Каких только экипажей здесь не было! Сверкающие, изящные ландо, модные фаэтоны, запряженные шестерками лошадей, затесался даже парный двухколесный экипаж, который тянули два тигра — их черно-рыжие полоски казались особенно яркими на фоне изумрудной травы.
Впрочем, необычными были не только экипажи — их седоки тоже заслуживали внимания. Дамы в платьях из полупрозрачного шелка, украшенных перьями страусов, кавалеры в изысканных костюмах — все приехали сюда, чтобы провести уик-энд за городом, в гостях у Шелдрейка.
Живописное, словно сошедшее с полотна, поместье Дрейк-ли-Мэнор — протянулось на многие мили. Правда, по меркам знати, особняк был маловат, но Катрионе он показался настоящим дворцом. Показывая накануне девушке свои владения, Толли рассказал, что его построил дед — эксцентричный человек, который был без ума от уток. И куда бы Катриона ни бросала взор, все служило тому подтверждением.
Над парадной дверью висел фамильный герб Шелдрейков с изображением яркого нырка, окруженного лавровым венком. Головку птицы венчала маленькая корона. В нижней галерее особняка стояло множество высеченных из мрамора статуэток — уточек, многие комнаты дома даже назывались их именами: Кряквы, Крохали, Гаги. Все деревянные поверхности дома покрывала резьба, изображающая, разумеется, уток; даже на потолках виднелись нарисованные птицы.
Катрионе пришло в голову, что Мерид, пожалуй, испугалась бы всего этого, впрочем, сестра предпочла остаться в городе. Катрионе было не по душе оставлять ее там в одиночестве, но Мерид настаивала.
— Я хочу, чтобы ты была самой красивой невестой, какую когда-либо видел Лондон, — заявила она. — А без вас в доме будет тихо, и я смогу спокойно дошить платье.
Катрионе пришлось согласиться, тем более что с Мерид оставалось множество слуг, так что за ее безопасность можно было не тревожиться.
Толли ждал так много гостей, что Катрионе пришлось даже разделить комнату с тетушкой Эмилией. Однако это не доставило ей никаких неудобств — кровать была так велика, что на ней вполне смогли бы расположиться пятеро.
Благодаря Эмилии Катриона не стеснялась, оказавшись в окружении многочисленных знатных гостей. Пожилая дама говорила что-то девушке на ухо, и та, улыбаясь, забывала о смущении. Этот прием Эмилия уже использовала во время прогулки по Роттенроу. Встречавшиеся им люди так бесцеремонно глазели на девушку, что той хотелось где-нибудь спрятаться и поскорее вернуться домой. Заметив это, тетушка Эмилия предложила Катрионе представить, каким, к примеру, будет во-он тот надутый господин, если на нем останется лишь корсет, который он носит под фраком — что Эмилии было доподлинно известно. Представив себе эту картину, девушка захихикала, прикрыв лицо веером…
Подойдя к окну, Катриона залюбовалась прекрасным видом, открывавшимся на живописный, пышно цветущий сад, раскинувшийся за домом. Густые кусты были подстрижены и составляли лабиринт. Со своего места Катриона видела, как за кустами гости играли в кегли. Одна из сестер Толли объясняла детям, как бросать мячик сбоку, и те громко кричали от радости, когда им удавалось сбить сразу несколько кеглей.
Наблюдая за этим зрелищем, Катриона инстинктивно дотронулась рукой до живота, в котором зрела недавно зародившаяся жизнь. Она еще не сообщила Роберту, что сомнений уже не оставалось, потому что ей не хотелось, чтобы герцог женился на ней из-за глупого чувства ответственности за нее и за ребенка. Девушка понимала: цепляться за последнюю надежду нелепо, но почему-то ей хотелось верить в то, что все еще образуется.
Услышав знакомое мяуканье под ногами, Катриона опустила голову.
— Здравствуйте, мисс Мэтти, — серьезно произнесла она, взяв кошку на руки и почесав за ушком. — А я-то думала, что вы уже отправились на охоту за мышами.
Прочитав прощальное письмо полковника и осознав, что никогда больше не увидит его, Катриона еще больше полюбила Мэтти и старалась все время держать животное возле себя. Толли великодушно позволил девушке привезти Мэтти с собой. Мэтти спала рядом с Катрионой, а когда девушка читала или просто сидела в кресле, всегда сворачивалась клубочком у нее на коленях, словно напоминая о необходимости продолжать поиски. И Катриона с нетерпением ждала, когда сможет наконец вернуться в Россмори и перебрать оставшиеся книги в библиотеке, чтобы разыскать ту, в которой спрятана оторванная часть карты. Несмотря на то что в нынешнем положении ей не так уж нужны сокровища принца Чарлза, девушка не теряла надежды когда-нибудь обрести их.
Уверенность ей придавало и желание Роберта взяться за поиски, чтобы найти то, что так долго искали полковник и его отец.
Но перед тем как пускаться на поиски легендарного золота, перед тем как вернуться в Россмори, Роберт должен был узнать правду о пожаре. И возможно, на этот раз ему представится возможность приоткрыть завесу тайны.
Среди гостей, приглашенных в Дрейкли-Мэнор, был и лорд Кинсборо. Толли нарочно все подстроил. Оказавшись в одном доме с Робертом, Кинсборо непременно приложит немало усилий, чтобы уговорить его продать оставшуюся часть коллекции, и герцог сможет извлечь из этого какую-нибудь выгоду для себя, и, возможно, что-то в поведении или словах лорда натолкнет на мысль о том, как доказать вину злодея.
Впрочем, Толли устраивал пышный прием не только для того, чтобы герцог Девонбрук мог восстановить свою репутацию. Со слов Толли Катриона узнала, что блестящее общество весьма заинтересовано ее особой. Это показалось девушке довольно забавным, особенно когда Толли сообщил, как надо себя вести, чтобы прослыть оригинальной.
Девушку знали лишь в небольшом, тесном кругу, что вызывало безудержное любопытство света. Больше того, она была помолвлена с герцогом, замешанным в шумном скандале. Этого человека она спасла, помогла ему выбраться почти что из ссылки и так безоговорочно верила в его невиновность, что даже самые злые хулители герцога Девонбрука стали задумываться о том, что, возможно, его обвиняют в том, в чем его обвиняют сплетники. Ко всему прочему, эта девушка носила одежду темного цвета, хотя лондонские модницы появлялись на людях только в светлых туалетах. И так уж получилось, что благодаря темному платью да умению Мерид Катриона оказалась создательницей собственного, не похожего ни на чей, стиля. И что бы Катриона ни надевала на себя — будь то шляпка для верховой езды или изысканное бальное платье, — все ее туалеты непременно украшали кусочки сине-зеленой с белым шотландки — цветов семейства Макбрайан.
За короткое время, проведенное в Лондоне, Катриона сумела создать моду на шотландцев и все шотландское. Вскоре клетчатые шали стали украшать молочно-белые плечи столичных дам, а на их затейливых прическах появились клетчатые шляпки и беретики. Даже сейчас, глазея на развлекающихся гостей, Катриона заметила, что по крайней мере у двух мужчин под сюртуками виднелись жилеты из шотландки. Еще одно доказательство легкомыслия представителей бомонда. Отворачиваясь от окна, Катриона спросила себя, решились бы они надеть килты или нет.
Увидев стоящего в дверях герцога Девонбрука, Катриона вздрогнула.
— Роберт?
— Я тут кое-что нашел, — промолвил он, — и мне пришло в голову, что эта вещь, вероятно, дорога тебе.
В руках Роберт держал какой-то небольшой белый квадратик. Взяв его, девушка узнала свой носовой платочек — тот самый, что она обронила в ту давнюю ночь, когда пыталась выгнать герцога из Россмори. Катриона вопросительно взглянула на Роберта.
— Так ты знал, что это была я?
— Да, я догадался обо всем в ту же ночь, но не стал ничего говорить. Рассказывая мне о твоей матери, Мэри упомянула и об этом платочке. Прежде он принадлежал леди Кэтрин. Вот я и подумал, что ты, пожалуй, захочешь вернуть его себе.
Катриона удивленно смотрела на платок. Итак, ему все было известно; Роберт знал, что это она пыталась напугать его и выгнать из Россмори. Он обо всем знал и молчал! Но почему-то держал платок при себе. Надежда вновь ожила в ее душе.
— Спасибо, — прошептала девушка.
— Признаться, я пришел не только из-за платка, — вымолвил Девонбрук. — Я хотел потолковать с тобой наедине — до того, как начнется всеобщее веселье.
— Ну да, конечно, — кивнула Катриона. — Разумеется, — добавила она, опускаясь на стул и выжидательно глядя на своего жениха.
— Катриона, мне кажется, я понимаю твои чувства, — начал Девонбрук. — Сейчас тебе кажется, что ты перестала управлять своей жизнью. И мне очень жаль, что я оказался к этому причастным. Надеюсь, ты всегда будешь помнить, что я никогда не причиню тебе вреда. Я всего лишь беспокоился о тебе, о твоей безопасности, но так поступают все мужья. Мне и в голову не приходило, что ты будешь чувствовать себя узницей в нашем доме.
«В нашем доме?» Катриона внимательно посмотрела Роберту в глаза.
— Тебе не кажется, что нам стоит начать сначала? — поинтересовался герцог.
Надежда шевельнулась в душе девушки с новой силой, и Катриона ухватилась за его предложение, как утопающий за соломинку.
— Конечно, Роберт, — прошептала она. Улыбнувшись, герцог Девонбрук вошел в комнату и сел в изножье кровати, не сводя глаз с Катрионы.
— Знаешь, — усмехнулся он, — Толли вызвал меня на соревнование. Мы будем состязаться в верховой езде на южном газоне. Он твердо верит, что его новый жеребец, которого он недавно купил в «Таттерсолзе»note 7, с легкостью обойдет моего Баяра. Вот я и подумал, может, ты захочешь посмотреть на состязания?
Поднявшись со стула, Катриона осторожно уложила Мэтти на подушку. Отчаяние, охватившее ее в последние дни, стало рассеиваться.
— Конечно, — улыбнулась она.
На южном газоне, в том самом месте, откуда должны были начать скачки лорд Шелдрейк и Роберт, собиралась толпа. Толли проверял, хорошо ли затянуты подпруги на его великолепном гнедом с черными отметинами жеребце. Красавец Баяр рыл копытом землю, поджидая хозяина.
— Ну что, вы принимаете наш вызов? — улыбаясь, спросил Толли у подошедшего к ним Роберта.
Герцог усмехнулся.
— Вам бы лучше держать рот закрытым, милорд, а то как бы комья глины, летящие из-под копыт моего скакуна, не залетели туда. Того и гляди подавитесь!
По толпе пронесся взрыв смеха. Любопытные немедленно принялись заключать пари.
Толли вскочил в седло. Его жеребец тут же начал нетерпеливо приплясывать на месте.
— Твои условия? — бросил он приятелю. Последовав примеру Толли, Роберт тоже сел верхом и посмотрел на лорда Шелдрейка с кривой усмешкой.
— Сотня гиней, — ответил герцог. Толпа восхищенно охнула.
Толли с усмешкой покачал головой.
— Ну нет, друг мой! Не сомневаюсь, ты в состоянии поставить больше. Предлагаю удвоить ставку.
По толпе пронесся возбужденный шепот. Спорящие поднимали собственные ставки.
Катриона, стоявшая неподалеку, огляделась вокруг и заметила лорда Кинсборо, занявшего место с краю газона. Он смотрел прямо на Роберта.
— Принимаю ваши условия, милорд, — кивнул Роберт, шутливо отдавая Толли честь. — И все почести достанутся победителю!
— Отлично! — воскликнул тот. — Итак, начнем!
Два жеребца с всадниками бок о бок направились к дальнему краю газона.
— Ход состязания будет обычным, — проговорил Толли. — Надо проскакать через газон, перепрыгнуть через забор — во-он там, вдали, — объехать пруд, перебраться через ручей и вернуться назад.
— По-моему, это совсем несложно, — вымолвил Роберт, вглядываясь вдаль.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда мы обойдем тебя, — улыбнулся Толли, приподнимаясь в седле. — Ну что, готов?
— А ты? — спросил в ответ герцог.
Соревнующиеся заняли исходную позицию, ожидая стартового выстрела, который должен был сделать Ноа.
— Подождите!
Пробравшись сквозь толпу, Катриона подбежала к Роберту. Отколов полоску шотландки от своего платья, она протянула ее герцогу.
— Это тебе на удачу, — проговорила она, продевая кусочек ткани в петлицу его сюртука.
— Цвета дамы сердца рыцарю, отправляющемуся на поединок? — спокойно спросил Роберт.
Девушка улыбнулась.
Девонбрук, наклонившись, поцеловал ей руку.
— Я непременно прихвачу с собой в битву знак особого внимания моей дамы. — Сказав это, Роберт схватил девушку за талию, легко поднял и усадил на коня перед собой.
Темно-зеленые шелковые юбки Катрионы шелестели на ветру.
— Наше соглашение запечатаем поцелуем, он решит мою судьбу, — промолвил Роберт, накрывая губы девушки своими губами.
Одурманенная поцелуем, Катриона не слышала ни удивленных возгласов, ни перешептывания сплетников. Сердце ее неистово колотилось, голова шла кругом.
Когда поцелуй прервался и герцог отстранился от нее, девушка, закрыв глаза, ухватилась руками за его сюртук.
— Ты помнешь знак внимания моей дамы, — усмехнулся Роберт, опуская Катриону на землю. Ноги все еще не слушались ее.]
— Я скоро вернусь и поцелую тебя уже как победитель, — пообещал Девонбрук.
Катриона отступила назад, приготовившись наблюдать за состязанием и все еще не придя в себя после поцелуя. Она даже не услышала выстрела, означавшего старт гонки.
Кони галопом пустились вскачь по густой траве, лишь комья грязи летели из-под копыт. Когда они приблизились к забору, Роберт, крепко сжав коленями бока Баяра, пригнулся к его шее. Он слышал, что Толли скачет совсем рядом, но не оборачивался, чтобы не терять драгоценные секунды.
Мчась на Баяре, он ощущал, как ликует все его существо, наслаждался свежим ветром, рвущим волосы. В какие-то мгновения Роберту даже казалось, что они с Баяром удивительно хорошо чувствуют друг друга, словно превращаясь в единое существо.
Они уже делали первый поворот у пруда, когда Роберт заметил, что Толли удалось чуть вырваться вперед. Герцог похвалил Баяра, когда тот примчался ко второму повороту.
И как только они вновь оказались на прямой, Роберт пришпорил коня. Он почувствовал, как взыграли под его ногами развитые мускулы сильного животного. Оказавшись у ручья, Роберт хотел было немного осадить Баяра, но не сделал этого. Жеребец Толли, оказавшись в воде, резко замедлил бег, а Баяр, мгновенно преодолев водное препятствие, помчался вперед бешеным галопом.
Они уже приближались к финишной прямой, когда Роберт услышал, как что-то прожужжало у него прямо над ухом. Следующий выстрел, сделанный откуда-то сзади, поразил его в плечо.
Девонбрук остановил коня. Заметив маневр приятеля, Толли тоже осадил своего жеребца и подъехал к Роберту. До финиша оставалось не больше десяти ярдов.
На этот раз герцог услышал звук выстрела. Пуля со свистом влетела в землю возле копыт Баяра. Испуганный конь попятился.
— Кто-то стреляет! — закричали из толпы.
— Насколько я знаю, в этих местах никто не охотится, — заметил Толли. — Вон, смотри! — закричал он, указывая на вершину холма.
Там маячила темная тень незнакомого всадника.
— За ним! — воскликнул Шелдрейк.
Роберт с Толли пустились за незнакомцем, который быстро исчез среди деревьев. Те из гостей, кто наблюдал за состязаниями, сидя верхом на лошадях, с шумом поскакали вслед за ними.
Замерев от испуга, Катриона наблюдала, как фигура Роберта быстро исчезла за горизонтом.
Ожидание становилось невыносимым. Учитывая, что Роберт в последний момент обогнал Толли, сомневаться не приходилось: выстрелы предназначались именно ему. Какие-то женщины, стоявшие рядом с Катрионой, пытались ободрить ее. Тетушка Эмилия, сжав руку девушки, прошептала ей на ухо:
— С ним все будет в порядке. Они непременно узнают, кто стрелял.
Так кто же стрелял?.. Катриона обернулась, ища глазами лорда Кинсборо. Но того на прежнем месте не оказалось. И вдруг кто-то крикнул:
— Смотрите, вон они!
Девушка увидела, как с холма по направлению к ним приближается небольшая группа всадников. Разглядев среди них Роберта, Катриона закрыла глаза и облегченно вздохнула.
Все как-то разом заговорили, стали задавать вопросы. Кто же все-таки стрелял? Куда делся этот человек? Как в тумане Катриона слушала Толли, который сообщил им, что стрелявший, несомненно, мужчина, но ему удалось скрыться от них среди деревьев. Девушка подбежала к Роберту. Он спешился. Крепко обняв жениха, она уткнулась лицом ему в грудь.
— Со мной все в порядке, — прошептал Роберт. Катриона подняла на него глаза и сквозь слезы увидела, что полоска шотландки, которую она ему дала, по-прежнему красуется в петлице сюртука, но что-то было не так. На сине-зеленых клетках появилось красное пятно, которое все увеличивалось.
— Роберт, тебя же ранили! — вскричала девушка.
— Ерунда! Пуля лишь слегка задела кожу, — замотал головой герцог. — Это пустяк.
Одним рывком Катриона распахнула полы, поначалу она не заметила раны, потому что на темно-синей ткани кровь была почти не видна. Зато теперь девушка убедилась: ранение вовсе не пустячное.
Катриона вскрикнула, увидев, как кровь, пульсируя, хлещет из раны на рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33