– Когда ты, Дэйв, выстрелил в меня, а не в Шерера, это было для меня самой большой неожиданностью за всю мою жизнь. Ублюдок собирался вонзить саблю мне в спину. Это просто чудо, что я обернулся и как раз вовремя, чтобы увидеть его. Мне удалось опрокинуть его на спину. Хотя не могу с уверенностью утверждать, что это моя заслуга. Думаю, что Шерер вполне мог и просто споткнуться. Но он снова схватил саблю и убил бы меня, если бы я не успел ударить его резко по руке и выбить из нее саблю. А что ты видел?
– Ничего особенного, – ответил Дэвид. – Лишь то, что ты собираешься убить его.
– Ну что же, тогда это все объясняет, – сказал Джулиан. – Именно так я и думал. Понимаешь, я тебя простил уже давно. Ведь, конечно же, Дэйв, ты в тот момент чувствовал себя в первую очередь офицером и лишь во вторую – моим братом. Все это со стороны, видимо, выглядело чертовски отвратительно. И разумеется, Шерер встретился со мной в неудачный момент, когда страсть убивать, всегда охватывающая во время битвы, уничтожила во мне всякую способность рассуждать. Может быть, Дэйв, именно это и заставило тебя выстрелить. Ну а что, этот ублюдок погиб как-то по-иному?
– Он выжил, – ответил Дэвид. Джулиан вздрогнул.
– Бедная Синтия, – сказал Джулиан. – Он вел себя по отношению к ней как скотина, Дэйв. Это было гораздо хуже физического издевательства, хуже, чем простое избиение. Только психические пытки. Ты не поверил бы этому. Ты позволил бы мне убить его и оставить его на моей совести на всю оставшуюся жизнь.
Дэвид промолчал.
Джулиан криво усмехнулся.
– Но я заставил тебя мучиться Дэйв? – спросил он. – Ты действительно считал, что я мертв. Я все время был на твоей совести?
– Да, – ответил Дэвид.
– Они, конечно же, не знают. Ведь ты не рассказал им. Именно поэтому ты женился на Бекке?
Дэвид вскочил на ноги и подошел к окну.
– Ты, Дэйв, вероятно, чувствовал, что должен позаботиться о Ребекке вместо меня? – спросил Джулиан. – Это так?
– Полагаю, что так, – ответил Дэвид.
– Мне, понимаешь, трудно, – сказал Джулиан. – Чертовски трудно. Думать о тебе и Бекке… И о ребенке. С тобой ей это удалось, а со мной нет. Это обидно, Дэйв. Я просто этого не ожидал. Я постоянно думал о Бекке, как о моей собственности. Я рассчитывал, что она будет всегда ждать меня…
– Ты был мертв, – сказал Дэвид. – Ей было двадцать четыре года, и она здесь жила с папой и Луизой. Она нуждалась в собственном доме, и ей было нужно чем-то всерьез заняться, наладить свою жизнь. Ей были нужны дети.
– У нее был дом, – сказал Джулиан. – Хотя я чуть не упал от удивления, когда обнаружил, что Луиза обосновалась здесь в качестве хозяйки усадьбы. Она не теряла времени даром – заполучила титул и обзавелась состоянием. Разве не так?
– Я думаю, что она любит папу, – ответил Дэвид. – Они, похоже, счастливы вдвоем.
– Так или иначе, я рад, – сказал Джулиан, – что ее не обвинишь в двоемужии или в чем-то подобном, как Бекку. Слава Богу, кажется, все обошлось. Иначе это бы убило ее, Дэйв. Бекка всегда считает себя обязанной поступать правильно и пристойно. И я рад, что ребенок не является незаконнорожденным. Она бы вряд ли это перенесла.
– Да, – ответил Дэвид.
– Я вчера сказал ей, что она могла бы оставить при себе ребенка, – сказал Джулиан. – Я не возражал бы против этого. Лишь бы она была счастлива. Я не сержусь на нее. Вообще ни на кого не сержусь. Я знаю, что вы все считали меня мертвым.
– А что она тебе сказала? – Дэвид вдруг пожалел, что сейчас не сидит в кресле. На мгновение ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание.
– Она сказала, что ребенок принадлежит тебе, – ответил Джулиан. – Я не знаю, что ты сам чувствуешь и думаешь по этому поводу. Он – твой наследник и все такое. Но я не против того, чтобы это принадлежало мне.
Это. Для Джулиана ребенок Ребекки – всего лишь это.
– Чарльз – мой сын, – спокойно сказал Дэвид. – И я его люблю.
– Ну, что же… – ответил Джулиан. Он, похоже, был в некотором замешательстве. – Чертовски затруднительное положение, не правда ли, Дэйв? Тебе придется найти твоему сыну новую мать. Разве это будет не лучший выход?
«У него же есть мать. Боже мой, у него есть мать», – подумал Дэвид. Но если бы он произнес эти слова вслух, то чувства, бушевавшие в нем, тоже вырвались бы наружу. С внезапным ужасом он осознал, что ему захотелось убить Джулиана.
– Чем ты все это время занимался? – спросил Дэвид.
– Был в неволе, – ответил Джулиан. Обернувшись, Дэвид успел заметить, как тот пожимает плечами.
– И все это время в цепях и за тюремной решеткой? – спросил Дэвид.
– Черт возьми, нет! – воскликнул Джулиан. – Русские почти так же цивилизованны, как и мы, Дэйв. Они относятся к пленным офицерам как к джентльменам.
– Прошло столько времени, – сказал Дэвид. – Война закончилась уже давно. Но они тебя все равно не желали отпускать?
– Ну да. – Джулиан вновь пожал плечами, и на мгновение его лицо смягчилось, он снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой. – Вероятно, мне самому давно надо было попросить их об этом.
– Почему же ты этого не сделал?
– Я долгое время не знал об окончании войны.
– Долгое время, – повторил Дэвид. – Ты попросил освободить тебя, как только узнал об этом?
Джулиан рассмеялся.
– Мне не нужно было просить их, – ответил он. – Они и без этого должны были отправить меня домой,
Дэвид несколько мгновений смотрел на него молча.
– Ты боялся, что не переживешь разлуки с той русской женщиной? – спросил он. Джулиан вновь рассмеялся.
– Мужчина должен каким-то образом справляться со скукой, – ответил он. – Особенно если он настоящий пленный и не знает, когда придет конец его пленению. Она для меня ничего не значила, Дэйв. Для меня главное – это Бекка. Я уже дошел до того, что все мои мысли были лишь о ней, я больше ни о чем другом не мог думать. И она начала мне сниться. Я должен был вернуться домой. Вот тогда-то я и попросил русских освободить меня.
В прошлом Дэвид часто не одобрял поведение Джулиана. После его свадьбы Дэвид приходил в бешенство, когда тот изменял Ребекке. Но Дэвид не мог припомнить, чтобы когда-нибудь раньше так его ненавидел. Он вновь ощутил, что действительно хочет его убить.
– Не смотри на меня так, – виновато сказал Джулиан. – Этого никогда бы не случилось, если бы меня насильно не разлучили с женой. Я люблю ее. Ты это знаешь. В мыслях у меня, кроме Бекки, никого не было. Теперь, когда я вернулся домой, все навсегда изменится. Я всегда буду верен Ребекке.
– Если я только когда-нибудь услышу еще об одной твоей неверности… – сказал Дэвид, сжав крепко руки за спиной, пристально взглянув на Джулиана. – Хотя бы один раз, Джулиан. Я разыщу тебя и убью. И на этот раз мой выстрел ни на полдюйма не отклонится от цели. Ты понял меня?
Выражение лица Джулиана было таким же, как и тогда, на Китспуре, когда он повернулся к Дэвиду, прежде чем упасть. Джулиан не на шутку перепугался.
– Будь я проклят, Дэйв, если ты не любишь ее. Ведь это правда? – спросил он.
– Она моя жена, – сухо ответил тот. – Вернее, была моей женой. Она – мать моего сына. Ты, Джулиан, говоришь, как все трудно складывается для тебя. Но вообрази, если сможешь, что должен чувствовать я, как это выглядит для меня. Ведь мне остается лишь молча наблюдать, как Ребекка возвращается к жалкому блудодею.
Джулиан побледнел.
– Она моя жена, Дэйв, – произнес он. – Я люблю ее. Я знаю, как некрасиво относился к ней, но я твердо намерен перемениться. Я действительно люблю ее. И она любит меня.
– Да, – резко сказал Дэвид. – В этом у тебя передо мной преимущество… Завтра я вернусь в Стэдвелл. Но поразмысли как следует над моими словами. Достаточно еще хоть одной неверности, Джулиан… Одной-единственной – и…
– Этого не случится, – сказал Джулиан. – Я обещаю, Дэйв. Теперь все будет по-другому. Все изменилось. Я думал, ты будешь доволен, обнаружив, что все-таки не искалечил меня. Но ты, оказывается, решил, что убил меня. Я мысленно представлял себе, как это произойдет – мое возвращение домой и встреча с тобой и отцом. И я представлял себе выражение лица Бекки, когда она увидит меня. Но все сложилось совсем не так, как я себе представлял.
– Джулиан, – сказал Дэвид. Его гнев улетучился, на смену ему пришла какая-то опустошенность – Я рад, что ты жив. Рад этому и отец… и Ребекка.
Джулиан кивнул и обеими руками взъерошил себе волосы.
– Мы все – одна семья, – сказал Дэвид. – Ты тоже в нее входишь, Джулиан. У меня никогда не было родного брата. Но ты – мой брат. Ведь ничто, по сути, не изменилось.
Джулиан снова кивнул.
– Ты же всегда любил ее? – сказал он. – Я чувствую, что наконец прозрел. Вот почему ты всегда так злился на меня, когда я, если можно так выразиться, проявлял слабость. Именно поэтому ты за меня все уладил с Флорой.
Дэвид промолчал.
– Мне стыдно за прошлое, Дэйв, – признался Джулиан. – Но уверяю тебя: с этого момента я буду самым лучшим мужем в мире – если это тебя, конечно, как-то утешит. Я сразу должен был стать таким. Но не смог.
– Я лучше пойду и разыщу Бекку, – немного помолчав, продолжал он. – Она будет счастлива узнать о решении епископа. У нее словно камень с души свалится. Нам, мне и Бекке, предстоит многое решить, обсудить кое-какие планы. Я хочу доставить ей радость. Мы собираемся совершить путешествие – по всей Европе. Оно продлится год, а то и больше. Бекке надо хоть немного отвлечься и развлечься. Она это заслужила – как ты думаешь, Дэвид?
Дэвид ничего не ответил.
Он подумал, что Ребекке это вряд ли понравится. Снова кочевать? Снова надолго лишиться своего дома, конкретной ответственности, конкретных дел и обязанностей, четкой цели, общения с близкими? Вряд ли ей пришлись бы по вкусу поверхностные знакомства во время постоянных переездов. Но можно ли быть так уверенным в этом? Ведь она будет с Джулианом – с ее возлюбленным Джулианом. Быть может, он с успехом заменит ей абсолютно все. Возможно, ей и не понадобится ничего из того, в чем она так нуждалась, когда вторично вышла замуж.
– Встретимся попозже, Дэйв, – сказал Джулиан и вышел из комнаты.
В ночных кошмарах Дэвида гораздо больше, нежели сам сон, ужасал момент пробуждения. Во сне он какой-то частью сознания все-таки понимал, что спит и когда-нибудь да проснется. А настоящий ад начинался уже после того, как Дэвид просыпался. Он понимал, что больше не спит и ему некуда бежать, негде укрыться от своих мыслей и чувств.
Теперь же Дэвид изо всех сил пытался представить себе, что сейчас он спит и вскоре проснется, чтобы сбежать из кошмара в реальную действительность, которая все-таки менее ужасна, – уж с ней-то он справится. Но, увы, он понимал, что все происходит наяву и это ад. Самый отдаленный, самый темный уголок ада, где отчаянию нет предела.
Дэвид подумал, станет ли ему хоть немного легче, если он увидит Чарльза. Ребекка, видимо, сейчас беседует с графом, а потом будет с Джулианом. Вряд ли ее можно сейчас застать в детской комнате. Дэвид вышел из библиотеки и стал подниматься по лестнице в детскую. Ноги его словно были налиты свинцом.
* * *
Стало холодно. Очень холодно. Над землей нависло свинцовое небо, и дул свежий, пронизывающий ветер. Ветви кустов роз, засохшие и ломкие, выглядели удручающе. Было почти невозможно представить себе, что всего лишь через несколько месяцев они оживут и на них распустятся роскошные цветы.
Ребекка никогда не видела цветущих роз в своей собственной беседке.
Это не ее беседка.
Это беседка Дэвида.
Она сидела в «Беседке среди роз» в Крейборне, укутавшись в плащ, который никак не защищал ее от порывов ветра. У нее болели горло и грудь. Ей хотелось плакать, но она не могла. Ни сейчас, ни ночью. Но с чего бы ей хотеть плакать? Ведь Джулиан остался жив и вернулся домой.
Ребекка сознательно пыталась удержать радостное настроение. И действительно радовалась. Ее радость напоминала переливающееся через край бокала пенящееся вино. И в то же время Ребекка ощущала острую тоску. Эти два противоположных чувства просто захлестывали ее. Было тяжело дышать. Казалось, она вот-вот сойдет с ума.
Кто-то вошел через арку беседки и тихо сел рядом с Ребеккой. Она повернула голову. На плечо ей легла рука свекра. Нет, теперь он уже не свекор. Ребекке захотелось прижаться к нему, обнять его, но она не решилась.
Это как-то неудобно. Да и зачем искать утешения, если никто не в состоянии ее утешить?
– Епископ только что уехал, Ребекка, – сказал граф. – Церковь намерена объявить твой брак с Дэвидом действительным со дня вашей свадьбы и до вчерашнего дня. Брак был законным. Нельзя предположить, что кто-либо из тех, кого это касалось, мог знать о наличии препятствия для его заключения. Ты не повинна в двоемужии.
Порывы ветра усилились, но Ребекка не почувствовала холода.
– А Чарльз – законное дитя, – продолжал граф. – Он плод того брака, который имел силу в момент зачатия ребенка и его рождения.
Ребекка задумалась о том, будет ли у нее когда-нибудь собственная беседка, столь же прелестная летом, как и эта, в которой она сейчас сидит. Раньше здесь росли деревья. Не испортилась ли из-за этого почва? Не важно, все равно это не ее беседка. Она принадлежит Дэвиду.
– Надеюсь, выводы епископа кажутся тебе убедительными, – сказал граф. – Джулиан так счастлив, что вернулся домой, Ребекка. Это воистину чудо.
– Да, – согласилась она. – Я так и не смогла поверить до конца в его смерть. Ведь я сама не видела его труп, не видела его могилы. Для меня это так и не стало правдой. Я лишь ощущала боль. И пустоту.
– Теперь он дома, – ласково промолвил граф. – Вы сумеете вместе восполнить все потерянное за эти годы.
– Да.
– Он очень любит тебя, Ребекка.
– Да. – Снова почувствовав холод, она плотнее закуталась в плащ. – И я люблю его, папа. Я всегда любила одного Джулиана – всегда, сколько себя помню. Мысли о Джулиане всегда для меня связаны с весельем, смехом, солнечным светом. А теперь он дома. Он вернулся ко мне.
– Ты будешь счастлива, Ребекка, как только оправишься от потрясения, – сказал граф неожиданно мрачным голосом.
– Я счастлива, – сказала она. – Да, папа.
Но почему же так тяжко у нее на душе?
– А Дэвид? А Чарльз?
– Дэвид завтра возвращается в Стэдвелл, – ответил он. – Будет лучше, если он оставит тебя вдвоем с Джулианом. Если Дэвид здесь задержится, вам гораздо тяжелее. – Он помолчал, затем потрепал ее по плечу. – Чарльза он возьмет с собой.
Радость от возвращения Джулиана внезапно снова испарилась. «Чарльза он возьмет с собой». Чарльза! Ее дитя. Ее солнышко.
Чарльз – сын Дэвида, а Ребекка больше не является женой Дэвида. Мать Чарльза снова замужем за другим человеком.
Чарльз – сын Дэвида. Завтра он вместе с Дэвидом уедет домой.
Домой! А для Ребекки дом – там, где Джулиан. Где бы он ни был.
– Да, – согласилась она, – так будет лучше всего.
Граф встал и протянул ей руку.
– Пойдем в дом, Ребекка, – сказал он. – Ты можешь простить.
– Я хочу еще немного побыть здесь, – возразила она.
– Сейчас зима и сыро, – заметил граф. – Не та погода, чтобы здесь сидеть.
– Однако наступит лето. Розы опять расцветут.
Свекор наклонился, крепко взял ее за руку и заставил подняться.
– Когда это произойдет, Ребекка, ты, если захочешь, сможешь сидеть здесь день напролет. А сейчас тебе лучше войти в дом.
Но когда они приблизились к дверям, в них появился Джулиан, и граф высвободил ее руку.
– Она насквозь продрогла, Джулиан, – сказал он. – Я бы посоветовал тебе войти с ней в дом.
– Да, похоже, моя жена простыла, – сказал Джулиан. Он взял Ребекку за руку, и они вслед за графом вошли в дом. – Может быть, нам, Бекка, пойти в гостиную?.. И поговорить?.. Тебе отец рассказал о мнении епископа?
Ребекка шла рядом с Джулианом, и ей до сих пор не верилось, что миновали годы и что все это время она считала его погибшим. Нет, видимо, где-то в глубине души она всегда знала, что он жив. Она улыбнулась ему.
– Да, – ответила она. – Мне уже сообщили приятную новость. Я рада, что все практически улажено. Мне сказать, чтобы принесли чай, Джулиан? Нам надо бы хорошо побеседовать. Правда? Только нам вдвоем? Когда ты вчера явился ко мне в спальню, я все еще не пришла в себя, я все еще была в шоке. Ты себе представить не можешь, что я испытала, когда вошла в библиотеку и увидела там тебя. Я до сих пор не уверена, что все это происходит наяву.
– О, Бекка, ты можешь поверить в это. – Джулиан опустил руку Ребекки и обнял ее за талию. Так он поступал часто. Это всегда смущало Ребекку. Она нередко бранила его за это. «Что будет, если нас увидит твой отец? – говорила она. – Или слуги?» Джулиан обычно отвечал с ухмылкой, что слуг следует послать ко всем чертям. Что же касается отца, то граф скорее всего прекрасно помнит, что это значит – иметь молодую прелестную жену. Ребекке подобные слова казались очень непристойными. И все же это было великолепно. «Ничто человеческое мне не чуждо, – говорил он ей на ухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Ничего особенного, – ответил Дэвид. – Лишь то, что ты собираешься убить его.
– Ну что же, тогда это все объясняет, – сказал Джулиан. – Именно так я и думал. Понимаешь, я тебя простил уже давно. Ведь, конечно же, Дэйв, ты в тот момент чувствовал себя в первую очередь офицером и лишь во вторую – моим братом. Все это со стороны, видимо, выглядело чертовски отвратительно. И разумеется, Шерер встретился со мной в неудачный момент, когда страсть убивать, всегда охватывающая во время битвы, уничтожила во мне всякую способность рассуждать. Может быть, Дэйв, именно это и заставило тебя выстрелить. Ну а что, этот ублюдок погиб как-то по-иному?
– Он выжил, – ответил Дэвид. Джулиан вздрогнул.
– Бедная Синтия, – сказал Джулиан. – Он вел себя по отношению к ней как скотина, Дэйв. Это было гораздо хуже физического издевательства, хуже, чем простое избиение. Только психические пытки. Ты не поверил бы этому. Ты позволил бы мне убить его и оставить его на моей совести на всю оставшуюся жизнь.
Дэвид промолчал.
Джулиан криво усмехнулся.
– Но я заставил тебя мучиться Дэйв? – спросил он. – Ты действительно считал, что я мертв. Я все время был на твоей совести?
– Да, – ответил Дэвид.
– Они, конечно же, не знают. Ведь ты не рассказал им. Именно поэтому ты женился на Бекке?
Дэвид вскочил на ноги и подошел к окну.
– Ты, Дэйв, вероятно, чувствовал, что должен позаботиться о Ребекке вместо меня? – спросил Джулиан. – Это так?
– Полагаю, что так, – ответил Дэвид.
– Мне, понимаешь, трудно, – сказал Джулиан. – Чертовски трудно. Думать о тебе и Бекке… И о ребенке. С тобой ей это удалось, а со мной нет. Это обидно, Дэйв. Я просто этого не ожидал. Я постоянно думал о Бекке, как о моей собственности. Я рассчитывал, что она будет всегда ждать меня…
– Ты был мертв, – сказал Дэвид. – Ей было двадцать четыре года, и она здесь жила с папой и Луизой. Она нуждалась в собственном доме, и ей было нужно чем-то всерьез заняться, наладить свою жизнь. Ей были нужны дети.
– У нее был дом, – сказал Джулиан. – Хотя я чуть не упал от удивления, когда обнаружил, что Луиза обосновалась здесь в качестве хозяйки усадьбы. Она не теряла времени даром – заполучила титул и обзавелась состоянием. Разве не так?
– Я думаю, что она любит папу, – ответил Дэвид. – Они, похоже, счастливы вдвоем.
– Так или иначе, я рад, – сказал Джулиан, – что ее не обвинишь в двоемужии или в чем-то подобном, как Бекку. Слава Богу, кажется, все обошлось. Иначе это бы убило ее, Дэйв. Бекка всегда считает себя обязанной поступать правильно и пристойно. И я рад, что ребенок не является незаконнорожденным. Она бы вряд ли это перенесла.
– Да, – ответил Дэвид.
– Я вчера сказал ей, что она могла бы оставить при себе ребенка, – сказал Джулиан. – Я не возражал бы против этого. Лишь бы она была счастлива. Я не сержусь на нее. Вообще ни на кого не сержусь. Я знаю, что вы все считали меня мертвым.
– А что она тебе сказала? – Дэвид вдруг пожалел, что сейчас не сидит в кресле. На мгновение ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание.
– Она сказала, что ребенок принадлежит тебе, – ответил Джулиан. – Я не знаю, что ты сам чувствуешь и думаешь по этому поводу. Он – твой наследник и все такое. Но я не против того, чтобы это принадлежало мне.
Это. Для Джулиана ребенок Ребекки – всего лишь это.
– Чарльз – мой сын, – спокойно сказал Дэвид. – И я его люблю.
– Ну, что же… – ответил Джулиан. Он, похоже, был в некотором замешательстве. – Чертовски затруднительное положение, не правда ли, Дэйв? Тебе придется найти твоему сыну новую мать. Разве это будет не лучший выход?
«У него же есть мать. Боже мой, у него есть мать», – подумал Дэвид. Но если бы он произнес эти слова вслух, то чувства, бушевавшие в нем, тоже вырвались бы наружу. С внезапным ужасом он осознал, что ему захотелось убить Джулиана.
– Чем ты все это время занимался? – спросил Дэвид.
– Был в неволе, – ответил Джулиан. Обернувшись, Дэвид успел заметить, как тот пожимает плечами.
– И все это время в цепях и за тюремной решеткой? – спросил Дэвид.
– Черт возьми, нет! – воскликнул Джулиан. – Русские почти так же цивилизованны, как и мы, Дэйв. Они относятся к пленным офицерам как к джентльменам.
– Прошло столько времени, – сказал Дэвид. – Война закончилась уже давно. Но они тебя все равно не желали отпускать?
– Ну да. – Джулиан вновь пожал плечами, и на мгновение его лицо смягчилось, он снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой. – Вероятно, мне самому давно надо было попросить их об этом.
– Почему же ты этого не сделал?
– Я долгое время не знал об окончании войны.
– Долгое время, – повторил Дэвид. – Ты попросил освободить тебя, как только узнал об этом?
Джулиан рассмеялся.
– Мне не нужно было просить их, – ответил он. – Они и без этого должны были отправить меня домой,
Дэвид несколько мгновений смотрел на него молча.
– Ты боялся, что не переживешь разлуки с той русской женщиной? – спросил он. Джулиан вновь рассмеялся.
– Мужчина должен каким-то образом справляться со скукой, – ответил он. – Особенно если он настоящий пленный и не знает, когда придет конец его пленению. Она для меня ничего не значила, Дэйв. Для меня главное – это Бекка. Я уже дошел до того, что все мои мысли были лишь о ней, я больше ни о чем другом не мог думать. И она начала мне сниться. Я должен был вернуться домой. Вот тогда-то я и попросил русских освободить меня.
В прошлом Дэвид часто не одобрял поведение Джулиана. После его свадьбы Дэвид приходил в бешенство, когда тот изменял Ребекке. Но Дэвид не мог припомнить, чтобы когда-нибудь раньше так его ненавидел. Он вновь ощутил, что действительно хочет его убить.
– Не смотри на меня так, – виновато сказал Джулиан. – Этого никогда бы не случилось, если бы меня насильно не разлучили с женой. Я люблю ее. Ты это знаешь. В мыслях у меня, кроме Бекки, никого не было. Теперь, когда я вернулся домой, все навсегда изменится. Я всегда буду верен Ребекке.
– Если я только когда-нибудь услышу еще об одной твоей неверности… – сказал Дэвид, сжав крепко руки за спиной, пристально взглянув на Джулиана. – Хотя бы один раз, Джулиан. Я разыщу тебя и убью. И на этот раз мой выстрел ни на полдюйма не отклонится от цели. Ты понял меня?
Выражение лица Джулиана было таким же, как и тогда, на Китспуре, когда он повернулся к Дэвиду, прежде чем упасть. Джулиан не на шутку перепугался.
– Будь я проклят, Дэйв, если ты не любишь ее. Ведь это правда? – спросил он.
– Она моя жена, – сухо ответил тот. – Вернее, была моей женой. Она – мать моего сына. Ты, Джулиан, говоришь, как все трудно складывается для тебя. Но вообрази, если сможешь, что должен чувствовать я, как это выглядит для меня. Ведь мне остается лишь молча наблюдать, как Ребекка возвращается к жалкому блудодею.
Джулиан побледнел.
– Она моя жена, Дэйв, – произнес он. – Я люблю ее. Я знаю, как некрасиво относился к ней, но я твердо намерен перемениться. Я действительно люблю ее. И она любит меня.
– Да, – резко сказал Дэвид. – В этом у тебя передо мной преимущество… Завтра я вернусь в Стэдвелл. Но поразмысли как следует над моими словами. Достаточно еще хоть одной неверности, Джулиан… Одной-единственной – и…
– Этого не случится, – сказал Джулиан. – Я обещаю, Дэйв. Теперь все будет по-другому. Все изменилось. Я думал, ты будешь доволен, обнаружив, что все-таки не искалечил меня. Но ты, оказывается, решил, что убил меня. Я мысленно представлял себе, как это произойдет – мое возвращение домой и встреча с тобой и отцом. И я представлял себе выражение лица Бекки, когда она увидит меня. Но все сложилось совсем не так, как я себе представлял.
– Джулиан, – сказал Дэвид. Его гнев улетучился, на смену ему пришла какая-то опустошенность – Я рад, что ты жив. Рад этому и отец… и Ребекка.
Джулиан кивнул и обеими руками взъерошил себе волосы.
– Мы все – одна семья, – сказал Дэвид. – Ты тоже в нее входишь, Джулиан. У меня никогда не было родного брата. Но ты – мой брат. Ведь ничто, по сути, не изменилось.
Джулиан снова кивнул.
– Ты же всегда любил ее? – сказал он. – Я чувствую, что наконец прозрел. Вот почему ты всегда так злился на меня, когда я, если можно так выразиться, проявлял слабость. Именно поэтому ты за меня все уладил с Флорой.
Дэвид промолчал.
– Мне стыдно за прошлое, Дэйв, – признался Джулиан. – Но уверяю тебя: с этого момента я буду самым лучшим мужем в мире – если это тебя, конечно, как-то утешит. Я сразу должен был стать таким. Но не смог.
– Я лучше пойду и разыщу Бекку, – немного помолчав, продолжал он. – Она будет счастлива узнать о решении епископа. У нее словно камень с души свалится. Нам, мне и Бекке, предстоит многое решить, обсудить кое-какие планы. Я хочу доставить ей радость. Мы собираемся совершить путешествие – по всей Европе. Оно продлится год, а то и больше. Бекке надо хоть немного отвлечься и развлечься. Она это заслужила – как ты думаешь, Дэвид?
Дэвид ничего не ответил.
Он подумал, что Ребекке это вряд ли понравится. Снова кочевать? Снова надолго лишиться своего дома, конкретной ответственности, конкретных дел и обязанностей, четкой цели, общения с близкими? Вряд ли ей пришлись бы по вкусу поверхностные знакомства во время постоянных переездов. Но можно ли быть так уверенным в этом? Ведь она будет с Джулианом – с ее возлюбленным Джулианом. Быть может, он с успехом заменит ей абсолютно все. Возможно, ей и не понадобится ничего из того, в чем она так нуждалась, когда вторично вышла замуж.
– Встретимся попозже, Дэйв, – сказал Джулиан и вышел из комнаты.
В ночных кошмарах Дэвида гораздо больше, нежели сам сон, ужасал момент пробуждения. Во сне он какой-то частью сознания все-таки понимал, что спит и когда-нибудь да проснется. А настоящий ад начинался уже после того, как Дэвид просыпался. Он понимал, что больше не спит и ему некуда бежать, негде укрыться от своих мыслей и чувств.
Теперь же Дэвид изо всех сил пытался представить себе, что сейчас он спит и вскоре проснется, чтобы сбежать из кошмара в реальную действительность, которая все-таки менее ужасна, – уж с ней-то он справится. Но, увы, он понимал, что все происходит наяву и это ад. Самый отдаленный, самый темный уголок ада, где отчаянию нет предела.
Дэвид подумал, станет ли ему хоть немного легче, если он увидит Чарльза. Ребекка, видимо, сейчас беседует с графом, а потом будет с Джулианом. Вряд ли ее можно сейчас застать в детской комнате. Дэвид вышел из библиотеки и стал подниматься по лестнице в детскую. Ноги его словно были налиты свинцом.
* * *
Стало холодно. Очень холодно. Над землей нависло свинцовое небо, и дул свежий, пронизывающий ветер. Ветви кустов роз, засохшие и ломкие, выглядели удручающе. Было почти невозможно представить себе, что всего лишь через несколько месяцев они оживут и на них распустятся роскошные цветы.
Ребекка никогда не видела цветущих роз в своей собственной беседке.
Это не ее беседка.
Это беседка Дэвида.
Она сидела в «Беседке среди роз» в Крейборне, укутавшись в плащ, который никак не защищал ее от порывов ветра. У нее болели горло и грудь. Ей хотелось плакать, но она не могла. Ни сейчас, ни ночью. Но с чего бы ей хотеть плакать? Ведь Джулиан остался жив и вернулся домой.
Ребекка сознательно пыталась удержать радостное настроение. И действительно радовалась. Ее радость напоминала переливающееся через край бокала пенящееся вино. И в то же время Ребекка ощущала острую тоску. Эти два противоположных чувства просто захлестывали ее. Было тяжело дышать. Казалось, она вот-вот сойдет с ума.
Кто-то вошел через арку беседки и тихо сел рядом с Ребеккой. Она повернула голову. На плечо ей легла рука свекра. Нет, теперь он уже не свекор. Ребекке захотелось прижаться к нему, обнять его, но она не решилась.
Это как-то неудобно. Да и зачем искать утешения, если никто не в состоянии ее утешить?
– Епископ только что уехал, Ребекка, – сказал граф. – Церковь намерена объявить твой брак с Дэвидом действительным со дня вашей свадьбы и до вчерашнего дня. Брак был законным. Нельзя предположить, что кто-либо из тех, кого это касалось, мог знать о наличии препятствия для его заключения. Ты не повинна в двоемужии.
Порывы ветра усилились, но Ребекка не почувствовала холода.
– А Чарльз – законное дитя, – продолжал граф. – Он плод того брака, который имел силу в момент зачатия ребенка и его рождения.
Ребекка задумалась о том, будет ли у нее когда-нибудь собственная беседка, столь же прелестная летом, как и эта, в которой она сейчас сидит. Раньше здесь росли деревья. Не испортилась ли из-за этого почва? Не важно, все равно это не ее беседка. Она принадлежит Дэвиду.
– Надеюсь, выводы епископа кажутся тебе убедительными, – сказал граф. – Джулиан так счастлив, что вернулся домой, Ребекка. Это воистину чудо.
– Да, – согласилась она. – Я так и не смогла поверить до конца в его смерть. Ведь я сама не видела его труп, не видела его могилы. Для меня это так и не стало правдой. Я лишь ощущала боль. И пустоту.
– Теперь он дома, – ласково промолвил граф. – Вы сумеете вместе восполнить все потерянное за эти годы.
– Да.
– Он очень любит тебя, Ребекка.
– Да. – Снова почувствовав холод, она плотнее закуталась в плащ. – И я люблю его, папа. Я всегда любила одного Джулиана – всегда, сколько себя помню. Мысли о Джулиане всегда для меня связаны с весельем, смехом, солнечным светом. А теперь он дома. Он вернулся ко мне.
– Ты будешь счастлива, Ребекка, как только оправишься от потрясения, – сказал граф неожиданно мрачным голосом.
– Я счастлива, – сказала она. – Да, папа.
Но почему же так тяжко у нее на душе?
– А Дэвид? А Чарльз?
– Дэвид завтра возвращается в Стэдвелл, – ответил он. – Будет лучше, если он оставит тебя вдвоем с Джулианом. Если Дэвид здесь задержится, вам гораздо тяжелее. – Он помолчал, затем потрепал ее по плечу. – Чарльза он возьмет с собой.
Радость от возвращения Джулиана внезапно снова испарилась. «Чарльза он возьмет с собой». Чарльза! Ее дитя. Ее солнышко.
Чарльз – сын Дэвида, а Ребекка больше не является женой Дэвида. Мать Чарльза снова замужем за другим человеком.
Чарльз – сын Дэвида. Завтра он вместе с Дэвидом уедет домой.
Домой! А для Ребекки дом – там, где Джулиан. Где бы он ни был.
– Да, – согласилась она, – так будет лучше всего.
Граф встал и протянул ей руку.
– Пойдем в дом, Ребекка, – сказал он. – Ты можешь простить.
– Я хочу еще немного побыть здесь, – возразила она.
– Сейчас зима и сыро, – заметил граф. – Не та погода, чтобы здесь сидеть.
– Однако наступит лето. Розы опять расцветут.
Свекор наклонился, крепко взял ее за руку и заставил подняться.
– Когда это произойдет, Ребекка, ты, если захочешь, сможешь сидеть здесь день напролет. А сейчас тебе лучше войти в дом.
Но когда они приблизились к дверям, в них появился Джулиан, и граф высвободил ее руку.
– Она насквозь продрогла, Джулиан, – сказал он. – Я бы посоветовал тебе войти с ней в дом.
– Да, похоже, моя жена простыла, – сказал Джулиан. Он взял Ребекку за руку, и они вслед за графом вошли в дом. – Может быть, нам, Бекка, пойти в гостиную?.. И поговорить?.. Тебе отец рассказал о мнении епископа?
Ребекка шла рядом с Джулианом, и ей до сих пор не верилось, что миновали годы и что все это время она считала его погибшим. Нет, видимо, где-то в глубине души она всегда знала, что он жив. Она улыбнулась ему.
– Да, – ответила она. – Мне уже сообщили приятную новость. Я рада, что все практически улажено. Мне сказать, чтобы принесли чай, Джулиан? Нам надо бы хорошо побеседовать. Правда? Только нам вдвоем? Когда ты вчера явился ко мне в спальню, я все еще не пришла в себя, я все еще была в шоке. Ты себе представить не можешь, что я испытала, когда вошла в библиотеку и увидела там тебя. Я до сих пор не уверена, что все это происходит наяву.
– О, Бекка, ты можешь поверить в это. – Джулиан опустил руку Ребекки и обнял ее за талию. Так он поступал часто. Это всегда смущало Ребекку. Она нередко бранила его за это. «Что будет, если нас увидит твой отец? – говорила она. – Или слуги?» Джулиан обычно отвечал с ухмылкой, что слуг следует послать ко всем чертям. Что же касается отца, то граф скорее всего прекрасно помнит, что это значит – иметь молодую прелестную жену. Ребекке подобные слова казались очень непристойными. И все же это было великолепно. «Ничто человеческое мне не чуждо, – говорил он ей на ухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48