– Зачем ты убил свистуна?
– Я его боялся. Он начал подозревать меня. Два раза он меня спрашивал, отдал ли я тебе усилитель.
– Один личный вопрос. Ты на него можешь не отвечать, если не хочешь. Почему ты так поздно женился?
Чак скривился, но ответил:
– Я переболел в детстве нехорошей болезнью, которую прихватил от изгнанных из селения «людей с чёрными лицами», так их у нас называют. Эта болезнь у них широко распространена. Мне удалось скрыть её и тайно вылечиться. Но женщины меня избегали, хотя в остальном я не отличался от других элиан.
– Почему же тогда Ваа вышла за тебя замуж?
– Её выбора никто бы не принял. После того как она покинула своего первого мужа, она упала с лошади и перебила себе переносицу. Я ей дал понять, что возьму её в свой дом. Так мы и поженились.
– Элианам обычно чужда жажда власти. Почему она были присуща тебе?
– Возможно, в этом виновата моя болезнь. Как я ненавидел всех! А больше всего – тебя! Нет, пожалуй, не тебя, а этих сук, которые много возомнили о себе. С каким наслаждением я бы мучил их, бил, терзал, кусал бы до крови им груди, полосовал бы плетью их обнажённые тела! О! Это было бы неповторимое наслаждение! У меня был шанс достигнуть всего этого. Я бы превратил всех в покорных моей воле скотов! Зачем я, со страха, убил свистуна! С его бы помощью… Он нашёл бы или сделал ещё два, нет, три десятка усилителей. Мы бы с ним смогли покорить всю Элию!
– Уведите его! – приказал Эрик, чувствуя, что уже не может сдерживаться.
Вернулся Гор и на следующий день снова уехал. Он так и не нашёл Прохода. На этот раз Гор в сопровождении десятка бойцов на трех подводах отправился на космодром с особым поручением. Через две недели он вернулся и привёз все необходимое. Ещё три недели подряд Эрик проводил по несколько часов в арсенале, где у него была небольшая, но хорошо оборудованная мастерская. В ней он предполагал ремонтировать вышедшее из строя оружие, но теперь она пригодилась в других целях. Наконец, все было готово.
Эрик приказал доставить в мастерскую Чака. Его привели и усадили на стул. Эрик, ничего не спрашивая, копался у большого металлического ящика, рядом с которым стояло «зеркало». Временами он поглядывал в «зеркало» и удовлетворённо хмыкал. Потом надел наушники и что-то слушал, покручивая регуляторы. Так и не сказав Чаку ни слова, велел его увести.
В этот же день приехал Юл и увёз железный ящик и «зеркало». «Зеркало» погрузили на телегу с большой предосторожностью: завернули в несколько слоёв шерстяной ткани, положили на сено и ещё сверху прикрыли толстым слоем того же сена.
Ещё через три дня Чака под усиленным конвоем повезли в посёлок. У самого въезда в посёлок подводу догнала кавалькада всадников, среди которых был Эрик.
– Ты обещал сохранить мне жизнь! – крикнул ему Чак, думая, что его везут на казнь.
– Я всегда выполняю свои обещания!
– Так куда же меня везут?
– К тебе домой!
– Остановите! Вот мой дом! – закричал Чак, когда телега въехала в селение.
– Ошибаешься! Твой дом немного дальше!
– Что вы хотите со мной сделать?
– Тебя никто не тронет даже пальцем. Тебя будут хорошо кормить, следить за твоим здоровьем. У тебя будет мягкая постель. Если что и будет тебя мучить, так это только твои мысли.
– Но я буду заперт?
– Разве я обещал тебе другое?
Телега въехала на площадь.
– Вот и твой новый дом! – сказал Эрик, показывая на сооружение, стоящее на площади. Это была большая железная клетка, представляющая собой куб с длиною грани в четыре метра. Внутри куба был второй, метра три в поперечнике, сделанный из сверхпрочной сетки, растянутой канатами между железными прутьями. Над клеткой был навес, защищающий её от дождя и прямых лучей солнца. Пол сделан из толстой сверхпрочной материи. Посреди из того же материала постель. Вверху между железными прутьями и сеткой висел металлический предмет.
– Узнаешь? – спросил Эрик Чака. – Это второй усилитель. Он был исправен, если не считать оборванного контакта. Я дарю его тебе! Раз в два года его будут подзаряжать. Он настроен так, чтобы воспринимать твоё биополе и посылать его, усиленное, тебе назад. Для остальных он не представляет опасности, так как железные прутья надёжно его экранируют. В них вделаны приёмные датчики. Мне пришлось над ними долго возиться. Но что не сделаешь для старого доброго знакомого! Выходы датчиков идут вот сюда, – он показал на большой стеклянный куб, стоящий невдалеке от клетки. – Стенки этого куба сделаны из сверхпрочного титанового стекла. Ни камень, ни пуля его не повредят. Его не расплавит даже луч бластера. Внутри куба – экран, или «зеркало». На нем будут отражаться все твои мысли и воспоминания. Сверху имеется мощный динамик. Он будет воспроизводить твои мысли в словах. Здесь имеется регулятор громкости. На ночь его будут выключать вообще, чтобы твой вой не мешал людям спать. А теперь, пожалуйста, войди в свой дом и оставайся там со своей ненавистью и злобой. Но помни, что теперь они будут всеобщим достоянием! Ты долго скрывал их от людей, и вполне справедливо будет, если они с ними познакомятся! Видишь ли… от мёртвого не было бы никакого толку, живой же ты принесёшь народам Элии огромную пользу и навсегда отобьёшь у них охоту слушать таких, как ты. Я думаю, что это единственное наказание, которому следовало бы подвергать диктаторов и кандидатов в диктаторы. Так что, живи и здравствуй!
Эрик повернул коня. У стеклянного куба, на все четыре стенки которого проектировалось изображение с «зеркала», уже толпились элиане. Из динамика нёсся поток слов. Эрик не стал слушать и погнал коня домой. За ним последовали остальные всадники.
Через две недели Эрик, однако, понял свою ошибку и приказал временно выключить экран. Сцены, которые, разыгрывались на нем, были слишком омерзительны, чтобы на них смотрели дети. За селением был построен большой закрытый павильон, куда переместили клетку и аппаратуру. Теперь смотреть на Чака пускали только взрослых.
«Чак в собственном соку» – эта случайно брошенная Эриком фраза стала популярной, и её вывели на фронтоне павильона. Сначала какой-то шутник написал её мелом, а затем Гор, которого избрали вождём племени, распорядился отлить её в бронзе. «В собственном соку» скоро отвалилось и её не стали восстанавливать. Теперь на фронтоне фасада оставалась только надпись «ЧАК».
Проходили годы, а толпы посетителей все шли и шли…
Чак, как и все элиане, был долгожителем. За его здоровьем тщательно следили. Посмотреть на него приезжали из самых отдалённых уголков планеты. Конструкция клетки не давала ему возможности нанести себе повреждения. От своих мыслей не скроешься, как не скроешься и от воспоминании. Иногда своды павильона сотрясал вой. Чак выл. Выл от переполнявшей его ненависти и злобы. Эта ненависть, усиленная прибором пришельцев, возвращалась к нему самому. Он был с ней наедине, и она была единственным его собеседником. Когда вой становился нестерпимым, динамик выключали.

ЭПИЛОГ

Прошло ещё двадцать пять лет. Эрик сильно постарел. Он уже не выезжал на охоту. Любимым его занятием было сидеть на скамейке в парке и наблюдать возню своих внуков и правнуков. Их было так много, что он часто путал их имена. Оглядываясь назад, на прожитую жизнь, он мог сказать себе: «Да, я был счастлив! Особенно последние годы. Как быстро они пролетели!»
Стелла которой было уже семьдесят, все ещё оставалась молодой и прекрасной, как, впрочем, и все остальные её подруги.
Как жаль, что я не элианин и не могу прожить до трехсот лет, подобно Дуку! Какой это счастливый народ!
Эрик тревожно вглядывался в лица многочисленных сыновей, боясь обнаружить в них признаки старения. Нет! Они унаследовали от своих матерей долгую молодость. Уже это наполняло сердце старого Эрика счастьем и гордостью. А какие у них статные фигуры, открытые лица, унаследовавшие красоту своих матерей. Они были разные, но в каждом из них жил он, Эрик.
Всю жизнь он отдал этой планете. Какие-то неведомые силы послали его сюда именно тогда, когда она больше всего нуждалась в помощи. Он чувствовал, что скоро уйдёт. Но останутся его сыновья, которые в трудную минуту, если такая настанет, заменят его и сделают то, что сделал бы он, если бы оставался с этим народом. Останутся те знания, которые он дал людям. Маленькая крупица знаний. Но чтобы приобрести эту крупицу, люди Земли, подобно тому, как Авраам закладывал своего сына Исаака на алтарь жестокому Богу, люди Земли закладывали тысячи и тысячи своих сыновей, так и не успевших в своей короткой жизни познать радости бытия, счастья любви и муки творчества.
Как-то он очень долго спал. Ему снилась Эола. Она протягивала ему младенца – его сына. Эрик хотел взять его на руки, но они встретили пустоту. Эола улыбалась и, все ещё протягивая ему младенца, медленно удалялась. Казалось, она плывёт в воздухе.
Когда он проснулся, то увидел склонившуюся над ним Стеллу. В глазах её был испуг. Эрик улыбнулся жене. Её глаза внезапно расширились, и эти глаза, цвета горного изумруда, были последним, что видел Эрик.

Конец I части


Часть II
ЗЕМЛЯ

НЕОПРЕДЕЛЁННОСТЬ

Он проснулся, как от резкого толчка. Казалось, земля под ним ходит ходуном. Это продолжалось несколько секунд. Затем все успокоилось. Он резко приподнялся и обнаружил, что лежит на подстилке из сухой травы. У его ног чернеют головешки давно остывшего костра. Солнце ещё не взошло. Светало. Ничего не понимая, Эрик вскочил на ноги. Он отчётливо помнит, что заснул вчера в своей спальне. Помнит, что просыпался и над ним склонялась Стелла. Где он? Как он здесь очутился?
Он осмотрелся. Местность была незнакомой. Куда делся его дом, Стелла, которая вот недавно была рядом с ним? Кто мог его, сонного, поднять с постели и завести сюда, не разбудив при этом? Внезапно он обнаружил, что как-то странно одет. Вместо свободной туники тело его упрятано в тесную одежду, которая жала и стесняла движения. На ногах неуклюжая тяжёлая обувь из чёрной кожи. Рядом с травяной подстилкой лежит незнакомый предмет. Всмотрелся в него и взял в руки. Предмет был тяжёлым.
– Бог мой! – мысленно воскликнул Эрик-Сергей. – Так это же мой старый охотничий карабин. Какой сюда попал?
Машинально тронул себя за лицо. Вместо длинных седых усов, которые он аккуратно подрезал вот уже двадцать пять лет, рука его встретила колючую щетину. Такая же щетина была на щеках.
– Что за дьявол! – выругался он. И вдруг понял, что одежда, которая надета на нем, – это давно забытая им земная одежда. И местность чем-то знакома.
Он пошёл вперёд, осматриваясь по сторонам, и вдруг обнаружил в себе давно забытую лёгкость движений. Не было привычной грузности. Казалось, ноги сами несут тело, без всякого напряжения и усилий. Это было неожиданно и приятно. Настолько приятно, что он, как бы проверяя себя, подпрыгнул несколько раз на месте и удовлетворённо засмеялся. Он вспомнил. Да, конечно, вчера он заснул здесь после охоты. Это те самые холмы в южной части острова. Вчера?! Но между вчера и сегодня были пятьдесят долгих лет на Элии. Он помнил все подробности своего сна, помнил каждую чёрточку лица Стеллы, Тауры, каждую чёрточку лиц своих сыновей, каждое слово, произнесённое старым мудрым Дуком. Он осмотрел себя. Несомненно, это было тело молодого человека с сильными ногами и руками. Он вспомнил свои руки со вздувшимися венами. Это были другие руки… Неужели сон?.. Он стал вспоминать подробности своей жизни на Элии, зная, что подробности сна забываются и последовательность их часто нарушается, события меняются местами. Сон обычно сопровождается несколькими не связанными между собой сновидениями. И потом, снится ли человеку, что он спит и во сне вспоминает виденный сон? Сон во сне. Это абсурд! Он мог вспомнить все мельчайшие подробности, не путаясь в их последовательности. Концлагерь, восстание, битва в горах, его последующая жизнь на Элии, рождение детей – все это ясно всплыло в памяти, ничуть не нарушая последовательности событий. Если это не сон, то почему он здесь? Куда девалась его старость?
Тут он обнаружил, что идёт по знакомой тропе. Скоро слева должно показаться болото, подумал Сергей. Действительно, минут через двадцать он подошёл к краю болота. Сомнений не оставалось. Он находился на острове. На том самом острове, куда его поместили после возвращения со Счастливой.
Ну, что ж… Чем труднее и запутаннее была ситуация, тем спокойнее становился Сергей, и это спокойствие всегда помогало ему быстро находить выход из самых трудных положений. Вдруг острая боль пронзила ему сердце. А как же дети? Мои сыны, которыми я так гордился… неужели это только плод моего воображения, плод сна?! Внутренним слухом и зрением он явно слышал их голоса, видел их лица. Он закрыл глаза и ясно увидел Тауру, спускающуюся по крутому склону горы. В левой руке она держит лук, а правой хватает ветви кустарника. Он явно ощутил боль от удара камня, сорвавшегося из-под ног Тауры.
Нет! Это не могло быть сном, решил он. Но что же тогда? На этот вопрос он не мог пока найти ответа.
Задумавшись, он вышел на берег моря. Это было хорошо знакомое ему побережье. До дома на берегу озера оставалось километра три.
Если это сон, решил он, то я найду дома все без изменения. Идти по песку в тяжёлых сапогах было трудно, и он снова свернул в лес. Вскоре вышел на тропинку, которая вела к дому. Остановился. Здесь он впервые встретил Стеллу! Опустился на землю, почувствовал охватившую его слабость. Ноги просто не держали. Он лёг на землю, стараясь справиться с охватившим его приступом отчаяния. Во сне (был ли это сон?) он был готов к смерти, ждал её и почти смирился с её неизбежностью, находя утешение в своих воспоминаниях прожитого и в продолжении жизни в детях. Он вдруг почувствовал, что потеря реальности воспоминания прожитой жизни воспринимается им как нечто более ужасное, чем сама смерть.
Наверное, так сходят с ума. Сон или не сон? Мозг его отказывался решать возникшую неопределённость. Если сон – то почему каждая клеточка тела хранит в себе память о пережитом?! Почему память хранит голоса людей, приснившихся ему в этом сне, хранит малейшие оттенки интонации? Бывает ли такое во сне? Можно ли, проснувшись, помнить вкус пищи, прикосновения рук, запахи, имена близких? Но, с другой стороны, можно ли прожить пятьдесят долгих элианских лет и очутиться вновь на том же самом месте, в той же одежде у только что потухшего костра? Реальность убеждала его в одном, память же протестовала. Спор между Реальностью и Памятью разгорался с новой силой, и его Сознание, вслушиваясь в доводы спорящих, взаимоисключающих друг друга, но одинаково справедливых, раздиралось на части в поисках решения и не находило его. Это была грань, за которой должно было последовать безумие. Ведь что такое умопомешательство – несовместимость собственного Я с Реальностью? Или – или. Или сохраняется собственное Я, но тогда это Я заменяет истинную Реальность на Реальность воображения, на модель Реальности, подогнанную под собственное Я. Или Я должно уступить Реальности и снова стать её частью.
Легко ли сделать правильный выбор? Распознать истинную реальность от реальности воображаемой? Не спешите с ответом! Разве все человечество ради своего собственного Я не создаёт себе воображаемую реальность, угодную этому Я, подгоняемую к этому Я теориями и философскими концепциями? Какая разница между тобой и несчастным рыцарем из Ламанчи? Как и он, ты стремишься к добру и справедливости, а приходишь к злу и насилию.
Твой антипод – «частица зла, творящая благое». Кто же ты? Добра частица – сеющее зло?
Можно ли вообще познать реальность, наблюдая её через призму собственного Я? Можно ли подняться над своим собственным Я и осознать себя частицей нечто большего, чем это Я?
Клетка не может осознать себя частицей организма. Человек способен осознать себя частицей нации, народа, всего человечества. Чем выше мы поднимаемся над своим Я, тем шире открывается кругозор. Способно ли человечество подняться настолько высоко, чтобы осознать себя и своё место в Реальности?
Постепенно Сергей успокаивался. Не все задачи поддаются немедленному решению и не все они имеют однозначные решения. Надо ждать, решил он. Ждать случая, который предоставит недостающую информацию. Пока же надо заставить себя воспринимать действительность такой, какая она есть, или во всяком случае представляется ощущениям и восприятию. Возбуждение и страх – плохие советчики. Человек должен достичь такой степени самообладания, когда странности Реальности не вызывают страха, а только любопытство и любознательность. Иначе человек уподобится лошади, которая впервые видит верблюда. Тем более, подумал он, странности преследуют с того момента, как я возвратился со Счастливой. Когда-нибудь все разъяснится!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39