— Я хочу кое-что тебе сказать. Я хочу поблагодарить тебя, это был настоящий подарок. Я люблю тебя. Я знаю, что ты самый лучший мужчина в мире. Если ты захочешь, я рожу тебе много детей, выучу французский, я даже стану католичкой, хотя моя мама и говорит, что папа — это антихрист. Я навсегда покину Англию, если ты захочешь взять меня с собой. Но если ты не захочешь меня взять с собой, я не стану плакать и не буду просить тебя остаться. Я просто пожелаю тебе счастливого пути и счастливой жизни. Я сделаю так, потому что люблю тебя.
— Моя малышка, моя родная, — прошептал Антуан, целуя ее волосы. А потом прошептал на ухо: — Мон амур.
Уинни не знала французского, она погрузилась в радостный сон. Она сделала ему подарок и ничего не ждала взамен.
Глава 22
Кристофер сразу узнал Уинстона Роулингса, как только увидел его на балу у Клеменсов. Они вместе учились в Оксфорде. Эта встреча сразу вызвала множество воспоминаний. Ну конечно! Роулингс тоже был в клубе в ту ночь, когда Эдгар Моррисон проиграл в карты все свое состояние, а придя домой, пустил себе пулю в лоб. Кристофер давно пытался вспомнить, кто в ту ночь еще был в клубе, но тщетно. И вот эта встреча с Роулингсом.
Нэнси беседовала со знакомыми. Кристофер был очень рад за нее: она не скучала в Лондоне. Молодой лорд Пристли пригласил ее на танец, который будет открывать бал. Кристофер направился в другой конец зала.
— Роулингс? — окликнул он. — Неужели это действительно ты?
— Привет, Тревельян, — отозвался Уинстон Роулингс. — Я слышал, что ты снова вернулся в Англию. Впрочем, кто не слышал об этом?
— Последнее время я часто вспоминаю о тех годах, что мы провели в Оксфорде, — продолжал Кристофер. — Это удивительное совпадение, что сегодня я тебя встретил. Кажется, что годы нашей учебы в Оксфорде — уже такое далекое прошлое!
— Да, — ответил Роулингс. — Это были замечательные годы. Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь.
— Один случай все не давал мне покоя, — продолжал Кристофер. — Помнишь тот вечер, когда Паркинс обыграл Моррисона в карты и тот, бедолага, застрелился в ту же ночь? Ужасно, да?
Роулингс сморщился.
— Кто-то должен был их остановить, — согласился он. — Мы должны были сделать это. Но Моррисон всегда был таким высокомерным упрямцем, что мы просто стояли и смотрели на это.
— Ведь это ты помог ему добраться до дома в тот вечер? — спросил Кристофер.
— Да. — Роулингс с сожалением, покачал головой. — Но было уже поздно. Он нашел единственный, как ему показалось, верный выход. На следующий день он должен был встретиться с больной матерью и сестрами.
— Ты собираешься еще некоторое время пробыть в Лондоне? — спросил Кристофер.
Роулингс снова наморщился.
— Господи, да, — произнес он. — Моя жена всегда любила бывать в Лондоне на различных мероприятиях вплоть до самого конца. А в этом году особенно. Если бы она могла одновременно оказаться в двух или трех местах, Тревельян, она бы это сделала.
— Рад был снова увидеть тебя, — ответил Кристофер. Возможно, если к концу весны появится такая необходимость, он устроит встречу Элизабет с Уинстоном Роулингсом. Роулингс сможет доказать ей, что по крайней мере одно из предъявленных ему обвинений было ложным. Честно говоря, сфабриковавший это обвинение был не так уж умен. Его можно было легко опровергнуть, если провести небольшое расследование. Но Кристофер, единственный, кто был заинтересован в этом, уже покинул страну к тому моменту” когда это обвинение было выдвинуто.
Мартин? Неужели это снова был он? — не переставал удивляться Кристофер. Ему все еще трудно было поверить в то, что рассказал Найджел Родес. А тут этот недавний разговор с Мартином возле их дома на Гросвенор-сквер. Мартин пытался подбить его на похищение Кристины. Очарование, дружелюбие и стремление помочь — все то, что Кристофер считал в Мартине искренним, неожиданно показалось фальшивым при более пристальном рассмотрении.
— Бог мой, — снова заговорил Уинстон Роулингс. — Я столько лет не вспоминал про беднягу Моррисона. Последний раз я говорил о нем довольно давно с твоим шурином. Хотя Ханивуд тебе не совсем доводится шурином, да? Ведь он приемный сын Чичели?
Кристофер оживился.
— Ты говорил с Мартином о Моррисоне?
— Даже не помню, в какой связи, — ответил Роулингс. Он задумался, а затем покачал головой. — Знаю, что он очень переживал за тебя, Тревельян. Ты казался ему героем. В то время он был совсем мальчишкой. Но для тебя все сложилось не самым лучшим образом. И я ждал, что в его глазах ты рухнешь с пьедестала. Но Ханивуд всегда был добрым малым. Не думаю, что он мог быть твоим недоброжелателем. Он пытался все узнать о твоей жизни в Оксфорде. Женщины и все прочее. — Роулингс хмыкнул. — Я вынужден был сообщить ему постыдный факт, что у тебя не было никаких женщин, насколько мне известно. Ты был совершенно не такой, как мы.
Кристофер почувствовал, как ком подступил у него к горлу. Поверит ли Элизабет Роулингсу, если попросить его повторить ей все это? Ведь сплетни о любовнице Кристофера и его ребенке относились ко времени его учебы в Оксфорде.
— Так ты рассказал ему и об инциденте с Моррисоном? — спросил Кристофер.
Уинстон Роулингс пожал плечами.
— Сейчас не помню, как это было. Не могу гордиться своей памятью. Правда, он сказал, что никого из нас нельзя обвинять в том, что все так закончилось. Через несколько дней после разговора с Ханивудом я отправился в Ирландию. Правительственное поручение на пять лет — да ты знаешь об этом. Там я встретил свою будущую жену. Самые тоскливые пять лет в моей жизни.
Получается, что единственный человек, который мог опровергнуть эту историю в том виде, в каком она дошла до Элизабет и стала достоянием всех, находился в то время в Ирландии.
Нет, подумал Кристофер, все-таки Мартин не был хорошим конспиратором. Но он достаточно умен. И если бы Кристофер не вернулся в Англию, то никто бы ничего не узнал.
— А вот и музыка, — сказал Роулингс, подмигнув. — Лучше мне сейчас же отправиться на поиски своей жены, Тревельян, а то потом она неделю будет обижаться на меня. Рад был поговорить с тобой.
Кристофер глубоко вздохнул. В это время Элизабет вошла в бальный зал под руку с лордом Пулом. Без сомнения, вслед за ней появятся Джон и Мартин. Мартин разрушил их брак. Преднамеренно и подло. Это был очаровательный дьявол с лицом ангела.
Но зачем он это сделал? Каковы были его мотивы? Конечно, ответ здесь мог быть только один. Он был сводным братом Элизабет, всегда был сильно привязан к ней. И несмотря на то что они не были связаны кровными узами, он питал к ней, как казалось Кристоферу, чисто братские чувства. Очевидно, это было не так. Мартин был влюблен в Элизабет, но по каким-то причинам не мог открыто сказать о своих чувствах. А может, он говорил, но Элизабет отвергла его. Ясно одно, что никакой другой мужчина не мог претендовать на руку и сердце Элизабет.
Мартин находился в бальном зале и с улыбкой наблюдал, как Элизабет танцевала с Пулом. Кристоферу, у которого с глаз спала пелена, он казался сущим дьяволом.
Нэнси была очень счастлива. Едва зазвучала музыка, как она среди других джентльменов заметила Джона — он разговаривал с ними и в то же время не сводил с нее глаз. Ее охватило волнение. “Я никогда не переставал любить тебя, — сказал он сразу после того, как она все рассказала ему. — Я буду ухаживать за тобой, Нэнси”.
Неожиданно Нэнси кое-что поняла. Она знала это всегда, но только сейчас поняла, что тоже никогда не переставала любить его, и ей больше всего на свете хотелось, чтобы он стал ухаживать за ней. Он обещал, что больше никакие горести не омрачат ее жизнь.
Пятым танцем был вальс, и, после того как прошла, как ей показалось, целая вечность, он подошел и пригласил ее на этот танец. Джон был в красном мундире. Нэнси разволновалась, когда заметила, что стоявшая рядом мисс Густавсон посмотрела на него с явным обожанием, а на нее — с завистью.
— Ну наконец-то наш танец, — сказал Джон, взяв девушку за талию. Он улыбался. — Я очень волновался вчера вечером. Я боялся, что ты будешь жалеть о том, что рассказала мне в парке. Я подумал, что ты будешь держаться отчужденно и напряженно.
— А я думала, что после услышанного ты почувствуешь неприязнь и будешь просто вежлив со мной.
— Нэнси! — тихо воскликнул он, не отводя взгляда от ее глаз.
— Правильно ли я поступила, рассказав тебе все? — торопливо заговорила девушка.
Она увидела, как он тяжело сглотнул.
— Если нам удастся отыскать в саду укромный уголок, — заговорил он, — ты пойдешь со мной туда, Нэнси, позволишь мне поцеловать тебя? Или я слишком тороплюсь? Я могу ждать целый год, если будет нужно, чтобы только когда-нибудь тебя поцеловать.
Нэнси покачала головой.
— Я не хочу ждать, — ответила она, — Но, Джон, я не могу прийти к тебе непорочной.
— Бог мой, Нэнси, — заговорил он. — Я тоже не могу прийти к тебе непорочным. Разве это имеет значение? Так где нам поискать этот уголок? В доме или в саду, как ты думаешь?
Они нашли уединенное место возле небольшого розового дерева, выйдя из зала на балкон и спустившись по ступеням в ярко освещенный сад. Возле розового дерева не было фонаря. Нэнси затаила дыхание, когда они остановились. Джон повернулся к ней.
— Я мечтал о тебе, когда впервые попал в Португалию, — заговорил он. — Каждую ночь, пока не запретил себе это. Я пытался внушить себе, что португальские и испанские женщины такие же милые и желанные, как ты.,
Джон взял ее за руки и притянул к себе. Нэнси почувствовала грудью его жесткий мундир, ощутила жар его бедер. Она ожидала приступа страха и приготовилась подавить его, но этого не случилось.
— Ты прекраснее всех женщин на свете, — говорил Джон. — И только ты можешь утешить мою душу.
— О Джон, — ответила Нэнси, закрыв глаза. Его слова действовали как бальзам, успокаивая боль и страдания прошлых лет. Но она не могла до конца понять, что испытывает к этому человеку.
Джон положил руки девушки на свою талию. Нэнси шагнула вперед и прижалась к нему. Страха не было, с удивлением обнаружила она. Ведь это был Джон.
— Я буду заботиться о тебе всю жизнь, Нэнси, — продолжал Джон. — Я буду согревать твою душу своей любовью.
Девушка не противилась, когда Джон осторожно обнял ее за талию.
— Поцелуй меня, — попросил он. Нэнси испуганно посмотрела на него. Его лицо не очень хорошо было видно в темноте.
— Поцелуй меня, Нэнси, — повторил он. Девушка заколебалась, потом встала на цыпочки и прижалась к нему губами. Джон не пошевелился.
— Ну вот, — сказал он, когда Нэнси опустилась, беспокойно глядя ему в глаза, которые казались совсем темными в тени дерева. — Первое препятствие преодолено, ты пережила это.
— Но мы совсем не так целовались раньше, — возразила Нэнси.
Джон улыбнулся и наклонился, прижавшись к ее губам. И тут Нэнси вспомнила, что в поцелуе влюбленных участвуют не только губы, но и язык, и даже зубы. Его сопровождают жаркое дыхание, ласковые слова и нежно ласкающие руки.
— Любимая моя.
Нэнси ощутила его горячее дыхание возле своего уха.
— Джон.
— Достаточно, — сказал он, продолжая крепко прижимать к себе девушку. — Ты знаешь, моему хладнокровию есть предел, и я уже близок к нему.
Нэнси слышала, как стучит его сердце.
— Но я совсем не испугалась, — с удивлением сказала она.
— Это потому, что я прикасался к тебе с любовью, — ответил Джон. — Эта любовь идет из глубины моей души, Нэнси, а не только от моих губ или рук. В брачную ночь ты увидишь, что совсем не испугаешься нашей близости. Мы соединим не только наши тела, но и все наше существо.
— Наша брачная ночь… — прошептала Нэнси, и прежние мечты возродились в ней, когда она прижалась лицом к его груди.
— Где мы поженимся? — спросил Джон. — В Пенхэллоу или здесь? Но не в Кингстоне, я думаю. И когда? Летом, когда Я выйду в отставку? Или раньше? А сколько детей ты хочешь иметь? А хочешь ли ты стать герцогиней и матерью будущего герцога?
Нэнси засмеялась и с удивлением заметила, что не может остановиться, счастье и радость переполняли ее. Это был чудесный, исцеляющий смех.
— Пора возвращаться в зал, — сказал Джон. — Завтра днем я зайду к тебе, если, конечно, смогу так долго ждать, и мы окончательно все решим. Ты счастлива? — Джон наклонился и поцеловал ее волосы.
Нэнси кивнула:
— Можно считать, что предложение сделано и принято.
Джон хмыкнул:
— Мне кажется, что мы говорили только об этом.
— Джон, — тихо позвала Нэнси. Она улыбалась, глядя ему в глаза и думая, что эти самое счастливое мгновение в ее жизни.
Лорд Пул смотрел, как Элизабет танцевала с Кристофером последний перед ужином танец, делая над собой усилие, чтобы не хмуриться. Он был очень благодарен Мартину за то, что он встал рядом. Необходимость поддерживать разговор хоть немного отвлечет его. Лорд Пул очень боялся, что эта помолвка может опять вовлечь его в какую-нибудь историю. С этой женщиной уже был связан один публичный скандал. Он должен был предвидеть, что она не доставит ему ничего, кроме неприятностей, несмотря на то что ее отец — герцог, богатый и влиятельный человек.
— Можно предположить, — сказал он Мартину, кивнув в сторону Кристофера, — что теперь у него хватит разума покинуть город, ведь он увидел свою дочь и должен быть этим удовлетворен.
Мартин виновато улыбнулся.
— Боюсь, все не так просто, — ответил он. Лорд Пул помнил, что не должен хмуриться.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
— Я тоже считал, что дело только в Кристине, — сказал Мартин. — Возможно, так и есть. Должна же в нем оставаться порядочность, правда? Раньше я любил его. Да и сейчас он мне нравится.
— Ханивуд, — раздраженно перебил его лорд Пул, — если ты оставишь свою привычку постоянно всех оправдывать и перейдешь к делу я буду тебе весьма признателен. Что ты хочешь сказать? Что он снова положил глаз на Элизабет? У меня появилась такая же мысль.
— Однажды она была его женой, — напомнил Мартин. — Тогда, конечно… — Тут Мартин пожал плечами и вздохнул.
— Тогда, конечно, что? — вопросительно посмотрел на него лорд Пул.
— Ничего, — торопливо ответил Мартин. — Это не мое дело, и я не могу вмешиваться. Потом, я клятвенно обещал никому ничего не говорить. Кроме того, вам ведь известно, что я никогда не скажу ничего, что могло бы повредить Лиззи или выставить ее в невыгодном свете.
У лорда Пула задрожали ноздри.
— И ты собираешься скрыть это от ее будущего мужа только из-за какого-то глупого обещания? — спросил он. — Между ними что-то есть, Ханивуд?
Мартин прикусил губу.
— Я испытываю к вам искреннюю любовь и уважение, Пул, — заговорил он. — Я был в восторге, когда Лиззи сказала мне, что собирается выйти за вас замуж. Я надеялся, что все уладится и вы с ней будете счастливы. Но боюсь, как бы я ни любил Лиззи, я не могу не видеть, что иногда она бывает очень упряма и не всегда откровенна. Эта ее черта очень ранит меня, и мне больно говорить об этом другим. Но вы — ее жених.
— Да, черт возьми! — сорвался Пул. — Жених! Кончай скорее с этим, Ханивуд.
— Не здесь, — ответил Мартин, и его лицо стало обеспокоенным. — Может, я совсем ничего не должен говорить. Я подумаю об этом. Пул, и зайду к вам завтра. Я не уверен, что не буду испытывать угрызения совести, если нарушу обещание. Но я не уверен в том, что останусь в ладу со своей совестью, если буду и дальше смотреть, как вас обманывают. Я зайду к вам завтра.
Лорд Пул был вне себя от ярости. Но он вспомнил, где находится, и постарался не хмуриться.
— Черт! — вырвалось у него. — Вся Европа соберется здесь послезавтра, а тут небо готово рухнуть у меня над головой. Твоей драгоценной сестричке лучше держаться подальше от Тревельяна сегодня вечером, если она заботится о своем благе, ты слышишь, Ханивуд? Я сам скажу ей это позже, но ты тоже напомни ей. Я не допущу, чтобы из меня делали посмешище.
— Конечно, — согласился Мартин. — Даже я обеспокоен этим. Мы должны позаботиться, чтобы этого не произошло. Пул. Может быть, завтра нам удастся придумать какой-нибудь план.
Лорд Пул торопливо кивнул ему и отправился поискать чего-нибудь выпить.
Глава 23
Они молча танцевали целых пять минут. Элизабет легко двигалась в объятиях Кристофера. Абрикосовый цвет ее платья гармонировал с ее светлыми волосами и придавал ей особенную женственность, отметил Кристофер.
— Кристина не заболела после мороженого? — спросил он, прерывая наконец затянувшееся молчание.
— Нет. — Элизабет посмотрела ему прямо в глаза. — Она так взволнованна, Кристофер, и никак не дождется, когда наступит послезавтра. Уже известно точно, когда иностранные гости прибудут из Дувра и по какой дороге они въедут в Лондон? Мне бы не хотелось разочаровывать ее, ведь девочка так ждет это событие.
— Можно только строить предположения, — ответил Кристофер. — Определенно, все они направятся к Сент-Джеймскому дворцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Моя малышка, моя родная, — прошептал Антуан, целуя ее волосы. А потом прошептал на ухо: — Мон амур.
Уинни не знала французского, она погрузилась в радостный сон. Она сделала ему подарок и ничего не ждала взамен.
Глава 22
Кристофер сразу узнал Уинстона Роулингса, как только увидел его на балу у Клеменсов. Они вместе учились в Оксфорде. Эта встреча сразу вызвала множество воспоминаний. Ну конечно! Роулингс тоже был в клубе в ту ночь, когда Эдгар Моррисон проиграл в карты все свое состояние, а придя домой, пустил себе пулю в лоб. Кристофер давно пытался вспомнить, кто в ту ночь еще был в клубе, но тщетно. И вот эта встреча с Роулингсом.
Нэнси беседовала со знакомыми. Кристофер был очень рад за нее: она не скучала в Лондоне. Молодой лорд Пристли пригласил ее на танец, который будет открывать бал. Кристофер направился в другой конец зала.
— Роулингс? — окликнул он. — Неужели это действительно ты?
— Привет, Тревельян, — отозвался Уинстон Роулингс. — Я слышал, что ты снова вернулся в Англию. Впрочем, кто не слышал об этом?
— Последнее время я часто вспоминаю о тех годах, что мы провели в Оксфорде, — продолжал Кристофер. — Это удивительное совпадение, что сегодня я тебя встретил. Кажется, что годы нашей учебы в Оксфорде — уже такое далекое прошлое!
— Да, — ответил Роулингс. — Это были замечательные годы. Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь.
— Один случай все не давал мне покоя, — продолжал Кристофер. — Помнишь тот вечер, когда Паркинс обыграл Моррисона в карты и тот, бедолага, застрелился в ту же ночь? Ужасно, да?
Роулингс сморщился.
— Кто-то должен был их остановить, — согласился он. — Мы должны были сделать это. Но Моррисон всегда был таким высокомерным упрямцем, что мы просто стояли и смотрели на это.
— Ведь это ты помог ему добраться до дома в тот вечер? — спросил Кристофер.
— Да. — Роулингс с сожалением, покачал головой. — Но было уже поздно. Он нашел единственный, как ему показалось, верный выход. На следующий день он должен был встретиться с больной матерью и сестрами.
— Ты собираешься еще некоторое время пробыть в Лондоне? — спросил Кристофер.
Роулингс снова наморщился.
— Господи, да, — произнес он. — Моя жена всегда любила бывать в Лондоне на различных мероприятиях вплоть до самого конца. А в этом году особенно. Если бы она могла одновременно оказаться в двух или трех местах, Тревельян, она бы это сделала.
— Рад был снова увидеть тебя, — ответил Кристофер. Возможно, если к концу весны появится такая необходимость, он устроит встречу Элизабет с Уинстоном Роулингсом. Роулингс сможет доказать ей, что по крайней мере одно из предъявленных ему обвинений было ложным. Честно говоря, сфабриковавший это обвинение был не так уж умен. Его можно было легко опровергнуть, если провести небольшое расследование. Но Кристофер, единственный, кто был заинтересован в этом, уже покинул страну к тому моменту” когда это обвинение было выдвинуто.
Мартин? Неужели это снова был он? — не переставал удивляться Кристофер. Ему все еще трудно было поверить в то, что рассказал Найджел Родес. А тут этот недавний разговор с Мартином возле их дома на Гросвенор-сквер. Мартин пытался подбить его на похищение Кристины. Очарование, дружелюбие и стремление помочь — все то, что Кристофер считал в Мартине искренним, неожиданно показалось фальшивым при более пристальном рассмотрении.
— Бог мой, — снова заговорил Уинстон Роулингс. — Я столько лет не вспоминал про беднягу Моррисона. Последний раз я говорил о нем довольно давно с твоим шурином. Хотя Ханивуд тебе не совсем доводится шурином, да? Ведь он приемный сын Чичели?
Кристофер оживился.
— Ты говорил с Мартином о Моррисоне?
— Даже не помню, в какой связи, — ответил Роулингс. Он задумался, а затем покачал головой. — Знаю, что он очень переживал за тебя, Тревельян. Ты казался ему героем. В то время он был совсем мальчишкой. Но для тебя все сложилось не самым лучшим образом. И я ждал, что в его глазах ты рухнешь с пьедестала. Но Ханивуд всегда был добрым малым. Не думаю, что он мог быть твоим недоброжелателем. Он пытался все узнать о твоей жизни в Оксфорде. Женщины и все прочее. — Роулингс хмыкнул. — Я вынужден был сообщить ему постыдный факт, что у тебя не было никаких женщин, насколько мне известно. Ты был совершенно не такой, как мы.
Кристофер почувствовал, как ком подступил у него к горлу. Поверит ли Элизабет Роулингсу, если попросить его повторить ей все это? Ведь сплетни о любовнице Кристофера и его ребенке относились ко времени его учебы в Оксфорде.
— Так ты рассказал ему и об инциденте с Моррисоном? — спросил Кристофер.
Уинстон Роулингс пожал плечами.
— Сейчас не помню, как это было. Не могу гордиться своей памятью. Правда, он сказал, что никого из нас нельзя обвинять в том, что все так закончилось. Через несколько дней после разговора с Ханивудом я отправился в Ирландию. Правительственное поручение на пять лет — да ты знаешь об этом. Там я встретил свою будущую жену. Самые тоскливые пять лет в моей жизни.
Получается, что единственный человек, который мог опровергнуть эту историю в том виде, в каком она дошла до Элизабет и стала достоянием всех, находился в то время в Ирландии.
Нет, подумал Кристофер, все-таки Мартин не был хорошим конспиратором. Но он достаточно умен. И если бы Кристофер не вернулся в Англию, то никто бы ничего не узнал.
— А вот и музыка, — сказал Роулингс, подмигнув. — Лучше мне сейчас же отправиться на поиски своей жены, Тревельян, а то потом она неделю будет обижаться на меня. Рад был поговорить с тобой.
Кристофер глубоко вздохнул. В это время Элизабет вошла в бальный зал под руку с лордом Пулом. Без сомнения, вслед за ней появятся Джон и Мартин. Мартин разрушил их брак. Преднамеренно и подло. Это был очаровательный дьявол с лицом ангела.
Но зачем он это сделал? Каковы были его мотивы? Конечно, ответ здесь мог быть только один. Он был сводным братом Элизабет, всегда был сильно привязан к ней. И несмотря на то что они не были связаны кровными узами, он питал к ней, как казалось Кристоферу, чисто братские чувства. Очевидно, это было не так. Мартин был влюблен в Элизабет, но по каким-то причинам не мог открыто сказать о своих чувствах. А может, он говорил, но Элизабет отвергла его. Ясно одно, что никакой другой мужчина не мог претендовать на руку и сердце Элизабет.
Мартин находился в бальном зале и с улыбкой наблюдал, как Элизабет танцевала с Пулом. Кристоферу, у которого с глаз спала пелена, он казался сущим дьяволом.
Нэнси была очень счастлива. Едва зазвучала музыка, как она среди других джентльменов заметила Джона — он разговаривал с ними и в то же время не сводил с нее глаз. Ее охватило волнение. “Я никогда не переставал любить тебя, — сказал он сразу после того, как она все рассказала ему. — Я буду ухаживать за тобой, Нэнси”.
Неожиданно Нэнси кое-что поняла. Она знала это всегда, но только сейчас поняла, что тоже никогда не переставала любить его, и ей больше всего на свете хотелось, чтобы он стал ухаживать за ней. Он обещал, что больше никакие горести не омрачат ее жизнь.
Пятым танцем был вальс, и, после того как прошла, как ей показалось, целая вечность, он подошел и пригласил ее на этот танец. Джон был в красном мундире. Нэнси разволновалась, когда заметила, что стоявшая рядом мисс Густавсон посмотрела на него с явным обожанием, а на нее — с завистью.
— Ну наконец-то наш танец, — сказал Джон, взяв девушку за талию. Он улыбался. — Я очень волновался вчера вечером. Я боялся, что ты будешь жалеть о том, что рассказала мне в парке. Я подумал, что ты будешь держаться отчужденно и напряженно.
— А я думала, что после услышанного ты почувствуешь неприязнь и будешь просто вежлив со мной.
— Нэнси! — тихо воскликнул он, не отводя взгляда от ее глаз.
— Правильно ли я поступила, рассказав тебе все? — торопливо заговорила девушка.
Она увидела, как он тяжело сглотнул.
— Если нам удастся отыскать в саду укромный уголок, — заговорил он, — ты пойдешь со мной туда, Нэнси, позволишь мне поцеловать тебя? Или я слишком тороплюсь? Я могу ждать целый год, если будет нужно, чтобы только когда-нибудь тебя поцеловать.
Нэнси покачала головой.
— Я не хочу ждать, — ответила она, — Но, Джон, я не могу прийти к тебе непорочной.
— Бог мой, Нэнси, — заговорил он. — Я тоже не могу прийти к тебе непорочным. Разве это имеет значение? Так где нам поискать этот уголок? В доме или в саду, как ты думаешь?
Они нашли уединенное место возле небольшого розового дерева, выйдя из зала на балкон и спустившись по ступеням в ярко освещенный сад. Возле розового дерева не было фонаря. Нэнси затаила дыхание, когда они остановились. Джон повернулся к ней.
— Я мечтал о тебе, когда впервые попал в Португалию, — заговорил он. — Каждую ночь, пока не запретил себе это. Я пытался внушить себе, что португальские и испанские женщины такие же милые и желанные, как ты.,
Джон взял ее за руки и притянул к себе. Нэнси почувствовала грудью его жесткий мундир, ощутила жар его бедер. Она ожидала приступа страха и приготовилась подавить его, но этого не случилось.
— Ты прекраснее всех женщин на свете, — говорил Джон. — И только ты можешь утешить мою душу.
— О Джон, — ответила Нэнси, закрыв глаза. Его слова действовали как бальзам, успокаивая боль и страдания прошлых лет. Но она не могла до конца понять, что испытывает к этому человеку.
Джон положил руки девушки на свою талию. Нэнси шагнула вперед и прижалась к нему. Страха не было, с удивлением обнаружила она. Ведь это был Джон.
— Я буду заботиться о тебе всю жизнь, Нэнси, — продолжал Джон. — Я буду согревать твою душу своей любовью.
Девушка не противилась, когда Джон осторожно обнял ее за талию.
— Поцелуй меня, — попросил он. Нэнси испуганно посмотрела на него. Его лицо не очень хорошо было видно в темноте.
— Поцелуй меня, Нэнси, — повторил он. Девушка заколебалась, потом встала на цыпочки и прижалась к нему губами. Джон не пошевелился.
— Ну вот, — сказал он, когда Нэнси опустилась, беспокойно глядя ему в глаза, которые казались совсем темными в тени дерева. — Первое препятствие преодолено, ты пережила это.
— Но мы совсем не так целовались раньше, — возразила Нэнси.
Джон улыбнулся и наклонился, прижавшись к ее губам. И тут Нэнси вспомнила, что в поцелуе влюбленных участвуют не только губы, но и язык, и даже зубы. Его сопровождают жаркое дыхание, ласковые слова и нежно ласкающие руки.
— Любимая моя.
Нэнси ощутила его горячее дыхание возле своего уха.
— Джон.
— Достаточно, — сказал он, продолжая крепко прижимать к себе девушку. — Ты знаешь, моему хладнокровию есть предел, и я уже близок к нему.
Нэнси слышала, как стучит его сердце.
— Но я совсем не испугалась, — с удивлением сказала она.
— Это потому, что я прикасался к тебе с любовью, — ответил Джон. — Эта любовь идет из глубины моей души, Нэнси, а не только от моих губ или рук. В брачную ночь ты увидишь, что совсем не испугаешься нашей близости. Мы соединим не только наши тела, но и все наше существо.
— Наша брачная ночь… — прошептала Нэнси, и прежние мечты возродились в ней, когда она прижалась лицом к его груди.
— Где мы поженимся? — спросил Джон. — В Пенхэллоу или здесь? Но не в Кингстоне, я думаю. И когда? Летом, когда Я выйду в отставку? Или раньше? А сколько детей ты хочешь иметь? А хочешь ли ты стать герцогиней и матерью будущего герцога?
Нэнси засмеялась и с удивлением заметила, что не может остановиться, счастье и радость переполняли ее. Это был чудесный, исцеляющий смех.
— Пора возвращаться в зал, — сказал Джон. — Завтра днем я зайду к тебе, если, конечно, смогу так долго ждать, и мы окончательно все решим. Ты счастлива? — Джон наклонился и поцеловал ее волосы.
Нэнси кивнула:
— Можно считать, что предложение сделано и принято.
Джон хмыкнул:
— Мне кажется, что мы говорили только об этом.
— Джон, — тихо позвала Нэнси. Она улыбалась, глядя ему в глаза и думая, что эти самое счастливое мгновение в ее жизни.
Лорд Пул смотрел, как Элизабет танцевала с Кристофером последний перед ужином танец, делая над собой усилие, чтобы не хмуриться. Он был очень благодарен Мартину за то, что он встал рядом. Необходимость поддерживать разговор хоть немного отвлечет его. Лорд Пул очень боялся, что эта помолвка может опять вовлечь его в какую-нибудь историю. С этой женщиной уже был связан один публичный скандал. Он должен был предвидеть, что она не доставит ему ничего, кроме неприятностей, несмотря на то что ее отец — герцог, богатый и влиятельный человек.
— Можно предположить, — сказал он Мартину, кивнув в сторону Кристофера, — что теперь у него хватит разума покинуть город, ведь он увидел свою дочь и должен быть этим удовлетворен.
Мартин виновато улыбнулся.
— Боюсь, все не так просто, — ответил он. Лорд Пул помнил, что не должен хмуриться.
— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
— Я тоже считал, что дело только в Кристине, — сказал Мартин. — Возможно, так и есть. Должна же в нем оставаться порядочность, правда? Раньше я любил его. Да и сейчас он мне нравится.
— Ханивуд, — раздраженно перебил его лорд Пул, — если ты оставишь свою привычку постоянно всех оправдывать и перейдешь к делу я буду тебе весьма признателен. Что ты хочешь сказать? Что он снова положил глаз на Элизабет? У меня появилась такая же мысль.
— Однажды она была его женой, — напомнил Мартин. — Тогда, конечно… — Тут Мартин пожал плечами и вздохнул.
— Тогда, конечно, что? — вопросительно посмотрел на него лорд Пул.
— Ничего, — торопливо ответил Мартин. — Это не мое дело, и я не могу вмешиваться. Потом, я клятвенно обещал никому ничего не говорить. Кроме того, вам ведь известно, что я никогда не скажу ничего, что могло бы повредить Лиззи или выставить ее в невыгодном свете.
У лорда Пула задрожали ноздри.
— И ты собираешься скрыть это от ее будущего мужа только из-за какого-то глупого обещания? — спросил он. — Между ними что-то есть, Ханивуд?
Мартин прикусил губу.
— Я испытываю к вам искреннюю любовь и уважение, Пул, — заговорил он. — Я был в восторге, когда Лиззи сказала мне, что собирается выйти за вас замуж. Я надеялся, что все уладится и вы с ней будете счастливы. Но боюсь, как бы я ни любил Лиззи, я не могу не видеть, что иногда она бывает очень упряма и не всегда откровенна. Эта ее черта очень ранит меня, и мне больно говорить об этом другим. Но вы — ее жених.
— Да, черт возьми! — сорвался Пул. — Жених! Кончай скорее с этим, Ханивуд.
— Не здесь, — ответил Мартин, и его лицо стало обеспокоенным. — Может, я совсем ничего не должен говорить. Я подумаю об этом. Пул, и зайду к вам завтра. Я не уверен, что не буду испытывать угрызения совести, если нарушу обещание. Но я не уверен в том, что останусь в ладу со своей совестью, если буду и дальше смотреть, как вас обманывают. Я зайду к вам завтра.
Лорд Пул был вне себя от ярости. Но он вспомнил, где находится, и постарался не хмуриться.
— Черт! — вырвалось у него. — Вся Европа соберется здесь послезавтра, а тут небо готово рухнуть у меня над головой. Твоей драгоценной сестричке лучше держаться подальше от Тревельяна сегодня вечером, если она заботится о своем благе, ты слышишь, Ханивуд? Я сам скажу ей это позже, но ты тоже напомни ей. Я не допущу, чтобы из меня делали посмешище.
— Конечно, — согласился Мартин. — Даже я обеспокоен этим. Мы должны позаботиться, чтобы этого не произошло. Пул. Может быть, завтра нам удастся придумать какой-нибудь план.
Лорд Пул торопливо кивнул ему и отправился поискать чего-нибудь выпить.
Глава 23
Они молча танцевали целых пять минут. Элизабет легко двигалась в объятиях Кристофера. Абрикосовый цвет ее платья гармонировал с ее светлыми волосами и придавал ей особенную женственность, отметил Кристофер.
— Кристина не заболела после мороженого? — спросил он, прерывая наконец затянувшееся молчание.
— Нет. — Элизабет посмотрела ему прямо в глаза. — Она так взволнованна, Кристофер, и никак не дождется, когда наступит послезавтра. Уже известно точно, когда иностранные гости прибудут из Дувра и по какой дороге они въедут в Лондон? Мне бы не хотелось разочаровывать ее, ведь девочка так ждет это событие.
— Можно только строить предположения, — ответил Кристофер. — Определенно, все они направятся к Сент-Джеймскому дворцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41