Требовался качественно новый прорыв. Для осуществления его можно было бы использовать трибуну XIX партконференции. Но как на неё пробиться?
В то время как десятки коррупционеров преспокойно получали мандаты делегатов, мы засели за статью, которая приобрела широкую известность под названием «Противостояние». В ней мы поставили многие проблемы борьбы с коррупцией, говорили открыто о противодействии следствию со стороны мафии и её покровителей, в том числе из ЦК КПСС. По прошествии пяти лет многие из вопросов, поставленных нами, не потеряли своей актуальности. Например, проблема создания Следственного комитета не решена и по сей день. Осторожно подбиралось каждое слово, каждое предположение, чтобы не дать противнику ни одного повода для возможных обвинений в нарушении презумпции невиновности или тайны следствия.
Одна редакция за другой отвергали нашу статью, ибо по остроте поставленных вопросов материал был написан на пределе гласности того периода. И вдруг удача – опубликовать материал согласился главный редактор «Огонька» В. Коротич. За два дня до начала конференции статья вышла в свет. Это случилось 26 июня. На следующий день, разумеется, грянул гром со Старой площади. Поздно вечером 27 июня 1988 г. мы вновь сидели в кабинете Генерального прокурора СССР и с интересом наблюдали за поведением Сухарева. В отличие от своего предшественника Рекункова он даже внешне не стремился «сохранить лицо», выглядел каким-то помятым, суетливым, растерянным. Сухарев в который раз уже перечитывал наш рапорт, составленный в тот же вечер по его указанию. Там, в частности, говорилось:
«В связи с публикацией в журнале «Огонёк» № 26 от 26 июня 1988 г. статьи «Противостояние» наше утверждение о том, что на партийной конференции «в числе авторитетных и весьма заслуженных людей оказались и скомпрометировавшие себя на ниве взяточничества лица», основано на материалах уголовного дела. Мы не указали в статье фамилии этих лиц, чтобы не быть обвинёнными в нарушении следственной тайны.
Поскольку Вы не были осведомлены о наших намерениях (статья готовилась ещё при бывшем Генеральном прокуроре СССР Рекункове А. М. без его ведома), то после выхода в свет журнала считаем своим долгом назвать конкретных лиц, проходящих по делу, но представленных в качестве делегатов на партийной конференции. К ним относятся:
1. Бывший заведующий сектором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС, ныне второй секретарь ЦК КП Молдавии Смирнов В. И., в отношении которого дали подробные показания первые секретари Бухарского, Навоийского, Каракалпакского, Хорезмского, Ташкентского, Кашкадарьинского, Сурхандарьинского обкомов КП Узбекистана Каримов А. К., Есин В. П., Камалов К., Худайбергенов М. Х., Мусаханов М. М., Гурапов Н. Т., Каримов А. и другие, а всего 16 должностных лиц. Из их показаний следует, что Смирнов, как куратор Узбекистана, получил в 1976-1984 гг. взяток на общую сумму 376 000 руб.
2. Могильниченко К. Н. – заместитель заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. О вручении ему взяток в 1983-1984 гг. на общую сумму 90 000 руб. сообщили в своих заявлениях и на допросах шесть привлечённых к уголовной ответственности лиц, из них четверо – члены и кандидаты в члены Бюро ЦК КП Узбекистана.
3. Джаббаров И. – первый секретарь Бухарского обкома КП Узбекистана. О получении им взяток на общую сумму 77 000 руб. в 1977-1984 гг. дали показания четверо должностных лиц, а бывший Председатель Совета Министров Узбекской ССР Худайбердиев Н. Д., первый секретарь Навоийского обкома партии Есин В. П. и секретарь ЦК КП Узбекистана Айтмуратов Е. сообщили о получении взяток от Джаббарова на сумму 13 000 руб.
4. Раджабов Н. Р. – первый секретарь Самаркандского обкома КП Узбекистана. О вручении ему взяток в 1978-1982 гг. на общую сумму 38 000 руб. указали четверо партийных руководителей, а Худайбердиев Н. Д., Есин В. П. и Орлов Г. М. сообщили о получении взяток от Раджабова на сумму 21 000 руб.»
Далее подробно перечислялось, как на протяжении ряда лет мы и руководство Прокуратуры СССР информировали ЦК КПСС о выявленных криминальных фактах в деятельности указанных выше делегатов XIX партконференции, а также в отношении Усманходжаева и бывшего председателя Президиума Верховного Совета УзССР Салимова.
На Сухарева жалко было смотреть: не проработал и месяца на посту Генерального прокурора, а уже оказался в эпицентре опасного конфликта. Утром следующего дня открывалась конференция. Встревоженные обитатели Старой площади надеялись, что их ставленник как-то потушит возникший скандал, обвинит во всём следователей. Но у нас на руках были факты и документы, и их нечем было опровергнуть. Генеральный прокурор то раздражённо выговаривал нам за самовольничание, то назойливо напоминал, что он только месяц работает, ещё ни в чём не разобрался и не знал о готовящейся статье. Наконец, он выбрал самую безопасную для себя позицию: так и не решившись ознакомить ЦК КПСС с собственным мнением, он отправил на Старую площадь… наш рапорт.
Очередной «исторический» партийный форум был омрачён разыгравшимся скандалом. Видимо, за всю историю съездов и конференций не было ещё случая, чтобы после утверждения доклада Мандатной комиссии ей пришлось собираться повторно, вместо покаянных речей выслушивать дерзкие пояснения Коротича. Публично главный редактор «Огонька» передал в президиум, лично в руки Горбачёва, полученный от нас ранее пакет. Там была подробная информация о следственных материалах в отношении четырёх делегатов конференции, а также перечень документов, направленных в разное время в ЦК КПСС с информацией о взяточничестве этих лиц. Находился в пакете и ещё один документ, ограждающий самого Коротича от назойливого любопытства «товарищей по партии». В своё время мы ознакомили его с рядом видеоматериалов и документов. После чего Коротич дал нам подписку о неразглашении данных предварительного следствия, которые стали ему известны, и о возможной ответственности по ст. 184 УК РСФСР в случае нарушения подписки. Копия этого документа также была передана Горбачёву. И когда на разных этажах партийной иерархии у Коротича требовали объяснений, он ссылался на эту подписку. Кстати, такая форма предусмотрена законодательством большинства цивилизованных стран мира.
Товарищи из ЦК недовольны
Получив ещё одно подтверждение истинной цены заверений о самых демократических выборах делегатов конференции и лозунгов о решительной борьбе с коррупцией, строительстве правового государства, общественность ожидала развязки скандала. При иных обстоятельствах следственную группу тихо бы разогнали, а дело похоронили. А теперь учинить такое с известными всей стране людьми, которые якобы «по инициативе ЦК КПСС ведут бескомпромиссную борьбу с коррупцией в Узбекистане» было нелогично и опасно, могло серьёзно подорвать престиж Генсека и всего коммунистического Олимпа. Оставалось одно: постепенно скомпрометировать следственную группу в глазах общественного мнения.
Пока на Старой площади продумывали новые козни, мы тоже не сидели сложа руки, хорошо понимая, что гласность может стать нашим надёжным союзником.
Так возникла идея предпринять ещё один нетрадиционный ход, открыв для прессы двери следственного изолятора. Журналистам предоставлялась возможность встречи с любым из подследственных и получения от них любой информации, но при условии не предавать огласке обстоятельства конкретных криминальных эпизодов и фамилий тех, кому передавались и от кого получались взятки, хранителей ценностей. Кроме того, если обвиняемый откажется от беседы либо не пожелает завизировать подготовленный материал, то никакой публикации быть не должно. Тем самым учитывались и соблюдение требований закона, основополагающих принципов правосудия, и элементарные нормы журналистской этики, и охрана прав содержащихся под стражей лиц.
В следственный изолятор зачастили журналисты с диктофонами и блокнотами. Они встречались с бывшими секретарями ЦК, обкомов и райкомов партии, хозяйственными руководителями. Подследственные оказались весьма общительными, охотно рассказывали, от кого получали и кому давали взятки, при каких обстоятельствах это происходило, у кого и как хранили свои богатства, о покровителях из Москвы, о коррупции в центральных ведомствах. В подтверждение своих слов предъявляли журналистам личные записи, копии заявлений, отправленных Генеральному секретарю ЦК КПСС, Генеральному прокурору и другим руководителям, где подробно излагались факты коррупции в коридорах высшей партии и государственной власти. Давали оценку следователям, стилю и методам их работы, условиям содержания в тюрьме. Возмущались, почему не принимается мер к сановным соучастникам во взяточничестве.
Не прошло и месяца с момента завершения партконференции, как необычные интервью из следственного изолятора бывших Председателя Совета Министров УзССР Худайбердиева, секретаря ЦК КП Узбекистана Айтмуратова, первых секретарей Ташкентского, Каракалпакского и Сурхандарьинского обкомов партии Мусаханова, Камалова, Каримова, первых секретарей райкомов партии Примова и Каньязова, председателя правления Бухарского облпотребсоюза Мирзабаева появились в некоторых центральных изданиях.
Рассказывая о фактическом положении дел, подследственные в то же время выражали обеспокоенность по поводу покровительства московских функционеров массовому взяточничеству и припискам в Узбекистане. Кстати, после первой статьи в «Аргументах и фактах» руководству еженедельника тут же дали выволочку в ЦК КПСС. Не успели стихнуть гневные речи на Старой площади, как появилась публикация в «Правде», а потом и в других газетах. В редакциях по-прежнему были убеждены, что щекотливая прежде тема «открыта» на самом верху, неповоротливые чиновники со Старой площади вновь не сумели вовремя «перекрыть кран», предупредить очередной залп публикаций.
Руководству Прокуратуры СССР выразил своё крайнее недовольство Лукьянов. Наше правительство оправдывалось: «Эти следователи – неуправляемые, опять действовали самовольно». Вопрос о «самоуправстве» было предложено вынести на рассмотрение коллегии Прокуратуры. В ИЗ-48/4 МВД СССР, широко известный как «Матросская тишина», зачастили проверяющие к обвиняемым, которые встречались с журналистами. Но беседы с «героями» газетных публикаций разочаровывали и даже шокировали. Подследственные благодарили за столь высокое внимание к ним, выражали надежду, что теперь-то уж будут приняты соответствующие меры к должностным лицам из ЦК КПСС и других ведомств, которые получали взятки, способствовали припискам и коррупции в Узбекистане. Почему это, мол, одни сидят в тюрьме, а другие работают как ни в чём не бывало или получают персональные пенсии? А проверяющие только допытывались: не принуждали ли вас давать интервью, не переврали ли чего журналисты. Ответы получали отрицательные. А Худайбердиев отметил, что после того, как журналисты второй раз встречались с ним и визировали материал, он внёс ряд дополнений и уточнений, и именно в таком виде текст был опубликован. Эти статьи обвиняемые приобщили к своим «досье», личным записям, которые при расследовании вёл каждый из них. Претензий по опубликованным материалам ни у кого не было.
Выносить на рассмотрение коллегии оказалось нечего. Но разбирательство всё же было предпринято, так сказать, в семейном кругу. В чём только не пыталось обвинить нас начальство! И в нарушениях общих принципов правосудия и уголовного процесса, забвении принципов невиновности, разглашения тайны следствия, самоуправстве, нежелании подчиниться субординации. Ни о каких нарушениях закона речи, понятно, не шло по той простой причине, что их не было. Самый тяжкий грех, который больше всего беспокоил прокурорских служак, заключался в том, что «товарищи из ЦК недовольны» оглаской и самим прецедентом вообще. Одним словом, пустой и бесполезный получился разговор, в итоге которого последовало высочайшее запрещение каких бы то ни было встреч подследственных с прессой. Через МВД СССР в следственный изолятор поступило указание не допускать журналистов в тюрьму к обвиняемым без письменного на то согласия Генерального прокурора или его заместителей. Любопытно, что при всём желании выслужиться перед ЦК КПСС никакого, даже символического наказания на нас наложено не было. Ну совершенно не за что, что тут поделаешь!
Вместе с другими мерами выступления в средствах массовой информации позволили добиться привлечения к ответственности Усманходжаева, Салимова, Смирнова и других функционеров, продвинуть следствие на очередную ступень. Небезынтересно, что возникали такие ситуации, когда гласность в освещении отдельных сторон следственной работы играла известную роль и в обеспечении безопасности людей из нашей группы. Так, в 1988 г. в КГБ и МВД из разных источников поступила информация, что за головы следователей мафия уплатила наёмникам сотни тысяч рублей, что готовится также нападение с целью отбить у нас часть изъятых у преступников миллионов. Попытки обеспечить каждого следователя личным табельным оружием результата не дали: пистолеты выделили лишь двум руководителям группы. Мы сами приняли рад мер: обеспечили охрану мест проживания следователей, они выезжали под прикрытием автоматчиков, перемещались только группами, менялись номера на автомашинах. Помимо того в печати и по радио, в программе «Взгляд» мы рассказали и продемонстрировали, как вооружена группа. Показали следователей в бронежилетах – о том, что личного оружия у них нет и ребята берут его эпизодически напрокат в других ведомствах, мы, естественно, умолчали. Рассказывали о том, что в нашем распоряжении имеются вездеходы, вертолёт, автомашина с автоматчиками, надёжная охрана. В результате ситуация резко изменилась. Вскоре мы получили информацию о том, что деньги вернулись к хозяевам: наёмники не захотели рисковать. Такое порой ненавязчивое напоминание о возможности вооружённого отпора не одному нашему следователю сохранило здоровье, а то и жизнь.
Вслед за судебным процессом по делу Чурбанова, явившегося по сути дела одним из этапов контрнаступления мафии в предверии окончательного разгрома дела, в центральные средства информации со Старой площади поступил уже официальный запрет на любые наши выступления. А после известного решения Политбюро ЦК КПСС о создании комиссии во главе с Пуго по проверке дела со страниц различных изданий, через телерадиоэфир на следственную группу хлынул обильный поток лжи, дезинформации, нелепых обвинений. Партийная монополия на средства массовой информации блестяще продемонстрировала оборотную сторону гласности времён перестройки.
Не имеет смысла бросать упрёки редакциям, вынужденным тогда выполнять волю своих хозяев со Старой площади. Но спрятать правду становилось всё труднее. Чем сильнее становилось давление на нашу группу, тем меньше оставалось в обществе наивных простаков, которые верили решительным журналистам и правоведам. А по мере того, как разваливался тоталитарный режим, терялась монополия КПСС на средства массовой информации, мы вновь ощутили поддержку честных журналистов, которые то завуалированно, а потом всё более открыто стали писать и говорить правду. И низкий им за это поклон.
ФОКУСНИКИ В СУДЕЙСКИХ МАНТИЯХ
Исповедь министра внутренних дел
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО
16 октября 1987 г . г. Ташкент
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старший советник юстиции Н. В. ИВАНОВ, с участием старшего помощника Генерального прокурора СССР государственного советника юстиции 2 класса Г. П. КАРАКОЗОВА в помещении следственного отдела КГБ Узбекской ССР, с соблюдением требований ст.ст. 127 и 128 УПК УзССР, допросили в качестве обвиняемого:
Яхъяева Хайдара Халиковича, 9 января 1927 года рождения, уроженца г. Самарканда, узбека, гражданина СССР, беспартийного, с высшим образованием, женатого, проживающего до ареста в г. Ташкенте, ул. Авроры, 27, не судимого.
Допрос начат в 11 час. 35 мин. Перерыв на обед
с 12 час. 30 мин., до 16 час.
Допрос окончен в 19 час. 00 мин.
Русским языком владею хорошо, в услугах переводчика не нуждаюсь, желаю давать показания на русском языке.
Яхъяев /подпись/
В предъявленном обвинении, изложенном в постановлении о привлечении меня в качестве обвиняемого от 16 октября 1987 г. виновным себя по ст.ст. 152 ч. 2 и 153 ч. 2 УК УзССР и по ст.ст. 173 ч. 2 и 174 ч. 2 УК РСФСР ПОЛНОСТЬЮ ПРИЗНАЮ.
Яхъяев /подпись/
«По существу предъявленного мне обвинения желаю пояснить следующее. Я полностью признаю себя виновным в том, что в 1970-1979 гг. как министр внутренних дел Узбекской ССР получал взятки от начальников УВД областей Алимова М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
В то время как десятки коррупционеров преспокойно получали мандаты делегатов, мы засели за статью, которая приобрела широкую известность под названием «Противостояние». В ней мы поставили многие проблемы борьбы с коррупцией, говорили открыто о противодействии следствию со стороны мафии и её покровителей, в том числе из ЦК КПСС. По прошествии пяти лет многие из вопросов, поставленных нами, не потеряли своей актуальности. Например, проблема создания Следственного комитета не решена и по сей день. Осторожно подбиралось каждое слово, каждое предположение, чтобы не дать противнику ни одного повода для возможных обвинений в нарушении презумпции невиновности или тайны следствия.
Одна редакция за другой отвергали нашу статью, ибо по остроте поставленных вопросов материал был написан на пределе гласности того периода. И вдруг удача – опубликовать материал согласился главный редактор «Огонька» В. Коротич. За два дня до начала конференции статья вышла в свет. Это случилось 26 июня. На следующий день, разумеется, грянул гром со Старой площади. Поздно вечером 27 июня 1988 г. мы вновь сидели в кабинете Генерального прокурора СССР и с интересом наблюдали за поведением Сухарева. В отличие от своего предшественника Рекункова он даже внешне не стремился «сохранить лицо», выглядел каким-то помятым, суетливым, растерянным. Сухарев в который раз уже перечитывал наш рапорт, составленный в тот же вечер по его указанию. Там, в частности, говорилось:
«В связи с публикацией в журнале «Огонёк» № 26 от 26 июня 1988 г. статьи «Противостояние» наше утверждение о том, что на партийной конференции «в числе авторитетных и весьма заслуженных людей оказались и скомпрометировавшие себя на ниве взяточничества лица», основано на материалах уголовного дела. Мы не указали в статье фамилии этих лиц, чтобы не быть обвинёнными в нарушении следственной тайны.
Поскольку Вы не были осведомлены о наших намерениях (статья готовилась ещё при бывшем Генеральном прокуроре СССР Рекункове А. М. без его ведома), то после выхода в свет журнала считаем своим долгом назвать конкретных лиц, проходящих по делу, но представленных в качестве делегатов на партийной конференции. К ним относятся:
1. Бывший заведующий сектором отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС, ныне второй секретарь ЦК КП Молдавии Смирнов В. И., в отношении которого дали подробные показания первые секретари Бухарского, Навоийского, Каракалпакского, Хорезмского, Ташкентского, Кашкадарьинского, Сурхандарьинского обкомов КП Узбекистана Каримов А. К., Есин В. П., Камалов К., Худайбергенов М. Х., Мусаханов М. М., Гурапов Н. Т., Каримов А. и другие, а всего 16 должностных лиц. Из их показаний следует, что Смирнов, как куратор Узбекистана, получил в 1976-1984 гг. взяток на общую сумму 376 000 руб.
2. Могильниченко К. Н. – заместитель заведующего отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. О вручении ему взяток в 1983-1984 гг. на общую сумму 90 000 руб. сообщили в своих заявлениях и на допросах шесть привлечённых к уголовной ответственности лиц, из них четверо – члены и кандидаты в члены Бюро ЦК КП Узбекистана.
3. Джаббаров И. – первый секретарь Бухарского обкома КП Узбекистана. О получении им взяток на общую сумму 77 000 руб. в 1977-1984 гг. дали показания четверо должностных лиц, а бывший Председатель Совета Министров Узбекской ССР Худайбердиев Н. Д., первый секретарь Навоийского обкома партии Есин В. П. и секретарь ЦК КП Узбекистана Айтмуратов Е. сообщили о получении взяток от Джаббарова на сумму 13 000 руб.
4. Раджабов Н. Р. – первый секретарь Самаркандского обкома КП Узбекистана. О вручении ему взяток в 1978-1982 гг. на общую сумму 38 000 руб. указали четверо партийных руководителей, а Худайбердиев Н. Д., Есин В. П. и Орлов Г. М. сообщили о получении взяток от Раджабова на сумму 21 000 руб.»
Далее подробно перечислялось, как на протяжении ряда лет мы и руководство Прокуратуры СССР информировали ЦК КПСС о выявленных криминальных фактах в деятельности указанных выше делегатов XIX партконференции, а также в отношении Усманходжаева и бывшего председателя Президиума Верховного Совета УзССР Салимова.
На Сухарева жалко было смотреть: не проработал и месяца на посту Генерального прокурора, а уже оказался в эпицентре опасного конфликта. Утром следующего дня открывалась конференция. Встревоженные обитатели Старой площади надеялись, что их ставленник как-то потушит возникший скандал, обвинит во всём следователей. Но у нас на руках были факты и документы, и их нечем было опровергнуть. Генеральный прокурор то раздражённо выговаривал нам за самовольничание, то назойливо напоминал, что он только месяц работает, ещё ни в чём не разобрался и не знал о готовящейся статье. Наконец, он выбрал самую безопасную для себя позицию: так и не решившись ознакомить ЦК КПСС с собственным мнением, он отправил на Старую площадь… наш рапорт.
Очередной «исторический» партийный форум был омрачён разыгравшимся скандалом. Видимо, за всю историю съездов и конференций не было ещё случая, чтобы после утверждения доклада Мандатной комиссии ей пришлось собираться повторно, вместо покаянных речей выслушивать дерзкие пояснения Коротича. Публично главный редактор «Огонька» передал в президиум, лично в руки Горбачёва, полученный от нас ранее пакет. Там была подробная информация о следственных материалах в отношении четырёх делегатов конференции, а также перечень документов, направленных в разное время в ЦК КПСС с информацией о взяточничестве этих лиц. Находился в пакете и ещё один документ, ограждающий самого Коротича от назойливого любопытства «товарищей по партии». В своё время мы ознакомили его с рядом видеоматериалов и документов. После чего Коротич дал нам подписку о неразглашении данных предварительного следствия, которые стали ему известны, и о возможной ответственности по ст. 184 УК РСФСР в случае нарушения подписки. Копия этого документа также была передана Горбачёву. И когда на разных этажах партийной иерархии у Коротича требовали объяснений, он ссылался на эту подписку. Кстати, такая форма предусмотрена законодательством большинства цивилизованных стран мира.
Товарищи из ЦК недовольны
Получив ещё одно подтверждение истинной цены заверений о самых демократических выборах делегатов конференции и лозунгов о решительной борьбе с коррупцией, строительстве правового государства, общественность ожидала развязки скандала. При иных обстоятельствах следственную группу тихо бы разогнали, а дело похоронили. А теперь учинить такое с известными всей стране людьми, которые якобы «по инициативе ЦК КПСС ведут бескомпромиссную борьбу с коррупцией в Узбекистане» было нелогично и опасно, могло серьёзно подорвать престиж Генсека и всего коммунистического Олимпа. Оставалось одно: постепенно скомпрометировать следственную группу в глазах общественного мнения.
Пока на Старой площади продумывали новые козни, мы тоже не сидели сложа руки, хорошо понимая, что гласность может стать нашим надёжным союзником.
Так возникла идея предпринять ещё один нетрадиционный ход, открыв для прессы двери следственного изолятора. Журналистам предоставлялась возможность встречи с любым из подследственных и получения от них любой информации, но при условии не предавать огласке обстоятельства конкретных криминальных эпизодов и фамилий тех, кому передавались и от кого получались взятки, хранителей ценностей. Кроме того, если обвиняемый откажется от беседы либо не пожелает завизировать подготовленный материал, то никакой публикации быть не должно. Тем самым учитывались и соблюдение требований закона, основополагающих принципов правосудия, и элементарные нормы журналистской этики, и охрана прав содержащихся под стражей лиц.
В следственный изолятор зачастили журналисты с диктофонами и блокнотами. Они встречались с бывшими секретарями ЦК, обкомов и райкомов партии, хозяйственными руководителями. Подследственные оказались весьма общительными, охотно рассказывали, от кого получали и кому давали взятки, при каких обстоятельствах это происходило, у кого и как хранили свои богатства, о покровителях из Москвы, о коррупции в центральных ведомствах. В подтверждение своих слов предъявляли журналистам личные записи, копии заявлений, отправленных Генеральному секретарю ЦК КПСС, Генеральному прокурору и другим руководителям, где подробно излагались факты коррупции в коридорах высшей партии и государственной власти. Давали оценку следователям, стилю и методам их работы, условиям содержания в тюрьме. Возмущались, почему не принимается мер к сановным соучастникам во взяточничестве.
Не прошло и месяца с момента завершения партконференции, как необычные интервью из следственного изолятора бывших Председателя Совета Министров УзССР Худайбердиева, секретаря ЦК КП Узбекистана Айтмуратова, первых секретарей Ташкентского, Каракалпакского и Сурхандарьинского обкомов партии Мусаханова, Камалова, Каримова, первых секретарей райкомов партии Примова и Каньязова, председателя правления Бухарского облпотребсоюза Мирзабаева появились в некоторых центральных изданиях.
Рассказывая о фактическом положении дел, подследственные в то же время выражали обеспокоенность по поводу покровительства московских функционеров массовому взяточничеству и припискам в Узбекистане. Кстати, после первой статьи в «Аргументах и фактах» руководству еженедельника тут же дали выволочку в ЦК КПСС. Не успели стихнуть гневные речи на Старой площади, как появилась публикация в «Правде», а потом и в других газетах. В редакциях по-прежнему были убеждены, что щекотливая прежде тема «открыта» на самом верху, неповоротливые чиновники со Старой площади вновь не сумели вовремя «перекрыть кран», предупредить очередной залп публикаций.
Руководству Прокуратуры СССР выразил своё крайнее недовольство Лукьянов. Наше правительство оправдывалось: «Эти следователи – неуправляемые, опять действовали самовольно». Вопрос о «самоуправстве» было предложено вынести на рассмотрение коллегии Прокуратуры. В ИЗ-48/4 МВД СССР, широко известный как «Матросская тишина», зачастили проверяющие к обвиняемым, которые встречались с журналистами. Но беседы с «героями» газетных публикаций разочаровывали и даже шокировали. Подследственные благодарили за столь высокое внимание к ним, выражали надежду, что теперь-то уж будут приняты соответствующие меры к должностным лицам из ЦК КПСС и других ведомств, которые получали взятки, способствовали припискам и коррупции в Узбекистане. Почему это, мол, одни сидят в тюрьме, а другие работают как ни в чём не бывало или получают персональные пенсии? А проверяющие только допытывались: не принуждали ли вас давать интервью, не переврали ли чего журналисты. Ответы получали отрицательные. А Худайбердиев отметил, что после того, как журналисты второй раз встречались с ним и визировали материал, он внёс ряд дополнений и уточнений, и именно в таком виде текст был опубликован. Эти статьи обвиняемые приобщили к своим «досье», личным записям, которые при расследовании вёл каждый из них. Претензий по опубликованным материалам ни у кого не было.
Выносить на рассмотрение коллегии оказалось нечего. Но разбирательство всё же было предпринято, так сказать, в семейном кругу. В чём только не пыталось обвинить нас начальство! И в нарушениях общих принципов правосудия и уголовного процесса, забвении принципов невиновности, разглашения тайны следствия, самоуправстве, нежелании подчиниться субординации. Ни о каких нарушениях закона речи, понятно, не шло по той простой причине, что их не было. Самый тяжкий грех, который больше всего беспокоил прокурорских служак, заключался в том, что «товарищи из ЦК недовольны» оглаской и самим прецедентом вообще. Одним словом, пустой и бесполезный получился разговор, в итоге которого последовало высочайшее запрещение каких бы то ни было встреч подследственных с прессой. Через МВД СССР в следственный изолятор поступило указание не допускать журналистов в тюрьму к обвиняемым без письменного на то согласия Генерального прокурора или его заместителей. Любопытно, что при всём желании выслужиться перед ЦК КПСС никакого, даже символического наказания на нас наложено не было. Ну совершенно не за что, что тут поделаешь!
Вместе с другими мерами выступления в средствах массовой информации позволили добиться привлечения к ответственности Усманходжаева, Салимова, Смирнова и других функционеров, продвинуть следствие на очередную ступень. Небезынтересно, что возникали такие ситуации, когда гласность в освещении отдельных сторон следственной работы играла известную роль и в обеспечении безопасности людей из нашей группы. Так, в 1988 г. в КГБ и МВД из разных источников поступила информация, что за головы следователей мафия уплатила наёмникам сотни тысяч рублей, что готовится также нападение с целью отбить у нас часть изъятых у преступников миллионов. Попытки обеспечить каждого следователя личным табельным оружием результата не дали: пистолеты выделили лишь двум руководителям группы. Мы сами приняли рад мер: обеспечили охрану мест проживания следователей, они выезжали под прикрытием автоматчиков, перемещались только группами, менялись номера на автомашинах. Помимо того в печати и по радио, в программе «Взгляд» мы рассказали и продемонстрировали, как вооружена группа. Показали следователей в бронежилетах – о том, что личного оружия у них нет и ребята берут его эпизодически напрокат в других ведомствах, мы, естественно, умолчали. Рассказывали о том, что в нашем распоряжении имеются вездеходы, вертолёт, автомашина с автоматчиками, надёжная охрана. В результате ситуация резко изменилась. Вскоре мы получили информацию о том, что деньги вернулись к хозяевам: наёмники не захотели рисковать. Такое порой ненавязчивое напоминание о возможности вооружённого отпора не одному нашему следователю сохранило здоровье, а то и жизнь.
Вслед за судебным процессом по делу Чурбанова, явившегося по сути дела одним из этапов контрнаступления мафии в предверии окончательного разгрома дела, в центральные средства информации со Старой площади поступил уже официальный запрет на любые наши выступления. А после известного решения Политбюро ЦК КПСС о создании комиссии во главе с Пуго по проверке дела со страниц различных изданий, через телерадиоэфир на следственную группу хлынул обильный поток лжи, дезинформации, нелепых обвинений. Партийная монополия на средства массовой информации блестяще продемонстрировала оборотную сторону гласности времён перестройки.
Не имеет смысла бросать упрёки редакциям, вынужденным тогда выполнять волю своих хозяев со Старой площади. Но спрятать правду становилось всё труднее. Чем сильнее становилось давление на нашу группу, тем меньше оставалось в обществе наивных простаков, которые верили решительным журналистам и правоведам. А по мере того, как разваливался тоталитарный режим, терялась монополия КПСС на средства массовой информации, мы вновь ощутили поддержку честных журналистов, которые то завуалированно, а потом всё более открыто стали писать и говорить правду. И низкий им за это поклон.
ФОКУСНИКИ В СУДЕЙСКИХ МАНТИЯХ
Исповедь министра внутренних дел
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ОБВИНЯЕМОГО
16 октября 1987 г . г. Ташкент
Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР старший советник юстиции Н. В. ИВАНОВ, с участием старшего помощника Генерального прокурора СССР государственного советника юстиции 2 класса Г. П. КАРАКОЗОВА в помещении следственного отдела КГБ Узбекской ССР, с соблюдением требований ст.ст. 127 и 128 УПК УзССР, допросили в качестве обвиняемого:
Яхъяева Хайдара Халиковича, 9 января 1927 года рождения, уроженца г. Самарканда, узбека, гражданина СССР, беспартийного, с высшим образованием, женатого, проживающего до ареста в г. Ташкенте, ул. Авроры, 27, не судимого.
Допрос начат в 11 час. 35 мин. Перерыв на обед
с 12 час. 30 мин., до 16 час.
Допрос окончен в 19 час. 00 мин.
Русским языком владею хорошо, в услугах переводчика не нуждаюсь, желаю давать показания на русском языке.
Яхъяев /подпись/
В предъявленном обвинении, изложенном в постановлении о привлечении меня в качестве обвиняемого от 16 октября 1987 г. виновным себя по ст.ст. 152 ч. 2 и 153 ч. 2 УК УзССР и по ст.ст. 173 ч. 2 и 174 ч. 2 УК РСФСР ПОЛНОСТЬЮ ПРИЗНАЮ.
Яхъяев /подпись/
«По существу предъявленного мне обвинения желаю пояснить следующее. Я полностью признаю себя виновным в том, что в 1970-1979 гг. как министр внутренних дел Узбекской ССР получал взятки от начальников УВД областей Алимова М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42