Роберт пребывал в неведении до одного случая, который помог ему понять, почему Форбс держится с таким видом, словно ему приходится прислуживать самому дьяволу. Кстати, почти вся прислуга в доме поддерживала Форбса.
Может, потеря одного из чувств усилила остальные чувства Роберта, но он побаивался, и, как выяснилось, не зря, своего возвращения в общество.
Почти две недели он прогуливался в одиночестве, понимая, однако, что рано или поздно ему придется выходить на люди. Как-то раз вечером Ноа и Толли уговорили его отправиться вечером в клуб. Они сказали, что просто зовут его поужинать. Чтобы Роберт потихоньку начал снова привыкать к светскому обществу. Ведь не на бал же и не на прием они его звали! И там не будет шумной толпы. Так, обычный ужин в кругу старых знакомых.
И Роберт согласился. Тем более что ему не придется встречаться в клубе с женщинами, которые тут же могли бы сочинить целую мелодраму. К тому же в клубе он никак не сможет натолкнуться на Энти. Хоть разрыв их помолвки и не задел сердца Роберта, ее отказ выходить за него замуж больно ранил его честь, ведь он так хорошо все просчитал. Так что почему бы не позволить себе отужинать в компании старых приятелей? Особенно если они не станут разводить разговоров о пожаре и открыто жалеть его. Ему даже захотелось пойти.
Большей ошибки он совершить не мог.
Появление Роберта в клубе произвело настоящий фурор: все замерли на месте и воззрились на него, едва он появился в дверях. Кстати, что бы там ни говорили, Роберт стал герцогом, и на это нельзя было не обращать внимания. А если добавить к этому сплетни о пожаре, о его внезапной слепоте, да еще увидеть на нем зловещие темные очки, то понятно, почему его фигура вызывала столь сильный интерес. Можно было не сомневаться в том, что о времени его появления в свете уже заключались многочисленные пари. А уж теперь, когда Роберт объявился в клубе, даже утренние газеты непременно устроят из этого шумиху.
Некоторые завсегдатаи клуба спокойно поздоровались с ним, бывшие однокашники по университету высказали соболезнования по поводу смерти его отца. Так, отвечая на приветствия, Роберт с Ноа и Толли и продвигались к Кофейной гостиной, где собирались ужинать. Когда они уселись за стол, Роберт услыхал, как шумный гомон, вызванный его появлением, стал постепенно стихать. Мужчины вернулись к своему бренди и картам, и Роберт было понадеялся, что сможет постепенно войти в обычную колею.
И тут он услыхал о бегстве Наполеона с Эльбы.
— Так Наполеон во Франции? — спросил Роберт, все — еще надеясь, что ослышался, неправильно истолковав разговор за соседним столиком.
Наступило долгое молчание, которое наконец прервал Ноа:
— Да, Роб, Наполеон высадился в Каннах первого числа.
Неужели он сумел так отгородиться от окружающего мира, что даже эта важная новость не дошла до него?
— Первого? — переспросил Роберт. — Уже две недели назад? А что же Франция? Что говорит Веллингтон?
— Газеты писали, что во Франции его встретили как героя, а не с позором сосланного узурпатора.
— Боже мой! — покачал головой Роберт. — После поражения в Америке и других более мелких неприятностей английской армии не позавидуешь.
— Но Веллингтон все еще в Вене, — вмешался в разговор Толли. — Завтра я отправляюсь к нему, — после некоторой паузы добавил он. — Поэтому я и уговорил тебя прийти сегодня сюда, Роб. Я, видишь ли, хотел попрощаться с тобой перед отъездом на континент. Не знаю, когда вернусь назад…
«Если вообще вернешься», — подумал Роберт.
— Но почему же мне не сообщили о бегстве Наполеона? — вслух спросил он. — Несмотря на то что я ушел в отставку, Веллингтону известно… — Роберт замолчал. Разумеется, ему ничего не сообщили. Да никто и не подумает снова звать его на службу. В конце концов, кому нужен слепой, если прежде его особенно ценили именно за способность видеть и запоминать все увиденное?
Роберт нервно сжал кулаки. Ничего не поделаешь: как бы он ни старался не замечать своего нынешнего состояния, от правды не уйти.
Он стал никому не нужным инвалидом.
Бесполезным.
— Я расскажу Веллингтону о том, что здесь произошло, Роб, — пообещал Толли. — И Бонапарту нечего надеяться, что он сумеет завоевать мир, раз уж однажды он так крупно проиграл.
— Надеюсь, ты прав, — нахмурившись, заметил Роберт.
Разговор затих, пока официанты накрывали на стол. Потом Ноа и Толли принялись за еду, а Роберт с каменным лицом молча сидел за столом, не притрагиваясь к пище. Он не был уверен в том, что сумеет нащупать вилку, а о помощи просить не собирался.
Молчать было неловко, зато Роберт слышал все разговоры и шепот вокруг. Его так интересовало все, касающееся Наполеона, что он и не заметил, как беседа приняла другое направление.
Поначалу Роберт улавливал лишь обрывки фраз.
Пожар. Слепой. Врачи не уверены, что зрение вернется.
Все потеряно.
Его отец был богатым человеком, но почти все деньги вложил в Девонбрук-Хаус и свою коллекцию, которая должна была перейти Роберту в наследство. Но теперь, за исключением небольшой части коллекции, хранившейся в Иденхолл-Хаусе в Лондоне, все произведения искусства, составлявшие гордость герцога, были уничтожены огнем. А вместе с ними — и надежда Роберта на спокойное будущее.
Затраты, необходимые на восстановление Девонбрук-Хауса из руин, разорили бы и человека с солидным финансовым положением. Конечно, у Роберта хватало собственных владений, даже, признаться, их было многовато для второго сына. Но достаточно ли для герцога? Герцогу, собственность которого, нажитая за многие века, уничтожена пожаром? Можно не сомневаться, что у Энти были отличные отметки по арифметике, поэтому ей не понадобилось много времени, чтобы подсчитать, что ждет ее в будущем, если она станет женой Роберта.
Впрочем, не только эти соображения повлияли на ее решение.
Роберт бы не поверил, если б не услышал этого в клубе своими ушами. Голоса постепенно становились громче, кто-то смеясь стал рассказывать о каком-то бедняге, который застал жену в постели с собственным слугой. Похоже, никто даже не задумался о том, что Роберт может слышать разговор.
Внезапно кто-то предложил поспорить на двадцать пять гиней, что Роберт сам устроил пожар в Девонбрук-Хаусе.
Герцог не знал, кто произнес роковые слова, но, услыхав их, впал в ярость. Молодой человек вскочил, опрокинув стол, отчего вся посуда и бутылки с грохотом полетели на пол. Он принялся выкрикивать обвинения в адрес спорящих, требовал, чтобы те назвали свои имена, грозился призвать их к ответу. Жалкое, должно быть, было зрелище: слепой человек, грозящий кому-то кулаком, вызывает невидимого обидчика на дуэль. И даже не знает при этом, стоит ли тот перед ним, за ним, и находится ли он вообще в той же комнате. — Роб, не надо, — успокаивал брата Ноа. Потом они с Толли провели Роберта к выходу по подозрительно притихшему клубу и усадили в наемный экипаж. С тех пор прошла уже неделя, и лишь в это утро Роберт решился выйти из дома, чтобы посетить приемную своего поверенного Куинби. Ему было не по душе выслушивать завещание о собственности, которая должна была перейти к Джеймсону, а теперь волею судьбы стала его собственностью. Роберт уже несколько раз откладывал визит к Куинби, но некоторые бумаги надо было подписать немедленно, поэтому молодой человек, преодолев отвращение, все же приехал к поверенному.
Внезапно от размышлений его оторвал голос Куинби, с громким восклицанием вспомнившего что-то:
— Ах да, ваша светлость, как же я мог забыть! Есть же еще владения в Шотландии!
Роберт все знал о доходах с семейной собственности, об их семейных делах, но вот о владениях в Шотландии ему не приходилось слышать.
— В Шотландии, Куинби, я не ослышался?
— Да, ваша светлость. Кажется, это называется «Росс-мо-ри», — произнес поверенный по слогам. — Этой древней постройке почти пять веков. Дом был выигран Девонбруками на пари. — Куинби замолчал, листая бумаги. — Ага! Он должен был стать частью вашего наследства. Здесь написано, что я должен передать вам его как одно из «тайных сокровищ, которое только вы сможете оценить», как выразился ваш отец. Он считал, что там отлично ловится рыба.
Кажется, — продолжал поверенный, — ваш отец выиграл дом у какого-то шотландца, от которого отвернулась удача. Да, это был шотландский лорд, неудачно затеявший торговлю табаком во время войны с колониями… Первой войны… Поместье находится в западной части гор, туда можно добраться лишь на корабле, потому что до дороги от дома целых двадцать миль. Судя по бумагам, это поместье не приносит большого дохода. Агент герцога написал ему об этом, предложив продать поместье, но тот ответил, что ему наплевать, приносит оно доход или нет. Герцог любил временами отдыхать там, утверждая, что нигде так хорошо не проводит время в уединении, тем более что охота и рыбалка там превосходные. Герцог говорил, что в Шотландии он совершенно забывает о своей обыденной жизни. Судя по записям, ваш отец бывал там пять раз за последние два года. Если хотите, ваша светлость, я разузнаю, сколько можно получить за продажу дома.
Роберт вспомнил, что отец действительно несколько раз куда-то таинственно исчезал на несколько недель. Обычно это бывало в самом конце сезона. Герцогиня, да и вся остальная семья отправлялись в это время в Девонбрук-Хаус, а герцог присоединялся к ним позднее. Тогда Роберт не знал, где отец, и даже мать ничего ему не рассказывала. Узнав сейчас о доме в Шотландии, он не переставал удивляться их скрытности.
Что отец имел в виду, говоря, что этот дом, этот Россмори был тайным сокровищем, которое сможет оценить один Роберт? И почему его отец, герцог, у которого было множество поместий, предпочитал отдыхать в каком-то заброшенном уголке Шотландии и даже съездил туда пять раз за два года? Можно не сомневаться: что-то привлекало его там. Иначе с чего бы герцог так долго молчал об этом поместье?
Слова Куинби не давали Роберту покоя. «Отец нигде так хорошо не проводил время в уединении» — так, кажется, он сказал? От кого отец прятался? Видимо, от любопытных, надменных глаз, от презренных обвинений.
Герцог отказался продать Россмори. Зная своего отца, Роберт заключил для себя, что у того была веская причина не продавать поместье. Не исключено, что его визиты в Шотландию каким-то образом связаны со страшным пожаром. Во всяком случае, у Роберта появилось место, где он мог скрыться и там начать поиски.
— В этом нет необходимости, — заявил, вставая, Роберт. — Собственность в Шотландии я продавать не стану. Россмори был по душе моему отцу, а я должен был получить его в наследство. Поэтому принимаю решение устроить там свою резиденцию. На время, разумеется.
Глава 3
Май 1815 года
Западный Инвернессшир, Шотландия
… А потом король Артур подошел к Галахаду и сказал: «Дерзайте, сэр. Вы поведете за собой много доблестных рыцарей на завоевание чаши Грааля, и вам удастся довести до конца то, что до сих пор не удавалось никому». Затем король Артур взял Галахада за руку и вывел из дворца, чтобы поведать ему одну древнюю историю.
— Катриона!
Резко подняв голову, Катриона быстро оглядела мрачную комнату, освещаемую лишь тусклым светом единственной свечи. Сердечко бешено забилось в груди девушки: полностью погрузившись в книгу, она ожидала увидеть перед собой самого короля Артура в роскошном бархатном одеянии. Но… увы, короля не было. Вообще никого не было рядом.
Катриона сидела на полу, поджав ноги и прикрыв их шерстяной юбкой. Она читала Мэлориnote 2, а остальные книги, словно опавшие с огромного дуба листья, валялись вокруг. Где-то среди них затерялось перо и бумага, на которой она делала пометки. Но нет, она не была в Камелоте, и ее окружали не рыцари. Катриона находилась в библиотеке Россмори. Она зашла сюда по делу, но, взявшись за книги, как обычно потеряла счет времени.
— Катриона! — послышалось снова. Прищурившись, девушка посмотрела на большие каминные часы, стоящие на полке из резного камня, пытаясь разглядеть время. Не может быть, что уже восемь. Наверняка она просто не может различить в полумраке положение стрелок. Она же совсем недавно пришла сюда, вот только небо за окном почему-то потемнело, а последние лучи почти скрывшегося за горой Скай солнца указывали на то, что день и в самом деле догорает. Стало быть, прошло целых три часа, а она едва исписала полстранички. Нахмурившись, девушка подумала, что полковник, пожалуй, будет ею недоволен.
Обернувшись назад, Катриона посмотрела на ведущую вниз лестницу, видневшуюся в открытую дверь. Кто-то звал ее снизу, но теперь наступила тишина, и был слышен лишь далекий гул вечного морского прибоя.
Еще один час. Будь у нее всего лишь одним часом больше, она непременно нашла бы то, что искала. Во всяком случае, тогда полковник бы не догадался о том, что она не выполняла его поручение, а просто увлеклась чтением книг. Катриона еще раз поглядела на лестницу. Может, если она ничего не ответит, Мерид уйдет?
Девушка отложила открытую книгу Мэлори в сторону, надеясь, что еще сможет прочесть оставшийся кусок главы, а затем, схватив валявшуюся на полу книгу, принялась лихорадочно перелистывать толстые пожелтевшие страницы. Но ее сестра не унималась:
— Катриона! Ты там?
Не обращая на Мерид внимания, Катриона черкнула что-то на своем листке и схватила следующую книгу. Девушка вдруг пожалела, что рассказала сестре о том, где находится вход в замок.
— Катриона Макбрайан! Я прекрасно слышу, как ты там скребешься, и вижу отблеск твоей свечи на каменной стене. Давай-ка спускайся вниз, а то не оберешься неприятностей. — Мерид помолчала. — Может, ты забыла, что сегодня приезжает па? Кажется, он говорил, чтобы ты больше не ходила сюда!
Катриона застыла, придерживая пальцем открытую страницу. Да уж, каким-то непостижимым образом она даже про отца забыла, хотя всегда думала о нем, приходя сюда. Энгус Макбрайан неустанно повторял старшей дочери, что ходить в замок опасно. Можно не сомневаться: он будет недоволен тем, что ее нет дома, и непременно сразу догадается, где она пропадает. Но раз уж отец все равно рассердится, решила про себя Катриона, то ей, пожалуй, не стоит торопиться, и она сможет доделать все необходимое. Отец вернулся домой, а стало быть, она еще не скоро вновь сумеет попасть сюда.
— Даю тебе еще три секунды, а потом, если ты не спустишься, я сама туда поднимусь и вытащу тебя, — настаивала Мерид.
Прошло мгновение.
— Одна… — начала считать Мерид.
— Какая же ты… — пробормотала Катриона, вкладывая в книгу кусочек ленты вместо закладки. Ах, не вернуться ей сюда этим вечером!
— Вторая…
Катриона принялась торопливо засовывать книги на полки.
— Катриона, если только ты вынудишь меня подняться, клянусь, я такое… — закричала Мерид.
— Ну хорошо, — перебила ее старшая сестра. — Ты говоришь в точности как старая мисс Гримстон, которая буравит меня своими темными глазками на уроках. Иди домой, а я тебя догоню.
Через несколько минут книги были возвращены на свои места на полках. Последним девушка поставила Мэлори, ласково погладив кожаный переплет. Ей пришло в голову, что можно взять книгу с собой: даже если кто-то и приедет в замок, то вряд ли заметит отсутствие на полке небольшой книжки, ведь стеллажи с книгами занимали все стены большой комнаты. Однако Катриона тут же отогнала от себя соблазнительную мысль: одно дело читать книги в замке, а другое — уносить их оттуда. Ведь если она даже совсем ненадолго возьмет книгу, то это уже будет воровством.
Отступив назад, Катриона придирчиво осмотрела стеллажи, чтобы убедиться, что книги стоят аккуратно и никто не сможет догадаться о том, что их сдвигали с места. Конечно, это нелепо: в замок почти никто не приезжал. Глядя на книги, можно было подумать, что их вообще никогда не читали; несомненно, Катриона — первая, кого заинтересовали древние манускрипты, поэтому она и боялась, что хозяева замка как-нибудь застанут ее здесь. Если только это случится, ей уже не удастся приходить сюда и читать. Конечно, па сердился на то, что она бывала в библиотеке замка, но ведь он часто уезжал из дома, так что девушка могла спокойно пробираться сюда. Только бы владелец замка не застал ее здесь…
Катриона даже думать боялась о том, что сделает с ней Хозяин, если прознает про ее визиты в замок. В особенности если он догадается, что привлекло ее здесь.
Собрав листки и чернила, девушка сложила их в небольшую деревянную шкатулку, а затем надела туфли. Повернувшись к двери, она было хотела выйти из библиотеки, но тут ее взгляд упал на его портрет, освещаемый тусклым светом свечи. И, как всегда, девушка на мгновение задержалась.
Портрет висел в небольшом проеме между двумя рядами книжных шкафов. Под ним на полу высился старинный резной сундук. Катрионе всегда хотелось накрыть сундук красным бархатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Может, потеря одного из чувств усилила остальные чувства Роберта, но он побаивался, и, как выяснилось, не зря, своего возвращения в общество.
Почти две недели он прогуливался в одиночестве, понимая, однако, что рано или поздно ему придется выходить на люди. Как-то раз вечером Ноа и Толли уговорили его отправиться вечером в клуб. Они сказали, что просто зовут его поужинать. Чтобы Роберт потихоньку начал снова привыкать к светскому обществу. Ведь не на бал же и не на прием они его звали! И там не будет шумной толпы. Так, обычный ужин в кругу старых знакомых.
И Роберт согласился. Тем более что ему не придется встречаться в клубе с женщинами, которые тут же могли бы сочинить целую мелодраму. К тому же в клубе он никак не сможет натолкнуться на Энти. Хоть разрыв их помолвки и не задел сердца Роберта, ее отказ выходить за него замуж больно ранил его честь, ведь он так хорошо все просчитал. Так что почему бы не позволить себе отужинать в компании старых приятелей? Особенно если они не станут разводить разговоров о пожаре и открыто жалеть его. Ему даже захотелось пойти.
Большей ошибки он совершить не мог.
Появление Роберта в клубе произвело настоящий фурор: все замерли на месте и воззрились на него, едва он появился в дверях. Кстати, что бы там ни говорили, Роберт стал герцогом, и на это нельзя было не обращать внимания. А если добавить к этому сплетни о пожаре, о его внезапной слепоте, да еще увидеть на нем зловещие темные очки, то понятно, почему его фигура вызывала столь сильный интерес. Можно было не сомневаться в том, что о времени его появления в свете уже заключались многочисленные пари. А уж теперь, когда Роберт объявился в клубе, даже утренние газеты непременно устроят из этого шумиху.
Некоторые завсегдатаи клуба спокойно поздоровались с ним, бывшие однокашники по университету высказали соболезнования по поводу смерти его отца. Так, отвечая на приветствия, Роберт с Ноа и Толли и продвигались к Кофейной гостиной, где собирались ужинать. Когда они уселись за стол, Роберт услыхал, как шумный гомон, вызванный его появлением, стал постепенно стихать. Мужчины вернулись к своему бренди и картам, и Роберт было понадеялся, что сможет постепенно войти в обычную колею.
И тут он услыхал о бегстве Наполеона с Эльбы.
— Так Наполеон во Франции? — спросил Роберт, все — еще надеясь, что ослышался, неправильно истолковав разговор за соседним столиком.
Наступило долгое молчание, которое наконец прервал Ноа:
— Да, Роб, Наполеон высадился в Каннах первого числа.
Неужели он сумел так отгородиться от окружающего мира, что даже эта важная новость не дошла до него?
— Первого? — переспросил Роберт. — Уже две недели назад? А что же Франция? Что говорит Веллингтон?
— Газеты писали, что во Франции его встретили как героя, а не с позором сосланного узурпатора.
— Боже мой! — покачал головой Роберт. — После поражения в Америке и других более мелких неприятностей английской армии не позавидуешь.
— Но Веллингтон все еще в Вене, — вмешался в разговор Толли. — Завтра я отправляюсь к нему, — после некоторой паузы добавил он. — Поэтому я и уговорил тебя прийти сегодня сюда, Роб. Я, видишь ли, хотел попрощаться с тобой перед отъездом на континент. Не знаю, когда вернусь назад…
«Если вообще вернешься», — подумал Роберт.
— Но почему же мне не сообщили о бегстве Наполеона? — вслух спросил он. — Несмотря на то что я ушел в отставку, Веллингтону известно… — Роберт замолчал. Разумеется, ему ничего не сообщили. Да никто и не подумает снова звать его на службу. В конце концов, кому нужен слепой, если прежде его особенно ценили именно за способность видеть и запоминать все увиденное?
Роберт нервно сжал кулаки. Ничего не поделаешь: как бы он ни старался не замечать своего нынешнего состояния, от правды не уйти.
Он стал никому не нужным инвалидом.
Бесполезным.
— Я расскажу Веллингтону о том, что здесь произошло, Роб, — пообещал Толли. — И Бонапарту нечего надеяться, что он сумеет завоевать мир, раз уж однажды он так крупно проиграл.
— Надеюсь, ты прав, — нахмурившись, заметил Роберт.
Разговор затих, пока официанты накрывали на стол. Потом Ноа и Толли принялись за еду, а Роберт с каменным лицом молча сидел за столом, не притрагиваясь к пище. Он не был уверен в том, что сумеет нащупать вилку, а о помощи просить не собирался.
Молчать было неловко, зато Роберт слышал все разговоры и шепот вокруг. Его так интересовало все, касающееся Наполеона, что он и не заметил, как беседа приняла другое направление.
Поначалу Роберт улавливал лишь обрывки фраз.
Пожар. Слепой. Врачи не уверены, что зрение вернется.
Все потеряно.
Его отец был богатым человеком, но почти все деньги вложил в Девонбрук-Хаус и свою коллекцию, которая должна была перейти Роберту в наследство. Но теперь, за исключением небольшой части коллекции, хранившейся в Иденхолл-Хаусе в Лондоне, все произведения искусства, составлявшие гордость герцога, были уничтожены огнем. А вместе с ними — и надежда Роберта на спокойное будущее.
Затраты, необходимые на восстановление Девонбрук-Хауса из руин, разорили бы и человека с солидным финансовым положением. Конечно, у Роберта хватало собственных владений, даже, признаться, их было многовато для второго сына. Но достаточно ли для герцога? Герцогу, собственность которого, нажитая за многие века, уничтожена пожаром? Можно не сомневаться, что у Энти были отличные отметки по арифметике, поэтому ей не понадобилось много времени, чтобы подсчитать, что ждет ее в будущем, если она станет женой Роберта.
Впрочем, не только эти соображения повлияли на ее решение.
Роберт бы не поверил, если б не услышал этого в клубе своими ушами. Голоса постепенно становились громче, кто-то смеясь стал рассказывать о каком-то бедняге, который застал жену в постели с собственным слугой. Похоже, никто даже не задумался о том, что Роберт может слышать разговор.
Внезапно кто-то предложил поспорить на двадцать пять гиней, что Роберт сам устроил пожар в Девонбрук-Хаусе.
Герцог не знал, кто произнес роковые слова, но, услыхав их, впал в ярость. Молодой человек вскочил, опрокинув стол, отчего вся посуда и бутылки с грохотом полетели на пол. Он принялся выкрикивать обвинения в адрес спорящих, требовал, чтобы те назвали свои имена, грозился призвать их к ответу. Жалкое, должно быть, было зрелище: слепой человек, грозящий кому-то кулаком, вызывает невидимого обидчика на дуэль. И даже не знает при этом, стоит ли тот перед ним, за ним, и находится ли он вообще в той же комнате. — Роб, не надо, — успокаивал брата Ноа. Потом они с Толли провели Роберта к выходу по подозрительно притихшему клубу и усадили в наемный экипаж. С тех пор прошла уже неделя, и лишь в это утро Роберт решился выйти из дома, чтобы посетить приемную своего поверенного Куинби. Ему было не по душе выслушивать завещание о собственности, которая должна была перейти к Джеймсону, а теперь волею судьбы стала его собственностью. Роберт уже несколько раз откладывал визит к Куинби, но некоторые бумаги надо было подписать немедленно, поэтому молодой человек, преодолев отвращение, все же приехал к поверенному.
Внезапно от размышлений его оторвал голос Куинби, с громким восклицанием вспомнившего что-то:
— Ах да, ваша светлость, как же я мог забыть! Есть же еще владения в Шотландии!
Роберт все знал о доходах с семейной собственности, об их семейных делах, но вот о владениях в Шотландии ему не приходилось слышать.
— В Шотландии, Куинби, я не ослышался?
— Да, ваша светлость. Кажется, это называется «Росс-мо-ри», — произнес поверенный по слогам. — Этой древней постройке почти пять веков. Дом был выигран Девонбруками на пари. — Куинби замолчал, листая бумаги. — Ага! Он должен был стать частью вашего наследства. Здесь написано, что я должен передать вам его как одно из «тайных сокровищ, которое только вы сможете оценить», как выразился ваш отец. Он считал, что там отлично ловится рыба.
Кажется, — продолжал поверенный, — ваш отец выиграл дом у какого-то шотландца, от которого отвернулась удача. Да, это был шотландский лорд, неудачно затеявший торговлю табаком во время войны с колониями… Первой войны… Поместье находится в западной части гор, туда можно добраться лишь на корабле, потому что до дороги от дома целых двадцать миль. Судя по бумагам, это поместье не приносит большого дохода. Агент герцога написал ему об этом, предложив продать поместье, но тот ответил, что ему наплевать, приносит оно доход или нет. Герцог любил временами отдыхать там, утверждая, что нигде так хорошо не проводит время в уединении, тем более что охота и рыбалка там превосходные. Герцог говорил, что в Шотландии он совершенно забывает о своей обыденной жизни. Судя по записям, ваш отец бывал там пять раз за последние два года. Если хотите, ваша светлость, я разузнаю, сколько можно получить за продажу дома.
Роберт вспомнил, что отец действительно несколько раз куда-то таинственно исчезал на несколько недель. Обычно это бывало в самом конце сезона. Герцогиня, да и вся остальная семья отправлялись в это время в Девонбрук-Хаус, а герцог присоединялся к ним позднее. Тогда Роберт не знал, где отец, и даже мать ничего ему не рассказывала. Узнав сейчас о доме в Шотландии, он не переставал удивляться их скрытности.
Что отец имел в виду, говоря, что этот дом, этот Россмори был тайным сокровищем, которое сможет оценить один Роберт? И почему его отец, герцог, у которого было множество поместий, предпочитал отдыхать в каком-то заброшенном уголке Шотландии и даже съездил туда пять раз за два года? Можно не сомневаться: что-то привлекало его там. Иначе с чего бы герцог так долго молчал об этом поместье?
Слова Куинби не давали Роберту покоя. «Отец нигде так хорошо не проводил время в уединении» — так, кажется, он сказал? От кого отец прятался? Видимо, от любопытных, надменных глаз, от презренных обвинений.
Герцог отказался продать Россмори. Зная своего отца, Роберт заключил для себя, что у того была веская причина не продавать поместье. Не исключено, что его визиты в Шотландию каким-то образом связаны со страшным пожаром. Во всяком случае, у Роберта появилось место, где он мог скрыться и там начать поиски.
— В этом нет необходимости, — заявил, вставая, Роберт. — Собственность в Шотландии я продавать не стану. Россмори был по душе моему отцу, а я должен был получить его в наследство. Поэтому принимаю решение устроить там свою резиденцию. На время, разумеется.
Глава 3
Май 1815 года
Западный Инвернессшир, Шотландия
… А потом король Артур подошел к Галахаду и сказал: «Дерзайте, сэр. Вы поведете за собой много доблестных рыцарей на завоевание чаши Грааля, и вам удастся довести до конца то, что до сих пор не удавалось никому». Затем король Артур взял Галахада за руку и вывел из дворца, чтобы поведать ему одну древнюю историю.
— Катриона!
Резко подняв голову, Катриона быстро оглядела мрачную комнату, освещаемую лишь тусклым светом единственной свечи. Сердечко бешено забилось в груди девушки: полностью погрузившись в книгу, она ожидала увидеть перед собой самого короля Артура в роскошном бархатном одеянии. Но… увы, короля не было. Вообще никого не было рядом.
Катриона сидела на полу, поджав ноги и прикрыв их шерстяной юбкой. Она читала Мэлориnote 2, а остальные книги, словно опавшие с огромного дуба листья, валялись вокруг. Где-то среди них затерялось перо и бумага, на которой она делала пометки. Но нет, она не была в Камелоте, и ее окружали не рыцари. Катриона находилась в библиотеке Россмори. Она зашла сюда по делу, но, взявшись за книги, как обычно потеряла счет времени.
— Катриона! — послышалось снова. Прищурившись, девушка посмотрела на большие каминные часы, стоящие на полке из резного камня, пытаясь разглядеть время. Не может быть, что уже восемь. Наверняка она просто не может различить в полумраке положение стрелок. Она же совсем недавно пришла сюда, вот только небо за окном почему-то потемнело, а последние лучи почти скрывшегося за горой Скай солнца указывали на то, что день и в самом деле догорает. Стало быть, прошло целых три часа, а она едва исписала полстранички. Нахмурившись, девушка подумала, что полковник, пожалуй, будет ею недоволен.
Обернувшись назад, Катриона посмотрела на ведущую вниз лестницу, видневшуюся в открытую дверь. Кто-то звал ее снизу, но теперь наступила тишина, и был слышен лишь далекий гул вечного морского прибоя.
Еще один час. Будь у нее всего лишь одним часом больше, она непременно нашла бы то, что искала. Во всяком случае, тогда полковник бы не догадался о том, что она не выполняла его поручение, а просто увлеклась чтением книг. Катриона еще раз поглядела на лестницу. Может, если она ничего не ответит, Мерид уйдет?
Девушка отложила открытую книгу Мэлори в сторону, надеясь, что еще сможет прочесть оставшийся кусок главы, а затем, схватив валявшуюся на полу книгу, принялась лихорадочно перелистывать толстые пожелтевшие страницы. Но ее сестра не унималась:
— Катриона! Ты там?
Не обращая на Мерид внимания, Катриона черкнула что-то на своем листке и схватила следующую книгу. Девушка вдруг пожалела, что рассказала сестре о том, где находится вход в замок.
— Катриона Макбрайан! Я прекрасно слышу, как ты там скребешься, и вижу отблеск твоей свечи на каменной стене. Давай-ка спускайся вниз, а то не оберешься неприятностей. — Мерид помолчала. — Может, ты забыла, что сегодня приезжает па? Кажется, он говорил, чтобы ты больше не ходила сюда!
Катриона застыла, придерживая пальцем открытую страницу. Да уж, каким-то непостижимым образом она даже про отца забыла, хотя всегда думала о нем, приходя сюда. Энгус Макбрайан неустанно повторял старшей дочери, что ходить в замок опасно. Можно не сомневаться: он будет недоволен тем, что ее нет дома, и непременно сразу догадается, где она пропадает. Но раз уж отец все равно рассердится, решила про себя Катриона, то ей, пожалуй, не стоит торопиться, и она сможет доделать все необходимое. Отец вернулся домой, а стало быть, она еще не скоро вновь сумеет попасть сюда.
— Даю тебе еще три секунды, а потом, если ты не спустишься, я сама туда поднимусь и вытащу тебя, — настаивала Мерид.
Прошло мгновение.
— Одна… — начала считать Мерид.
— Какая же ты… — пробормотала Катриона, вкладывая в книгу кусочек ленты вместо закладки. Ах, не вернуться ей сюда этим вечером!
— Вторая…
Катриона принялась торопливо засовывать книги на полки.
— Катриона, если только ты вынудишь меня подняться, клянусь, я такое… — закричала Мерид.
— Ну хорошо, — перебила ее старшая сестра. — Ты говоришь в точности как старая мисс Гримстон, которая буравит меня своими темными глазками на уроках. Иди домой, а я тебя догоню.
Через несколько минут книги были возвращены на свои места на полках. Последним девушка поставила Мэлори, ласково погладив кожаный переплет. Ей пришло в голову, что можно взять книгу с собой: даже если кто-то и приедет в замок, то вряд ли заметит отсутствие на полке небольшой книжки, ведь стеллажи с книгами занимали все стены большой комнаты. Однако Катриона тут же отогнала от себя соблазнительную мысль: одно дело читать книги в замке, а другое — уносить их оттуда. Ведь если она даже совсем ненадолго возьмет книгу, то это уже будет воровством.
Отступив назад, Катриона придирчиво осмотрела стеллажи, чтобы убедиться, что книги стоят аккуратно и никто не сможет догадаться о том, что их сдвигали с места. Конечно, это нелепо: в замок почти никто не приезжал. Глядя на книги, можно было подумать, что их вообще никогда не читали; несомненно, Катриона — первая, кого заинтересовали древние манускрипты, поэтому она и боялась, что хозяева замка как-нибудь застанут ее здесь. Если только это случится, ей уже не удастся приходить сюда и читать. Конечно, па сердился на то, что она бывала в библиотеке замка, но ведь он часто уезжал из дома, так что девушка могла спокойно пробираться сюда. Только бы владелец замка не застал ее здесь…
Катриона даже думать боялась о том, что сделает с ней Хозяин, если прознает про ее визиты в замок. В особенности если он догадается, что привлекло ее здесь.
Собрав листки и чернила, девушка сложила их в небольшую деревянную шкатулку, а затем надела туфли. Повернувшись к двери, она было хотела выйти из библиотеки, но тут ее взгляд упал на его портрет, освещаемый тусклым светом свечи. И, как всегда, девушка на мгновение задержалась.
Портрет висел в небольшом проеме между двумя рядами книжных шкафов. Под ним на полу высился старинный резной сундук. Катрионе всегда хотелось накрыть сундук красным бархатом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33