В главе о Паулюсе привлекает внимание также справедливая критика Видер
ом ненаучного, по существу фальсификаторского метода, к которому прибег
Герлиц при подготовке к печати мемуаров бывшего командующего 6-й армией.
Видер нелицеприятно говорит о «грубом», «безответственном» обращении
с документами Паулюса, о том, что Герлиц по собственному произволу, без ка
ких-либо оговорок включил в текст паулюсовских манускриптов свои собст
венные соображения и заимствования из других источников. Эта совершенн
о справедливая критика жестоко бьет не только по Герлицу, но и по его мног
очисленным собратьям по перу, фальсификаторам истории, которые подобны
ми же нечестными методами стряпают свои многотомные «исследования». Ви
дер, таким образом, подтверждает полную правомерность и справедливость
критики фальсификаторов истории, которая ведется в странах социализма.

Показывая в следующем разделе своей книги нравственное превосходство
Зейдлица в сравнении с другими немецкими генералами, Видер, как видно, од
ергивает тех, кто обливал этого человека грязью в связи с его активной ра
ботой в Национальном комитете «Свободная Германия». В эволюции сознани
я Зейдлица можно обнаружить моменты, сближающие его с Петерсхагеном, авт
ором известной книги «Мятежная совесть».
К числу других достоинств книги следует отнести в целом верную оценку зн
ачения битвы на Волге. Видер указывает:
«Никакие стратегические расчеты, сколь бы дальновидны они ни были, не мо
гли свести на нет многообразные последствия политического и моральног
о характера, порожденные страшной катастрофой, которая обрушилась на Ге
рманию под Сталинградом. Последствия эти не исчерпывались потерей одно
й из самых лучших и боеспособных немецких армий, вместе с которой была ун
ичтожена и значительная часть артиллерийских и саперных соединений ре
зерва главного командования сухопутных сил. Дело не ограничилось гибел
ью 300 тысяч человек, что, впрочем, само по себе было трагедией хотя бы для до
брого миллиона семей в Германии и Австрии. Катастрофа, постигшая Германи
ю на Волге по вине Гитлера, позволила русским нанести целую серию сокруш
ительных ударов, в результате которых были уничтожены две румынские, одн
а итальянская и одна венгерская армии. Таким образом, за короткий период
основная масса вооруженных сил союзников Германии на Восточном фронте
была сметена с полей сражений в России. Если учесть, подводя жуткий балан
с Сталинградской битвы и связанных с ней событий, и тяжелые жертвы, понес
енные нами в ходе деблокирующей операции, закончившейся полным провало
м, и в тяжелых оборонительных боях в тех районах, где советские армии проб
или в стене немецкого фронта кровавые бреши, то наши потери будут исчисл
яться многими сотнями тысяч. Гигантский участок Восточного фронта прот
яженностью в тысячу километров Ц от Терека до Воронежа Ц рухнул, и разв
ерзшаяся бездна поглотила более 60 немецких дивизий и целый воздушный фл
от.
Но катастрофические последствия Сталинграда Ц это не только огромные
потери в живой силе и технике. Падение боевого духа на фронте, моральный у
щерб, нанесенный тылу, возросшая боеспособность русских, напрочно захва
тивших инициативу, окрепнувшая вера СССР в собственные силы, осложнение
внутриполитической обстановки в Германии и, наконец, резкое ослабление
ее внешнеполитических позиций Ц все эти последствия Сталинградской к
атастрофы не заставили себя долго ждать.
Учитывая, что Германия вела тотальную войну, в которой моральный фактор
играет решающую роль, следует признать, что Сталинград был из ряда вон вы
ходящим, беспрецедентным и немыслимым дотоле поражением, поворотным пу
нктом всей минувшей войны».
Заслуживают внимания и несколько беглых замечаний Видера о советском п
лене, из которых с непреложностью вытекает, что советские власти отнесли
сь к немецким солдатам во много раз гуманнее, чем их собственное командо
вание.
Видер свидетельствует: «И все же впоследствии, несмотря на трудности с т
ранспортом (которые Манштейн недооценивает), несмотря на бедственное по
ложение своего гражданского населения, одним словом, несмотря на многоч
исленные объективные причины, русское командование старалось по мере с
ил оказать помощь пленным и улучшить их положение. И в этой связи хотелос
ь бы особо подчеркнуть, что многие советские медсестры и женщины-врачи (в
том числе и еврейки), движимые чувством истинного милосердия и принципам
и гуманизма, пожертвовали собой во имя спасения немцев, взятых в плен под
Сталинградом: работая в лагерных госпиталях, они заражались сыпняком и у
мирали». Убедительны приводимые им данные о том, до какой степени физиче
ского истощения и морального упадка были доведены окруженные в Сталинг
радском «котле».
Положительным является и использование Видером советских источников;
речь идет не только о приводимом в конце немецкого издания историографи
ческом обзоре, но также и о самом содержании книги, в которой нашли отраже
ние исторические труды, вышедшие в Советском Союзе и других социалистич
еских странах, в том числе и в ГДР.
Книга Видера радует наглядной демонстрацией того факта, что, несмотря на
громадные усилия пропагандистской машины, цель боннского государства,
сросшегося в единое целое с монополиями и милитаризмом, не достигнута. Е
му не удается извратить сущность целей минувшей войны и еще раз преврати
ть немцев в безликую массу, готовую к новому «дрангу нах остен».
В этом смысле убедительно звучат следующие слова Видера:
«В самом деле, уж не считает ли фельдмаршал, что под Сталинградом и вообще
в минувшей войне мы сражались за святое и правое дело… Трагедия, непосре
дственными участниками которой мы были, слава богу, раскрыла нам глаза н
а все происходившее в Германии и за ее пределами, рассеяла наши заблужде
ния и заставила трезво взглянуть на вещи. Смутные подозрения, которые мн
огие из нас до тех пор, так или иначе, старались заглушить, переросли в тве
рдую уверенность в том, что Сталинградское побоище было расплатой за пол
итические злодеяния, логическим результатом захватнической и несправе
дливой войны, развязанной Гитлером».
Эти справедливые слова особенно актуально звучат сегодня, когда в ФРГ де
лается все для того, чтобы дорваться до ядерного арсенала НАТО, создать н
екий пояс ядерных мин по границам с социалистическими странами, попытат
ься прекратить преследования военных преступников под липовым предлог
ом давности времени.
Характерно, что Иоахим Видер не одинок в своем стремлении рассказать пра
вду о минувшей войне. Мы приводили уже выдержку из статьи западногерманс
кого историка Голо Манна. В целом в положительном плане выдержана и боль
шая статья известного в ФРГ историка Ганса Адольфа Якобсена «О Сталингр
адской битве. Спустя 20 лет»9, в которой разделяется точка зрения Видера н
а многие аспекты битвы на Волге.
В заключение нельзя не отметить, что, сказав много горьких истин в адрес г
итлеровских полководцев, Видер отнюдь не идет до конца, пытаясь объяснит
ь, почему произошла катастрофа на Волге, автор книги нередко сбивается н
а повторение субъективистских концепций, широко распространенных в бу
ржуазной историографии. Он подчас как бы забывает, что немецкие полчища
были разбиты на Волге Красной Армией, поддержанной всем советским народ
ом. Идеализм в трактовке исторических событий приводит Видера к поверхн
остным, а иногда и глубоко ошибочным выводам. Видер умалчивает, например,
о том, кто привел к власти Гитлера и его камарилью, кто вложил в руки верма
хта оружие, ради чьих интересов был зажжен пожар мировой войны. Советски
й читатель без труда заметит слабости в аргументации и методологии Виде
ра. Там же, где необходимы фактические исправления ошибок и передержек, е
му помогут примечания русской редакции.
В целом же советский читатель получает возможность ознакомиться с инте
ресной книгой о битве на Волге, которая показывает, что в различных слоях
населения Западной Германии есть люди, сделавшие правильные выводы пос
ле немецкой катастрофы на Волге и отвергающие авантюристическую полит
ику агрессии и реванша.
Маршал Советского Союза А. ЕРЕМЕНКО

Воспоминания уцелевшего

Хаос огня, свинца и исковерканной брони… чудовища стальные, выйдя из под
власти своих творцов, их обрекли на смерть…
Тот, на чьих глазах разорванные в клочья погибали друзья и братья, тот, кто
искал спасенья, извиваясь как червь, на обесчещенной, истерзанной земле,
Ц лишь горько усмехнется, заслышав речи лживые, «героям» воздающие хвал
у… нет больше Марса, дряхлый бог сражений сам сгинул в пламени войны…
Стефан Георге
Немецкая группировка окружена
19 НОЯБРЯ 1942 года навсегда сохранится в моей памяти как самый черный день и
з всех, что мне довелось пережить.
В то пасмурное утро глубокой осени промозглый туман вскоре сменился мет
елью Ц наступила суровая русская зима. Но еще раньше, в предрассветных с
умерках, здесь, на самом опасном участке Восточного фронта, где мы, немцы,
глубже всего проникли на территорию противника, разразилась катастроф
а, которую предчувствовали и ждали с нараставшей тревогой многие из нас.
Русские перешли в наступление и сразу же нанесли сокрушительный удар сн
ачала по румынским соединениям, находившимся на левом фланге нашей груп
пировки. Это произошло в большой излучине Дона, южнее станицы Кременской
10*.
Наступлению предшествовала тщательная подготовка, проведенная Советс
ким командованием в грандиозных масштабах; наши вышестоящие штабы, в общ
ем, были осведомлены о длительном процессе сосредоточения сил противни
ка, хотя развертывание проходило в лесистой местности и под прикрытием о
сенних туманов. Развивая наступление, превосходящие танковые и кавалер
ийские соединения русских в тот же день молниеносно обошли нас с севера,
а на следующий день и с востока. Вся наша армия была взята в стальные клещи
. Уже три дня спустя в Калаче на берегу Дона кольцо окружения сомкнулось. С
оединения русских непрерывно усиливались.
Ошеломленные, растерянные, мы не сводили глаз с наших штабных карт Ц нан
есенные на них жирные красные линии и стрелы обозначали направления мно
гочисленных ударов противника, его обходные маневры, участки прорывов. П
ри всех наших предчувствиях мы и в мыслях не допускали возможности такой
чудовищной катастрофы! Штабные схемы очень скоро обрели плоть и кровь в
рассказах и донесениях непосредственных участников событий; с севера и
с запада в Песковатку Ц еще недавно тихую степную балку, где размещался
наш штаб, вливался захлестнувший нас поток беспорядочно отступавших с с
евера и запада частей. Беглецы принесли нам недобрые вести: внезапное по
явление советских танков 21 ноября в сонном Калаче Ц нашем армейском тыл
у Ц вызвало там такую неудержимую панику, что даже важный в стратегичес
ком отношении мост через Дон перешел в руки противника в целости и сохра
нности11*. Вскоре из расположения XI армейского корпуса, нашего соседа сле
ва, чьи дивизии оказались под угрозой удара с тыла, к нам в Песковатку хлын
ули новые толпы оборванных, грязных, вконец измотанных бессонными ночам
и людей.
Прелюдией ураганного русского наступления на участке Клетская Ц Сера
фимовичи была многочасовая артиллерийская подготовка Ц уничтожающий
огонь из сотен орудий перепахал окопы румын. Перейдя затем в атаку, русск
ие опрокинули и разгромили румынские части, позиции которых примыкали к
нашему левому флангу. Вся румынская армия попала в кровавую мясорубку и
фактически перестала существовать. Русское командование весьма искусн
о избрало направление своих ударов, которые оно нанесло не только со сво
его донского плацдарма, но и из района южнее Сталинграда, от излучины Вол
ги. Эти удары обрушились на самые уязвимые участки нашей обороны Ц севе
ро-западный и юго-восточный, на стыки наших частей с румынскими соединен
иями; боеспособность последних была ограниченна, поскольку они не распо
лагали достаточным боевым опытом. Им не хватало тяжелой артиллерии и бро
небойного оружия. Сколько-нибудь значительных резервов у нас по существ
у не было ни на одном участке; к тому же плохие метеорологические условия
обрекли на бездействие нашу авиацию. Поэтому мощные танковые клинья рус
ских продвигались вперед неудержимо, а многочисленные кавалерийские п
одразделения, подвижные и неуловимые, роем кружились над кровоточащей р
аной прорыва и, проникая в наши тылы, усиливали неразбериху и панику12*.
Впрочем, обстановка вскоре окончательно прояснилась: наша 6-я армия и час
ти 4-й танковой армии Ц более 20 первоклассных немецких дивизий, составля
вших четыре армейских и один танковый корпус, Ц были полностью окружен
ы. Вместе с ними в гигантский «котел» попали дивизия ПВО и несколько круп
ных авиационных соединений; приданные артиллерийские подразделения ре
зерва главного командования: два дивизиона самоходок и два минометных п
олка, с десяток отдельных саперных батальонов, а также многочисленные ст
роительные батальоны, санитарные подразделения, автоколонны, отряды ор
ганизации Тодта (Имперская трудовая повинность»), части полевой жандарм
ерии и тайной военной полиции. Здесь же оказались и остатки разгромленно
й румынской кавалерийской дивизии, хорватский пехотный полк, приданный
одной из наших егерских дивизий, и, наконец, несколько тысяч русских воен
нопленных и «вспомогательные части». Всего, таким образом, в окружение п
опало около 300 тысяч человек13*, которых судьба связала друг с другом в букв
альном смысле слова не на жизнь, а на смерть.
Лишь много позднее мы поняли, что окружение 6-й армии было только частью г
игантской операции по охвату наших войск, спланированной и проведенной
русскими по известным немецким образцам14*. С севера нас охватывали лучш
ие ударные части русских, в том числе и переброшенные сюда отборные диви
зии их Юго-Западного фронта, которому до начала наступления противостоя
ли соединения, примыкавшие к нашей 6-й армии слева. И этот внезапный и сокр
ушительный удар был нанесен противником, который, как упорно твердила на
ша официальная пропаганда, давно уже исчерпал все свои резервы и возможн
ости. Но особую тревогу у нас вызывал тот факт, что советская стратегия и т
актика, которые обрели теперь такую гибкость, напрочно захватили инициа
тиву.
Вообще говоря, сила русского натиска и участие в наступлении большого ко
личества свежих соединений и ударных частей не явились для нас полной не
ожиданностью. Уже в течение нескольких недель мы с возрастающим беспоко
йством наблюдали, как в лесистой местности на противоположном берегу Во
лги и особенно в северной излучине Дона скапливались части противника
Ц верный признак близкой грозы. Будучи в то время офицером для поручени
й в разведотделе штаба VIII армейского корпуса, я по долгу службы постоянно
анализировал многочисленную информацию о противнике, обрабатывал свед
ения о численности его частей и соединений, об их структуре и боевых поря
дках, вооружении и моральном состоянии, а также вел оперативные карты. В х
оде работы я убедился, что начиная с весны 1942 года обстановка на фронте изм
енялась под влиянием совершенно новых факторов, которые вначале вызвал
и у меня живой интерес, а затем гнетущую тревогу.
В мае 1942 года русские начали использовать крупные танковые соединения дл
я достижения оперативных целей. Однако эта попытка провести по немецком
у образцу крупную операцию на окружение окончилась для них неудачей. Кра
сному командованию пришлось еще раз дорого заплатить нам за науку: насту
павшая 6-я русская армия, которой уже почти удалось прорвать наш фронт юго
-восточнее Харькова, была взята в клещи, окружена и полностью уничтожена.
В плен попало, по меньшей мере, 200 тысяч солдат и офицеров противника, мы зах
ватили более 3000 танков и орудий. Командующий ударной армией русских в без
ысходном отчаянии покончил с собой. Через штаб нашего корпуса прошли по
этапу несколько советских генералов, взятых в плен в этом сражении15*. Я п
омню, какое сильное впечатление произвели на нас тогда некоторые сведен
ия, полученные от них на допросах, и в первую очередь данные о непрерывно р
астущем производстве танков на эвакуированных далеко за Урал русских з
аводах, за которыми наша собственная военная промышленность, судя по все
му, не могла угнаться.
1 2 3 4 5 6 7