Подсохшие волосы развевались на ветру. Грудь у нее была полная и округлая, ноги длинные и стройные, все тело дышало зрелой женственностью.— Никогда, — страстно произнес Кил, прижимаясь губами к ее податливому животу, — никогда в жизни не видел я такой красоты.Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом. Она небрежно растрепала его волосы, и на губах у нее заиграла легкая улыбка.— А вы опытный соблазнитель, конгрессмен, — заметила она. — Но позвольте вернуть комплимент. Как мужчина — вы само совершенство. — Голос у Рины осекся, и она прикусила губу. — Кил?— Да, любовь моя?— А как… как у тебя все получилось с Джоан? Я ведь знаю, что сначала ты пошел к ней. Ты… вы занимались любовью? Не бойся, я пойму…— Никакой любовью мы не занимались, — улыбнулся Кил. — До этого дело не дошло.— Но ведь тебе нужно было как-то добраться до ее одежды, разве нет?— Да, — честно ответил он.— Фигура у нее, конечно, замечательная, — жалобно улыбнулась Рина.— Далеко не такая замечательная, как у тебя.— Ты лжец, но именно за это я и люблю тебя.— Ничего подобного, вовсе я не… — засмеялся Кил.— Лжец, лжец, не пытайся отвертеться. Но это не имеет никакого значения. Я люблю тебя, Кил, и хочу тебя.В голосе ее прозвучали слезы. Килу не хотелось, чтобы она плакала. Он крепко сжал ей бедро, провел по нему пальцами и скользнул в потаенное местечко, заставив Рину застонать и вздрогнуть от наслаждения.— Нет, именно ты — замечательная, ты самая лучшая, — негромко проговорил он, притягивая ее к себе и покрывая все ее тело поцелуями. — И не смей со мной спорить.А Рина и не думала спорить. Она задыхалась, с трудом удерживаясь на ногах. Волны экстаза набегали на нее одна за другой. У нее подогнулись колени и она тяжело упала ему на грудь.— Кил… прошу тебя… довольно… довольно…Он осторожно поднялся, обнял ее и потянул за собой. Отыскал ее губы и, как обезумевший, впился в них. Потом опустился на жесткое днище лодки и, раздвинув ей ноги, вошел в нее.Отдавшись безумной, но и нежной страсти, они любили друг друга, озаряемые серебряным светом луны. Время остановилось. Стояла безмолвная ночь. Красота, одна лишь красота обволакивала их. Ночной ветерок нашептывал что-то бесконечно ласковое и нежное; лодка задумчиво покачивалась на легкой волне, никак не попадая в ритм их собственной бешеной пляске — пляске неутолимого желания.В такие секунды до луны, кажется, можно рукой достать, до серебряного шара, плывущего над чудом, не знающим границ времени. Из горла у них вырывались крики, крики наслаждения, крики радости. Крики удовлетворенного желания. Крики любви.А когда все кончилось, они, не чувствуя усталости, начали заново, бессвязно что-то шепча друг другу, говоря о красоте луны, о чуде ночи.А в промежутках между любовными объятиями он лежал рядом, прижимал ее к себе, согревал жаром своего тела.В конце концов Рина, утомленная, задремала. А Кил по-прежнему не выпускал ее из объятий. Сам он заснуть не мог. Не отрываясь, смотрел на луну. До утра, повторял он, переводя взгляд на восток. Что-то принесет рассвет — облегчение или ужас смерти?Чувствовал себя Кил хорошо. Просто прекрасно. На болезнь и намека не было.Наконец луна начала бледнеть. Далеко на востоке возникли первые розовые блики света. Кил принялся разминать руки. Они совершенно онемели. И в горле, со страхом заметил он, тоже вроде запершило.О Боже, только не это, про себя взмолился Кил. Будь милосерден, о Господи, сделай так, чтобы все было хорошо. Позволь нам встретить утро.Восток алел все сильнее и сильнее. Луна пока еще покачивалась на небе, но уже только далекой и бледной тенью. Поднималось солнце.Устроившись кое-как между сиденьями и приникнув к его груди, Рина крепко спала.Что это — умопомешательство или действительно болезнь? А может, все дело просто-напросто в том, что он целую ночь провел в таком неудобном положении — отсюда и немота во всех членах?Стараясь не разбудить Рину, Кил потянулся к бутылке и сделал длинный-предлинный глоток. Боль в горле прошла. Жара не ощущалось, даже ничего похожего на температуру.Кил бережно положил руку Рине на лоб. Прохладный — такой же прохладный, как и ветерок, что ласкал их ночью.Кил прикрыл глаза.Мы выкарабкались, все позади. Да, вроде полный порядок. О Боже Всемогущий, благословен будь в небесах, спасибо тебе, ты сделал это.— Ну вот, нечто в подобном роде я и ожидал. Ни стыда ни совести!Кил изумленно захлопал глазами. Неподалеку раздался смех. Прищурившись — солнце уже вовсю било в глаза — он попытался разглядеть, кто же это смеется.Налегая на весла, к ним стремительно приближался Доналд.— Идиот! — Кил поспешно попытался прикрыться и прикрыть Рину одеялом. — С ума сошел? Ведь даже не спросил, как я себя чувствую. А что, если сгораю от лихорадки?— Ни от чего ты не сгораешь, все в полном ажуре. — Доналд подгреб к ним вплотную, и лодки слегка стукнулись бортами.— А тебе-то откуда знать?Доналд немного помолчал и посерьезнел.— Откуда, откуда — от Трентона. Он сказал, что, если бы ты подхватил эту чертову инфекцию, тебя бы уже не было в живых. Мне не хотелось говорить это вчера вечером, потому что… потому что… а, что объяснять, и так все понятно!Кил посмотрел на небо и засмеялся. Рядом зашевелилась и открыла зеленые глаза Рина. Он быстро и весело поцеловал ее в губы.— Все позади! Все прошло, любовь моя!Он потрепал ее по щеке и вскочил так стремительно, что лодка заходила ходуном.При виде того, как Кил бросился в воду, Доналд довольно заулыбался.— Ну не болван ли? — обратился он к Рине, ухмыляясь еще шире. — Купаться голышом в такую холодрыгу!Рина, не отводя глаз, смотрела на Доналда. Растерянность постепенно сменилась чистой и радужной улыбкой.— Доналд? — Голос ее едва заметно дрогнул.— Все позади, Ри. Да ничего и не было. Нас просто водили за нос, а теперь игра окончена.Рина зажмурилась. Итак, ей оставлена жизнь. И Килу оставлена жизнь. Нет, жизнь оставлена им обоим.Вместе с утром пришло голубое небо, яркое солнце, спокойное море — и жизнь.Она снова посмотрела на Доналда — радостно и все же недоверчиво. Потом оба они повернулись в сторону, где Кил без устали нырял и снова выныривал на поверхность, вздымая вокруг себя каскады воды, искрящейся на солнце.^— Болван, говорите? — рассмеялась Рина. — В таком случае, мистер Флэгерти, вы нас обоих можете считать полоумными.Не переставая смеяться и не обращая внимания на Доналда и покачивающуюся вдали яхту, Рина поднялась, сбросила с плеч одеяло и бросилась в воду. Она оказалась обжигающе холодной, Рину так и передернуло. Но сделалось отчего-то очень хорошо, и даже соленый привкус, и резь в глазах ощущать было приятно. Неожиданно Рина почувствовала нежное прикосновение: Кил обнял ее за плечи.То ли смеясь, то ли плача, они перевернулись на спину.— Да, Кил, все позади, — прошептала Рина. — Мы будем жить.— Большую, долгую жизнь.— И у нас будут два сына!— И дочь!— И дом в колониальном стиле!— Про попугая не забудь!— И про бельгийскую овчарку!— Слушайте, а вам не кажется; что всем этим планированием можно заняться на борту яхты? — несколько остудил их пыл Доналд.Не обращая на него ни малейшего внимания. Кил замолотил руками по воде и влепил Рине соленый поцелуй.— Ладно, сдаюсь, — пробурчал Доналд. — Возвращаюсь назад. Отпразднуем победу над чумой, когда вы вернетесь. А пока вот вам сухая одежда. И особо не задерживайтесь, поживее. Впрочем, ты-то, Кил, можешь тут резвиться сколько угодно, но вот отсутствие Рины, боюсь, вызовет бунт на корабле.С этими словами Доналд поднял было весла, но тут же вновь опустил их. Впрочем, и этого Кил с Риной, продолжавшие целоваться как безумные, почти не заметили.— Капитан нынче обвенчает нас с Мэри, — сообщил Доналд. — Не хотите ли устроить двойное венчание? Думаю, проблем не будет.Кил наконец оторвался от Рины. Неожиданно утратив поддержку, она окунулась в воду с головой. Не замечая сопротивления, Кил рассеянно вытащил ее за волосы.— Венчание? Сегодня? А что, неплохая идея. Ты как, Рина? — Встретив ее возмущенный взгляд. Кил рассмеялся. — Так что, спрашиваю, скажешь?— По-моему, тоже идея прекрасная. Но где это видано, чтобы женщине делали предложение, таская ее при этом за волосы!Кил рассмеялся, обхватил Рину за талию и неторопливо поплыл к лодке. Блэкджек, неожиданно подумалось ей. Кил всегда набирает двадцать одно. Его туз побил даму червей, и дама червей охотно покорилась, фишки остались лежать на столе, и они сыграли против черных сил, не поддавшись на блеф.Махнув на прощание Доналду, уже повернувшему в сторону яхты. Кил с Риной перекатились через борт. Кил — первым, потом с его помощью и она.— Итак, мы победили, — негромко проговорила Рина.— Угу. — Кил нежно посмотрел на нее загоревшимися глазами. — Без Ли Хока Красные Ястребы — ничто.Это теперь дело прошлое. Да и мы можем оставить прошлое позади и взглянуть в будущее.— У него не оказалось-таки в рукаве нужных карт, — пробормотала Рина. Она могла лишь радоваться тому, что этого человека больше нет на свете, но было отчего-то приятно, что об этом позаботилась сама природа.— Он просто так и не понял, что флеш-рояль — непробиваемая комбинация, — улыбнулась Рина. Кил вопросительно посмотрел на нее.— Ну да, — пояснила она. — Ты, я… Трентон, Пикар, Доналд. Получается флеш-рояль.Кил расхохотался было, но тут же оборвал смех. — Ты действительно готова выйти за меня?— Ну разумеется.— И готова начать новую жизнь?— На все сто процентов.— О Господи, ну до чего же я люблю тебя! — Кил порывисто прижал ее к груди.Испытывая невыразимую благодарность, Рина утонула в его объятиях. Слезы обжигали глаза, но она знала, что это в последний раз. Никогда ей не забыть Пола и детей — плод их любви. Ей всегда будет их не хватать, и она неизменно будет думать о том, что было бы с ними, какими бы они стали, как менялись от года к году, если бы судьба была к ним милостивее.Но Кил перенес ее из тьмы на свет. Точно так же утреннее солнце, поднимаясь над горизонтом, возвещает приход нового дня.— Пора возвращаться, — прошептала Рина. — Не хотелось бы опаздывать на собственную помолвку.— Ну уж на нее-то мы не опоздаем! — Едва удержав равновесие. Кил еще раз поцеловал Рину.Они принялись поспешно одеваться.Солнце поднималось все выше и выше, поливая землю яркими лучами. Кил с Риной плыли навстречу яхте «Сифайр» — и поджидавшему их будущему. ЭПИЛОГ 22 сентября, 19.00 Вашингтон, округ Колумбия Дробно стуча каблуками, конгрессмен Кил Уэллен поспешно направлялся к Овальному кабинету Белого дома. Вокруг никого не было видно, так что можно не скрывать некоторой растерянности, любопытства и, пожалуй, даже не оставлявшей его тревоги, от которой холодок пробегал по спине.Ровно три года назад его вызвали в тот же кабинет, и тогда… Воскрешать прошлое не было никакого желания. Да, тогда началось царство террора, а теперь оно наконец закончилось. И за это время Кил многому научился и многое приобрел.Когда он вошел, президент был один. При появлении Кила он поднялся и скупо улыбнулся, отчего в строгом кабинете стало немного светлее.— Прошу вас, конгрессмен, присаживайтесьВсе еще тревожно гадая, зачем он понадобился, Кил подтянул кресло к столу.Не переставая улыбаться, президент нажал какую-то кнопку.— У меня конгрессмен Уэллен, так что прошу вас…Увидев, как в комнату вкатывают сервированный столик, Кил едва удержался от смеха. Он не принадлежал к президентской партии, но, выходит, его как бы между делом пригласили на чашку чая.Да и не только чая. Пока разливали вино и накладывали еду в тарелки, Кил, не отрываясь, смотрел на хозяина кабинета. Все же его смущало, что они здесь наедине.Дождавшись, пока официант сделает свое дело и закроет дверь, президент заговорил:— Прежде всего примите мои самые сердечные поздравления.— Благодарю вас, сэр.— Когда ждете ребенка?— В начале марта.— Чудесно, чудесно, — весело сказал президент. — Мы с первой леди будем рады пригласить малыша в столицу. Дети растут так быстро.— Да, сэр, — вежливо кивнул головой Кил. Внимание президента было ему приятно, но вообще-то он предпочел бы побыстрее отправиться домой.Похоже, прочитав его мысли, президент усмехнулся:— У меня есть для вас кое-какие новости. Кил.— В самом деле? — Мгновенно напрягшись, Кил поставил чашку на стол.— О, ничего особенного, конгрессмен, просто завершающий штрих к истории Ли Хока. — Президент немного помолчал. — В Атлантике, неподалеку от острова Святого Фомы, водолазы неделю назад обнаружили человеческий скелет. Потом он был опознан.— Ли Хок?— Вот именно. — Президент некоторое время изучал собственные ногти. — Я подумал, вам будет интересно это узнать.— Конечно, сэр, спасибо, что сказали.Помолчав, президент улыбнулся:— Ну что ж, конгрессмен, теперь вы свободны. Вижу, вам не терпится домой…К его удивлению. Кил так и вспыхнул:— Сэр…— О, все в порядке, я ничуть не обижен. Судя по тому, что мне говорили, у вас есть все основания не задерживаться на работе. Мне и самому не терпится познакомиться с вашей женой. О ней весь город судачит.— Именно поэтому, сэр, — усмехнулся Кил, — мы и решили пока убраться подальше.— Естественно. Молодоженам хватает компании друг друга. Ну что ж, конгрессмен, когда снова начнете появляться в обществе, мы с первой леди с удовольствием поужинаем с вами.— Большое спасибо, сэр.— Спокойной ночи.— Спокойной ночи, господин президент. — Кил поднялся и направился к двери.— Мистер Уэллен, — окликнул его президент, — позвольте сказать, что меня весьма радует ваш возраст: вы еще слишком молоды, чтобы баллотироваться в президенты от другой партии.— Спасибо, сэр, — рассмеялся Кил, — это настоящий комплимент.И снова шаги его дробно зазвучали в опустевших к этому времени коридорах Белого дома. Кил поспешно направлялся к своей машине.
22 сентября, 19.31 Александрия, штат Виргиния Рина поставила собачью миску на пол и распахнула заднюю дверь.— Джек! Джек Дэниэлз! Немедленно оставь в покое кролика и дуй сюда!В дальнем конце поросшей шелковистой зеленой травой лужайки показалась огромная, черная как смоль бельгийская овчарка. Остановившись на мгновение, она гавкнула, радостно завиляла хвостом и рванула к дому.— Ну ты, чудовище, только попробуй наскочить на меня, шкуру спущу, — пригрозила Рина.Угроза была оставлена без внимания — прямо ей в грудь уперлись мощные лапы.— Ты когда-нибудь научишься себя вести?— Джек Дэниэлз плохой пес. Джек плохой пес. Плохой пес.Рина круто обернулась. Это заверещал своим скрипучим голосом попугай-макао по кличке Старина Эйб.— Ну конечно, без этой птицы Кил обойтись просто не мог, — простонала Рина, театрально заламывая руки.— Очень хорошая птица. Очень хор-р-р-ошая птица, — немедленно откликнулся Старина Эйб.— Очень шумная птица, если хочешь знать мое мнение, — обрезала Рина.Едва не сбив ее с ног, Джек Дэниэлз рванулся к своей миске.— Вот что я скажу вам, ребята, кухня слишком мала для нас троих. А уж для четверых — тем более, — негромко добавила Рина. — Все, оставайтесь одни.Ласково потрепав Джека по голове, она прошла недлинным коридором в роскошно обставленную гостиную и, окинув ее привычным взглядом, довольно улыбнулась. На первом этаже у них было просторно, много воздуха, мебель выдержана в мягких, пастельных тонах. У застекленных створчатых дверей, напоминавших о старых временах, стоял концертный рояль, составлявший некоторый контраст со стереосистемой, занимавшей значительную часть стены, обитой деревянными панелями. Это уж — знак современности. Во всем чувствуется любовный хозяйский уход.Рина поглядела на витую лестницу, и улыбка на ее лице сменилась задумчиво-мечтательным выражением. Казалось, ноги сами понесли ее наверх. Миновав спальню, она двинулась по темноватому коридору в глубину дома.Ровно три года назад, в такой же вечер она входила в точно такую же комнату. Тогда она наклонилась над колыбелью, прикоснулась к нежному тельцу.Здесь тоже была колыбель и рядом с ней — кресло-качалка. Старинное белое кресло.Рина вытащила из колыбели плюшевого медвежонка, который, казалось, только ее здесь и дожидался.Покачиваясь в кресле, она машинально поглаживала его по голове. На какой-то момент вернулась прежняя боль, да такая сильная, что у Рины круги перед глазами поплыли. Но потом боль отступила, и Рина медленно улыбнулась.Не сводя взгляда с пуговки-носа медвежонка, она поправила у него на шее желтую ленту.— Никогда я их не забуду, — шепнула она ему на ухо. — Никогда. Даже если до ста лет доживу. Но знаешь, малыш, я счастлива, что у меня снова будет ребенок. По-настоящему счастлива. Не дождусь, когда мы с Килом сможем его обнять. И я не буду опекать его, как наседка, слово даю, не буду. — Рина еще раз потрепала мишку по голове и поднялась с кресла.— Рина?Она обернулась к двери. На пороге стоял Кил, В твидовой тройке он выглядел на редкость внушительно. Но в глазах у него застыла тревога, и даже голос ему изменил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31