– Лишь через несколько лет парню удастся что-нибудь сделать для сестер. Боюсь, к тому времени они окончательно утратят свежесть. Двум старшим и без того уже в районе двадцати пяти. Хорошо еще, что в мои обязанности не входит пристраивать вдову, хотя и ее придется вводить в общество. Ей самой решать, когда снова выходить замуж – разумеется, если кто-нибудь вообще возьмет. Бедняжке не досталось и доли красоты сестер. Согласен?
– Ты несправедлив, старина, – возразил Джордж. – Миссис Дью вполне привлекательна, когда улыбается, а улыбается она часто. Говорят, покойный супруг был очень красив и выбрал ее, подчиняясь голосу сердца. Союз был основан на любви.
Эллиот пренебрежительно фыркнул. Верилось с трудом.
– Что тебе действительно следует сделать, – заметил Джордж в следующий раз, когда друзья ехали верхом по сельской дороге и мокли под холодным мелким дождем, – так это жениться самому, причем чем быстрее, тем лучше. Твоя жена станет для сестер лучшей компаньонкой.
– Что? – От неожиданности Эллиот так резко повернулся, что с полей цилиндра полетели холодные брызги. – Хочешь сказать, жениться без размышлений?
Джордж пожал плечами.
– Проблем с согласием той, которую ты выберешь, наверняка не возникнет. Наоборот, боюсь, придется отгонять претенденток палкой, едва общество прослышит о твоих матримониальных намерениях. Но ведь можно обхитрить: жениться прежде, чем поползут сплетни.
– Черт возьми, – вспылил Эллиот, – неужели все так плохо? Неужели одно из важнейших решений в жизни – если не самое важное – придется принимать впопыхах? И все из-за эфемерной ответственности за трех практически незнакомых женщин? Чудовищно!
– Зато тем раньше можно будет начать жить долго и счастливо, – невозмутимо возразил мистер Боуэн.
– Тогда какого же дьявола ты сам до сих пор не женился? – продолжал кипятиться Эллиот. – И с каких это пор в обязанности секретаря входит советовать своему работодателю, когда жениться?
Виконт взглянул на друга и заметил, что тот улыбается. Негодяй определенно развлекался от всей души! Да и почему бы не веселиться? Конечно, Джордж с готовностью оставил уютный кабинет в поместье Финчли-Парк, чтобы отправиться с хозяином за тридевять земель, в неведомую глушь, но в то же время секретаря вовсе не тяготила та тяжкая ответственность, которая давила на плечи несчастного виконта. Заботиться о новоиспеченном графе и его трех сестрах отныне придется именно Эллиоту, и ничего с этим не поделаешь.
Экипаж отъехал от садовой калитки, и многочисленные провожающие дружно замахали руками и платками.
– Все мы жили здесь с самого рождения, – заговорил молодой Мертон извиняющимся тоном. – А потому расставание дается нелегко и тем, кто уезжает, и тем, кто провожает.
– Понимаю, парень, – успокоил его Джордж. – Даже если обстоятельства меняются к лучшему, все равно нелегко оставлять все, что давно знакомо и дорого сердцу.
Наконец деревенские улицы скрылись из виду, и Стивен заметно повеселел.
– Всегда думал, что придется ждать окончания университета и начала карьеры, чтобы попытаться отблагодарить сестер за самоотверженность и скрасить их жизнь, – признался он. – И вдруг оказалось, что ждать незачем. Теперь я немедленно обеспечу им те условия, о которых до сих пор они могли лишь мечтать.
«Вернее сказать, обеспечу я», – с мрачной иронией подумал Эллиот, хотя подписывать счета предстояло самому Мертону. Почему-то снова вспомнились та прогулка под дождем и другой разговор с Джорджем. Друг, конечно, шутил, но слова все равно застряли в памяти подобно ночной бабочке под абажуром лампы.
– Разумеется, – заметил тогда секретарь, – ты в любой момент можешь жениться на старшей мисс Хакстебл и поручить ей вывозить в свет сестер. Такой ход решит массу проблем. А до чего хороша собой! Удивительно, что такая красавица до сих пор свободна.
Даже обязанности имеют границы, подумал тогда Эллиот, услышав этот сумасшедший совет. С какой стати он должен жениться на красивой, но излишне сдержанной и суровой мисс Хакстебл? Всего лишь потому, что этот брак будет удобен всем, кроме него самого?
Правда, искать жену все равно придется, и во многих отношениях старшая из сестер действительно казалась чрезвычайно подходящей кандидатурой. Что ни говори, а ближайшая родственница графа, так что приданое наверняка окажется щедрым.
Черт возьми, скоро он совсем сойдет с ума. Раньше понятия не имел, что такое головная боль, а все эти шесть злосчастных дней в висках отчаянно стреляло, а глаза то и дело застилал туман.
Виконт с тоской вспомнил о матери и беременной сестре, а потом с мрачным унынием подумал о тетушках, тщетно пытаясь вычислить, которая из них окажется меньшим злом.
Но может быть, мать хотя бы сможет дать полезный совет, раз уж непосредственной помощи ждать не приходится?
Ну почему, почему отец не мог прожить еще лет тридцать?
Тогда сам он оставался бы сейчас в Лондоне, беспечно проводя дни с друзьями, а ночь – в восхитительных объятиях Анны Бромли-Хейс. И ни о чем, ни о чем бы не заботился.
Глава 6
«До Уоррен-Холла осталось примерно два часа пути», – сказал виконт Лингейт после ленча, полтора часа назад. Значит, уже скоро.
Вокруг простирались аккуратные поля, которые сменялись столь же аккуратными, любовно ухоженными рощами. В то знаменательное утро виконт сказал, что Уоррен-Холл процветает, равно как и другие поместья Стивена. Всего их насчитывалось три: в графствах Дорсет, Корнуолл и Кент. Но усадьба в Гэмпшире считалась главной.
– О, вот, наверное, и он! – внезапно воскликнула Кэтрин, наклоняясь вперед и прижимая нос к стеклу, чтобы лучше видеть.
Экипаж резко свернул влево и проехал сквозь высокие каменные ворота. Подъехал Стивен. Заглянул в окно и посмотрел на сестер сияющими глазами.
– Вот он! – прокричал он и показал вперед.
Маргарет с улыбкой кивнула. Ванесса подняла руку, давая понять, что услышала. Кэтрин изо всех сил вытянула шею, чтобы рассмотреть дом, хотя он все еще скрывался за густыми высокими деревьями, пусть даже и по-зимнему голыми.
А уже через несколько минут экипаж выехал на открытую дорогу. Из-за облаков неожиданно вышло солнце, и поместье предстало во всей красе.
Уоррен-Холл.
Ванесса ожидала увидеть мрачный средневековый замок – возможно, так действовало слово «холл». А увидела аккуратный и в то же время грандиозный особняк в античном стиле, построенный из светло-серого камня. Массивный купол уравновешивался портиком с колоннами и широкой мраморной лестницей. С одной стороны дорога вела в обход дома, к хозяйственному двору, а перед парадным фронтоном простиралась окруженная каменной балюстрадой терраса, с которой можно было спуститься к саду и цветникам, сейчас, в феврале, серым и пустым.
– О Господи, – взволнованно прошептала Ванесса, – неужели это не сон?
Все трое смотрели на особняк с восхищенным изумлением.
– До чего же красиво! – воскликнула Кэтрин.
– По крайней мере садик у меня будет и здесь, – заметила Маргарет.
В другое время колоссальное преуменьшение наверняка бы рассмешило: помимо террасы и цветника, дом окружал огромный старинный парк.
Никто не засмеялся.
Все действительно оказалось по-настоящему. Разве можно было представить подобную роскошь и подобные перемены в собственной жизни? И все же перемены случились наяву.
Дорога поднялась на вершину холма, миновала конюшни и неожиданно привела на террасу, а потом и к подножию мраморной лестницы. Террасу украшал гранитный фонтан, сейчас, правда, пустой. Взгляд привлекали и многочисленные каменные вазы, в которых летом, должно быть, росли цветы.
Наконец экипаж остановился, кучер открыл дверь и спустил лесенку. Стивен помог выйти Маргарет, а потом подхватил Кейт и, весело раскачав, поставил на землю. Не успел он повернуться к Ванессе, как перед ней возникла другая рука – рука виконта Лингейта.
После злополучного разговора по пути в Рандл-Парк, когда она столь несдержанно высказала новому знакомому все, что думает, миссис Дью упорно пряталась. Разум раздвоился: одна половина ужасалась собственной невозможной дерзости, в то время как другая восхищалась мужеством. Ванесса сгорала от смущения при мысли о встрече с виконтом лицом к лицу.
И вот роковой момент настал.
Следовало признаться, что в дороге Ванесса смотрела на Эллиота значительно чаще и дольше, чем того требовала необходимость. Лорд был великолепен. Легкость и мастерство в манере верховой езды восхищали – Ванесса постоянно за ним наблюдала, хотя и пыталась убедить себя, что смотрит на Стивена. Судьба распорядилась жестоко и нечестно. Хедли заслуживал всего самого прекрасного, что только способен предложить этот мир, и все же был худ, слаб, а в последние два года жизни еще и очень-очень болен.
Ванессу терзало чувство вины: как можно восхищаться тем, кто составлял полную противоположность мужу, когда следует даже в мыслях хранить абсолютную, нерушимую верность?
Но Хедли давно умер.
– Благодарю. – Ванесса заставила себя посмотреть виконту в глаза, а потом оперлась на твердую руку и спустилась по узким ступенькам. Подняв голову, взглянула на особняк и не смогла скрыть удивления:
– Ой, а вблизи дом гораздо больше, чем казался с дороги!
Она чувствовала себя гномом. Но разве об этом можно сказать вслух?
– Это потому, что издали дом, терраса и цветники предстают единым целым и наблюдатель больше обращает внимание на красивую перспективу, чем на соотношение размеров, – пояснил виконт. – А величие Уоррен-Холла впечатляет вблизи.
– Ступени мраморные, – заметила Ванесса.
– Так оно и есть, – подтвердил виконт. – И колонны тоже.
– Здесь вырос наш дедушка, – задумчиво произнесла она.
– Нет. Этому дому всего лишь тридцать лет. До этого в поместье стоял средневековый замок – вернее сказать, уже едва стоял. Его снесли и построили новый особняк – по-настоящему красивый. И все же мне жаль, что не довелось увидеть тот, старый. Во имя обновления уничтожены воспоминания, утрачена самобытность.
Подобные чувства вызывали почтение. Ванесса взглянула уважительно и только сейчас поняла, что затянутая в тонкую перчатку рука все еще оставалась в ладони спутника. Быстро, словно обжегшись, она отдернула руку и тем самым привлекла внимание. Виконт вопросительно поднял брови.
Одетый в черный сюртук весьма представительный джентльмен торжественно поклонился Стивену и, показывая на мраморные ступени, что-то коротко произнес. Ванесса с трепетом поняла, что нового хозяина встречает дворецкий. На лестнице стояла полная женщина, тоже в черном, – должно быть, экономка. А наверху, по обе стороны от раскрытой настежь огромной парадной двери, в два ряда выстроились нарядно одетые слуги. Все они почтительно встречали нового господина.
Ванесса обомлела. Такого количества встречающих невозможно было даже представить. И как только бедному Стивену удастся со всем этим справиться?
Однако на лице Стивена не отразилось даже тени смущения или растерянности. Он преспокойно подал одну руку Маргарет, а вторую Кэтрин и невозмутимо последовал за дворецким, не забыв, впрочем, оглянуться и удостовериться, что Ванесса не осталась без внимания.
Виконт Лингейт вновь оказался рядом, и миссис Дью взяла его под руку.
Слуги стояли без пальто, а на улице, несмотря на солнце, было холодно. И все же ни на одном лице не дрогнул даже мускул. Дворецкий представил графу всех по очереди: мужчины почтительно кланялись, женщины низко приседали. А молодой Мертон для каждого находил несколько любезных слов. Ванесса с гордостью отметила врожденное благородство брата.
Проходя мимо шеренги, она заставила себя улыбаться и кивать, а в ответ тоже получала поклоны и приседания. По сравнению с этим дворцом Рандл-Парк казался сельской хижиной.
Мистер Боуэн замыкал шествие.
Наконец вошли в парадный холл. Он оказался настолько огромным, что у Ванессы перехватило дыхание. Пронзенное колоннами круглое пространство устремлялось ввысь, к позолоченному куполу, расписанному фресками с изображением мифологических сюжетов. Сквозь высокие узкие окна лился свет, причудливо отражаясь в мраморе колонн и пола.
На мгновение потеряв дар речи, все изумленно замерли.
Молчание нарушил виконт.
– Дьявол! – пробормотал он, в то время как остальные все еще стояли с поднятыми головами, а дворецкий и экономка замерли, почтительно ожидая дальнейших действий.
Ванесса удивленно обернулась и увидела, что, гулко стуча каблуками по мраморным плитам, в холл вошел незнакомец.
Бросилась в глаза своеобразная красота: смуглое лицо, локон черных волос на лбу, черный костюм для верховой езды, изрядно поношенный, но идеально сидящий на стройной атлетической фигуре.
Джентльмен чрезвычайно походил на виконта Лингейта, так что вполне можно было предположить, что это его брат.
– Ах, – произнес он, ослепительно улыбаясь, – полагаю, новый граф? И его… свита?
Виконт Лингейт выпустил руку Ванессы и решительно направился к незнакомцу.
– Ты должен был уехать, – сухо, с нескрываемым раздражением проговорил лорд.
– Правда? – отозвался джентльмен с наигранным удивлением. – Но, как видишь, я все еще здесь, Эллиот. Так что будь добр, представь.
Несколько мгновений виконт колебался, однако потом повернулся к спутникам:
– Мертон, мисс Хакстебл, миссис Дью, мисс Кэтрин, позвольте представить вам мистера Хакстебла.
Так, значит, не брат?
– Константин Хакстебл, – добавил джентльмен с элегантным поклоном. – Для друзей просто Кон.
– Вот это да! – воскликнул Стивен, шагнув вперед и сердечно пожимая протянутую руку, в то время как дамы дружно сделали книксен. – У вас наша фамилия. Значит, родственник?
– Значит, родственник, – подтвердил мистер Хакстебл. Три сестры смотрели с нескрываемым интересом. – А если говорить точно, троюродный брат. У нас с вами общий прадед.
– Правда? – удивился Стивен. – Несси кое-что рассказывала нам о генеалогическом древе: стыдно признаться, но лишь она одна знает семейную историю. У прадеда было всего два сына, так ведь?
– Ваш дед и мой дед, – уточнил Константин Хакстебл. – А потом на свет появились ваш отец и мой отец. И наконец, мой брат – младший брат, который недавно скончался. И вы, граф Мертон. Поздравляю.
Он вновь галантно поклонился.
Итак, Константин Хакстебл доводился виконту Лингейту двоюродным братом – их матери были родными сестрами. Однако существовала иная линия, которую Ванесса пыталась понять. Судя по выражению лиц, брат и сестры думали о том же, о чем и она. Стивен смотрел на мистера Хакстебла, напряженно наморщив лоб.
– Кое-что остается неясным, – наконец произнес он. – Вы – старший брат покойного графа? Так почему же… Разве вы не должны были стать…
– Графом Мертоном? – Мистер Хакстебл звучно расхохотался. – Увы, парень, я промахнулся всего лишь на два дня и упустил свой шанс. Вот что случается в этой жизни, когда слишком торопишься. Запомни урок. Моя матушка была гречанкой, дочерью посла в Лондоне. Познакомилась с моим отцом, когда гостила у родной сестры, вышедшей замуж за виконта Лингейта и жившей неподалеку, в Финчли-Парке. Вернувшись в Грецию с папенькой, моим дедушкой, она призналась, что находится… в интересном положении. Тот поспешно повез ее обратно через всю Европу. Привез в Англию и потребовал от моего отца выполнить долг порядочного человека, что тот и сделал. Но видишь ли, я не стал дожидаться счастливого конца – или начала – собственной истории. Не устоял перед морским путешествием, которое весьма дурно повлияло на матушку, и громогласно объявил о своем появлении на свет за два дня до того благословенного момента, как отец сумел получить специальную лицензию и жениться. Таким вот образом я и оказался незаконным сыном, которым остаюсь по сей день и пребуду вечно. А почтенным родителям пришлось еще целых десять лет дожидаться появления законного наследника. Его звали Джонатан. Он от всей души обрадовался бы возможности познакомиться с новыми родственниками. Правда, Эллиот?
Константин взглянул на виконта с выражением, которое Ванессе показалось откровенно насмешливым.
Да, было очевидно, что кузены ненавидят друг друга.
– Но несколько месяцев назад брат умер, – продолжил мистер Хакстебл, – на четыре года позже, чем предсказывали доктора. И вот появились вы: новый законный граф Мертон и его сестры. Полагаю, эти леди – сестры, включая миссис Дью? Миссис Форсайт, чай мы будем пить в гостиной.
Мистер Хакстебл чувствовал себя уверенно, а говорил с аристократической легкостью и живостью, словно был настоящим графом Мертоном и истинным хозяином Уоррен-Холла.
– Самая печальная история, которую доводилось слышать. – Кэтрин смотрела широко раскрытыми глазами. – Я непременно должна написать об этом повесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ты несправедлив, старина, – возразил Джордж. – Миссис Дью вполне привлекательна, когда улыбается, а улыбается она часто. Говорят, покойный супруг был очень красив и выбрал ее, подчиняясь голосу сердца. Союз был основан на любви.
Эллиот пренебрежительно фыркнул. Верилось с трудом.
– Что тебе действительно следует сделать, – заметил Джордж в следующий раз, когда друзья ехали верхом по сельской дороге и мокли под холодным мелким дождем, – так это жениться самому, причем чем быстрее, тем лучше. Твоя жена станет для сестер лучшей компаньонкой.
– Что? – От неожиданности Эллиот так резко повернулся, что с полей цилиндра полетели холодные брызги. – Хочешь сказать, жениться без размышлений?
Джордж пожал плечами.
– Проблем с согласием той, которую ты выберешь, наверняка не возникнет. Наоборот, боюсь, придется отгонять претенденток палкой, едва общество прослышит о твоих матримониальных намерениях. Но ведь можно обхитрить: жениться прежде, чем поползут сплетни.
– Черт возьми, – вспылил Эллиот, – неужели все так плохо? Неужели одно из важнейших решений в жизни – если не самое важное – придется принимать впопыхах? И все из-за эфемерной ответственности за трех практически незнакомых женщин? Чудовищно!
– Зато тем раньше можно будет начать жить долго и счастливо, – невозмутимо возразил мистер Боуэн.
– Тогда какого же дьявола ты сам до сих пор не женился? – продолжал кипятиться Эллиот. – И с каких это пор в обязанности секретаря входит советовать своему работодателю, когда жениться?
Виконт взглянул на друга и заметил, что тот улыбается. Негодяй определенно развлекался от всей души! Да и почему бы не веселиться? Конечно, Джордж с готовностью оставил уютный кабинет в поместье Финчли-Парк, чтобы отправиться с хозяином за тридевять земель, в неведомую глушь, но в то же время секретаря вовсе не тяготила та тяжкая ответственность, которая давила на плечи несчастного виконта. Заботиться о новоиспеченном графе и его трех сестрах отныне придется именно Эллиоту, и ничего с этим не поделаешь.
Экипаж отъехал от садовой калитки, и многочисленные провожающие дружно замахали руками и платками.
– Все мы жили здесь с самого рождения, – заговорил молодой Мертон извиняющимся тоном. – А потому расставание дается нелегко и тем, кто уезжает, и тем, кто провожает.
– Понимаю, парень, – успокоил его Джордж. – Даже если обстоятельства меняются к лучшему, все равно нелегко оставлять все, что давно знакомо и дорого сердцу.
Наконец деревенские улицы скрылись из виду, и Стивен заметно повеселел.
– Всегда думал, что придется ждать окончания университета и начала карьеры, чтобы попытаться отблагодарить сестер за самоотверженность и скрасить их жизнь, – признался он. – И вдруг оказалось, что ждать незачем. Теперь я немедленно обеспечу им те условия, о которых до сих пор они могли лишь мечтать.
«Вернее сказать, обеспечу я», – с мрачной иронией подумал Эллиот, хотя подписывать счета предстояло самому Мертону. Почему-то снова вспомнились та прогулка под дождем и другой разговор с Джорджем. Друг, конечно, шутил, но слова все равно застряли в памяти подобно ночной бабочке под абажуром лампы.
– Разумеется, – заметил тогда секретарь, – ты в любой момент можешь жениться на старшей мисс Хакстебл и поручить ей вывозить в свет сестер. Такой ход решит массу проблем. А до чего хороша собой! Удивительно, что такая красавица до сих пор свободна.
Даже обязанности имеют границы, подумал тогда Эллиот, услышав этот сумасшедший совет. С какой стати он должен жениться на красивой, но излишне сдержанной и суровой мисс Хакстебл? Всего лишь потому, что этот брак будет удобен всем, кроме него самого?
Правда, искать жену все равно придется, и во многих отношениях старшая из сестер действительно казалась чрезвычайно подходящей кандидатурой. Что ни говори, а ближайшая родственница графа, так что приданое наверняка окажется щедрым.
Черт возьми, скоро он совсем сойдет с ума. Раньше понятия не имел, что такое головная боль, а все эти шесть злосчастных дней в висках отчаянно стреляло, а глаза то и дело застилал туман.
Виконт с тоской вспомнил о матери и беременной сестре, а потом с мрачным унынием подумал о тетушках, тщетно пытаясь вычислить, которая из них окажется меньшим злом.
Но может быть, мать хотя бы сможет дать полезный совет, раз уж непосредственной помощи ждать не приходится?
Ну почему, почему отец не мог прожить еще лет тридцать?
Тогда сам он оставался бы сейчас в Лондоне, беспечно проводя дни с друзьями, а ночь – в восхитительных объятиях Анны Бромли-Хейс. И ни о чем, ни о чем бы не заботился.
Глава 6
«До Уоррен-Холла осталось примерно два часа пути», – сказал виконт Лингейт после ленча, полтора часа назад. Значит, уже скоро.
Вокруг простирались аккуратные поля, которые сменялись столь же аккуратными, любовно ухоженными рощами. В то знаменательное утро виконт сказал, что Уоррен-Холл процветает, равно как и другие поместья Стивена. Всего их насчитывалось три: в графствах Дорсет, Корнуолл и Кент. Но усадьба в Гэмпшире считалась главной.
– О, вот, наверное, и он! – внезапно воскликнула Кэтрин, наклоняясь вперед и прижимая нос к стеклу, чтобы лучше видеть.
Экипаж резко свернул влево и проехал сквозь высокие каменные ворота. Подъехал Стивен. Заглянул в окно и посмотрел на сестер сияющими глазами.
– Вот он! – прокричал он и показал вперед.
Маргарет с улыбкой кивнула. Ванесса подняла руку, давая понять, что услышала. Кэтрин изо всех сил вытянула шею, чтобы рассмотреть дом, хотя он все еще скрывался за густыми высокими деревьями, пусть даже и по-зимнему голыми.
А уже через несколько минут экипаж выехал на открытую дорогу. Из-за облаков неожиданно вышло солнце, и поместье предстало во всей красе.
Уоррен-Холл.
Ванесса ожидала увидеть мрачный средневековый замок – возможно, так действовало слово «холл». А увидела аккуратный и в то же время грандиозный особняк в античном стиле, построенный из светло-серого камня. Массивный купол уравновешивался портиком с колоннами и широкой мраморной лестницей. С одной стороны дорога вела в обход дома, к хозяйственному двору, а перед парадным фронтоном простиралась окруженная каменной балюстрадой терраса, с которой можно было спуститься к саду и цветникам, сейчас, в феврале, серым и пустым.
– О Господи, – взволнованно прошептала Ванесса, – неужели это не сон?
Все трое смотрели на особняк с восхищенным изумлением.
– До чего же красиво! – воскликнула Кэтрин.
– По крайней мере садик у меня будет и здесь, – заметила Маргарет.
В другое время колоссальное преуменьшение наверняка бы рассмешило: помимо террасы и цветника, дом окружал огромный старинный парк.
Никто не засмеялся.
Все действительно оказалось по-настоящему. Разве можно было представить подобную роскошь и подобные перемены в собственной жизни? И все же перемены случились наяву.
Дорога поднялась на вершину холма, миновала конюшни и неожиданно привела на террасу, а потом и к подножию мраморной лестницы. Террасу украшал гранитный фонтан, сейчас, правда, пустой. Взгляд привлекали и многочисленные каменные вазы, в которых летом, должно быть, росли цветы.
Наконец экипаж остановился, кучер открыл дверь и спустил лесенку. Стивен помог выйти Маргарет, а потом подхватил Кейт и, весело раскачав, поставил на землю. Не успел он повернуться к Ванессе, как перед ней возникла другая рука – рука виконта Лингейта.
После злополучного разговора по пути в Рандл-Парк, когда она столь несдержанно высказала новому знакомому все, что думает, миссис Дью упорно пряталась. Разум раздвоился: одна половина ужасалась собственной невозможной дерзости, в то время как другая восхищалась мужеством. Ванесса сгорала от смущения при мысли о встрече с виконтом лицом к лицу.
И вот роковой момент настал.
Следовало признаться, что в дороге Ванесса смотрела на Эллиота значительно чаще и дольше, чем того требовала необходимость. Лорд был великолепен. Легкость и мастерство в манере верховой езды восхищали – Ванесса постоянно за ним наблюдала, хотя и пыталась убедить себя, что смотрит на Стивена. Судьба распорядилась жестоко и нечестно. Хедли заслуживал всего самого прекрасного, что только способен предложить этот мир, и все же был худ, слаб, а в последние два года жизни еще и очень-очень болен.
Ванессу терзало чувство вины: как можно восхищаться тем, кто составлял полную противоположность мужу, когда следует даже в мыслях хранить абсолютную, нерушимую верность?
Но Хедли давно умер.
– Благодарю. – Ванесса заставила себя посмотреть виконту в глаза, а потом оперлась на твердую руку и спустилась по узким ступенькам. Подняв голову, взглянула на особняк и не смогла скрыть удивления:
– Ой, а вблизи дом гораздо больше, чем казался с дороги!
Она чувствовала себя гномом. Но разве об этом можно сказать вслух?
– Это потому, что издали дом, терраса и цветники предстают единым целым и наблюдатель больше обращает внимание на красивую перспективу, чем на соотношение размеров, – пояснил виконт. – А величие Уоррен-Холла впечатляет вблизи.
– Ступени мраморные, – заметила Ванесса.
– Так оно и есть, – подтвердил виконт. – И колонны тоже.
– Здесь вырос наш дедушка, – задумчиво произнесла она.
– Нет. Этому дому всего лишь тридцать лет. До этого в поместье стоял средневековый замок – вернее сказать, уже едва стоял. Его снесли и построили новый особняк – по-настоящему красивый. И все же мне жаль, что не довелось увидеть тот, старый. Во имя обновления уничтожены воспоминания, утрачена самобытность.
Подобные чувства вызывали почтение. Ванесса взглянула уважительно и только сейчас поняла, что затянутая в тонкую перчатку рука все еще оставалась в ладони спутника. Быстро, словно обжегшись, она отдернула руку и тем самым привлекла внимание. Виконт вопросительно поднял брови.
Одетый в черный сюртук весьма представительный джентльмен торжественно поклонился Стивену и, показывая на мраморные ступени, что-то коротко произнес. Ванесса с трепетом поняла, что нового хозяина встречает дворецкий. На лестнице стояла полная женщина, тоже в черном, – должно быть, экономка. А наверху, по обе стороны от раскрытой настежь огромной парадной двери, в два ряда выстроились нарядно одетые слуги. Все они почтительно встречали нового господина.
Ванесса обомлела. Такого количества встречающих невозможно было даже представить. И как только бедному Стивену удастся со всем этим справиться?
Однако на лице Стивена не отразилось даже тени смущения или растерянности. Он преспокойно подал одну руку Маргарет, а вторую Кэтрин и невозмутимо последовал за дворецким, не забыв, впрочем, оглянуться и удостовериться, что Ванесса не осталась без внимания.
Виконт Лингейт вновь оказался рядом, и миссис Дью взяла его под руку.
Слуги стояли без пальто, а на улице, несмотря на солнце, было холодно. И все же ни на одном лице не дрогнул даже мускул. Дворецкий представил графу всех по очереди: мужчины почтительно кланялись, женщины низко приседали. А молодой Мертон для каждого находил несколько любезных слов. Ванесса с гордостью отметила врожденное благородство брата.
Проходя мимо шеренги, она заставила себя улыбаться и кивать, а в ответ тоже получала поклоны и приседания. По сравнению с этим дворцом Рандл-Парк казался сельской хижиной.
Мистер Боуэн замыкал шествие.
Наконец вошли в парадный холл. Он оказался настолько огромным, что у Ванессы перехватило дыхание. Пронзенное колоннами круглое пространство устремлялось ввысь, к позолоченному куполу, расписанному фресками с изображением мифологических сюжетов. Сквозь высокие узкие окна лился свет, причудливо отражаясь в мраморе колонн и пола.
На мгновение потеряв дар речи, все изумленно замерли.
Молчание нарушил виконт.
– Дьявол! – пробормотал он, в то время как остальные все еще стояли с поднятыми головами, а дворецкий и экономка замерли, почтительно ожидая дальнейших действий.
Ванесса удивленно обернулась и увидела, что, гулко стуча каблуками по мраморным плитам, в холл вошел незнакомец.
Бросилась в глаза своеобразная красота: смуглое лицо, локон черных волос на лбу, черный костюм для верховой езды, изрядно поношенный, но идеально сидящий на стройной атлетической фигуре.
Джентльмен чрезвычайно походил на виконта Лингейта, так что вполне можно было предположить, что это его брат.
– Ах, – произнес он, ослепительно улыбаясь, – полагаю, новый граф? И его… свита?
Виконт Лингейт выпустил руку Ванессы и решительно направился к незнакомцу.
– Ты должен был уехать, – сухо, с нескрываемым раздражением проговорил лорд.
– Правда? – отозвался джентльмен с наигранным удивлением. – Но, как видишь, я все еще здесь, Эллиот. Так что будь добр, представь.
Несколько мгновений виконт колебался, однако потом повернулся к спутникам:
– Мертон, мисс Хакстебл, миссис Дью, мисс Кэтрин, позвольте представить вам мистера Хакстебла.
Так, значит, не брат?
– Константин Хакстебл, – добавил джентльмен с элегантным поклоном. – Для друзей просто Кон.
– Вот это да! – воскликнул Стивен, шагнув вперед и сердечно пожимая протянутую руку, в то время как дамы дружно сделали книксен. – У вас наша фамилия. Значит, родственник?
– Значит, родственник, – подтвердил мистер Хакстебл. Три сестры смотрели с нескрываемым интересом. – А если говорить точно, троюродный брат. У нас с вами общий прадед.
– Правда? – удивился Стивен. – Несси кое-что рассказывала нам о генеалогическом древе: стыдно признаться, но лишь она одна знает семейную историю. У прадеда было всего два сына, так ведь?
– Ваш дед и мой дед, – уточнил Константин Хакстебл. – А потом на свет появились ваш отец и мой отец. И наконец, мой брат – младший брат, который недавно скончался. И вы, граф Мертон. Поздравляю.
Он вновь галантно поклонился.
Итак, Константин Хакстебл доводился виконту Лингейту двоюродным братом – их матери были родными сестрами. Однако существовала иная линия, которую Ванесса пыталась понять. Судя по выражению лиц, брат и сестры думали о том же, о чем и она. Стивен смотрел на мистера Хакстебла, напряженно наморщив лоб.
– Кое-что остается неясным, – наконец произнес он. – Вы – старший брат покойного графа? Так почему же… Разве вы не должны были стать…
– Графом Мертоном? – Мистер Хакстебл звучно расхохотался. – Увы, парень, я промахнулся всего лишь на два дня и упустил свой шанс. Вот что случается в этой жизни, когда слишком торопишься. Запомни урок. Моя матушка была гречанкой, дочерью посла в Лондоне. Познакомилась с моим отцом, когда гостила у родной сестры, вышедшей замуж за виконта Лингейта и жившей неподалеку, в Финчли-Парке. Вернувшись в Грецию с папенькой, моим дедушкой, она призналась, что находится… в интересном положении. Тот поспешно повез ее обратно через всю Европу. Привез в Англию и потребовал от моего отца выполнить долг порядочного человека, что тот и сделал. Но видишь ли, я не стал дожидаться счастливого конца – или начала – собственной истории. Не устоял перед морским путешествием, которое весьма дурно повлияло на матушку, и громогласно объявил о своем появлении на свет за два дня до того благословенного момента, как отец сумел получить специальную лицензию и жениться. Таким вот образом я и оказался незаконным сыном, которым остаюсь по сей день и пребуду вечно. А почтенным родителям пришлось еще целых десять лет дожидаться появления законного наследника. Его звали Джонатан. Он от всей души обрадовался бы возможности познакомиться с новыми родственниками. Правда, Эллиот?
Константин взглянул на виконта с выражением, которое Ванессе показалось откровенно насмешливым.
Да, было очевидно, что кузены ненавидят друг друга.
– Но несколько месяцев назад брат умер, – продолжил мистер Хакстебл, – на четыре года позже, чем предсказывали доктора. И вот появились вы: новый законный граф Мертон и его сестры. Полагаю, эти леди – сестры, включая миссис Дью? Миссис Форсайт, чай мы будем пить в гостиной.
Мистер Хакстебл чувствовал себя уверенно, а говорил с аристократической легкостью и живостью, словно был настоящим графом Мертоном и истинным хозяином Уоррен-Холла.
– Самая печальная история, которую доводилось слышать. – Кэтрин смотрела широко раскрытыми глазами. – Я непременно должна написать об этом повесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32