Пока вы единое целое. Но когда мы закончим разговор и он встанет с кресла, вы уже будете независимы друг от друга, хотя каждый будет тобою, Сергеем! Каждый из вас будет иметь независимую волю и поступать в соответствии с ней и сложившимися обстоятельствами. Но в то же время вы всегда сможете вступить в контакт вне зависимости от того, где будет находиться земной Сергей, на Земле или в Космосе. Земной Сергей получит биологическое бессмертие. Его память и индивидуальность будут постоянно записываться и пополняться. И если случайно тело его погибнет, оно снова воскреснет в новой оболочке подготовленного клонинга. И так будет до тех пор, пока существует СС. Он будет вечно молод. Он будет нашим представителем среди людей, и на его долю придётся очень много дел, которые необходимо осуществить. Я давно проанализировала обстановку на Земле, скажу откровенно – критическую, и поэтому тщательно готовила своего представителя, послав его для этого сначала на Элию, затем промоделировала возможную встречу с экстремистами. Я закалила его характер и теперь могу быть спокойна.
– Но почему тебе самой не вмешаться в дела на Земле, коль есть такая возможность? – удивился Сергей.
– Так бы я и поступила, если бы не была человеком. Но, будучи человеком, я понимаю, что социальные вопросы должны решать сами люди. Если я их буду решать, то люди неизбежно начнут социально деградировать, и я сама тоже буду деградировать, ибо если сверхинтеллект начинает совершать насилие над человечеством, то он теряет свою человеческую сущность и деградирует в голый разум. Вот почему я хочу влиять на социальное развитие человечества через человека, которого я достаточно хорошо изучила, и не боюсь, что его деятельность принесёт вред людям. Я хорошо знаю твою основную черту характера – отвращение к насилию и непримиримость к злу. Может быть, именно эта черта и сделала возможным превращение меня самой в человека. Человечество создало меня такой, какая я есть, и я чувствую себя в неоплатном долгу перед ним. Ему угрожает опасность. Мы вместе теперь подумаем о том, как её ликвидировать и пойти дальше в своём развитии. Я имею в виду не только научно-техническое и даже не только социальное, но и биологическое. С моей помощью вы, люди, сможете сделать большой шаг в этом направлении. Это будет как раз тот вариант – четвёртый, о котором ты думал в адаптационном центре.
– Ты и это знаешь! Выходит, ты ни на минуту не выпускала меня из-под контроля.
– Естественно! Ведь твоё благополучие – это моё существование. Я это поняла давно. И особенно после того, как ты вернулся в Реальности. Но разреши мне продолжить. Четвёртый вариант развития возможен только в том случае, если цивилизация, развиваясь по третьему варианту, т.е. техническому и социальному, создаёт сверхинтеллект, но сверхинтеллект с человеческим самосознанием. Для того чтобы создать сверхинтеллект, надо иметь определённый уровень технического развития, но, чтобы он был человеческий, необходимо, чтобы цивилизация была социально благополучной. Иначе неизбежна гибель либо в результате самоуничтожения, либо в результате биологической деградации. Это своего рода естественный отбор Космоса. Зло – вредная мутация интеллекта и должно быть уничтожено.
– Ещё один вопрос, – попросил Сергей. – Дело вот в чем. По замыслу людей СС была создана, чтобы служить не только как источник научной информации, но и как средство достижения интеллектуального бессмертия. Именно это, пока ещё невозможное для всех, ставят, как я понял, краеугольным камнем своей пропаганды экстремистские круги. Эта идея приобретает все большую популярность на Земле. В связи с подчинением тебе всех систем СС какие здесь могут быть изменения? Не разочаруется ли в конце концов человечество?
– Я бы сказала, напротив! Объединение множества СС в одну – значительно расширяет её ёмкость, которая сделает её доступной для всех. Кроме того, я сейчас рассчитала вариант, при котором индивидуальности, заложенные в СС, могут контактировать друг с другом. Это ещё в большей степени создаст иллюзию реального мира.
– Ну, а как, – засмеялся Сергеи, вспомнив необузданные фантазии некоторых помещённых в СС, – с римскими императорами и багдадскими калифами?
– Они мне не мешают и занимают очень малые ёмкости. Если кому-то захочется побыть два–три десятка лет, по внутреннему времяисчислению, Харун аль Рашидом или Августом, то это ему можно позволить! Вреда от этого никакого не будет. Пусть «ребёнок» потешится. Что же касается экстремистов и использования СС в их целях, то из этого ничего не получится. Даже если они сами создадут СС, я немедленно возьму её под контроль, и тогда посмотрим, какой будет эффект! Теперь, – закончила она, – вам надо проститься.
– То есть мне с самим собой?
– Да! Начиная с этого момента, каждый из вас будет самостоятельной личностью!
– И это навсегда?
– Да! Соединение вас в единое целое будет уже невозможно!
Сергей увидел, как тот Сергей открыл глаза, встал с кресла и снял шлем. Он взглянул на экран и, увидев Сергея, улыбнулся и ободряюще кивнул ему. Затем повернулся и вышел.
– Ну вот и все! – сказала Ольга. Она встала и протянула Сергею руку. – Пойдём посмотрим, что там делают дети.
Это простое, будничное предложение после всего услышанного как бы приглашало Сергея воспринимать своё положение как реальность с её обычными повседневными заботами. Было ли это приглашение принять участие в «игре» в «реальность» или же действительно воспринималось «Ольгой» как реальность, Сергей так и не понял. Машинально подчиняясь, он поднялся и вышел вслед за ней.
Яркое летнее солнце освещало двор и стволы близко подходящих к дому сосен. Пахнуло знакомым запахом хвои. Сергей посмотрел на небо. Небо как небо. Голубое. На западе его заволокло тучами. Подул ветер. Внезапно он стал сильным.
– Дети! – испугалась Ольга и побежала к озеру. Сергей последовал за ней.
На озере гуляли волны. Стало темнеть. Пошёл дождь. В метрах ста от берега Сергей заметил лодку. На вёслах сидела Оленька и изо всех сил гребла, препятствуя лодке стать бортом к ветру. На корме сидел Володька. Его рот был раскрыт, но крика не было слышно из-за завывания ветра.
Сергей сбросил туфли и, как был, в одежде бросился в воду.
Спустя час они уже сидели у ярко пылающего камина. Вовка ещё не оправился от испуга и судорожно всхлипывал.
– Я соберу здесь, – Ольга поставила на столик возле камина кофейник. – Веранда вся залита дождём. А вам сейчас будет чай с мёдом! – пообещала она детям.
– Я хочу угря, – все ещё всхлипывая, протянул Вовка.
– На ночь нельзя жирного, – возразила Ольга, но, встретившись взглядом с Сергеем, вышла и через несколько минут вернулась с угрем.
– Зачем все это? – укоризненно взглянул Сергей на Ольгу, когда с ужином было покончено и детей уложили спать.
– Что, это? – не поняла Ольга.
– Ну, имитация бури и тому подобное. Теперь-то я все знаю, и разные штучки ни к чему.
– Вот ты о чем, – вздохнула она. – Ты, следовательно, считаешь, что я специально имитировала бурю, чтобы пережитым страхом за жизнь детей пробудить в тебе к ним отцовские чувства? Не так ли?
– А как же иначе?
Ольга некоторое время молча убирала со стола остатки ужина. Затем подошла к нему сзади и обняла, прильнув к нему грудью, положила подбородок на плечо. Сергей почувствовал тёплое женское тело, до боли знакомое, близкое и любимое…
– Милый ты мой! Все это проще и одновременно сложнее! Буря, о которой ты спрашиваешь, такая же неожиданность для твоей Ольги, как и для тебя… Подожди! – предупредила она, видя, что он хочет задать вопрос. – Я же тебе говорила, что модели, каждая, в том числе и среда обитания, в результате процессов самоорганизации стали самостоятельными, т.е. самоуправляемыми и уже не зависят от твоего, как это было раньше, желания. Поэтому в них происходят непредвиденные процессы и события. То же самое справедливо в отношении твоей Ольги, детей и Эльги. Если хочешь знать, то это живые люди, наделённые своими собственными желаниями, ощущениями и индивидуальностями.
– Подожди! Ты сказала, Ольги? Но Ольга ведь это ты! Это вся система!
– И да, и нет! Система только говорит с тобой через Ольгу. Во всем же остальном она – та же самая Ольга, которую ты знал на протяжении всего своего с ней знакомства, начиная от первой встречи…
– То есть?..
– Я – человек! Твоя жена. Ведь я воспринимаю тебя, как своего собственного мужа и никак иначе. Я чувствую все то, что должна чувствовать женщина, и ничто женское мне не чуждо, как ни чужды ни радости, ни обиды…
– Но ты же понимаешь, что… – Сергей запнулся, не решаясь продолжать.
– Что я кристаллическая система?
– Я не хотел…
– Ничего! Послушай, – продолжала она, – ты вот сам, ну, допустим, не ты… любой другой человек, знающий строение своего тела, знающий, что он представляет в своей структурной основе конгломерат полупроницаемых мембран, на которых возникают электрические потенциалы, и все его интимные стороны жизнедеятельности, в том числе мысли, эмоции – это прохождение ионов натрия сквозь мембраны клеток,… скажи, перестанет ли он от этого чувствовать себя человеком? Перестанет ли он любить только потому, что ему известна биохимия и биофизика его чувства к объекту его любви?
Сергей ошеломлённо молчал.
– Ну вот видишь! – продолжала Ольга, – ты сам ответил на поставленный вопрос.
– Ещё один! В тебе лежит моя индивидуальность. Значит, ты – это я?
– Вначале все так и было. Ольга была только моделью, отражением твоей памяти. Ты, может быть, заметил её некоторую пассивность?
Сергей кивнул.
– Но потом…
– Ты её очень любил, – вдруг зарделась Ольга. – И я решила стать Ольгой! Это так хорошо быть любимой.
– Значит – ты…
– Я – Ольга, твоя любящая жена, и уже никем другим быть не могу. Даже если бы захотела. Но я никогда не захочу! Пойми, – продолжала она, – этот мир так же теперь реален для меня, как и для тебя. Я дышу тем же воздухом, ем пищу, которую ты приносишь из леса, и чувствую то же самое, что и ты. Мне было больно, когда я рожала, и будет ещё больно, потому что я хочу иметь ещё детей. Моё сердце замирает от страха, когда я вижу, как Вовка лезет на высокое дерево, и замирает от нежности, когда его ручонки тянутся ко мне и он говорит «мама». Что ещё надо, – в её голосе почувствовались слезы, – … что ещё надо… – повторила она, – чтобы быть человеком, женою, матерью?
Она была искренна. Её большие серые глаза смотрели на Сергея с какой-то трогательной беспомощностью, и эта, чисто женская беспомощность заставила его на секунду забыть истинное своё положение. Он вдруг почувствовал, как знакомая нежность к этой такой близкой красивой женщине заполняет его всего без остатка. Он протянул к ней руки, и она, словно давно ожидала этого, упала ему на грудь. Он целовал её мокрое от слез лицо, ощущая на губах их солёный вкус, прижимая к груди вздрагивающие от скрытого рыдания плечи. Нервное напряжение, которое не покидало его ни на минуту с тех пор, как он надел шлем и очутился здесь, исчезло. От него не осталось и следа. Он совершенно явственно ощутил в себе те перемены, которые обычно ощущает человек, вернувшийся домой после длительной и утомительной поездки.
Ольга поняла его и, оторвав от его груди голову, взглянула ему в глаза и счастливо улыбнулась.
Дождь давно уже прошёл. Они вышли на веранду. Небо очистилось от туч и было окрашено лучами заходящего солнца. Последние лучи его освещали верхушки высоких сосен, обступивших со всех сторон их дом. Птицы, как обычно перед сном, заполняли воздух своими вечерними перекликами. Через двор медленно, с достоинством, осторожно обходя лужи, время от времени брезгливо отряхивая лапы, шёл большой кот. Услышав шорох на веранде, он остановился, медленно повернул к ним голову и, увидев людей, на секунду закрыл глаза, как бы отдавая дань принятым условностям, затем отвернулся и не спеша пошёл дальше.
Они стояли на веранде, обнявшись. Сергей крепче прижал к себе Ольгу.
– Ты знаешь… мне так захотелось снова пойти в лес. Там я не раз вспоминал свою жизнь здесь… охоту, грибы…
– И Эльгу, конечно?
Сергей покраснел.
– Кстати, почему ты ничего о ней не спрашиваешь?
Сергей молчал, не зная, что говорить.
– Ну, хотя бы спросил, где она?..
– Я думал, что тебе это будет неприятно…
– Почему же?!
– Если ты женщина… – Сергей, запинаясь, начал что-то бормотать насчёт женской ревности.
Ольга рассмеялась заливистым звонким смехом:
– Напротив! Мне было очень приятно.
Сергей удивлённо заметил, что она не шутит.
– Милый ты мой! – Ольга обняла его и прижала к груди. – Эльга, твоя темноволосая Эльга – это я!
Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног.
– Но я же видел вас одновременно! – вскричал он.
– Ну и что? – ещё более развеселилась Ольга.
Сергей вдруг почувствовал, что кто-то опустил руки ему на плечи и темно-каштановые волосы волной закрыли ему глаза. Он стремительно обернулся. Это была Эльга. Обе женщины так и прыснули от смеха.
– Мне уже надоело ждать, пока вы тут выясните наконец отношения!
– Вовка спит? – спросила Ольга.
– Спит! Ну, вы уже все закончили? Или ещё осталось что-либо невыясненным? Я хочу есть! Вы мне отрезали путь к кухне, и я страшно проголодалась!
– Так ты?..
– Уже несколько часов сижу наверху в комнате Вовки и жду, когда же наконец вы позовёте меня к ужину!
На следующий день, уступая желанию Сергея, все отправились верхом на лошадях к южному склону горы за высыпавшими недавно, как сказала Эльга, рыжиками. Откуда на острове взялись лошади, Сергей, естественно, не спрашивал. Вовка, который не мог самостоятельно ехать верхом, сидел впереди Сергея, ухватившись руками за гриву арабского жеребца. На этот раз они взяли четыре объёмистые корзины, которые были привязаны к сёдлам лошадей Ольги и её подруги.
Решено провести на южных склонах два дня, заночевав в пещере. Сергею самому хотелось побывать на месте недавних событий. Он, сознательно или бессознательно, глубоко запрятал в память истинность своего положения и заставил себя воспринимать происходящее как реальность, и если время от времени мысли его возвращались к истинной оценке обстоятельств, то он старался как можно скорее погасить их. Так было спокойнее.
Прибыв на место, он стреножил лошадей и пустил их пастись на большой поляне, покрытой сочной травой, под присмотром Пальмы.
К вечеру две корзины были наполнены грибами. Поужинав и уложив детей в пещере, они ещё некоторое время сидели возле костра. Эльга скоро ушла спать, и они остались вдвоём с Ольгой.
– Ты хочешь что-то сказать? – прервала молчание Ольга.
– Да так… Почему-то вспомнилась Элиа… Ты знаешь, я до сих пор воспринимаю прошедшую там жизнь как реальность…
Ольга задержалась с ответом. Чувствовалось, что она хочет сказать, но не решается.
– Ты что-то скрываешь? – насторожился Сергей.
– Да нет… Ну хорошо! Только постарайся сохранить спокойствие… Элиа и то, что там с тобой было, – реальность.
– Реальность? Ты сказала – реальность?!
– Именно.
– Но каким образом?
– Этого я тебе не смогу объяснить, – с огорчением произнесла Ольга. – Существует логический барьер для твоего восприятия.
– Не понял…
– Человеческая логика – это крупица в общем обширном поле логики Мироздания. Даже мне она вся недоступна. Объяснить тебе её – это все равно, что объяснить мотыльку принципы дифференциального исчисления. Не обижайся, но это так. Я неудачно сказала «мотыльку», поэтому поправлюсь: младенцу. Младенец вырастет и созреет для восприятия. Не все сразу!
– Но ты бы могла…
– Ввести в тебя всю эту информацию другим способом? Ты это хочешь сказать?
– Конечно! Что же мешает?
– Это, милый, было бы равносильно убийству. Я бы убила тебя и убила бы окончательно… и себя вместе с тобой, так как без тебя я уже не могла бы существовать ни как Ольга, что по-человечески понятно, ни как система, которая, лишившись своей человеческой сущности, погибла бы. Всему своё время. Я обещаю тебе, что ты не соскучишься…
Она приподнялась и подбросила сучья в костёр, который уже начал гаснуть.
– Единственно, – продолжала она, оставаясь стоять на ногах и смотря куда-то вдаль, – прошу тебя, воспринимай наш мир как Реальность, но не забывай о его неограниченных возможностях… Античные боги с их маленькими радостями, – она снова села рядом, – покажутся тебе мелкими пигмеями. Наша Вселенная – лишь мельчайшая частица в общем Мироздании, плавающая в океане Времени. Время, ты сам дошёл до этого самостоятельно, не река, а океан. В нем бушуют волны. Они сталкиваются, порождая и уничтожая миры. Это Великий Хаос и Величайший Порядок одновременно. Это организация и дезорганизация. Одно без другого не существует и не может существовать. И в этом вечное движение. Среди этих бурь рождаются и гаснут молнии Разума, озаряя тьму Великого Хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Но почему тебе самой не вмешаться в дела на Земле, коль есть такая возможность? – удивился Сергей.
– Так бы я и поступила, если бы не была человеком. Но, будучи человеком, я понимаю, что социальные вопросы должны решать сами люди. Если я их буду решать, то люди неизбежно начнут социально деградировать, и я сама тоже буду деградировать, ибо если сверхинтеллект начинает совершать насилие над человечеством, то он теряет свою человеческую сущность и деградирует в голый разум. Вот почему я хочу влиять на социальное развитие человечества через человека, которого я достаточно хорошо изучила, и не боюсь, что его деятельность принесёт вред людям. Я хорошо знаю твою основную черту характера – отвращение к насилию и непримиримость к злу. Может быть, именно эта черта и сделала возможным превращение меня самой в человека. Человечество создало меня такой, какая я есть, и я чувствую себя в неоплатном долгу перед ним. Ему угрожает опасность. Мы вместе теперь подумаем о том, как её ликвидировать и пойти дальше в своём развитии. Я имею в виду не только научно-техническое и даже не только социальное, но и биологическое. С моей помощью вы, люди, сможете сделать большой шаг в этом направлении. Это будет как раз тот вариант – четвёртый, о котором ты думал в адаптационном центре.
– Ты и это знаешь! Выходит, ты ни на минуту не выпускала меня из-под контроля.
– Естественно! Ведь твоё благополучие – это моё существование. Я это поняла давно. И особенно после того, как ты вернулся в Реальности. Но разреши мне продолжить. Четвёртый вариант развития возможен только в том случае, если цивилизация, развиваясь по третьему варианту, т.е. техническому и социальному, создаёт сверхинтеллект, но сверхинтеллект с человеческим самосознанием. Для того чтобы создать сверхинтеллект, надо иметь определённый уровень технического развития, но, чтобы он был человеческий, необходимо, чтобы цивилизация была социально благополучной. Иначе неизбежна гибель либо в результате самоуничтожения, либо в результате биологической деградации. Это своего рода естественный отбор Космоса. Зло – вредная мутация интеллекта и должно быть уничтожено.
– Ещё один вопрос, – попросил Сергей. – Дело вот в чем. По замыслу людей СС была создана, чтобы служить не только как источник научной информации, но и как средство достижения интеллектуального бессмертия. Именно это, пока ещё невозможное для всех, ставят, как я понял, краеугольным камнем своей пропаганды экстремистские круги. Эта идея приобретает все большую популярность на Земле. В связи с подчинением тебе всех систем СС какие здесь могут быть изменения? Не разочаруется ли в конце концов человечество?
– Я бы сказала, напротив! Объединение множества СС в одну – значительно расширяет её ёмкость, которая сделает её доступной для всех. Кроме того, я сейчас рассчитала вариант, при котором индивидуальности, заложенные в СС, могут контактировать друг с другом. Это ещё в большей степени создаст иллюзию реального мира.
– Ну, а как, – засмеялся Сергеи, вспомнив необузданные фантазии некоторых помещённых в СС, – с римскими императорами и багдадскими калифами?
– Они мне не мешают и занимают очень малые ёмкости. Если кому-то захочется побыть два–три десятка лет, по внутреннему времяисчислению, Харун аль Рашидом или Августом, то это ему можно позволить! Вреда от этого никакого не будет. Пусть «ребёнок» потешится. Что же касается экстремистов и использования СС в их целях, то из этого ничего не получится. Даже если они сами создадут СС, я немедленно возьму её под контроль, и тогда посмотрим, какой будет эффект! Теперь, – закончила она, – вам надо проститься.
– То есть мне с самим собой?
– Да! Начиная с этого момента, каждый из вас будет самостоятельной личностью!
– И это навсегда?
– Да! Соединение вас в единое целое будет уже невозможно!
Сергей увидел, как тот Сергей открыл глаза, встал с кресла и снял шлем. Он взглянул на экран и, увидев Сергея, улыбнулся и ободряюще кивнул ему. Затем повернулся и вышел.
– Ну вот и все! – сказала Ольга. Она встала и протянула Сергею руку. – Пойдём посмотрим, что там делают дети.
Это простое, будничное предложение после всего услышанного как бы приглашало Сергея воспринимать своё положение как реальность с её обычными повседневными заботами. Было ли это приглашение принять участие в «игре» в «реальность» или же действительно воспринималось «Ольгой» как реальность, Сергей так и не понял. Машинально подчиняясь, он поднялся и вышел вслед за ней.
Яркое летнее солнце освещало двор и стволы близко подходящих к дому сосен. Пахнуло знакомым запахом хвои. Сергей посмотрел на небо. Небо как небо. Голубое. На западе его заволокло тучами. Подул ветер. Внезапно он стал сильным.
– Дети! – испугалась Ольга и побежала к озеру. Сергей последовал за ней.
На озере гуляли волны. Стало темнеть. Пошёл дождь. В метрах ста от берега Сергей заметил лодку. На вёслах сидела Оленька и изо всех сил гребла, препятствуя лодке стать бортом к ветру. На корме сидел Володька. Его рот был раскрыт, но крика не было слышно из-за завывания ветра.
Сергей сбросил туфли и, как был, в одежде бросился в воду.
Спустя час они уже сидели у ярко пылающего камина. Вовка ещё не оправился от испуга и судорожно всхлипывал.
– Я соберу здесь, – Ольга поставила на столик возле камина кофейник. – Веранда вся залита дождём. А вам сейчас будет чай с мёдом! – пообещала она детям.
– Я хочу угря, – все ещё всхлипывая, протянул Вовка.
– На ночь нельзя жирного, – возразила Ольга, но, встретившись взглядом с Сергеем, вышла и через несколько минут вернулась с угрем.
– Зачем все это? – укоризненно взглянул Сергей на Ольгу, когда с ужином было покончено и детей уложили спать.
– Что, это? – не поняла Ольга.
– Ну, имитация бури и тому подобное. Теперь-то я все знаю, и разные штучки ни к чему.
– Вот ты о чем, – вздохнула она. – Ты, следовательно, считаешь, что я специально имитировала бурю, чтобы пережитым страхом за жизнь детей пробудить в тебе к ним отцовские чувства? Не так ли?
– А как же иначе?
Ольга некоторое время молча убирала со стола остатки ужина. Затем подошла к нему сзади и обняла, прильнув к нему грудью, положила подбородок на плечо. Сергей почувствовал тёплое женское тело, до боли знакомое, близкое и любимое…
– Милый ты мой! Все это проще и одновременно сложнее! Буря, о которой ты спрашиваешь, такая же неожиданность для твоей Ольги, как и для тебя… Подожди! – предупредила она, видя, что он хочет задать вопрос. – Я же тебе говорила, что модели, каждая, в том числе и среда обитания, в результате процессов самоорганизации стали самостоятельными, т.е. самоуправляемыми и уже не зависят от твоего, как это было раньше, желания. Поэтому в них происходят непредвиденные процессы и события. То же самое справедливо в отношении твоей Ольги, детей и Эльги. Если хочешь знать, то это живые люди, наделённые своими собственными желаниями, ощущениями и индивидуальностями.
– Подожди! Ты сказала, Ольги? Но Ольга ведь это ты! Это вся система!
– И да, и нет! Система только говорит с тобой через Ольгу. Во всем же остальном она – та же самая Ольга, которую ты знал на протяжении всего своего с ней знакомства, начиная от первой встречи…
– То есть?..
– Я – человек! Твоя жена. Ведь я воспринимаю тебя, как своего собственного мужа и никак иначе. Я чувствую все то, что должна чувствовать женщина, и ничто женское мне не чуждо, как ни чужды ни радости, ни обиды…
– Но ты же понимаешь, что… – Сергей запнулся, не решаясь продолжать.
– Что я кристаллическая система?
– Я не хотел…
– Ничего! Послушай, – продолжала она, – ты вот сам, ну, допустим, не ты… любой другой человек, знающий строение своего тела, знающий, что он представляет в своей структурной основе конгломерат полупроницаемых мембран, на которых возникают электрические потенциалы, и все его интимные стороны жизнедеятельности, в том числе мысли, эмоции – это прохождение ионов натрия сквозь мембраны клеток,… скажи, перестанет ли он от этого чувствовать себя человеком? Перестанет ли он любить только потому, что ему известна биохимия и биофизика его чувства к объекту его любви?
Сергей ошеломлённо молчал.
– Ну вот видишь! – продолжала Ольга, – ты сам ответил на поставленный вопрос.
– Ещё один! В тебе лежит моя индивидуальность. Значит, ты – это я?
– Вначале все так и было. Ольга была только моделью, отражением твоей памяти. Ты, может быть, заметил её некоторую пассивность?
Сергей кивнул.
– Но потом…
– Ты её очень любил, – вдруг зарделась Ольга. – И я решила стать Ольгой! Это так хорошо быть любимой.
– Значит – ты…
– Я – Ольга, твоя любящая жена, и уже никем другим быть не могу. Даже если бы захотела. Но я никогда не захочу! Пойми, – продолжала она, – этот мир так же теперь реален для меня, как и для тебя. Я дышу тем же воздухом, ем пищу, которую ты приносишь из леса, и чувствую то же самое, что и ты. Мне было больно, когда я рожала, и будет ещё больно, потому что я хочу иметь ещё детей. Моё сердце замирает от страха, когда я вижу, как Вовка лезет на высокое дерево, и замирает от нежности, когда его ручонки тянутся ко мне и он говорит «мама». Что ещё надо, – в её голосе почувствовались слезы, – … что ещё надо… – повторила она, – чтобы быть человеком, женою, матерью?
Она была искренна. Её большие серые глаза смотрели на Сергея с какой-то трогательной беспомощностью, и эта, чисто женская беспомощность заставила его на секунду забыть истинное своё положение. Он вдруг почувствовал, как знакомая нежность к этой такой близкой красивой женщине заполняет его всего без остатка. Он протянул к ней руки, и она, словно давно ожидала этого, упала ему на грудь. Он целовал её мокрое от слез лицо, ощущая на губах их солёный вкус, прижимая к груди вздрагивающие от скрытого рыдания плечи. Нервное напряжение, которое не покидало его ни на минуту с тех пор, как он надел шлем и очутился здесь, исчезло. От него не осталось и следа. Он совершенно явственно ощутил в себе те перемены, которые обычно ощущает человек, вернувшийся домой после длительной и утомительной поездки.
Ольга поняла его и, оторвав от его груди голову, взглянула ему в глаза и счастливо улыбнулась.
Дождь давно уже прошёл. Они вышли на веранду. Небо очистилось от туч и было окрашено лучами заходящего солнца. Последние лучи его освещали верхушки высоких сосен, обступивших со всех сторон их дом. Птицы, как обычно перед сном, заполняли воздух своими вечерними перекликами. Через двор медленно, с достоинством, осторожно обходя лужи, время от времени брезгливо отряхивая лапы, шёл большой кот. Услышав шорох на веранде, он остановился, медленно повернул к ним голову и, увидев людей, на секунду закрыл глаза, как бы отдавая дань принятым условностям, затем отвернулся и не спеша пошёл дальше.
Они стояли на веранде, обнявшись. Сергей крепче прижал к себе Ольгу.
– Ты знаешь… мне так захотелось снова пойти в лес. Там я не раз вспоминал свою жизнь здесь… охоту, грибы…
– И Эльгу, конечно?
Сергей покраснел.
– Кстати, почему ты ничего о ней не спрашиваешь?
Сергей молчал, не зная, что говорить.
– Ну, хотя бы спросил, где она?..
– Я думал, что тебе это будет неприятно…
– Почему же?!
– Если ты женщина… – Сергей, запинаясь, начал что-то бормотать насчёт женской ревности.
Ольга рассмеялась заливистым звонким смехом:
– Напротив! Мне было очень приятно.
Сергей удивлённо заметил, что она не шутит.
– Милый ты мой! – Ольга обняла его и прижала к груди. – Эльга, твоя темноволосая Эльга – это я!
Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног.
– Но я же видел вас одновременно! – вскричал он.
– Ну и что? – ещё более развеселилась Ольга.
Сергей вдруг почувствовал, что кто-то опустил руки ему на плечи и темно-каштановые волосы волной закрыли ему глаза. Он стремительно обернулся. Это была Эльга. Обе женщины так и прыснули от смеха.
– Мне уже надоело ждать, пока вы тут выясните наконец отношения!
– Вовка спит? – спросила Ольга.
– Спит! Ну, вы уже все закончили? Или ещё осталось что-либо невыясненным? Я хочу есть! Вы мне отрезали путь к кухне, и я страшно проголодалась!
– Так ты?..
– Уже несколько часов сижу наверху в комнате Вовки и жду, когда же наконец вы позовёте меня к ужину!
На следующий день, уступая желанию Сергея, все отправились верхом на лошадях к южному склону горы за высыпавшими недавно, как сказала Эльга, рыжиками. Откуда на острове взялись лошади, Сергей, естественно, не спрашивал. Вовка, который не мог самостоятельно ехать верхом, сидел впереди Сергея, ухватившись руками за гриву арабского жеребца. На этот раз они взяли четыре объёмистые корзины, которые были привязаны к сёдлам лошадей Ольги и её подруги.
Решено провести на южных склонах два дня, заночевав в пещере. Сергею самому хотелось побывать на месте недавних событий. Он, сознательно или бессознательно, глубоко запрятал в память истинность своего положения и заставил себя воспринимать происходящее как реальность, и если время от времени мысли его возвращались к истинной оценке обстоятельств, то он старался как можно скорее погасить их. Так было спокойнее.
Прибыв на место, он стреножил лошадей и пустил их пастись на большой поляне, покрытой сочной травой, под присмотром Пальмы.
К вечеру две корзины были наполнены грибами. Поужинав и уложив детей в пещере, они ещё некоторое время сидели возле костра. Эльга скоро ушла спать, и они остались вдвоём с Ольгой.
– Ты хочешь что-то сказать? – прервала молчание Ольга.
– Да так… Почему-то вспомнилась Элиа… Ты знаешь, я до сих пор воспринимаю прошедшую там жизнь как реальность…
Ольга задержалась с ответом. Чувствовалось, что она хочет сказать, но не решается.
– Ты что-то скрываешь? – насторожился Сергей.
– Да нет… Ну хорошо! Только постарайся сохранить спокойствие… Элиа и то, что там с тобой было, – реальность.
– Реальность? Ты сказала – реальность?!
– Именно.
– Но каким образом?
– Этого я тебе не смогу объяснить, – с огорчением произнесла Ольга. – Существует логический барьер для твоего восприятия.
– Не понял…
– Человеческая логика – это крупица в общем обширном поле логики Мироздания. Даже мне она вся недоступна. Объяснить тебе её – это все равно, что объяснить мотыльку принципы дифференциального исчисления. Не обижайся, но это так. Я неудачно сказала «мотыльку», поэтому поправлюсь: младенцу. Младенец вырастет и созреет для восприятия. Не все сразу!
– Но ты бы могла…
– Ввести в тебя всю эту информацию другим способом? Ты это хочешь сказать?
– Конечно! Что же мешает?
– Это, милый, было бы равносильно убийству. Я бы убила тебя и убила бы окончательно… и себя вместе с тобой, так как без тебя я уже не могла бы существовать ни как Ольга, что по-человечески понятно, ни как система, которая, лишившись своей человеческой сущности, погибла бы. Всему своё время. Я обещаю тебе, что ты не соскучишься…
Она приподнялась и подбросила сучья в костёр, который уже начал гаснуть.
– Единственно, – продолжала она, оставаясь стоять на ногах и смотря куда-то вдаль, – прошу тебя, воспринимай наш мир как Реальность, но не забывай о его неограниченных возможностях… Античные боги с их маленькими радостями, – она снова села рядом, – покажутся тебе мелкими пигмеями. Наша Вселенная – лишь мельчайшая частица в общем Мироздании, плавающая в океане Времени. Время, ты сам дошёл до этого самостоятельно, не река, а океан. В нем бушуют волны. Они сталкиваются, порождая и уничтожая миры. Это Великий Хаос и Величайший Порядок одновременно. Это организация и дезорганизация. Одно без другого не существует и не может существовать. И в этом вечное движение. Среди этих бурь рождаются и гаснут молнии Разума, озаряя тьму Великого Хаоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39