арестовали двух первых лиц республики и двух действующих первых секретарей обкомов. Представители феодал-коммунистической знати на всякий случай перепрятывали награбленное, инструктировали соучастников, что делать, если… Началось которое уже по счёту массовое перемещение капиталов по всей республике и за её пределами.
Между тем конфронтация следственной группы с коррумпированной кремлёвской властью выходила на новый виток Сухарев запретил нам двоим, руководителям группы, допрашивать четверых задержанных. Очередное вопиющее нарушение УПК. К каждому следователю группы во время допросов подозреваемых был приставлен работник КГБ. Мы рассудили так: раз начальство даёт свои указания только устно, боясь их хоть как-то задокументировать в соответствии с законом, то такие незаконные распоряжения исполнению не подлежат. Мы сами начали допрашивать подследственных. Особенно бурным было раскаяние Усманходжаева. В его показаниях запестрели фамилии союзных министров, руководителей правоохранительных органов, секретарей ЦК КПСС, членов Политбюро… Сухарев схватился за голову. Уж теперь-то он точно может схлопотать на всю катушку от руководства страны. Его личные встречи и многочасовые беседы с бывшим первым секретарём ЦК КП Узбекистана не дали ожидаемого результата. Генеральному прокурору удалось лишь убедить Усманходжаева – Боже упаси, не упоминать больше о двух взятках по 30 000 рублей Лигачёву. Как уж там умолял преступника Генеральный прокурор великой державы, неизвестно, но взяточник милостиво согласился. В остальном же Усманходжаев упорствовал. Вот что он, в частности, рассказывал на допросе 1 ноября 1988 года заместителю Генерального прокурора Васильеву:
«…Романову Г. В. – секретарю ЦК КПСС я дал 10 000 рублей. Мне пришлось бывать у него два раза. В республике шло строительство, надо было много вопросов решать по размещению предприятий по производству микрокондиционеров. Я обращался в Госплан, но эти вопросы не решались. Мы обратились к Романову. По его намёку я понял, что надо дать деньги. В очередной приезд я приготовил дипломат, куда положил альбом, проспекты и деньги в сумме 10 000 руб. Во время встречи с ним я передал дипломат с содержимым, сказал, что здесь альбомы, книги. После передачи денег вопросы с ним были решены в пользу республики. Эти вопросы входили в его компетенцию. Других фактов передачи денег Романову не было.
Гришину В. В. – первому секретарю Московского горкома партии я передал деньги в сумме 30 000 рублей. Я обращался к нему с просьбой выделить московских строителей для выполнения работ в г. Ташкенте, где шло строительство жилья. Гришин отказал, сославшись, что строителей не хватает, в Москве нужно много рабочих. Я понял, что надо дать деньги. Я подготовил дипломат, куда положил книги, буклеты и деньги в сумме 30 000 рублей, и в очередной раз при посещении Гришина передал ему в кабинете. После этого была оказана помощь, были выделены строители, и в Ташкенте был построен большой жилмассив. Этот факт имел место в 1984 году. До передачи денег мы с Гришиным были знакомы, отношения были хорошие.
Рекункову А. М. – Генеральному прокурору СССР. В протоколе допроса от 26 октября 1988 года я дал подробные показания по фактам передачи денег Рекункову. Он получил от меня 100 000 рублей. Первый раз я передал ему в Юрмале, где он отдыхал, 50 000 рублей и просил поддержать по «хлопковым» делам. Я просил ускорить их рассмотрение и посмотреть внимательно. Он пообещал. На следующий день во время прогулки я догнал его на лестнице и вручил ему чёрную папку с деньгами в сумме 50 000 рублей. При этом сказал: «Наши просьбы учтите, это подарок Вам». Папку он в моём присутствии не открывал. Второй раз он был у нас в Ташкенте на активе. Мы ездили с ним по полям, во дворце смотрели новый фильм об Усмане Юсупове, ужинали на даче. Он должен был в тот вечер в 9 час. 30 мин. улететь в Москву. По окончании ужина я передал ему дипломат, в котором были деньги в сумме 50 000 рублей, альбомы, буклеты. Об этом я сказал ему, но сумму не назвал…
Сороке О. В. – заместителю Генерального прокурора СССР я передал деньги в сумме 30 000 рублей. Он приезжал в Ташкент, когда я был уже первым секретарём ЦК КП Узбекистана. Они изучали хлопковые дела, работу органов. Он заходил ко мне в кабинет вместе с Каракозовым Г. П., прокурором республики Бутурлиным, министром внутренних дел УзССР Ибрагимовым. Когда все вышли, Сорока остался со мной, и я передал ему пакет с деньгами в сумме 20 000 рублей. Я просил внимательно посмотреть все наши дела, побыстрей их завершить. Я думал ускорить их, что за год-полтора можно всё закончить, не предполагал, что так долго будет расследование. Личного интереса я не преследовал. Деньги я положил в два конверта и передал их Сороке. Он положил один конверт с деньгами в левый карман пиджака, второй – во внутренний.
В следующий приезд на другой год я передал Сороке дипломат чёрного цвета, в котором были деньги – 10 000 рублей. Мы жили вместе с ним в гостинице на Шелковичной, и я передал ему дипломат с деньгами. При этом сказал: «Олег Васильевич, это наши подарки Вам, книги, альбомы и ещё кое-что». Эту сумму я передал с той же целью…
Капитонову И.В. – я передавал деньги два раза по 50 000 рублей каждый раз. Первую сумму я передал после избрания меня первым секретарём ЦК КП Узбекистана. Я чувствовал его хорошее ко мне отношение, да и выдвижение меня на пост было не без его участия. Дача денег относится к ноябрю 1983 года, когда я вместе с Осетровым Т. Н. был в Москве. Я приготовил дипломат, куда положил деньги, книги, альбомы. При посещении Капитонова я поблагодарил его за доверие и оставил дипломат. Второй раз я передал ему таким же образом деньги в сумме 50 000 рублей в его кабинете в Москве. Это было в 1984 году в Москве, когда приглашал его на 60-летие республики. В дипломат я положил деньги в сумме 50 000 рублей, программу торжеств, пригласительные. Дипломат оставил в его кабинете. Через три дня он позвонил и поблагодарил меня за подарок…
Бутурлину А. В. – прокурору Узбекской ССР после его назначения у себя в кабинете я передал ему 15 000 рублей. Я просил его информировать о ходе следствия по делу, и он это делал. Я получил от него информацию, что арестованный по делу Худайбергенов М. даёт в отношении меня показания, что передавал мне крупные взятки. Председатель Бухарского облисполкома Асатов в суде заявил и обратился с письменным заявлением, в котором он сообщил, что давал мне взятки. Это заявление Бутурлин передал мне…»
На этом и последующих допросах Усманходжаев рассказывал о вручении 100 000 рублей Соломенцеву; 50 000 руб. Смирнову; 20 000 руб. Аболенцеву, замзавадмотделом ЦК КПСС; 50 000 руб. Чурбанову; 40 000 руб. Теребилову; 15 000 руб. Истомину, завсектором сельхозотдела ЦК КПСС; работникам орготдела ЦК КПСС Ишкову и Пономарёву – по 10 000 руб.; Могильниченко – 25 000 руб.; 40 000 руб. – Васильеву, министру мелиорации и водного хозяйства СССР; 50 000 руб. – Щёлокову. Не скрывал и своих подчинённых, от которых на протяжении ряда лет сам получал взятки. Усманходжаев изъявил желание выдать в доход государства ценности на сумму в 4,5 миллиона рублей. Сухарев метался. Он уже понимал, что дал маху, не расчленив волевым порядком дело ещё в сентябре и не передав принудительно наиболее опасную его часть «независимой» группе. Даже в случае скандала это было бы меньшим ударом по престижу кремлёвской верхушки. Дело о коррупции осталось единым, из «московского» последовательно превращаясь в «кремлёвское». Но ни одной обоснованной претензии Сухарев нам предъявить не мог. Ну хотя бы подследственные обратились с жалобой, появилась бы какая-никакая зацепка. Но они утверждали, что следователи ведут себя корректно, ни в чём не нарушают их прав.
Сухарев понимал, что козлом отпущения в этой щекотливой истории в любой момент предстояло стать именно ему. Он снова заметался по знакомым кабинетам на Старой площади. А её стратеги вдруг стали настойчиво напоминать о назначении Гдляна прокурором Армянской ССР. В Управлении кадров ежедневно напоминали о фотографиях для оформления личного дела и служебного удостоверения по новой должности. В Прокуратуре Союза каждый считал своим долгом поздравить с повышением. Засуетился Сухарев, обещал направить в Президиум Верховного Совета представление о присвоении Гдляну (через чин) сразу звания Государственного советника юстиции 2 класса. Партийному активу Армении было объявлено о том, кто назначается прокурором республики. В следственную часть потянулись со своими проблемами и жалобами жители Армении.
Для утверждения нового прокурора республики было проведено заседание Коллегии Прокуратуры. Сухарев заливался соловьём, на все лады расхваливая достоинства кандидата: принципиальный, компетентный, политически грамотный, твёрдо стоит на страже социалистической законности. В общем, следует утвердить. Рукопожатия, улыбки, поздравления. Правда, осталось ещё обсудить маленький вопрос: кому передать руководство следственной группой по делу о коррупции? Иванов, мол, ещё молод, не потянет, надо подыскать руководителя из числа более опытных и постарше.
– Но позвольте, мы же договорились, что и при назначении прокурором Армении уголовное дело до его завершения остаётся в моём производстве?
– Ну что вы, Тельман Хоренович, в Узбекистане нас не поймут. Сами посудите, дело по этой республике будет вести прокурор Армении. Так что дело придётся сдать.
– Если так, то я отказываюсь от назначения. Я дело на кресло не меняю…
Об упрямстве Гдляна, естественно, побежали докладывать на Старую площадь. А там просто руками развели: как это – отказываться от высокой должности, власти, всяческих благ и привилегий. Такого же просто быть не может…
Сухарев ещё какое-то время настаивал, грозил, что в противном случае никаких перспектив по службе у Гдляна больше не будет, а ему уже пора подумать о себе, о семье. И хотя никогда уже больше не придётся строптивому попить чайку с лимоном в уютном кабинете на Старой площади, несговорчивый следователь стоял на своём. Когда через несколько месяцев руководителей следственной группы стали клеймить как нарушителей закона, о выдвижении «преступника» Гдляна прокурором Армении почему-то никто не вспоминал.
Несостоявшийся республиканский прокурор спутал многие карты в, казалось бы, хитроумно задуманной комбинации, но обратный ход событиям придать уже было невозможно. «Независимую» следственную группу тихонечко расформировали в ноябре 1988 года, а к очередному Пленуму ЦК по требованию Пуго Сухарев направил информацию в отношении члена и двух кандидатов в члены ЦК КПСС Усманходжаева, Салимова и Джаббарова. Вот некоторые выдержки из этого документа: «…Все трое арестованных в своих заявлениях и на допросах подробно рассказали о совершении ими преступлений, выразившихся в систематическом получении взяток. Так, по Утверждению Усманходжаева, им было получено взяток на сумму более миллиона рублей. Салимов пояснил, что получил в виде взяток более 500 тыс. руб., Джаббаров – около 300 тыс. руб. Показания Усманходжаева, Салимова и Джаббарова при проверках находят своё объективное подтверждение в материалах следствия. Расследование преступной деятельности указанных обвиняемых продолжается».
На Пленуме ЦК 28 ноября 1988 года Усманходжаев, Салимов и Джаббаров были выведены из состава ЦК КПСС «как скомпрометировавшие себя». Казалось, в Кремле поставили на них крест. Как бы не так…
«Расследовать дотла»
В ноябре 1988 года Лукьянов стал первым заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а его место секретаря ЦК КПСС, куратора правоохранительных органов занял член Политбюро Чебриков. В отличие от юриста Лукьянова Виктор Михайлович по образованию был инженером-металлургом. Родился в 1923 году в Днепропетровске, откуда родом была почти вся брежневская номенклатурная знать. С 1951 года на партийной работе. Из кресла второго секретаря Днепропетровского обкома компартии Украины пересел в Управление кадров КГБ СССР, который затем возглавил в 1982 г. Генерал армии, лауреат Государственной премии СССР. Два десятка лет член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, кавалер нескольких орденов Ленина, Трудового Красного Знамении других наград…
В своё время Чебриков активно проводил андроповский курс на усиление борьбы с организованной преступностью. Он был одним из инициаторов появления «бухарского дела», неоднократно, вместе с Рекунковым, докладывая наверх об успешных совместных акциях двух великих ведомств. По иронии судьбы именно секретарю ЦК Чебрикову и сменившему его на посту Председателя КГБ Крючкову и предстояло оказаться в числе могильщиков уголовного дела № 18/58115-83.
Проработавшие вместе два десятка лет Чебриков и Крючков понимали друг друга с полуслова. Это мы почувствовали сразу. Если раньше прослушивание наших кабинетов в Ташкенте и Москве осуществлялось лишь эпизодически, то с конца 1988 г. прослушивание и звукозапись служебных и домашних телефонов руководителей следственной группы стало постоянным. Продолжалось оно и после избрания нас двоих народными депутатами СССР, вплоть до августовского дня 1991 г ., после которого наши досье с визами Горбачёва были обнаружены при обыске в кремлёвском сейфе руководителя аппарата Президента СССР Болдина. Кстати, на протяжении всего этого времени мы располагали достоверной информацией о том, что наши телефоны прослушиваются.
Чебрикову не составляло никакого труда через руководство Прокуратуры добиться включения в состав кашей группы сотрудников госбезопасности А. Жучкова, И. Кудрякова, В. Карабанова, С. Бушуева и других во главе с полковником А. Духаниным. Конечно, было совершенно очевидно, чем будет заниматься этот «троянский конь» и какие можно ожидать последствия. Был заметно усилен и неприкрытый контроль КГБ за нашей деятельностью. Речь идёт не о предусмотренном законом прокурорском надзоре, который помимо Генерального прокурора и двух его заместителей Катусева и Васильева, осуществляли ещё 16 подчинённых им прокуроров, а о мелочной опеке, неправовом вмешательстве в следствие. В частности, к нашим следователям, осуществлявшим допросы Усманходжаева и Салимова, Васильев приставил «понятых» из числа работников КГБ. На каждый, например, допрос обвиняемого Усманходжаева в течение нескольких месяцев мы были обязаны получать разовое письменное разрешение Васильева, что было просто откровенным издевательством и произволом. С каждым новым протоколом допроса Васильев бежал в ЦК к Чебрикову, а Духанин – на доклад к Крючкову.
Всё это мы вынуждены были терпеть, чтобы не уступать в главном. Нужно было, например, на этом этапе решать-таки вопрос о привлечении к уголовной ответственности Смирнова и Могильниченко.
Бурно раскаиваясь в «Матросской тишине», новое её пополнение незамедлительно «заложило» своих московских покровителей. В собственноручных заявлениях и на допросах Усманходжаев, Салимов и Джаббаров рассказали о целом ряде эпизодов дачи ими взяток Смирнову. Их набралось полмиллиона. Не забыли товарищи по партии и Могильниченко.
Из показаний Усманходжаева 01.11.1988 г.:
«Могильниченко я передал 25 000 рублей. В 1984 году он приезжал к нам на XVI Пленум ЦК КП республики и я вручил ему на даче. Деньги завернул в бумагу, уложил вместе с книгами в дипломат, и передал. Первую сумму я передал 15 000 рублей. Через год примерно Могильниченко изучал работу республики с комиссией. По окончании проверки, после ужина, я передал ему дипломат, в котором было 10 000 рублей. Комиссией были отмечены недостатки, но в то же время указано, что есть сдвиги в работе. Я обращался, чтобы направили к нам больше кадров, и действительно, после передачи денег, к нам из разных республик прибыли кадры, которые хорошо работают по настоящее время».
Из показаний Джаббарова 28.11.1988 г.:
«В 1984 году примерно в апреле месяце в командировку к нам в область приехал Усманходжаев И. Б. вместе с Могильниченко К. Н. – зам. зав. отделом оргпартработы ЦК КПСС – с целью ознакомится с положением дел, последствиями землетрясений. После ужина я зашёл в номер гостиницы к Могильниченко, ещё раз поблагодарил его за помощь, при случае просил подсказать Усманходжаеву о том, что области Госпланом республики многие показатели сельского хозяйства запланированы нереально, чтобы планирующие органы эти вопросы рассмотрели объективно. Когда уходил, я на тумбочку положил завёрнутый пакет с деньгами в сумме 5 000 рублей. Сказал при этом: на некоторые расходы. Он возмутился: для чего это? Я молча немного постоял, когда он успокоился, попрощавшись, вышел из номера гостиницы. На следующий день провели совещание в обкоме партии по вопросам ликвидации последствий землетрясения.»
Из показаний Раджабова 29.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Между тем конфронтация следственной группы с коррумпированной кремлёвской властью выходила на новый виток Сухарев запретил нам двоим, руководителям группы, допрашивать четверых задержанных. Очередное вопиющее нарушение УПК. К каждому следователю группы во время допросов подозреваемых был приставлен работник КГБ. Мы рассудили так: раз начальство даёт свои указания только устно, боясь их хоть как-то задокументировать в соответствии с законом, то такие незаконные распоряжения исполнению не подлежат. Мы сами начали допрашивать подследственных. Особенно бурным было раскаяние Усманходжаева. В его показаниях запестрели фамилии союзных министров, руководителей правоохранительных органов, секретарей ЦК КПСС, членов Политбюро… Сухарев схватился за голову. Уж теперь-то он точно может схлопотать на всю катушку от руководства страны. Его личные встречи и многочасовые беседы с бывшим первым секретарём ЦК КП Узбекистана не дали ожидаемого результата. Генеральному прокурору удалось лишь убедить Усманходжаева – Боже упаси, не упоминать больше о двух взятках по 30 000 рублей Лигачёву. Как уж там умолял преступника Генеральный прокурор великой державы, неизвестно, но взяточник милостиво согласился. В остальном же Усманходжаев упорствовал. Вот что он, в частности, рассказывал на допросе 1 ноября 1988 года заместителю Генерального прокурора Васильеву:
«…Романову Г. В. – секретарю ЦК КПСС я дал 10 000 рублей. Мне пришлось бывать у него два раза. В республике шло строительство, надо было много вопросов решать по размещению предприятий по производству микрокондиционеров. Я обращался в Госплан, но эти вопросы не решались. Мы обратились к Романову. По его намёку я понял, что надо дать деньги. В очередной приезд я приготовил дипломат, куда положил альбом, проспекты и деньги в сумме 10 000 руб. Во время встречи с ним я передал дипломат с содержимым, сказал, что здесь альбомы, книги. После передачи денег вопросы с ним были решены в пользу республики. Эти вопросы входили в его компетенцию. Других фактов передачи денег Романову не было.
Гришину В. В. – первому секретарю Московского горкома партии я передал деньги в сумме 30 000 рублей. Я обращался к нему с просьбой выделить московских строителей для выполнения работ в г. Ташкенте, где шло строительство жилья. Гришин отказал, сославшись, что строителей не хватает, в Москве нужно много рабочих. Я понял, что надо дать деньги. Я подготовил дипломат, куда положил книги, буклеты и деньги в сумме 30 000 рублей, и в очередной раз при посещении Гришина передал ему в кабинете. После этого была оказана помощь, были выделены строители, и в Ташкенте был построен большой жилмассив. Этот факт имел место в 1984 году. До передачи денег мы с Гришиным были знакомы, отношения были хорошие.
Рекункову А. М. – Генеральному прокурору СССР. В протоколе допроса от 26 октября 1988 года я дал подробные показания по фактам передачи денег Рекункову. Он получил от меня 100 000 рублей. Первый раз я передал ему в Юрмале, где он отдыхал, 50 000 рублей и просил поддержать по «хлопковым» делам. Я просил ускорить их рассмотрение и посмотреть внимательно. Он пообещал. На следующий день во время прогулки я догнал его на лестнице и вручил ему чёрную папку с деньгами в сумме 50 000 рублей. При этом сказал: «Наши просьбы учтите, это подарок Вам». Папку он в моём присутствии не открывал. Второй раз он был у нас в Ташкенте на активе. Мы ездили с ним по полям, во дворце смотрели новый фильм об Усмане Юсупове, ужинали на даче. Он должен был в тот вечер в 9 час. 30 мин. улететь в Москву. По окончании ужина я передал ему дипломат, в котором были деньги в сумме 50 000 рублей, альбомы, буклеты. Об этом я сказал ему, но сумму не назвал…
Сороке О. В. – заместителю Генерального прокурора СССР я передал деньги в сумме 30 000 рублей. Он приезжал в Ташкент, когда я был уже первым секретарём ЦК КП Узбекистана. Они изучали хлопковые дела, работу органов. Он заходил ко мне в кабинет вместе с Каракозовым Г. П., прокурором республики Бутурлиным, министром внутренних дел УзССР Ибрагимовым. Когда все вышли, Сорока остался со мной, и я передал ему пакет с деньгами в сумме 20 000 рублей. Я просил внимательно посмотреть все наши дела, побыстрей их завершить. Я думал ускорить их, что за год-полтора можно всё закончить, не предполагал, что так долго будет расследование. Личного интереса я не преследовал. Деньги я положил в два конверта и передал их Сороке. Он положил один конверт с деньгами в левый карман пиджака, второй – во внутренний.
В следующий приезд на другой год я передал Сороке дипломат чёрного цвета, в котором были деньги – 10 000 рублей. Мы жили вместе с ним в гостинице на Шелковичной, и я передал ему дипломат с деньгами. При этом сказал: «Олег Васильевич, это наши подарки Вам, книги, альбомы и ещё кое-что». Эту сумму я передал с той же целью…
Капитонову И.В. – я передавал деньги два раза по 50 000 рублей каждый раз. Первую сумму я передал после избрания меня первым секретарём ЦК КП Узбекистана. Я чувствовал его хорошее ко мне отношение, да и выдвижение меня на пост было не без его участия. Дача денег относится к ноябрю 1983 года, когда я вместе с Осетровым Т. Н. был в Москве. Я приготовил дипломат, куда положил деньги, книги, альбомы. При посещении Капитонова я поблагодарил его за доверие и оставил дипломат. Второй раз я передал ему таким же образом деньги в сумме 50 000 рублей в его кабинете в Москве. Это было в 1984 году в Москве, когда приглашал его на 60-летие республики. В дипломат я положил деньги в сумме 50 000 рублей, программу торжеств, пригласительные. Дипломат оставил в его кабинете. Через три дня он позвонил и поблагодарил меня за подарок…
Бутурлину А. В. – прокурору Узбекской ССР после его назначения у себя в кабинете я передал ему 15 000 рублей. Я просил его информировать о ходе следствия по делу, и он это делал. Я получил от него информацию, что арестованный по делу Худайбергенов М. даёт в отношении меня показания, что передавал мне крупные взятки. Председатель Бухарского облисполкома Асатов в суде заявил и обратился с письменным заявлением, в котором он сообщил, что давал мне взятки. Это заявление Бутурлин передал мне…»
На этом и последующих допросах Усманходжаев рассказывал о вручении 100 000 рублей Соломенцеву; 50 000 руб. Смирнову; 20 000 руб. Аболенцеву, замзавадмотделом ЦК КПСС; 50 000 руб. Чурбанову; 40 000 руб. Теребилову; 15 000 руб. Истомину, завсектором сельхозотдела ЦК КПСС; работникам орготдела ЦК КПСС Ишкову и Пономарёву – по 10 000 руб.; Могильниченко – 25 000 руб.; 40 000 руб. – Васильеву, министру мелиорации и водного хозяйства СССР; 50 000 руб. – Щёлокову. Не скрывал и своих подчинённых, от которых на протяжении ряда лет сам получал взятки. Усманходжаев изъявил желание выдать в доход государства ценности на сумму в 4,5 миллиона рублей. Сухарев метался. Он уже понимал, что дал маху, не расчленив волевым порядком дело ещё в сентябре и не передав принудительно наиболее опасную его часть «независимой» группе. Даже в случае скандала это было бы меньшим ударом по престижу кремлёвской верхушки. Дело о коррупции осталось единым, из «московского» последовательно превращаясь в «кремлёвское». Но ни одной обоснованной претензии Сухарев нам предъявить не мог. Ну хотя бы подследственные обратились с жалобой, появилась бы какая-никакая зацепка. Но они утверждали, что следователи ведут себя корректно, ни в чём не нарушают их прав.
Сухарев понимал, что козлом отпущения в этой щекотливой истории в любой момент предстояло стать именно ему. Он снова заметался по знакомым кабинетам на Старой площади. А её стратеги вдруг стали настойчиво напоминать о назначении Гдляна прокурором Армянской ССР. В Управлении кадров ежедневно напоминали о фотографиях для оформления личного дела и служебного удостоверения по новой должности. В Прокуратуре Союза каждый считал своим долгом поздравить с повышением. Засуетился Сухарев, обещал направить в Президиум Верховного Совета представление о присвоении Гдляну (через чин) сразу звания Государственного советника юстиции 2 класса. Партийному активу Армении было объявлено о том, кто назначается прокурором республики. В следственную часть потянулись со своими проблемами и жалобами жители Армении.
Для утверждения нового прокурора республики было проведено заседание Коллегии Прокуратуры. Сухарев заливался соловьём, на все лады расхваливая достоинства кандидата: принципиальный, компетентный, политически грамотный, твёрдо стоит на страже социалистической законности. В общем, следует утвердить. Рукопожатия, улыбки, поздравления. Правда, осталось ещё обсудить маленький вопрос: кому передать руководство следственной группой по делу о коррупции? Иванов, мол, ещё молод, не потянет, надо подыскать руководителя из числа более опытных и постарше.
– Но позвольте, мы же договорились, что и при назначении прокурором Армении уголовное дело до его завершения остаётся в моём производстве?
– Ну что вы, Тельман Хоренович, в Узбекистане нас не поймут. Сами посудите, дело по этой республике будет вести прокурор Армении. Так что дело придётся сдать.
– Если так, то я отказываюсь от назначения. Я дело на кресло не меняю…
Об упрямстве Гдляна, естественно, побежали докладывать на Старую площадь. А там просто руками развели: как это – отказываться от высокой должности, власти, всяческих благ и привилегий. Такого же просто быть не может…
Сухарев ещё какое-то время настаивал, грозил, что в противном случае никаких перспектив по службе у Гдляна больше не будет, а ему уже пора подумать о себе, о семье. И хотя никогда уже больше не придётся строптивому попить чайку с лимоном в уютном кабинете на Старой площади, несговорчивый следователь стоял на своём. Когда через несколько месяцев руководителей следственной группы стали клеймить как нарушителей закона, о выдвижении «преступника» Гдляна прокурором Армении почему-то никто не вспоминал.
Несостоявшийся республиканский прокурор спутал многие карты в, казалось бы, хитроумно задуманной комбинации, но обратный ход событиям придать уже было невозможно. «Независимую» следственную группу тихонечко расформировали в ноябре 1988 года, а к очередному Пленуму ЦК по требованию Пуго Сухарев направил информацию в отношении члена и двух кандидатов в члены ЦК КПСС Усманходжаева, Салимова и Джаббарова. Вот некоторые выдержки из этого документа: «…Все трое арестованных в своих заявлениях и на допросах подробно рассказали о совершении ими преступлений, выразившихся в систематическом получении взяток. Так, по Утверждению Усманходжаева, им было получено взяток на сумму более миллиона рублей. Салимов пояснил, что получил в виде взяток более 500 тыс. руб., Джаббаров – около 300 тыс. руб. Показания Усманходжаева, Салимова и Джаббарова при проверках находят своё объективное подтверждение в материалах следствия. Расследование преступной деятельности указанных обвиняемых продолжается».
На Пленуме ЦК 28 ноября 1988 года Усманходжаев, Салимов и Джаббаров были выведены из состава ЦК КПСС «как скомпрометировавшие себя». Казалось, в Кремле поставили на них крест. Как бы не так…
«Расследовать дотла»
В ноябре 1988 года Лукьянов стал первым заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а его место секретаря ЦК КПСС, куратора правоохранительных органов занял член Политбюро Чебриков. В отличие от юриста Лукьянова Виктор Михайлович по образованию был инженером-металлургом. Родился в 1923 году в Днепропетровске, откуда родом была почти вся брежневская номенклатурная знать. С 1951 года на партийной работе. Из кресла второго секретаря Днепропетровского обкома компартии Украины пересел в Управление кадров КГБ СССР, который затем возглавил в 1982 г. Генерал армии, лауреат Государственной премии СССР. Два десятка лет член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, кавалер нескольких орденов Ленина, Трудового Красного Знамении других наград…
В своё время Чебриков активно проводил андроповский курс на усиление борьбы с организованной преступностью. Он был одним из инициаторов появления «бухарского дела», неоднократно, вместе с Рекунковым, докладывая наверх об успешных совместных акциях двух великих ведомств. По иронии судьбы именно секретарю ЦК Чебрикову и сменившему его на посту Председателя КГБ Крючкову и предстояло оказаться в числе могильщиков уголовного дела № 18/58115-83.
Проработавшие вместе два десятка лет Чебриков и Крючков понимали друг друга с полуслова. Это мы почувствовали сразу. Если раньше прослушивание наших кабинетов в Ташкенте и Москве осуществлялось лишь эпизодически, то с конца 1988 г. прослушивание и звукозапись служебных и домашних телефонов руководителей следственной группы стало постоянным. Продолжалось оно и после избрания нас двоих народными депутатами СССР, вплоть до августовского дня 1991 г ., после которого наши досье с визами Горбачёва были обнаружены при обыске в кремлёвском сейфе руководителя аппарата Президента СССР Болдина. Кстати, на протяжении всего этого времени мы располагали достоверной информацией о том, что наши телефоны прослушиваются.
Чебрикову не составляло никакого труда через руководство Прокуратуры добиться включения в состав кашей группы сотрудников госбезопасности А. Жучкова, И. Кудрякова, В. Карабанова, С. Бушуева и других во главе с полковником А. Духаниным. Конечно, было совершенно очевидно, чем будет заниматься этот «троянский конь» и какие можно ожидать последствия. Был заметно усилен и неприкрытый контроль КГБ за нашей деятельностью. Речь идёт не о предусмотренном законом прокурорском надзоре, который помимо Генерального прокурора и двух его заместителей Катусева и Васильева, осуществляли ещё 16 подчинённых им прокуроров, а о мелочной опеке, неправовом вмешательстве в следствие. В частности, к нашим следователям, осуществлявшим допросы Усманходжаева и Салимова, Васильев приставил «понятых» из числа работников КГБ. На каждый, например, допрос обвиняемого Усманходжаева в течение нескольких месяцев мы были обязаны получать разовое письменное разрешение Васильева, что было просто откровенным издевательством и произволом. С каждым новым протоколом допроса Васильев бежал в ЦК к Чебрикову, а Духанин – на доклад к Крючкову.
Всё это мы вынуждены были терпеть, чтобы не уступать в главном. Нужно было, например, на этом этапе решать-таки вопрос о привлечении к уголовной ответственности Смирнова и Могильниченко.
Бурно раскаиваясь в «Матросской тишине», новое её пополнение незамедлительно «заложило» своих московских покровителей. В собственноручных заявлениях и на допросах Усманходжаев, Салимов и Джаббаров рассказали о целом ряде эпизодов дачи ими взяток Смирнову. Их набралось полмиллиона. Не забыли товарищи по партии и Могильниченко.
Из показаний Усманходжаева 01.11.1988 г.:
«Могильниченко я передал 25 000 рублей. В 1984 году он приезжал к нам на XVI Пленум ЦК КП республики и я вручил ему на даче. Деньги завернул в бумагу, уложил вместе с книгами в дипломат, и передал. Первую сумму я передал 15 000 рублей. Через год примерно Могильниченко изучал работу республики с комиссией. По окончании проверки, после ужина, я передал ему дипломат, в котором было 10 000 рублей. Комиссией были отмечены недостатки, но в то же время указано, что есть сдвиги в работе. Я обращался, чтобы направили к нам больше кадров, и действительно, после передачи денег, к нам из разных республик прибыли кадры, которые хорошо работают по настоящее время».
Из показаний Джаббарова 28.11.1988 г.:
«В 1984 году примерно в апреле месяце в командировку к нам в область приехал Усманходжаев И. Б. вместе с Могильниченко К. Н. – зам. зав. отделом оргпартработы ЦК КПСС – с целью ознакомится с положением дел, последствиями землетрясений. После ужина я зашёл в номер гостиницы к Могильниченко, ещё раз поблагодарил его за помощь, при случае просил подсказать Усманходжаеву о том, что области Госпланом республики многие показатели сельского хозяйства запланированы нереально, чтобы планирующие органы эти вопросы рассмотрели объективно. Когда уходил, я на тумбочку положил завёрнутый пакет с деньгами в сумме 5 000 рублей. Сказал при этом: на некоторые расходы. Он возмутился: для чего это? Я молча немного постоял, когда он успокоился, попрощавшись, вышел из номера гостиницы. На следующий день провели совещание в обкоме партии по вопросам ликвидации последствий землетрясения.»
Из показаний Раджабова 29.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42