– Вильгельм! – окликнул его Брэнд, спускаясь в зал с небрежной грацией человека, которому незачем спешить.
Герцог устремил на него безжалостный, немигающий взгляд. Потом улыбнулся другу, и в уголках его темно-серых глаз появились морщинки.
– Что вы здесь делаете? – спросил Брэнд.
– Вот как ты приветствуешь меня в своем новом доме, Брэнд? Даже не спросишь: «Как доехали, ваша светлость?» – Улыбка стала шире, огромные руки, напоминающие стволы дерева, обхватили нового хозяина Эверлоха, и Вильгельм крепко хлопнул бывшего оруженосца по спине. – Я ведь знал, что зря отпускаю тебя так надолго в Англию. Твои манеры отвратительны.
Брэнд улыбнулся. Он был рад встрече с другом, несмотря на цели его приезда.
– Как вы доехали, милорд? – любезно снизошел он.
– Ужасно! Море штормило, к тому же по дороге я потерял коня, – проворчал Вильгельм, но быстро повеселел. – Впрочем, подобные неприятности стоят того, чтобы снова увидеть эту прекрасную страну. – Он бросил взгляд на Эдуарда. – Когда-нибудь меня коронуют в Англии, и все это будет моим. Ты ведь не можешь жить вечно, кузен, – прибавил он с горестной улыбкой.
– Я не хочу жить вечно, – слишком уж решительно ответил Эдуард. – Но дело в том, что после моей смерти тебе придется сблизиться с Гарольдом Уэссекским.
– А я и не против.
Глаза норманнского герцога воинственно сверкнули. Угрожающее, невысказанное противостояние повисло в воздухе, и, отлично зная своего кузена, Эдуард невольно поежился.
– Итак, – обратился герцог к Брэнду, – почему ты не убил Ричарда?
Вопрос застал молодого рыцаря врасплох, но он твердо выдержал изучающий взгляд друга.
– Его смерть не была частью договора.
– Свидетели договора подтвердили бы ваши слова, лорд Брэнд, – милостиво сказал Эдуард. – Как обычно, вы не сделали того, что было приказано, и взяли на себя решение оставить Ричарда в живых.
– Это верно.
Брэнд так очаровательно, так искренне улыбнулся, что король Эдуард чуть не улыбнулся в ответ. Но приятное выражение уже исчезло с лица норманна.
– Лорд Ричард Дюмон открыто выступил против короля, неспособного управлять собственной страной и позволяющего делать это за него другим. Я уважаю Дюмона. Он не слаб, а вы слабы. Так почему я должен его убивать?
Эдуард смотрел на него с мрачным презрением.
– Вы заходите слишком далеко. Я…
– Он прав, Эдуард, ты сам это знаешь, – произнес Вильгельм, не пытаясь скрыть насмешку. – Англией управляет Гарольд. Он все решает за тебя, как будто все время подталкивает тебя рукой под задницу. Я лично приветствую битву с саксами. Я здесь лишь потому, что знаю, насколько вы, саксы, глупы, и не хочу, чтобы с Брэндом случилось то же самое, что и с Ричардом.
Прежде чем король смог оправиться от его слов, Вильгельм перевел тяжелый взгляд на друга:
– Уважаешь ты Ричарда или нет, разве разумно было оставлять его в живых?
– Я был на поле битвы. А там я принимаю решение. – Брэнд продолжал улыбаться, но по тону молодого рыцаря Вильгельм понял, что тот не потерпит сомнений в правильности своего решения. Даже сомнений герцога Нормандского. Вильгельм одобрительно засмеялся. Брэнд – единственный из всех, кто не будет визжать с поджатым хвостом, видя его недовольство.
– Очень хорошо. Честно сказать, я рад, что Ричард жив. Он храбро и с большим искусством сражался во многих битвах, потому-то я и просил его остаться здесь.
– Ваше требование поставило меня в неудобное положение, – холодно заметил Брэнд.
– Я готов был рискнуть. Но сейчас мы не будем обсуждать это. – Тайком улыбнувшись ему, Вильгельм сел рядом с королем. – Здесь что, нет эля?
Брэнд повернулся к одному из стоящих поблизости слуг, и тот выбежал из зала. Герцог Вильгельм удовлетворенно кивнул:
– Oui. Настоящему хозяину дома слова не требуются. – Брэнд сел напротив и утонул в толстой парчовой подушке.
– Счастлив видеть тебя, Вильгельм. Настоящих друзей трудно найти. И я знаю, почему ты здесь.
– Меня вызвали. Отпусти слуг, Брэнд, мы должны поговорить с глазу на глаз.
Брэнд еще не успел поднять руку, как оставшиеся слуги выбежали из зала.
– Ваше величество? – с подчеркнутым уважением обратился герцог к королю. – Я хотел бы поговорить с моим другом наедине. – Он улыбнулся. – Пожалуйста.
Эдуард широко раскрыл глаза, потрясенный тем, что его тоже просят выйти, будто он простой слуга, а не король Англии. Затем, не проронив ни слова, покинул зал.
Вильгельм наклонился к другу, и в его улыбке появилась доля злорадства.
– Ты знаешь, я люблю тебя, Брэнд. Но если ты когда-нибудь позволишь себе выдворить меня подобным образом, то сразу лишишься головы.
Он с радостью смотрел на добрую, искреннюю улыбку Брэнда, по которой очень соскучился.
– Как ты поживаешь, mon ami? – спросил герцог уже более серьезно.
– Хорошо. – Брэнд вытянул длинные ноги и сложил руки на коленях.
– Рыцарство требует честности, друг мой. А ты плохой лжец.
Брэнд долго смотрел на огонь, потом моргнул, и пламя отразилось в его бирюзовых глазах. Он не говорил о Колетт с тех пор, как отослал ее, но теперь слова полились сами собой.
– Она была всем в моей жизни, Вильгельм. Весной мы собирались пожениться. Думаешь, я. могу так быстро забыть то, что она сделала?
– Я тебя понимаю. – Герцог вздохнул. – Но та часть твоей жизни кончена, Брэнд. Пора выздоравливать.
Вернулся слуга, неся поднос с фруктами, сыром и двумя кубками эля. Поставив кубки на стол перед господами, он поклонился и вышел прежде, чем Брэнд успел поблагодарить его.
В коридоре слуга чуть не столкнулся с Бринной. Она приложила палец к губам, требуя молчания, и жестом приказала уйти. Она, прижавшись щекой к холодной стене, слышала ббльшую часть разговора и хотела услышать остальное.
– Под выздоровлением ты подразумеваешь мою женитьбу на леди Дюмон?
– Сейчас это именно то, что ты должен сделать, – решительно ответил Вильгельм.
– Я не могу.
– Почему же? Ведь Колетт ушла.
– Знаю! – процедил Брэнд. – Думаешь, я после всего этого хочу вернуть ее?
– А разве нет? – Герцог поднял темную бровь.
– Non. Oui…Non! – Похоже, ты сам не знаешь, – проворчал Вильгельм и принялся грызть яблоко.
– Я не хочу ее возвращения. – Герцог понимал боль своего друга, но он приехал сюда, чтобы предотвратить войну с саксами. А она неизбежна, если Брэнд отвергнет леди Бринну. Он говорил спокойно, не скрывая заботы о любимом рыцаре.
– Если ты не хочешь возвращения Колетт, что мешает тебе жениться на саксонке?
– Я просто не хочу на ней жениться.
– Но почему? – настаивал Вильгельм. Когда Брэнд резко поднялся и начал ходить по залу, ероша черные кудри, пламя в очаге вспыхнуло, на стены легли длинные тени.
– Я не смогу полюбить ее.
– Любовь тут ни при чем. Даже она понимает это. – Вильгельм швырнул огрызок яблока в огонь.
– Я не…
Брэнд остановился и закрыл глаза. Молчание затягивалось, в тишине слышался лишь треск пламени, которое пожирало огрызок.
– Ты не хочешь быть снова обманутым, – наконец закончил его мысль Вильгельм.
– Я больше не дам себя обмануть, – едко поправил его Брэнд, открывая глаза.
Скрип деревянного пола за стеной заставил герцога хищно вскинуть голову. Он прислушался, затем поднял палец, чтобы остановить друга.
– Совет уведомил короля, что они сожгут Эверлох дотла, если ты отвергнешь девушку.
Вильгельм подмигнул в ответ на удивленный взгляд Брэнда. Теперь оба услышали за стеной какой-то звук, и молодой рыцарь направился к двери. Однако герцог, уже догадавшийся, кто их подслушивает, жестом удержал его.
– Они должны получить ответ, Брэнд. Так как? Позволим им сжигать Эверлох?
– Нет! – Бринна выскочила из своего укрытия прямо в объятия ни о чем не подозревавшего рыцаря. – Нет, пожалуйста! – умоляла она, глаза, полные слез, блестели, как изумруды в морской воде. – Я ничего от вас не требую, милорд, клянусь. Просто возьмите меня в жены, я обещаю подарить вам наследников и не жаловаться. Я подчинюсь вашим желаниям, буду делать все, что скажете. Умоляю вас! Не позволяйте им сжечь Эверлох, прошу вас! Это мой дом!
Брэнд хотел рассердиться на нее за то, что она подслушивала их частную беседу. И не смог. Ее лицо было так близко, щеки повлажнели от слез, нижняя губа мягко подрагивала, густые медные волосы щекотали его пальцы. Черт возьми, это прекрасное лицо и чувственный рот, изогнутый, словно лук Купидона, наводили его на предательские мысли о том, что он хотел бы их поцеловать. Но в ее лице была тень угрозы, не имевшая отношения к сожжению Эверлоха. В зеленых глазах, моливших о пощаде, были сила и жизнь. Она так чудесно пахла, была такой мягкой! Проклятие, он почти забыл, какой мягкой бывает женщина.
– Леди, я…
– Как вы посмели шпионить за нами, будто простая служанка?!
Голос Вильгельма, подобный раскату грома, произвел действие, на которое герцог и рассчитывал. Леди утонула в объятиях Брэнда и цеплялась за него, как за свою жизнь.
– Кто вы? Чтоб я мог знать, чью голову велю отрубить!
Бринна не глядела на него, она боялась поднять глаза, однако не сомневалась, что герцог – чудовище. Прижавшись лицом к холодной кольчуге Брэнда, она дрожала.
– Отвечайте!
Увы, она была не в состоянии. Если б норманн не так крепко держал ее, Бринна упала бы в обморок.
– Хватит, Вильгельм! Она уже напугана до полусмерти.
Грубый окрик эхом разнесся по залу. Бринна слышала уверенный голос норманна, чувствовала силу его рук и дивилась его смелости разговаривать в подобном тоне с этим… варваром.
– Так ей и надо. – Герцог шумно дышал, весьма довольный собой, ибо заставил Брэнда защищать девушку. – Будь она сейчас в Нормандии, ее бы забили до смерти за подобное вероломство.
– Она же не в Нормандии.
– Да, жаль, это бы все решило, – победно улыбнувшись, произнес Вильгельм. – Давай убьем ее, а потом известим совет знати, что она предпочла лишить себя жизни, чтобы не выходить замуж за норманнскую свинью.
– Хватит, Вильгельм, – урезонил друга Брэнд. – Твоя игра удалась.
Игра? Бринна подумала, что ослышалась. Человек не может быть таким жестоким. Она судорожно вцепилась в одежду норманна.
– Леди? – Брэнд медленно отстранил девушку, чтобы заглянуть ей в лицо. – Все хорошо. Он вас не обидит.
Подняв голову, Бринна увидела в его синих глазах ласковую заботу… и насмешку.
– Значит, саксы хотят сжечь Эверлох, если вы не женитесь на мне? – Она уже все поняла, и ее захлестнула ярость.
Она медленно повернулась к довольно посмеивающемуся герцогу, которого теперь ни капельки не боялась. В ее глазах полыхал огонь горячей расплавленной лавы, Бринна, словно для удара, сжала кулаки.
– Ты, гнусное сатанинское отродье! – прошипела она, подступая к герцогу.
Брэнд, стоявший позади, удивленно раскрыл глаза и подавил смех. Герцог Нормандский значительно превосходил ее ростом, но Бринна не дрогнула.
– Как ты посмел издеваться над моим домом?! Будь я мужчиной, убила б тебя на месте, безмозглая ты скотина! Нет, быстрая смерть для тебя слишком хороша. Я б заставила тебя корчиться в муках под мечом, пока ты не запросил бы пощады, и тогда я перерезала бы тебе горло от уха до уха. Моя улыбка стала б последним воспоминанием твоей гнусной души по пути в ад.
Вильгельм перевел взгляд на Брэнда, который стоял с таким же, как у герцога, выражением лица: смесь удивления и насмешливого восхищения.
– Ради Бога, ты должен на ней жениться, Брэнд. – Словно вспомнив о рыцаре, Бринна с не меньшим презрением круто повернулась к нему:
– А ты? Ясно, что для тебя мой дом тоже ничего не значит. Когда ты от меня откажешься и совет знати пришлет сюда воинов, надеюсь, ты будешь убит первым.
Она стремительно развернулась на каблуках и покинула зал.
Брэнд искоса бросил лукавый взгляд на Вильгельма, и тот кивнул:
– Да, меня назвали сатанинским отродьем. Хотя, полагаю, мой отец любил мою мать, простую крестьянку. И если у нее была хоть искра того огня, каким обладает дочь Ричарда, я не могу винить его. – Брэнд молча с ним согласился. – Нет, какая храбрость! Этот дом значит для нее больше, чем собственная жизнь.
– Ну, и как я могу заставить ее уехать?
– А никак. Ты обязан жениться на ней. Я приказываю. Ты еще в моем подчинении. Даже если я позволяю тебе забывать об этом, – надменно прибавил Вильгельм, чтобы друг не стал возражать или смеяться над его приказом. – Кроме того, я не позволю тебе умереть от рук саксов. Живи, у меня такое ощущение, что эта девушка сможет напомнить тебе, что такое жизнь.
Глава 6
Бринна почти бежала по лестнице. Варвары! Отнестись к ней с таким бессердечным равнодушием…. да еще внушать, что совет угрожает начать войну! А намек, что они хотят сжечь Эверлох, вообще непростителен. Лорда Ризанде судьба ее дома не волнует. Для него это лишь приз за победу над ее отцом. Не зря она его ненавидит, их всех, особенно волосатого герцога. Только дикарь может угрожать, что отрубит женщине голову. И все же…
Лорд Брэнд ведь защитил ее, не так ли? С ним она чувствовала себя в безопасности. Нет! Она должна помнить, что на рассвете он ее прогонит. Ему все равно, жива она или мертва. Защитил? Как бы не так. Он первый бросит ее на растерзание волкам.
С треском захлопнув дверь комнаты, Бринна отстегнула изумрудную брошь, швырнула плащ в угол и бросилась на кровать. Она его ненавидит. При воспоминании о смехе матери в саду она покачала головой. Конечно, маме удалось найти в муже хорошие черты, но ведь отец добрый, благородный человек, он совсем не похож на того бессердечного негодяя внизу. Она должна ненавидеть этого завоевателя. Однако воспоминание о страстной улыбке Брэнда в лагуне преследовало ее до сих пор.
Его мужской запах остался на ее одежде. Против своего желания она помнила твердость его кольчуги, такой же холодной и непроницаемой, как его сердце. И теперь она знала почему.
Норманн обожал ту женщину. Бринна видела это своими глазами, пыталась это забыть и не могла. Он был так переполнен радостью жизни в тот день, а потом у него вырвали сердце, оставив лишь холод, заставив забыть того, кем он когда-то был.
И все же, когда он смотрел ей в глаза, в его взгляде не было холода. Только забота и ласковое сострадание. Может ли она проникнуть сквозь холодную броню, отогреть сердце этого воина? Она знала, что должна, если намерена остаться в Эверлохе… если хочет когда-нибудь снова почувствовать тепло его рук, держащих ее в объятиях.
На третьем этаже Брэнд увидел брата, выходящего из комнаты в сопровождении темноволосой служанки, которая с благоговением улыбалась ему.
– Брэнд! – воскликнул Данте, словно не ожидал увидеть его в замке Эверлох.
– Я только что показывала сэру Данте его комнату, – объяснила покрасневшая служанка и потупилась, чтобы избежать взгляда нового лорда.
– Может, ты нашла комнату и для меня? – спросил Брэнд.
Смуглое лицо девушки побледнело.
– Нет, милорд, я… я… – Она бросила отчаянный взгляд на Данте, но тот лишь улыбнулся.
– Боюсь, я отвлек Алисию от ее обязанностей, брат.
Данте защищал служанку, хотя знал, что в этом нет необходимости. Брэнд редко гневался на слуг и вассалов Грейклиффа. До сих пор он, кроме Александра, никогда никого не наказывал. Конечно, Алисия не знала того, что знал Данте. Но сейчас, когда этот красавец рыцарь не сводил с нее глаз, она забыла даже про Брэнда и про свой страх перед новым хозяином.
– Не важно. Я уверен, тут найдется подходящая комната.
– Простите, милорд! – воскликнула служанка, освобождаясь от чар Данте. – Я сию минуту покажу вам комнату. – Она торопливо пошла по длинному коридору, и братья с улыбкой последовали за ней. Наконец Алисия остановилась и распахнула тяжелую дверь. – Тут жил отец лорда Ричарда. Это единственное помещение в замке, не считая комнат лорда Ричарда и леди Бринны, где есть личная купальня.
– Превосходно, – сказал Брэнд, проходя мимо нее. – Помыться мне сейчас необходимо.
– Желаете, чтобы я за вами поухаживала, милорд? – осторожно спросила Алисия.
Ей очень хотелось узнать, исполнения каких обязанностей потребует от нее лорд Брэнд. Конечно, мытье нового лорда не такая уж неприятная обязанность, но единственный, за кем она сейчас хотела бы поухаживать, был Данте.
– Твои услуги не требуются, – небрежно произнес Брэнд, окидывая взглядом огромную комнату.
Большая кровать с балдахином, массивный каменный очаг, у западной стены – шкаф орехового дерева, куда поместятся все его пожитки. Рядом стол, украшенный вазой с дикими розами и красивой золотой чашей для мытья рук. Высокая изящная ширма скрывала личную купальню, обещанную Алисией. Комната хорошо проветривалась и вполне ему подходила. Одобрительно кивнув, Брэнд повернулся к служанке:
– Пусть сюда принесут мои вещи, пришли кого-нибудь развести огонь. Да, еще убери отсюда эти цветы.
Алисия сделала реверанс и собралась выйти, но Брэнд взял ее за руку.
– Ты не должна приседать каждый раз, когда я открываю рот, – улыбнулся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22