Высокие деревья и густой кустарник заглушили шум непристойных развлечений бала, и Джеймс вдруг ясно услышал, что в мелодичный звон колокольчиков восточной красавицы вливается ее негромкий, но чувственный голос. Танцуя, она обогнула фонтан, белевший в центре лужайки, и теперь возвращалась к нему, восхитительно покачивая бедрами.
Мелодия, которую она напевала, была странной и такой же диковинной, как сама девушка, но в то же время она идеально гармонировала с ее волнообразными движениями. Эти движения стали еще выразительнее, когда она, продолжая танцевать, остановилась перед ним.
Джеймс шагнул вперед. Танцовщица отступила, бросив на него предостерегающий взгляд. Джеймс вскинул руку в почти молитвенном жесте.
– Остановитесь, пожалуйста, прошу. Я…
Она не остановилась и, танцуя, обогнула чашу фонтана. Он еще слышал тихую волнующую мелодию, но уже не видел ту, которая напевала ее.
Потерпев неудачу, он покачал головой и рассмеялся, сдаваясь.
– Ладно, ваша взяла. Я не двинусь с места.
Она немедленно появилась из укрытия и, кружась, вновь оказалась перед ним. На короткое мгновение перед его взглядом мелькнула гладкая кожа ягодиц, и у Джеймса перехватило дыхание. На девушке под полупрозрачным покрывалом действительно ничего не было. Джеймс судорожно сглотнул.
И где же, черт возьми, она прячет колокольчики?
Она танцевала перед ним, продолжая напевать мелодию, которая навевала мысли о шатрах бедуинов и искрящихся в лунном свете песках. Мелодия, казалось, вползала ему под кожу, пока его неистово бьющееся сердце окончательно не покорилось ее ритму. Такого вожделения Джеймс не испытывал никогда в жизни. Ему страстно хотелось прикоснуться к ней, ощутить ее вкус, обладать ею.
Легкая газовая ткань соскользнула с ее плеч.
Сбрасывая первое покрывало с груди, Филиппа затаила дыхание. Продолжая кружиться в танце, она высоко подбросила легкую ткань, и Джеймс зачарованно следил за тем, как в неожиданно наступившей тишине полупрозрачное облако мягкими волнами опускается на траву.
Он смотрел на лежавшую на траве ткань с таким удивленно-озадаченным видом, что, если бы Филиппа не была так напряжена, она, возможно, рассмеялась бы. Что ж, ей явно удалось завоевать внимание этого мужчины!
Она слегка пошевелила бедрами, и движение отозвалось серебристым звучанием колокольчиков. Взгляд Джеймса вновь обратился к ней. В лунном свете его карие глаза казались совсем темными.
Его страсть словно нечто материальное витала в воздухе. Филиппа почувствовала, как в ответ на его хищный взгляд возникает и усиливается ее собственное желание. Она подавила его. Сегодня это не входило в ее планы.
Но на нем все еще было слишком много одежды.
Она вновь завела свою песню, темп танца ускорился, и плавные движения вдруг превратились в настоящую вакханалию полуобнаженного тела. Прежде чем Джеймс успел отреагировать, она, кружась, приблизилась почти вплотную к нему, и он подумал, что девушка хочет поцеловать его, но коварная красавица лишь коснулась его галстука и вновь удалилась, танцуя.
Он быстро понял, что от него требуется, Филиппа вынуждена была это признать. Его руки незамедлительно метнулись к галстуку, развязывая замысловатый узел. Когда она вновь приблизилась к нему, широкий шелковый галстук уже лежал на сброшенном покрывале.
Филиппа подалась вперед и потянулась к его руке. И тут Филиппа замешкалась. Пока он еще ни разу не коснулся ее. На удивление легко ей далась эта первая ласка. Проснувшаяся в ней женщина страстно желала ощутить его руки на своей коже.
Она обхватила его сильную ладонь своими тонкими пальцами. Его рука была теплой и твердой. Он, словно боясь спугнуть женщину, подчинился ее неожиданной ласке, позволив своей руке легко покоиться в ее маленькой ладони. Несколько секунд они молча стояли лицом к лицу, наконец она почувствовала, как легкая дрожь пробежала по пальцам Джеймса, и это придало ей уверенности.
Он, как и сама Филиппа, был не уверен в себе. Но сейчас она держала его руку в своей. Она одна управляла его желанием, она одна танцевала для него в эту тихую, полную эротического аромата ночь.
Она медленно поднесла руку мужчины к своему горлу и тыльной стороной его ладони неспешно провела между своими все еще прикрытыми грудями, по увлажнившемуся после танца животу и ниже, до золотых монист тонкого пояса, который каким-то чудом держался на атласной коже бедер.
Его дыхание стало хриплым и таким глубоким, что колыхнулась чадра, прикрывавшая ее лицо. Он приподнял другую руку, но девушка тут же замерла тревожно взглянув на него. Лицо Джеймса стало жестким, глубокие тени легли на его щеки, в первый раз Филиппа видела его таким напряженным, и все же он был здесь, совсем рядом, так близко, что она могла поцеловать его, если бы сделала всего один шаг…
«Помни о своей цели».
Не опуская глаз, она мягко подвела его пальцы к одному из покрывал, свисавших с ее пояса, потом всем телом подалась к нему, и губы Джеймса раскрылись в ожидании. Она стиснула его пальцы, вынудив сжать прозрачный шелк.
И вдруг, снова поплыв в танце, ускользнула от него, оставив лишь лоскут тонкой ткани в его крепко сжатых пальцах.
На этот раз ему потребовалось менее минуты, чтобы снять следующую деталь своего туалета. Его сюртук темным размытым пятном пролетел в воздухе и упал поверх галстука. Она вознаградила его стремительным поворотом, который приподнял ее шелка, приоткрыв манящее обнаженное тело.
Так Филиппа играла с ним, пока Джеймс не остался стоять на залитой лунным светом лужайке без рубашки. На ней тоже почти ничего не осталось. Лишь два небольших лоскутка на бедрах да некое подобие шарфа из почти невидимой зелено-голубой ткани, который прикрывал ее груди от его жадного взгляда.
А теперь наступил ее черед.
Глава 22
В лунном свете, затаив дыхание, Филиппа и Джеймс стояли друг против друга. Их разделяло не более фута. Своей разгоряченной кожей она чувствовала жар его тела. Он был так красив, так хорошо сложен. Она с удовольствием смотрела на его широкую грудь, на его рельефный, мускулистый живот, на его оттопырившиеся брюки.
На этот раз она знала, что с этим делать. Баттон в весьма деликатных выражениях все объяснил ей. Правда, Филиппа так и не смогла сказать старику, что не собирается заниматься с Джеймсом любовью, а хочет только возбудить его до потери чувств.
И до этого момента идея казалась ей просто отличной.
Сейчас, при свете луны, глядя на этого сгорающего от страсти мужчину, Филиппа почувствовала, что в ней самой проснулось желание. При виде этого великолепно вылепленного тела ее цель начала расплываться. Он был мужественным, красивым, и он хотел ее.
Джеймс обхватил обнаженную талию девушки и повалил ее на землю. Теперь она поняла, что такое настоящая страсть.
Он накрыл ее своим телом и уверенным движением раздвинул ей ноги коленом. Филиппа погрузилась в его объятия, с наслаждением чувствуя его губы на своей шее, плечах, груди.
Джеймс откинул последний крохотный лоскут легкой ткани и прижался к ее разгоряченной коже. Его рот жадно терзал ее плоть.
Его губы, скользнув по ее шее, ласкали набухший от возбуждения сосок.
Райское блаженство.
Горячее, влажное, мучительное блаженство.
Филиппа изо всех сил старалась сохранить остатки своего тающего, как воск свечи, разума и не унестись на волне страсти. Как только ситуация позволит, она должна осмотреть его одежду.
Его рука скользнула вниз и через ненадежную защиту тонкого шелка коснулась ее лона. Почувствовав его руку на самой интимной части своего тела, Филиппа окончательно потеряла над собой контроль. Его пальцы нетерпеливо ласкали ее влажную плоть, и Филиппа прильнула к нему, ее руки обхватили его мускулистые плечи, а пальцы впились в бугрившиеся мускулы. Запрокинув голову, она отдалась его ласкам, забыв обо всем на свете.
И вдруг ее осенило. Что она делает? Задыхается от страсти в объятиях убийцы своего отца? Филиппа дернулась и попыталась оттолкнуть Джеймса, но он лишь крепче прижался к ней, а его ненасытные пальцы глубоко проникли в ее лоно.
Филиппа замерла, прикусив пересохшие губы, потом изо всех сил прижала его к себе, впившись ногтями в его плечи.
Но тут же, собрав остатки воли, оттолкнула Джеймса, и он оказался на траве.
– Подожди… подожди, вернись:
Его хриплый голос преследовал ее, когда она, обессиленная, почти обнаженная, бежала по лужайке. Нырнув в густую тень сада, Филиппа скрылась из виду.
Когда Джеймс наконец вернулся на балкон, он увидел Коллиза, который, прислонившись к дверному косяку, с блаженной улыбкой пытался стереть с лица яркие следы губной помады.
– Вздремнул на травке? – Коллиз махнул своим стаканом, указывая на волосы Джеймса. – Еще немного осталось.
Джеймс раздраженно провел рукой по волосам. От этого катания по траве у него страшно разболелось плечо, хотя в объятиях красавицы он совершенно не чувствовал боли.
– К сожалению, ничего похожего на расслабляющий отдых. Ты не видел женщину в костюме восточной танцовщицы, под голубой чадрой?
Коллиз покачал головой.
– Последний раз я видел эту красотку, когда ты вместе с ней час назад выходил в сад. Бьюсь об заклад, это настоящая куртизанка.
– Мне это неведомо, – с горечью пробормотал Джеймс. – А где Филипп?
– Мой лакей сказал, что юноша дрыхнет в экипаже. – Коллиз пошатнулся. – Превосходная идея. Думаю, мне стоит к нему присоединиться.
Джеймс внимательно посмотрел на Коллиза. Его друг, по-видимому, держался из последних сил. Он подхватил его под руку, и они вышли из холла.
– Встретил очаровательную девушку в костюме горничной, – Коллиз на дюйм раздвинул большой и указательный пальцы, – вот такой кружевной передничек. – Он потер лоб. – Совершенно очаровательная, но, к сожалению, я все-таки помню другую.
– Не знал, что тебя привлекают горничные! А. может, тебе Роуз покоя не дает?
Коллиз буквально позеленел от ужаса.
– Возьми свои слова обратно! Я видеть ее не могу! – Его снова качнуло. – Сейчас же возьми свои слова обратно!
Коллиза вырвало шампанским прямо на куст. Джеймс отвернулся, чтобы не смущать друга, ему самому случалось подобным образом орошать зелень.
Когда Коллиз вернулся, он был по-прежнему бледен, но его уже не так сильно качало. Джеймс, поддерживая приятеля, повел его к экипажу. Лакей Этериджа с невозмутимым видом открыл перед ними дверцу.
Затолкав Коллиза в карету, Джеймс забрался в экипаж и увидел, что места для него не осталось. На одном сиденье спал Флип, растянувшись на мягких подушках, на втором храпел Коллиз. Джеймс покачал головой и вышел из экипажа.
– Хокинс, – обратился он к кучеру, – похоже, сегодня мне придется составить вам компанию. – Джеймс устало вскарабкался на козлы. По крайней мере прохлада пойдет на пользу его ноющему паху, хотя скорее подошел бы лед.
Джеймс полез в карман сюртука и задумчиво помял в руке кусочек светло-зеленого шелка.
В экипаже, совершенно обессиленная, Филиппа лежала и слушала, как храпит мистер Тремейн.
На пути к экипажу Филиппа, чтобы избежать расспросов, решила притвориться захмелевшей, но в карете никого не было, и она задремала. Шумное появление Каннингтона и мистера Тремейна разбудило ее, но она решила сделать вид, будто спит.
Из многих стоявших поблизости экипажей доносились стоны молодых людей, мучившихся от выпитого, и тяжелый храп уже уснувших гостей миссис Блайт.
Коллиз находился в таком же состоянии, поэтому на обратном пути Филиппа могла спокойно поразмышлять над тем, какой круглой идиоткой она оказалась.
Глупой, ничтожной, безмозглой дурой. Она ведь знала, как действует на нее Джеймс, но почему-то рассчитывала одержать над ним верх.
Филиппа села и натянула шляпу на глаза. Не было ни желания, ни настроения прислушиваться к эмоциональному спору противоречащих друг другу внутренних голосов. Она точно знала, в чем заключается ее проблема.
Не важно, что этот человек задумал в отношении ее отца, Филиппа Этуотер все еще неравнодушна к сэру Джеймсу.
Наконец они прибыли на Эштон-сквер. Не желая, чтобы ее перетаскивали в спальню, словно неодушевленный предмет, Филиппа, когда карета подкатила к дому Каннингтона, решила «проснуться». После нескольких напутственных слов Джеймса кучер тронул карету, в которой остался только Коллиз. Филиппа молча стояла рядом с Джеймсом, который, решив, что юный гувернер молчит, поскольку страдает от тяжелого похмелья, подхватил ее под руку и осторожно повел в дом.
– Я разрешил Денни не дожидаться нас. Пойдем в мою комнату. У меня там есть тайное снадобье для горьких пьяниц.
– Нет, я…
– Возражения не принимаются, Филипп. Ты даже не представляешь, что ждет тебя утром. Давай, давай. Поднимайся.
Он улыбался, но она видела, что Джеймс не потерпит отказа. Они пошли вверх по лестнице, направляясь в спальню.
Огромную кровать с пышным балдахином Филиппа восприняла как символ полного отсутствия у нее силы воли. «Он предатель, – ехидничала кровать, – а ты все еще испытываешь к нему влечение»
Филиппа действительно желала его. Итак, она стояла абсолютно неподвижно в центре большой роскошной комнаты, старательно отводя взгляд от кровати, в которой ей так страстно хотелось оказаться вместе с Джеймсом.
Измятый галстук валялся на ковре у нее под ногами. Филиппа затаила дыхание, но не подняла глаз, даже услышав звяканье запонок, которые он бросил на хрустальное блюдо.
– Черт побери, одну потерял, – пробормотал Джеймс, Может, сказать ему, что после своего бегства она нашла вторую запонку, которая зацепилась за ее символическую чадру?
Нет, не стоит.
– Вот, держи. – Под нос ей сунули стакан. Филиппа машинально взяла его. Жидкость весьма непривлекательного вида колыхалась в сосуде. Напиток больше походил на садовую землю, разведенную водой из грязной лужи.
А запах от смеси шел такой, что в пору было, презрев приличия, зажать пальцами нос. Она отстранила стакан, впервые подняв глаза на Джеймса.
– Нет.
– Давай, Флип. Это смесь трав и еще чего-то. Никакого вреда не будет. Эту бурду готовит для меня миссис Белл, экономка из моего поместья. Женщина вырастила меня, так что, молодой человек, не бойтесь отравиться.
Отвернувшись, он стащил через голову рубашку и бросил на кипу одежды. Потом устало потянулся, и Филиппа задохнулась от изумления, увидев красные отметины на его плечах, оставленные ее коротко остриженными ногтями.
А его тело! При свете свечи оно было еще более красивым, чем при лунном свете, поскольку его золотистая кожа, казалось, светилась животным здоровьем и страстью. Загипнотизированная волнообразным движением бугрившихся под кожей мускулов Филиппа глотнула снадобье.
И тут же выплюнула его прямо на чистое стеганое покрывало огромной кровати.
Язык горел так, что Филиппа не могла вздохнуть, из глаз катились слезы, казалось, даже пламя померкло, но ругательство, которое будто про себя пробормотал Джеймс Филиппа все же услышала.
– Проклятие, Денни будет зол как черт!
Филиппа не могла сдержать смех. Она хохотала и никак не могла остановиться, не в силах вымолвить ни слова.
Филиппа рухнула в кресло и, закрыв лицо руками, хохотала до тех пор, пока смех не перешел в судорожные всхлипы.
Когда наконец Филиппа успокоилась, в комнате стояла тишина. Филиппа посмотрела в зеркало, которое стояло перед ней, и увидела, что Джеймс, скрестив руки на обнаженной груди, прислонился к одному из столбиков кровати.
– Ты смеешься, как кошка.
– Кошки не смеются.
– Ты тоже не смеялся до сих пор.
Филиппа глубоко вздохнула – слава Богу, теперь она могла дышать.
– Прошу прощения, мистер Каннингтон, я испачкал вашу постель, но смешного в этом ничего нет.
Джеймс пожал плечами. От этого простого движения великолепные мышцы лениво перекатились под матово блестевшей кожей. Филиппа с трудом отвела глаза. Если он заметит, как она на него смотрит, то подумает, что гувернер сошел с ума.
– Я куплю вам новое покрывало, – заявила Филиппа, не подумав о том, где возьмет деньги. Прелестное изделие из великолепного бархата, настоящее произведение искусства, стоило гораздо больше той суммы, которая осталась у нее от квартального жалованья. Филиппа опустила глаза и вдруг с интересом стала рассматривать предметы, стоявшие на туалетном столике.
Серебряный гребень, крючок для застегивания башмаков и перчаток, листок бумаги с загибающимися краями – по-видимому, политическая карикатура знаменитого сэра Торогуда. Она коснулась рисунка одним пальцем, чтобы поправить его. Он скользнул в сторону, неожиданно обнажив широкую ленту и блеснувшие золотом две медали.
Такими медалями награждают героев. На одной из них сверкал профиль принца-регента. Неужели Джеймс герой?
Филиппа провела пальцем по кромке одного золотого кружочка, но тот даже не сдвинулся от ее прикосновений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34