В траве журчал ручеек, разделяя поляну надвое.
В лагере кипела жизнь. Женщины готовили, скоблили шкуры и качали младенцев в искусно сделанных люльках. Мужчины чинили оружие. Несколько девочек затеяли веселую игру: что-то бросали в подвешенную к шесту корзинку.
Эмеральда наблюдала за ними, но тревога не покидала ее. Она пыталась разобраться. Индейцы взяли ее в плен, при этом серьезно ранили, но сами же и вылечили ее. Теперь они одели ее в этот красивый наряд, очевидно, приложив немало сил к тому чтобы подчеркнуть ее красоту. И тем не менее руки ее оставались связанными.
Что это все могло означать? Оррин и Маргарет погибли. А что стало с Тимми и Сюзанной? Она словно почувствовала прикосновение ледяной руки к груди. Господи, только бы дети остались в живых. Ей было известно, что индейцы иногда брали в плен детей, но чаще они их убивали.
Где Кальф? Нашли индейцы его или нет? Он, наверное, остался в повозке. Замерзший, голодный, беспомощный… Его крик мог привлечь к повозке волков и койотов, и тогда…
Эмеральда поежилась. Должен же кто-нибудь из каравана вернуться и найти Кальфа. Хорошо, если бы это случилось вовремя. Слезы вновь подступили к глазам, но она, поморгав, справилась с ними.
Молодая индианка, окунув тоненькую кисточку в краску, искоса взглянула на Эмеральду. В ее взгляде читалась ненависть.
– У вас красиво получается, – сказала Эмеральда, хотя и понимала, что девушка все равно ее не поймет.
Индианка пожала плечами. Эмеральда заметила, что она была хороша собой: высокая и гибкая, с точеной грудью и узкими бедрами. Ее черные волосы блестели, отдавая в синеву, как вороново крыло. У нее был маленький прямой нос и полные губы, смуглые щеки покрывал нежный румянец. Красота ее не имела возраста, ей могло быть и восемнадцать, и двадцать восемь. Она продолжала смотреть на Эмеральду с ненавистью.
Эмеральда вздохнула, попыталась размять затекшие кисти и найти для них такое положение, при котором кожаный ремень меньше врезался бы в кожу. В конце концов безразлично, что думает о ней эта индианка. Ее ничего не должно волновать. Сейчас, когда Маргарет убили и детей Уайлсов, скорее всего, тоже, все казалось мелким и незначительным. Сердце ее сжалось, и на глаза вновь навернулись слезы. Как бы ей хотелось сейчас упасть на этот меховой полог, зарыться в него с головой и дать волю Слезам…
– Скажи, как тебя зовут? – спросила Эмеральда, обращаясь к индейской девушке.
Индианка с неприязнью взглянула на нее и пробормотала что-то глубоким гортанным голосом. Этот голос Эмери уже слышала, когда ее привезли в лагерь. Сейчас индианка рассматривала Эмери откровенно и оценивающе.
Эмеральда вспыхнула.
– Ты не хочешь назвать мне своего имени, не хочешь отнестись ко мне по-дружески. Но почему? Разве я что-то тебе сделала? Хотела бы я знать ваш язык.
Индианка бросила на Эмери еще один недружелюбный взгляд и демонстративно отвернулась.
Вдруг с дальнего конца лагеря раздался крик. Эмеральда повернула голову и увидела, как из одного из вигвамов на поляну высыпала дюжина мальчишек. Все они были в штанах из оленьей кожи. И среди них Эмери узнала Перо. Перо! Того самого, кого Оррин хотел сделать своим рабом, но Тимми помог ему бежать, и вот он дома. Но не значит ли это, что индейцы все время следовали за караваном и только ждали случая, чтобы поквитаться?..
Эмери смотрела на Перо. Даже издали на спине его были видны красные рубцы от кнута и шрамы, оставшиеся на боку после того, как мальчика протащило за повозкой по каменистой земле. Неудивительно, что индейцы решили отомстить.
Из вигвама вышел еще один мальчик. Он был бледнее остальных и передвигался странной подпрыгивающей походкой.
– Тимми! – Эмеральда подалась вперед, радостно вскрикнув. «Он спасся! Он остался в живых! Может, и Сюзанну тоже захватили в плен?» – Господи, сделай так, чтобы и Сюзанна, и Кальф были живы, – прошептала Эмеральда. – Тимми, – Позвала она мальчика. – Это я, Эмеральда.
Тимми остановился. Его худенькое тело застыло в напряжении. Она видела, как он огляделся, услышав знакомый голос.
– Эмери! – Он захромал к ней.
И тут один из мальчишек подставил ему подножку. Тимми упал. Он лежал в пыли, раскинув руки. Возле него стояли остальные, зло уставившись на него. Наконец он медленно поднялся. Не поворачивая к Эмери головы, он побрел задругами мальчиками к свободной площадке возле ближайшего вигвама. Больше он ни разу не оглянулся.
Эмери вскочила, но тут же упала на бизонью шкуру. Ее знобило.
Возле площадки собрались индейцы. Многие с любопытством смотрели на деревянную ступню Тимми и возбужденно переговаривались. В воздухе чувствовалось напряжение. Что-то вот-вот должно было произойти.
Мужчины, женщины и дети окружили мальчиков, так что Эмери не могла видеть того, что происходит. Вдруг индианка грубо схватила ее за руку и потащила к толпе.
Эмери решила покориться судьбе. Чему быть, того не миновать.
Она медленно последовала за женщиной. Больше всего она боялась, что эта толпа что-нибудь сделает с Тимми.
Мальчики с угрюмыми лицами выстроились в две шеренги напротив друг друга. У каждого через левую руку была перекинута бизонья шкура.
Среди них был и Тимми. Ростом он был не ниже остальных, но деревянная нога могла его подвести. Напротив Тимми стоял Перо. Темные глаза индейца блестели, а шрамы на солнце казались выцветшими.
Толпа возбужденно галдела.
Сейчас начнется игра, решила Эмеральда. Эти мальчишки собираются играть в одну из своих жестоких игр и втянули в нее Тимми.
Тимми держался молодцом, и Эмери почувствовала гордость за него. Едва ли кто другой, не знавший его так близко, смог бы заметить легкое дрожание нижней губы, выдававшей его волнение.
Перо произнес какие-то слова, и обе шеренги двинулись друг на друга. Каждый мальчик держал шкуру бизона, как щит. Очевидно, они играли в эту игру много раз, и только Тимми, не знавший правил, держался чуть позади остальных.
Один из мальчиков лягнул ногой соперника, и схватка началась. Каждый стремился сбить соперника с ног ударом ноги. Тимми стоял в стороне. Скорее всего строгих правил игры не существовало, так как мальчики стремились ударить того, кто поближе, и часто двое атаковали одного.
Многие удары достигали цели. Мальчик, сбитый с ног серией жестоких ударов по коленке, упал и как можно быстрее постарался скрыться с поля боя. По всей видимости, целью игры было сбить как можно больше противников.
Индейцы, в большинстве женщины, наблюдали за игрой с горящими глазами, подбадривая дерущихся возбужденными возгласами. Какой ужас, испуганно думала Эмеральда, как могут они стравливать друг с другом детей, словно бойцовых петухов!
Упал еще один мальчик, и тот, кто его сбил, схватил его за волосы и стал бить ногами в лицо. Кровь полилась у несчастного из носа.
Двое мальчишек угрожающе надвигались на Тимми. Бизоньи шкуры их были подняты для защиты. Они выглядели словно воины из стана врага, как те индейцы, что убили Маргарет, только ростом поменьше. В одном из нападающих Эмери узнала Перо. На мгновение ей показалось, что она перехватила извиняющийся взгляд, посланный индейцем белому.
Затем Перо ударил Тимми ногой. Тимми отпрянул назад. Перо ударил снова, и Тимми побагровел от ярости. Теперь его атаковали уже трое. Может быть, целью этой игры было проверить Тимми на стойкость?
Внезапно Тимми перехватил инициативу. Балансируя на здоровой ноге, он пустил в ход увечную. Ударив Перо деревяшкой по чашечке, он сбил его с ног. Второй мальчик увернулся от удара, а третий, обойдя Тимми со спины, ударил его по коленному сгибу.
Тимми тяжело повалился на землю. И еще до того, как он успел подняться, на него навалились все трое. Замелькали руки и ноги. Шкуры взлетали, клубилась пыль.
И вдруг Эмери услышала яростный крик Тимми. Все четверо катались по траве, награждая друг друга тумаками, из носа Тимми сочилась кровь, но лицо его было перекошено от гнева. Он отбивался, как мог: лягался, кусался, бросался на своих противников. С удивлением Эмери наблюдала, как он перевернулся, подмяв под себя Перо. Теперь уже Тимми таскал индейца за длинные черные волосы и в кровь разбил ему нос.
«О Тимми, сколько ты еще продержишься? – волновалась Эмеральда. – Ты, конечно, храбрый мальчик, но все еще очень слаб после ампутации».
Игра закончилась так же мгновенно, как и началась. Один из маленьких индейцев, вяло боровшихся с другим мальчиком, что-то крикнул, и все как по команде прекратили драку. Некоторые вставали с земли, потирая ушибы и разбитые носы, двое остались лежать, молча перенося боль.
Тимми сел и осмотрелся полубессмысленным взглядом.
Перо улыбнулся ему, и Тимми улыбнулся в ответ.
«Слава Богу, – подумала Эмеральда, – все кончено». Она повернулась, почувствовав спиной чей-то взгляд. К ней шел мужчина. Он был высок и строен, на нем была раскрашенная рубаха, сверху голубая, а ниже желтая. Глаза его, янтарно-желтые с коричневыми огоньками смотрели на нее с выражением, определить которое она затруднялась.
Эмеральда вздрогнула. Это был шаман в волчьей шкуре – тот, кто лечил ее рану.
Она попыталась отвести взгляд, но не смогла.
Он заговорил по-английски.
– Это была военная игра. – Голос его был глубоким и приятным. – Мальчики бьются до первой крови. Это делает из них хороших воинов, храбрых в бою. И пленный мальчик тоже оказался храбрым. Это хорошо.
– Вы говорите по-английски! – воскликнула Эмери.
– Одно лето я жил с белым охотником. От него я и научился языку белых. А сейчас я хочу говорить с тобой, Зеленоглазая. Ты пойдешь с женщиной по имени Встающее Солнце в ее вигвам. Я позволю тебе поговорить с пленным мальчиком. Потом приду я.
Он повернулся и зашагал прочь.
– Тимми, Тимми. – Эмери обняла мальчика и прижала его к себе, впервые заплакав и не скрывая своих слез. Индейцы развязали ей руки и оставили их с Тимми в вигваме одних. Теперь никто из них не станет свидетелем ее слабости.
На мгновение, Тимми приник к ней и тут же отстранился:
– Эмери, лучше не позволяй им видеть, как ты плачешь. Они этого не любят.
Она поспешно вытерла слезы.
– Догадываюсь.
– А я знаю, что плакать нельзя. Потому что, когда я плакал, они били меня. Они считают, что плакать позволительно только младенцам. А если ты уже научился ходить и плачешь, значит, ты трус.
– Тимми, эта игра была такой ужасной. Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?
Она отстранила его от себя и, придерживая за плечи, посмотрела ему в глаза. Подбородок его был исцарапан. Из нижней шубы сочилась кровь, один глаз стал лилово-черным. Но, несмотря на это, Тимми выглядел более уверенным в себе, чем раньше.
– Конечно, со мной все нормально. Ты видела, как я поддел Перо коленом? Я уселся на него верхом и лупил, как куклу!
– Да, Тимми, я все видела. Ох, Тимми… – Она снова прижала ребенка к себе, вспоминая этот страшный бой.
– Тимми, а что с Сюзанной? – спросила она наконец. – И с Кальфом?
– С Кальфом? Не знаю.
– А с Сюзанной? Ты должен был видеть, что с ней произошло!
– Я ее спрятал.
– Ты? Тимми, родной! Но где, где ты ее спрятал?
– Помнишь, вдоль речки густые заросли? Я втолкнул ее туда и велел сидеть тихо. Когда я убедился, что она надежно скрыта от чужих глаз, я побежал от нее, а они погнались за мной; И видишь, я оказался прав: они ее не нашли.
– Тимми, Тимми… – Эмери покачала головой, удивляясь смелости девятилетнего ребенка.
– Индейцам понравилась моя нога, – продолжал мальчик чуть дрожащим голосом. – Они раньше не видели ничего подобного. Они окружили меня, сняли протез и стали рассматривать. Потом они снова пристегнули ногу ремнями к моей ноге и все удивлялись, как я двигаюсь, заставляли меня ходить туда-сюда. Я попробовал ударить кого-то из них, но они только смеялись. Сейчас я хожу на этой ноге вполне сносно. Я уже научился.
Эмеральда замялась, прежде чем спросить:
– Тимми, ты знаешь, что твои папа и мама…
– Да, Эмери, знаю.
Они молча посмотрели друг на друга. У Эмери возникло странное чувство, будто перед ней не маленький мальчик, а взрослый мужчина: тот Тимми, которого она хотела бы увидеть в будущем – сильного духом, мудрого и храброго человека. И вдруг Тимми упал в ее объятия и заплакал.
Она прижимала его к груди и гладила по рыжей головке. Постепенно рыдания его затихли, и он высвободился.
– Самое ужасное, что они забрали с собой Ветерка. Они отдали его кому-то из мальчишек. Я не выдержу, когда увижу, как на нем ездит кто-то из них.
– Не надо, малыш.
Маленький рот сжался. Губы сложились в горькую взрослую усмешку.
– У них ничего не выйдет. Я не допущу. Мы выберемся отсюда, Эмери. Мы спасемся, как спасся Перо. Я убью их за то, что они сделали с папой и с мамой.
Эмеральда прикусила губу. Индейцы – сильный, воинственный народ, закаленный тяжелой жизнью в этой неласковой стране. А они с Тимми слабы и беспомощны.
«И все-таки нельзя терять надежды, – словно спохватившись, приказала она себе. – Мы вместе, а это уже что-то. Может, удастся что-нибудь придумать».
– Расскажи мне все, что ты видел, – попросила она.
Рассказ Тимми оказался коротким. Возле реки его схватили трое индейцев. Они долго рассматривали его ногу, заставляли показать, как он ходит, потом привели к повозке и привязали его к спине одной из лошадей.
Случайно, а может, нарочно, его привязали так, чтобы он не мог видеть своих родителей.
– А что с Кальфом? – продолжала расспрашивать Эмеральда. – Индейцы не могли его не найти.
– Они нашли его. Кто-то из индейцев пару раз подбросил его вверх, как мячик, а потом этот большой индеец, с такими странными желтыми глазами, отнял Кальфа и снова положил в повозку. Кальф покричал немного, а потом замолчал, наверное, уснул. Что с ним было дальше, я не знаю.
– А как насчет нашей коровы? – спросила она, помолчав. – И других животных?
– С Босси все в порядке, а вот Эдгара я не видел. Когда индейцы пришли, волы замычали. Одного из них они убили, не знаю, Бена или Сэма, но не Босси, это точно, Я думаю, они забили вола на мясо и взяли его с собой, но Босси, должно быть, убежала.
– Слава Богу, если так. – Эмеральда закрыла глаза и постаралась обдумать ситуацию. Итак, Сюзанна осталась ждать на берегу, пока все не закончится. Затем она выбралась из кустов. И куда она могла еще пойти, как не в повозку? Здесь она и обнаружила Кальфа.
– Ты думаешь, с ними все в порядке, Эмери? В горах водятся волки и гризли…
– Конечно, с ними все в порядке! Не волнуйся, Тимми. Мэйс Бриджмен наверняка вернулся, когда не увидел нашей повозки в назначенный срок. Теперь он знает, что с нами, и освободит нас! – заверила его Эмери, хотя в душе понимала, что это нереально: караван был маленьким, а эмигранты – слабыми и усталыми. Вряд ли они будут даже пытаться вызволить их из плена.
Но Тимми должен верить.
– Конечно, Мэйс придет за нами, – сказал он, счастливо улыбнувшись. – Обязательно придет. У них много ружей и пистолетов, и они непременно придут к нам на помощь. А мы должны стиснуть зубы и ждать, и делать то, что прикажут нам индейцы, и не плакать.
Эмери молча прижала его к себе.
Глава 24
Труди Вандербуш сидела возле костра, кутаясь в шаль, и наблюдала за тем, как ест Мэйс Бриджмен. Смеркалось, в воздухе повеяло прохладой, где-то лаяли койоты.
– Ну как жаркое? – спросила она. – Я добавила лаврового листа и базилик. Говорят, так вкуснее.
– Жаркое замечательное, – ответил Мэйс.
Он ел быстро и наверняка даже не ощущал вкуса.
– Не похоже, чтобы ты наслаждался едой.
– Труди, оставь человека в покое, – подкладывая себе третью добавку, вмещался папаша Вандербуш. – Дай ему спокойно поесть. Не видишь, он думает о своем.
– Я вижу.
Однако на душе у Труди было тревожно. Она встала, взяла кофейник и подлила Мэйсу кофе.
– Спасибо. Я уже напился.
Мэйс вытер рот и встал. Труди понимала, что Мэйс беспокоится из-за Уайлсов. Сегодня они должны были нагнать караван, но этого не произошло.
Труди пошла за ним следом.
– Куда ты идешь? – спросила она.
Мэйс остановился в нерешительности. В лунном свете его лицо казалось отлитым из серебра.
– Будь проклят этот придурок Уайлс.
Труди нахмурилась.
– Что ты мог сделать? Ты же знаешь, какой он упрямый.
– Да. – Мэйс быстро зашагал к своей гнедой кобыле, приветствующей хозяина тихим ржанием.
– Так куда ты собрался? – продолжала допытываться Труди.
– Назад, к повозке Уайлсов. Я хочу узнать, что случилось.
– Но… – Ей хотелось поехать с ним.
– Мне пора, – резко сказал он. – Скажи всем, что я вернусь поздно.
Горячая краска залила ее лицо. Вот, оказывается, как приходит любовь, грустно подумала Труди.
Она вернулась к своему костру. Вся семья была в сборе, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы убрать со стола. Вздохнув, она принялась за уборку.
Эмеральда сидела в вигваме, нервно теребя бахрому на кожаных штанах. Она находилась здесь уже не меньше часа с тех пор, как увели Тимми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
В лагере кипела жизнь. Женщины готовили, скоблили шкуры и качали младенцев в искусно сделанных люльках. Мужчины чинили оружие. Несколько девочек затеяли веселую игру: что-то бросали в подвешенную к шесту корзинку.
Эмеральда наблюдала за ними, но тревога не покидала ее. Она пыталась разобраться. Индейцы взяли ее в плен, при этом серьезно ранили, но сами же и вылечили ее. Теперь они одели ее в этот красивый наряд, очевидно, приложив немало сил к тому чтобы подчеркнуть ее красоту. И тем не менее руки ее оставались связанными.
Что это все могло означать? Оррин и Маргарет погибли. А что стало с Тимми и Сюзанной? Она словно почувствовала прикосновение ледяной руки к груди. Господи, только бы дети остались в живых. Ей было известно, что индейцы иногда брали в плен детей, но чаще они их убивали.
Где Кальф? Нашли индейцы его или нет? Он, наверное, остался в повозке. Замерзший, голодный, беспомощный… Его крик мог привлечь к повозке волков и койотов, и тогда…
Эмеральда поежилась. Должен же кто-нибудь из каравана вернуться и найти Кальфа. Хорошо, если бы это случилось вовремя. Слезы вновь подступили к глазам, но она, поморгав, справилась с ними.
Молодая индианка, окунув тоненькую кисточку в краску, искоса взглянула на Эмеральду. В ее взгляде читалась ненависть.
– У вас красиво получается, – сказала Эмеральда, хотя и понимала, что девушка все равно ее не поймет.
Индианка пожала плечами. Эмеральда заметила, что она была хороша собой: высокая и гибкая, с точеной грудью и узкими бедрами. Ее черные волосы блестели, отдавая в синеву, как вороново крыло. У нее был маленький прямой нос и полные губы, смуглые щеки покрывал нежный румянец. Красота ее не имела возраста, ей могло быть и восемнадцать, и двадцать восемь. Она продолжала смотреть на Эмеральду с ненавистью.
Эмеральда вздохнула, попыталась размять затекшие кисти и найти для них такое положение, при котором кожаный ремень меньше врезался бы в кожу. В конце концов безразлично, что думает о ней эта индианка. Ее ничего не должно волновать. Сейчас, когда Маргарет убили и детей Уайлсов, скорее всего, тоже, все казалось мелким и незначительным. Сердце ее сжалось, и на глаза вновь навернулись слезы. Как бы ей хотелось сейчас упасть на этот меховой полог, зарыться в него с головой и дать волю Слезам…
– Скажи, как тебя зовут? – спросила Эмеральда, обращаясь к индейской девушке.
Индианка с неприязнью взглянула на нее и пробормотала что-то глубоким гортанным голосом. Этот голос Эмери уже слышала, когда ее привезли в лагерь. Сейчас индианка рассматривала Эмери откровенно и оценивающе.
Эмеральда вспыхнула.
– Ты не хочешь назвать мне своего имени, не хочешь отнестись ко мне по-дружески. Но почему? Разве я что-то тебе сделала? Хотела бы я знать ваш язык.
Индианка бросила на Эмери еще один недружелюбный взгляд и демонстративно отвернулась.
Вдруг с дальнего конца лагеря раздался крик. Эмеральда повернула голову и увидела, как из одного из вигвамов на поляну высыпала дюжина мальчишек. Все они были в штанах из оленьей кожи. И среди них Эмери узнала Перо. Перо! Того самого, кого Оррин хотел сделать своим рабом, но Тимми помог ему бежать, и вот он дома. Но не значит ли это, что индейцы все время следовали за караваном и только ждали случая, чтобы поквитаться?..
Эмери смотрела на Перо. Даже издали на спине его были видны красные рубцы от кнута и шрамы, оставшиеся на боку после того, как мальчика протащило за повозкой по каменистой земле. Неудивительно, что индейцы решили отомстить.
Из вигвама вышел еще один мальчик. Он был бледнее остальных и передвигался странной подпрыгивающей походкой.
– Тимми! – Эмеральда подалась вперед, радостно вскрикнув. «Он спасся! Он остался в живых! Может, и Сюзанну тоже захватили в плен?» – Господи, сделай так, чтобы и Сюзанна, и Кальф были живы, – прошептала Эмеральда. – Тимми, – Позвала она мальчика. – Это я, Эмеральда.
Тимми остановился. Его худенькое тело застыло в напряжении. Она видела, как он огляделся, услышав знакомый голос.
– Эмери! – Он захромал к ней.
И тут один из мальчишек подставил ему подножку. Тимми упал. Он лежал в пыли, раскинув руки. Возле него стояли остальные, зло уставившись на него. Наконец он медленно поднялся. Не поворачивая к Эмери головы, он побрел задругами мальчиками к свободной площадке возле ближайшего вигвама. Больше он ни разу не оглянулся.
Эмери вскочила, но тут же упала на бизонью шкуру. Ее знобило.
Возле площадки собрались индейцы. Многие с любопытством смотрели на деревянную ступню Тимми и возбужденно переговаривались. В воздухе чувствовалось напряжение. Что-то вот-вот должно было произойти.
Мужчины, женщины и дети окружили мальчиков, так что Эмери не могла видеть того, что происходит. Вдруг индианка грубо схватила ее за руку и потащила к толпе.
Эмери решила покориться судьбе. Чему быть, того не миновать.
Она медленно последовала за женщиной. Больше всего она боялась, что эта толпа что-нибудь сделает с Тимми.
Мальчики с угрюмыми лицами выстроились в две шеренги напротив друг друга. У каждого через левую руку была перекинута бизонья шкура.
Среди них был и Тимми. Ростом он был не ниже остальных, но деревянная нога могла его подвести. Напротив Тимми стоял Перо. Темные глаза индейца блестели, а шрамы на солнце казались выцветшими.
Толпа возбужденно галдела.
Сейчас начнется игра, решила Эмеральда. Эти мальчишки собираются играть в одну из своих жестоких игр и втянули в нее Тимми.
Тимми держался молодцом, и Эмери почувствовала гордость за него. Едва ли кто другой, не знавший его так близко, смог бы заметить легкое дрожание нижней губы, выдававшей его волнение.
Перо произнес какие-то слова, и обе шеренги двинулись друг на друга. Каждый мальчик держал шкуру бизона, как щит. Очевидно, они играли в эту игру много раз, и только Тимми, не знавший правил, держался чуть позади остальных.
Один из мальчиков лягнул ногой соперника, и схватка началась. Каждый стремился сбить соперника с ног ударом ноги. Тимми стоял в стороне. Скорее всего строгих правил игры не существовало, так как мальчики стремились ударить того, кто поближе, и часто двое атаковали одного.
Многие удары достигали цели. Мальчик, сбитый с ног серией жестоких ударов по коленке, упал и как можно быстрее постарался скрыться с поля боя. По всей видимости, целью игры было сбить как можно больше противников.
Индейцы, в большинстве женщины, наблюдали за игрой с горящими глазами, подбадривая дерущихся возбужденными возгласами. Какой ужас, испуганно думала Эмеральда, как могут они стравливать друг с другом детей, словно бойцовых петухов!
Упал еще один мальчик, и тот, кто его сбил, схватил его за волосы и стал бить ногами в лицо. Кровь полилась у несчастного из носа.
Двое мальчишек угрожающе надвигались на Тимми. Бизоньи шкуры их были подняты для защиты. Они выглядели словно воины из стана врага, как те индейцы, что убили Маргарет, только ростом поменьше. В одном из нападающих Эмери узнала Перо. На мгновение ей показалось, что она перехватила извиняющийся взгляд, посланный индейцем белому.
Затем Перо ударил Тимми ногой. Тимми отпрянул назад. Перо ударил снова, и Тимми побагровел от ярости. Теперь его атаковали уже трое. Может быть, целью этой игры было проверить Тимми на стойкость?
Внезапно Тимми перехватил инициативу. Балансируя на здоровой ноге, он пустил в ход увечную. Ударив Перо деревяшкой по чашечке, он сбил его с ног. Второй мальчик увернулся от удара, а третий, обойдя Тимми со спины, ударил его по коленному сгибу.
Тимми тяжело повалился на землю. И еще до того, как он успел подняться, на него навалились все трое. Замелькали руки и ноги. Шкуры взлетали, клубилась пыль.
И вдруг Эмери услышала яростный крик Тимми. Все четверо катались по траве, награждая друг друга тумаками, из носа Тимми сочилась кровь, но лицо его было перекошено от гнева. Он отбивался, как мог: лягался, кусался, бросался на своих противников. С удивлением Эмери наблюдала, как он перевернулся, подмяв под себя Перо. Теперь уже Тимми таскал индейца за длинные черные волосы и в кровь разбил ему нос.
«О Тимми, сколько ты еще продержишься? – волновалась Эмеральда. – Ты, конечно, храбрый мальчик, но все еще очень слаб после ампутации».
Игра закончилась так же мгновенно, как и началась. Один из маленьких индейцев, вяло боровшихся с другим мальчиком, что-то крикнул, и все как по команде прекратили драку. Некоторые вставали с земли, потирая ушибы и разбитые носы, двое остались лежать, молча перенося боль.
Тимми сел и осмотрелся полубессмысленным взглядом.
Перо улыбнулся ему, и Тимми улыбнулся в ответ.
«Слава Богу, – подумала Эмеральда, – все кончено». Она повернулась, почувствовав спиной чей-то взгляд. К ней шел мужчина. Он был высок и строен, на нем была раскрашенная рубаха, сверху голубая, а ниже желтая. Глаза его, янтарно-желтые с коричневыми огоньками смотрели на нее с выражением, определить которое она затруднялась.
Эмеральда вздрогнула. Это был шаман в волчьей шкуре – тот, кто лечил ее рану.
Она попыталась отвести взгляд, но не смогла.
Он заговорил по-английски.
– Это была военная игра. – Голос его был глубоким и приятным. – Мальчики бьются до первой крови. Это делает из них хороших воинов, храбрых в бою. И пленный мальчик тоже оказался храбрым. Это хорошо.
– Вы говорите по-английски! – воскликнула Эмери.
– Одно лето я жил с белым охотником. От него я и научился языку белых. А сейчас я хочу говорить с тобой, Зеленоглазая. Ты пойдешь с женщиной по имени Встающее Солнце в ее вигвам. Я позволю тебе поговорить с пленным мальчиком. Потом приду я.
Он повернулся и зашагал прочь.
– Тимми, Тимми. – Эмери обняла мальчика и прижала его к себе, впервые заплакав и не скрывая своих слез. Индейцы развязали ей руки и оставили их с Тимми в вигваме одних. Теперь никто из них не станет свидетелем ее слабости.
На мгновение, Тимми приник к ней и тут же отстранился:
– Эмери, лучше не позволяй им видеть, как ты плачешь. Они этого не любят.
Она поспешно вытерла слезы.
– Догадываюсь.
– А я знаю, что плакать нельзя. Потому что, когда я плакал, они били меня. Они считают, что плакать позволительно только младенцам. А если ты уже научился ходить и плачешь, значит, ты трус.
– Тимми, эта игра была такой ужасной. Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?
Она отстранила его от себя и, придерживая за плечи, посмотрела ему в глаза. Подбородок его был исцарапан. Из нижней шубы сочилась кровь, один глаз стал лилово-черным. Но, несмотря на это, Тимми выглядел более уверенным в себе, чем раньше.
– Конечно, со мной все нормально. Ты видела, как я поддел Перо коленом? Я уселся на него верхом и лупил, как куклу!
– Да, Тимми, я все видела. Ох, Тимми… – Она снова прижала ребенка к себе, вспоминая этот страшный бой.
– Тимми, а что с Сюзанной? – спросила она наконец. – И с Кальфом?
– С Кальфом? Не знаю.
– А с Сюзанной? Ты должен был видеть, что с ней произошло!
– Я ее спрятал.
– Ты? Тимми, родной! Но где, где ты ее спрятал?
– Помнишь, вдоль речки густые заросли? Я втолкнул ее туда и велел сидеть тихо. Когда я убедился, что она надежно скрыта от чужих глаз, я побежал от нее, а они погнались за мной; И видишь, я оказался прав: они ее не нашли.
– Тимми, Тимми… – Эмери покачала головой, удивляясь смелости девятилетнего ребенка.
– Индейцам понравилась моя нога, – продолжал мальчик чуть дрожащим голосом. – Они раньше не видели ничего подобного. Они окружили меня, сняли протез и стали рассматривать. Потом они снова пристегнули ногу ремнями к моей ноге и все удивлялись, как я двигаюсь, заставляли меня ходить туда-сюда. Я попробовал ударить кого-то из них, но они только смеялись. Сейчас я хожу на этой ноге вполне сносно. Я уже научился.
Эмеральда замялась, прежде чем спросить:
– Тимми, ты знаешь, что твои папа и мама…
– Да, Эмери, знаю.
Они молча посмотрели друг на друга. У Эмери возникло странное чувство, будто перед ней не маленький мальчик, а взрослый мужчина: тот Тимми, которого она хотела бы увидеть в будущем – сильного духом, мудрого и храброго человека. И вдруг Тимми упал в ее объятия и заплакал.
Она прижимала его к груди и гладила по рыжей головке. Постепенно рыдания его затихли, и он высвободился.
– Самое ужасное, что они забрали с собой Ветерка. Они отдали его кому-то из мальчишек. Я не выдержу, когда увижу, как на нем ездит кто-то из них.
– Не надо, малыш.
Маленький рот сжался. Губы сложились в горькую взрослую усмешку.
– У них ничего не выйдет. Я не допущу. Мы выберемся отсюда, Эмери. Мы спасемся, как спасся Перо. Я убью их за то, что они сделали с папой и с мамой.
Эмеральда прикусила губу. Индейцы – сильный, воинственный народ, закаленный тяжелой жизнью в этой неласковой стране. А они с Тимми слабы и беспомощны.
«И все-таки нельзя терять надежды, – словно спохватившись, приказала она себе. – Мы вместе, а это уже что-то. Может, удастся что-нибудь придумать».
– Расскажи мне все, что ты видел, – попросила она.
Рассказ Тимми оказался коротким. Возле реки его схватили трое индейцев. Они долго рассматривали его ногу, заставляли показать, как он ходит, потом привели к повозке и привязали его к спине одной из лошадей.
Случайно, а может, нарочно, его привязали так, чтобы он не мог видеть своих родителей.
– А что с Кальфом? – продолжала расспрашивать Эмеральда. – Индейцы не могли его не найти.
– Они нашли его. Кто-то из индейцев пару раз подбросил его вверх, как мячик, а потом этот большой индеец, с такими странными желтыми глазами, отнял Кальфа и снова положил в повозку. Кальф покричал немного, а потом замолчал, наверное, уснул. Что с ним было дальше, я не знаю.
– А как насчет нашей коровы? – спросила она, помолчав. – И других животных?
– С Босси все в порядке, а вот Эдгара я не видел. Когда индейцы пришли, волы замычали. Одного из них они убили, не знаю, Бена или Сэма, но не Босси, это точно, Я думаю, они забили вола на мясо и взяли его с собой, но Босси, должно быть, убежала.
– Слава Богу, если так. – Эмеральда закрыла глаза и постаралась обдумать ситуацию. Итак, Сюзанна осталась ждать на берегу, пока все не закончится. Затем она выбралась из кустов. И куда она могла еще пойти, как не в повозку? Здесь она и обнаружила Кальфа.
– Ты думаешь, с ними все в порядке, Эмери? В горах водятся волки и гризли…
– Конечно, с ними все в порядке! Не волнуйся, Тимми. Мэйс Бриджмен наверняка вернулся, когда не увидел нашей повозки в назначенный срок. Теперь он знает, что с нами, и освободит нас! – заверила его Эмери, хотя в душе понимала, что это нереально: караван был маленьким, а эмигранты – слабыми и усталыми. Вряд ли они будут даже пытаться вызволить их из плена.
Но Тимми должен верить.
– Конечно, Мэйс придет за нами, – сказал он, счастливо улыбнувшись. – Обязательно придет. У них много ружей и пистолетов, и они непременно придут к нам на помощь. А мы должны стиснуть зубы и ждать, и делать то, что прикажут нам индейцы, и не плакать.
Эмери молча прижала его к себе.
Глава 24
Труди Вандербуш сидела возле костра, кутаясь в шаль, и наблюдала за тем, как ест Мэйс Бриджмен. Смеркалось, в воздухе повеяло прохладой, где-то лаяли койоты.
– Ну как жаркое? – спросила она. – Я добавила лаврового листа и базилик. Говорят, так вкуснее.
– Жаркое замечательное, – ответил Мэйс.
Он ел быстро и наверняка даже не ощущал вкуса.
– Не похоже, чтобы ты наслаждался едой.
– Труди, оставь человека в покое, – подкладывая себе третью добавку, вмещался папаша Вандербуш. – Дай ему спокойно поесть. Не видишь, он думает о своем.
– Я вижу.
Однако на душе у Труди было тревожно. Она встала, взяла кофейник и подлила Мэйсу кофе.
– Спасибо. Я уже напился.
Мэйс вытер рот и встал. Труди понимала, что Мэйс беспокоится из-за Уайлсов. Сегодня они должны были нагнать караван, но этого не произошло.
Труди пошла за ним следом.
– Куда ты идешь? – спросила она.
Мэйс остановился в нерешительности. В лунном свете его лицо казалось отлитым из серебра.
– Будь проклят этот придурок Уайлс.
Труди нахмурилась.
– Что ты мог сделать? Ты же знаешь, какой он упрямый.
– Да. – Мэйс быстро зашагал к своей гнедой кобыле, приветствующей хозяина тихим ржанием.
– Так куда ты собрался? – продолжала допытываться Труди.
– Назад, к повозке Уайлсов. Я хочу узнать, что случилось.
– Но… – Ей хотелось поехать с ним.
– Мне пора, – резко сказал он. – Скажи всем, что я вернусь поздно.
Горячая краска залила ее лицо. Вот, оказывается, как приходит любовь, грустно подумала Труди.
Она вернулась к своему костру. Вся семья была в сборе, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы убрать со стола. Вздохнув, она принялась за уборку.
Эмеральда сидела в вигваме, нервно теребя бахрому на кожаных штанах. Она находилась здесь уже не меньше часа с тех пор, как увели Тимми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37