Боюсь, что дождь кончился и нам пора шлепать по мокрой траве домой.
— Если бы ты был джентльменом, — сказала она, — ты бы понес меня на руках.
— Если бы я был джентльменом, — целуя ее в нос, возразил он, — я бы не допустил, чтобы ты лежала голая на полу, и не проделывал бы с тобой ужасные вещи только потому, что ты имела несчастье оказаться здесь во время грозы наедине со мной.
— Ладно, — вздохнула она, — если бы мне пришлось выбирать: лежать ли мне голой с тобой, а затем промочить ноги, или не лежать здесь с тобой, но меня бы отнесли на руках до дома, то не думаю, что я предпочла бы сухие ноги.
Он усмехнулся, встал и протянул ей руку.
— У кого-то должна быть холодная голова. Вставай, женщина, и одевайся, пока рассвет не застал нас по дороге домой. Мы еще должны предстать перед графиней.
Можешь вообразить, как она встретит эту новость? Боюсь, у меня не останется несломанных костей для моей матери. Одевайся.
— Да, милорд, — едва успела смиренно ответить она, как он схватил ее в объятия.
— Если подумать, то люди с холодной головой редко получают радости от жизни.
— Это и мое мнение, Джек, — поспешила ответить она.
ЭПИЛОГ
В один из вечеров, когда после помолвки прошло чуть более недели, в клуб «Уайте» вошел маркиз Кенвуд. Он постоял некоторое время, оглядывая комнату, где играли в карты, и кивнул нескольким знакомым, которые не слишком были поглощены игрой. Он заглянул в читальню, в это время дня почти пустовавшую.
Он нашел того, кого надеялся увидеть, в гостиной. К счастью, там находились еще несколько его знакомых. Он поднес лорнет к глазам, неторопливо оглядел присутствующих и прошел вперед.
— Риттсмэн? — дружелюбно кивнул он. — Хартли? Бедард? Куинси? Морис?
— Ба! Да это же Джек пришел развеселить нас, — сказал последний из джентльменов. — Бери стул, Джек, и присоединяйся к нам.
— Я просто проходил мимо, — равнодушно заметил маркиз. — Я обещал матери, что буду на ее званом вечере. Риттсмэн, дружище, у меня есть кое-что для вас.
Он наклонился — и положил на стол перед Элвудом Риттсмэном листок бумаги.
— Это чек на пятьсот гиней, как вы видите. Печальный факт, но мы часто, выпив, становимся хвастливыми. Прошлый месяц доказал, что вы были правы, как ни тяжело признаваться в этом. Не все женщины поддаются моим непревзойденным чарам. Оказалось, добродетель миссис Дианы Ингрэм совершенно непоколебима.
Риттсмэн взял чек.
— Будучи джентльменом, Кенвуд, — произнес он, — я не скажу: «Я вам так и говорил». Но должен заметить, я еще никогда так легко не выигрывал пари.
Маркиз поднял лорнет и смерил Риттсмэна высокомерным взглядом.
Несколько джентльменов недовольно зашумели.
— Джек! — сказал Морис. — После этого вам потребуются годы, чтобы восстановить вашу репутацию. Я не ожидал от вас этого, старина.
— Да плевать на его репутацию, — сказал Хартли. — Я потерял на вас двести гиней, Джек.
— А я — сотню, — добавил Куинси. Маркиз пожал плечами и опустил лорнет.
— Я должен идти.
Маркиз сделал несколько шагов к двери, затем обернулся и поднял руку.
— Между прочим, вы все получите официальное приглашение, но, поскольку я здесь, я сам могу пригласить вас. Надеюсь увидеть вас всех на моей свадьбе первого августа, в церкви Святого Георгия, конечно.
Все с изумлением смотрели на него.
— Вы, Джек? Женитесь? — за всех спросил Бедард.
Маркиз снова поднял к лицу лорнет.
— Да, — подтвердил он. — Я. Женюсь. Ожидаю увидеть вас всех в церкви. — Он направился к двери.
— Джек! — Наконец к Морису вернулся дар речи. — А на ком вы женитесь, старина?
Лорд Кенвуд, подняв бровь, обернулся к ним.
— Разве я не сказал? Какая рассеянность с моей стороны. На миссис Диане Ингрэм, как ни странно.
Он неторопливо вышел из комнаты, провожаемый гробовым молчанием.
— Ну и ну! — наконец вымолвил Хартли. — Старина Джек женится. Ну и ну!
— Остается только пожалеть невесту, — проворчал Риттсмэн. — Интересно, сколько пройдет недель или месяцев, прежде чем Кенвуд вернется к старому.
— Только не Джек, — убежденно заявил Морис. — Джек может покорить любую женщину, какую пожелает, ну, почти любую, но он будет верным мужем. Поверьте моему слову.
— Этого не может быть, — презрительно заметил Риттсмэн. — Кенвуд не мог бы хранить верность одной женщине, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Морис покраснел от гнева.
— А я не верю, что он мог бы изменить жене, даже если бы от этого зависела его жизнь, — сказал он.
Риттсмэн презрительно усмехнулся. Морис с гневом посмотрел на него.
— Эй, послушайте, — радостно воскликнул кто-то, — уж не пахнет ли здесь пари? .

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23