – ровным голосом продолжал Кенуорд, – от Питерсфилда да Доркинга и от Годалминга до Рейгейта.
– В поисках трупа? – выкрикнули из толпы.
– Думаете, кто-то ее прикончил? – поинтересовался другой голос.
– «Де или ньюс», сэр. Почему вы так уверены, что миссис Кристи нет в живых?
– Пока что я не могу вам этого сообщить. – С этими словами Кенуорд снова повернулся к своим подчиненным. – А теперь – быстро в лодки, и пройдем пруд еще раз с веревкой. Но теперь помедленнее.
Уолли уже собрался было возвращаться в Лондон «добивать колонку», когда появился констебль Рейнолдс и с ним трое мужчин – Арчи Кристи, его брат Кемпбелл и Филип Ренкин.
– Доброе утро, сэр, – обратился Кенуорд к полковнику. – Скажите, вам знакома эта машина?
– Она принадлежит моей жене, – процедил тот сквозь зубы, – Когда вы видели жену в последний раз?
– В последний раз? Вчера в полдесятого утра.
Кенуорд отвел Арчи и компанию в сторонку, подальше от журналистов.
– Вам не показалось, что она чем-то расстроена?
– Нет, ничего необычного, если учитывать нынешнее состояние ее здоровья.
– В нашем телефонном разговоре мисс Фишер сказала, что миссис Кристи находится в очень подавленном состоянии.
– Это так. Она недавно потеряла мать.
– Видите ли, сэр, до нас дошли слухи, будто бы ваша жена угрожала самоубийством.
Полковник сложил руки на груди.
– Вот уж не подумал бы, что вы принимаете во внимание слухи. Откуда же они до вас дошли?
Уолли Стентон потихоньку пододвигал свой насест поближе к центру событий.
– Лично мне такие слухи неизвестны, – продолжал Арчи, – вчера утром я уехал из дому на все выходные в гости к капитану Ренкину, – он кивнул в сторону приятеля, высокомерно поглядывавшего на полицейских. – Я к нему часто уезжаю, и жена знает это мое местонахождение. О том, что она пропала, я впервые услышал только сегодня утром.
– Прошу прощения, сэр, но кто-нибудь может засвидетельствовать это ваше местонахождение?
– Мне кажется, я только что сказал вам, старший инспектор, что я провел эту ночь в доме капитана Ренкина.
– Но возможно, вы по каким-либо причинам покидали его дом в течение ночи? Ваша жена, как вы выразились, знает ваше местонахождение. Может быть, она приезжала к капитану Ренкину, чтобы повидаться с вами?
– Она туда не приезжала.
– В котором часу вы ложитесь спать, сэр?
– Обычно около полуночи.
– Значит, в принципе вы могли среди ночи незаметно отлучиться из дома капитана Ренкина?
– Я никуда не отлучался оттуда до утра.
– И у вас есть свидетель?
Кристи покосился на Ренкина.
– Разумеется, у меня нет свидетелей. Но с какой бы я стати стал разгуливать по округе среди ночи…
– Если только вы не встречались с женой.
– Я с ней не встречался. Еще вопросы есть? Вы должны понимать, что меня все это глубоко огорчило, и чем раньше…
– По словам мисс Фостер, ваша супруга оставила некие письма, – перебил его Кенуорд.
– Да. Обычные письма нервной женщины. Мне она написала, что уезжает на выходные и что чувствует себя как-то странно. В основном ее письмо касается очень личных тем и никак не проливает свет на ее исчезновение.
– Нам оно может понадобиться, мистер Кристи.
– Боюсь, я его сжег. Познакомьтесь – мой брат, – представил Арчи Кемпбелла, желая поскорее уйти от щекотливой темы.
– Очень приятно, сэр. – Кенуорд вежливо наклонил голову, но отпускать свою жертву явно не собирался. – А скажите, полковник, у вас нет никаких предположений, где может находиться ваша жена?
– Нет, но я убежден, что она не вернется, пока весь этот шум не уляжется. Поэтому я настоятельно попросил бы вас оставить все это, – оглянувшись, он заметил, как близко успел подобраться Уолли Стентон, – строго между нами.
Кенуорд и ухом не повел.
– Я боюсь, ваша жена могла погибнуть. И мой долг – сделать все, что в моих силах, и не останавливаться ни перед чем.
– Погибнуть? – фыркнул полковник. – Чушь!
– У вашей жены есть зеленая шляпка?
– Наверняка. Нелепый вопрос. Что-нибудь еще?
– Пока что нет.
– Что ж, я всегда к вашим услугам, – ледяным тоном сообщил полковник и вместе с обоими спутниками повернулся, чтобы уйти.
Джон Фостер подкрался к Уолли.
– Что он сказал?
– Интереснее то, чего он не сказал, – шепнул в ответ Уолли. – А что ты вообще о нем знаешь, Джон?
– Что он пришел с войны с кучей медалей. Прошлой весной вот поезда водил во время забастовки.
Полицейские, тащившие веревку за оба конца, наконец встретились и, сняв с одного из крючьев добычу – дамскую туфлю, – торжественно подали ее Кенуорду. Толпа подалась вперед – поглядеть, что нашли.
– Доисторическая, – прокомментировал находку Уолли и вместе с топающим рядышком Джоном направился берегом Тихого пруда в сторону шоссе. – Интересно, почему это твой старший инспектор так уверен, что миссис Кристи надо искать именно в этом пруду?
– Кто-то сказал ему, будто миссис Кристи утопила тут кого-то из своих персонажей, но думаю, не только в этом Дело. Старина Билл опять прячет козыри в рукаве. Надо полагать, подозревает, что ее могли укокошить.
– Я-то думал, вы с ним в доле.
Вид у Джона был пренесчастный.
– Я делаю за него всю черную работу, а он хорошо, когда мне кость швырнет. Без мяса. Прости, дружище, боюсь, я только зря тебя сдернул с места. – Они молча брели берегом пруда. – Король Иоанн как-то загнал в этот пруд обнаженную девственницу, – сообщил Джон единственную информацию, которой располагал. – Она просто шла, и шла, и шла, пока не утонула.
Уолли рассмеялся.
– Не слыхал про такую Эми Семпл Макферсон?
Джон затряс соломенными волосами.
– Миссионерша. Несколько месяцев назад зашла в воды Тихого океана и простояла там тридцать семь дней, пока не явился Иисус. Она спросила у него: «Если я буду только уповать и молиться, то Ты сделаешь все остальное?» А Иисус, натурально, отвечает: «Само собой». А потом выяснилась, что эта Эми все это время трахалась там с одним парнем.
Ну ладно, так где же миссис Кристи?
– Есть одна горничная, может, что-то и знает. Надо бы ее найти.
На поиски горничной, Джейн Миллер, пара перевоплотившихся в сыщиков журналистов потратила битых три часа. «Стайлз» уже окружили полицейские кордоны, и о том, чтобы пробраться туда, нечего было и думать. Но по телефону удалось выяснить, что в этот вечер девушка выходная.
Тогда пошли к жене местного священника, знавшей всех 6 округе, но та, оказалось, уехала в Доркинг па благотворительный базар в помощь прокаженным. Уолли уже было собрался следом – «попроказничать», как он выразился, но его отговорил Джон, он впервые почуял, что ухватил наконец мясную косточку.
– Ее знает начальник нашей почты, – сказал он. – А отсюда уезжать пока не стоит.
Начальник почты Додс, косой на левый глаз, как раз отвешивал леденцы какому-то малышу. Кроме конфет, на прилавке у Додса лежали мотки шерсти и выкройки для вязания, а также банки с сардинами, покрытые толстым слоем пыли по причине слабого товарооборота. Начальник почты как раз дописал до середины труд своей жизни – книгу под названием «Санингдейл: вчера и сегодня», ибо сердце его принадлежало истории более, чем коммерции. Джон Фостер представил своего прославленного друга.
– Вы знакомы с миссис Кристи? – поинтересовался Уолли.
– Конечно, она сюда заходит чуть не каждый день.
– А какая она?
– Миссис Кристи? Очень славная леди. И очень толковая.
– Но малость того?
Левый глаз Додса повело еще левее.
– Господь с вами, мистер Стентон! Ей, конечно, нелегко пришлось в последние месяцы, но с головкой у нее полный порядок!
– У меня поручение к Джейн Миллер, – вклинился Фостер. – Где бы нам ее найти?
– Известно где, – хмыкнул Додс. – На танцах она, где же ей еще и быть в субботу вечером?
* * *
Субботние танцы в Санингдейле являли собой зрелище унылое и жалкое. Присутствовало на них человек двадцать – двадцать пять из местной молодежи, все больше прислуга, не знающая, куда себя деть субботним вечером. В зале играл духовой оркестр, а в уголке сбилась стайка девушек, ожидающих приглашения на танец. Среди них оказалась и Джейн – миниатюрная, со свежим личиком горничная из «Стайлз».
– Вот она, – торжествующе указал на нее Джон. – Добрый вечер, Джейн, – осклабился он.
– Добрый вечер, Джон, – отозвалась она, впившись глазами в Уолли Стентона.
Девушка слева от Джейн вежливо отодвинулась, чтобы кавалеры смогли усесться по обеим сторонам от дамы.
– Ваш полковник, вижу, крепко влип, – начал Джон без обиняков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21