Она чувствовала изнеможение, и эмоциональное, и физическое. Смерть Лестера и две недели работы без выходных вымотали ее окончательно. Клер побрела в спальню, но по дороге включила сигнализацию. Пусть Хотвайер будет счастлив.
Клер снился сон. Она спала на переднем сиденье «бьюика», служившего им с матерью домом несколько месяцев. Клер было тогда двенадцать лет. Она отчасти сознавала, что видит сон, потому что сейчас была взрослой женщиной, жила в доме, а не в машине. Но в то же время все происходящее было на удивление реальным. Она даже ощущала затхлый запах вечно мокрых ковриков.
Она слышала тихое дыхание с заднего сиденья машины – там спала мать. И еще она слышала завывание сирены. Звук все приближался. Это копы. Они арестуют мать и ее тоже заберут в тюрьму. Или отдадут в колонию для малолетних. Разве так уж незаконно жить в кем-то брошенной машине? Клер не хотелось в тюрьму.
Клер начала плакать, страх царапал ее изнутри, словно разъяренная кошка. Что-то полетело через сиденье и упало ей на лицо. Мамина подушка? Зачем она ее бросила? Клер попыталась оттолкнуть подушку, но не тут-то было.
Она отчаянно боролась, страх душил ее.
Клер проснулась как от толчка. Она не могла дышать. Что-то давило налицо, и звук сирены был настоящим.
Это сработала сигнализация.
Кто-то вломился в дом. Кто-то, кто сейчас душил ее подушкой.
Клер открыла рот, чтобы завизжать, но подушка заглушила крик.
Клер забила ногами, но не могла найти опору.
Этот кто-то что-то говорил. Считал. Она начала отчаянно шарить руками вокруг себя и правой рукой нащупала нечто твердое. И тут она вспомнила.
Хотвайер заставил ее держать у изголовья кровати баллон со слезоточивым газом. Слабея от нехватки кислорода, Клер попыталась как можно крепче сжать баллон. Вот он у нее в руке. На ощупь Клер отыскала защитное кольцо. Она боялась, что не сможет оторвать его из-за нехватки сил. Но нет, инстинкт самосохранения сработал. Затем она направила носик повыше уровня подушки и нажала на кнопку. Продолжая удерживать кнопку, Клер стала водить баллоном туда и обратно.
Послышались грязные ругательства. И вдруг Клер почувствовала, что на подушку никто больше не давит. Она оттолкнула подушку и, глотая воздух, внезапно испытав прилив сил, нырнула под душителя. Ей даже хватило сил на то, чтобы свалить его с кровати. Она перекатилась на другую сторону кровати и упала на пол.
Зазвонил телефон, но Клер не могла пошевельнуться, чтобы взять трубку. Ей страшно не хватало воздуха, которым она никак не могла надышаться. Она встала на колени и сделала один судорожный вдох, потом другой. Легкие требовали еще кислорода, но наполнять их было некогда – надо было выбираться из спальни.
Душитель успел подняться и снова неуклюже набросился на Клер. Она снова приподняла баллон и снова нажала на кнопку, но на этот раз Клер целилась в глаза преступника, которые видела в прорези темной лыжной маски. Завизжав, он попятился. Клер бросилась к двери, но тело ее не слушалось.
Сирена выла не переставая. Клер успела добежать до коридора и бросилась к входной двери, но на середине гостиной кто-то схватил ее сзади за волосы. Клер плашмя упала на спину.
Она увидела подошву ботинка перед лицом и попыталась откатиться в сторону. Увы, далеко откатиться ей не удалось. Затылок ее взорвался болью, и наступила мгла.
Голова Клер гудела так, словно кто-то отрабатывал на ней удары битой. Клер застонала.
– Мисс Шарп, вы меня слышите?
– Да, – выдавила Клер из себя хриплым шепотом.
– Вы можете открыть глаза?
– Сейчас попробую... – Она попыталась приподнять веки и очень удивилась, когда они поддались. – Слишком ярко. – И она снова закрыла глаза.
– Пожалуйста, мисс Шарп. Мне нужно, чтобы вы открыли глаза и держали их открытыми.
– Больно...
– Сожалею. – Голос был добрый.
Она попробует сделать то, о чем ее просят.
Клер снова открыла глаза, замигала от яркого света, но попыталась приноровиться к нему и не закрывать глаза. Свет блеснул ей в левый глаз, затем в правый. Клер отвернулась от света.
– Нет...
– Я не буду больше этого делать.
– Хорошо. Спасибо вам... – Она оказалась неспособной закончить мысль.
Врач ощупал ее голову, затем шею, задавая вопросы. Клер послушно на них отвечала, но закричала от боли, как только врач прикоснулся к затылку.
– У вас там большая шишка. Клер тут же все вспомнила.
– Он пнул меня ногой.
Врач проворчал что-то и спросил:
– Вы помните, что с вами случилось?
– Да.
– Хорошо.
– В самом деле? – Она не видела ничего хорошего в своих жутких воспоминаниях.
– Сотрясение мозга обычно сопровождается частичной потерей памяти – ретроградной амнезией или неспособностью вспомнить то, что непосредственно предшествовало потере сознания.
– Значит, у меня нет сотрясения? – спросила Клер.
– Я не уверен, но то, что вы можете вспомнить случившееся с вами. – хороший знак. Если сотрясение и есть, то оно не очень серьезное.
– Кто это сделал? – Еще один голос.
Клер повернула голову, и из глаз полились слезы от страшной боли, вызванной поворотом головы.
Голос принадлежал полицейскому в форме.
От старых привычек трудно избавиться, и эта синяя форма до сих пор заставляла Клер внутренне сжиматься.
– Не знаю, – выдавила она. – Он был в маске.
– Я бы хотел закончить осмотр до того, как вы станете ее допрашивать, – вмешался врач.
Полицейский кивнул.
Клер огляделась, вращая глазами. Головой вертеть она больше не решалась. Она находилась в палате «Скорой помощи». Сколько времени она провела без сознания? Она не помнила, как покидала дом.
– Как я...
– Как вы сюда попали?
– Да, – выдохнула Клер.
– Сосед пришел проверить, что с вами, когда включилась сирена. Он увидел, что вы лежите на полу, – шторы были раздвинуты. Он позвонил 911.
– Я знаю этого соседа. Он был морским пехотинцем.
– Да, этот пожилой джентльмен бывший военный, – сказал полицейский.
– И это не так плохо, думаю.
Полицейский рассмеялся, только Клер не поняла над чем.
К доктору присоединилась медсестра, и они как можно осторожнее, чтобы не причинять лишней боли, осмотрели ее – проверили рефлексы, задали много вопросов.
В конце концов врач отправил медсестру за болеутоляющим.
– Я бы хотел, чтобы вы сделали томограмму, но, судя по этому первичному исследованию, вы родились в рубашке. Похоже, у вас только сотрясение средней тяжести. Все могло быть куда хуже. Клер заморгала.
– Да. Я думаю, он хотел меня убить.
– Почему вы так думаете? – спросил полицейский, и начался допрос.
Глава 4
Фокусировать взгляд было трудно, ей страшно хотелось спать, уже не говоря о том, что общение с представителями властей всегда вызывало в ней неприятное напряжение. Ни с чем хорошим общение с полицейскими у нее не ассоциировалось. Одни только болезненные воспоминания, крепко сдобренные страхом. Начиная с самой первой встречи с представителями власти. Полицейский пришел к ним в дом, чтобы объявить им с матерью, что отец мертв. И потом стычки с полицейскими всегда были сопряжены с ее страхом.
Со времен последней стычки Клер с полицией прошли годы, но старые привычки долго не хотят отпускать. Самые странные и неразумные привычки тоже. Клер пыталась отвечать на вопросы копа как можно лучше, а когда уже больше не смогла говорить, доктор выставил полицейского из палаты.
– Я могу сейчас поехать домой? – спросила Клер у врача.
– Мне все же хотелось бы, чтобы вы сделали томограмму. Клер поежилась, представив, сколько может стоить такое исследование.
– Нет.
– Вам это необходимо.
– Вы сами сказали, что сотрясение не такое серьезное. Клер с трудом подбирала слова. Допрос полицейского исчерпал ее интеллектуальные возможности. Она страшно устала, и голова продолжала болеть.
– Я бы хотел подтвердить диагноз тестом.
– Это ни к чему... – Клер перевела дух. – Я хочу уехать домой.
– Вы одна живете?
– Да.
– Я знаю, что вам это не понравится, но в вашем случае с такими симптомами я бы оставил вас на ночь под наблюдением врачей, а не стал бы отправлять домой.
– Нет.
– У Клер не было медицинской страховки. Ни за что она не останется на ночь в больнице. Счет из амбулатории и счет за вызов «скорой» и так сильно ударит по ее кошельку.
– Вы неоправданно рискуете своим здоровьем.
– Риск не велик. – И он оправдан, даже если врач этого не понимает.
– Я бы не стал этого утверждать, – сказал доктор.
– Я не останусь.
Врач коротко кивнул, давая понять, что он придерживается иного мнения, но не видит смысла в продолжении спора.
– Вам нужно кому-нибудь позвонить. Вы не можете ехать домой одна, и вам придется подписать бумагу о том, что вы отказались от лечения.
– Я подпишу. – Но звонить ей было некому.
Когда Клер сказала об этом врачу, он снова стал уговаривать ее остаться.
Клер открыла было рот, чтобы сказать, что она все равно не останется, но говорить ей не пришлось – врача вызвали к другому больному. Клер вздохнула с облегчением. Если ей удастся одеться до его возвращения, то у нее будет больше оснований настаивать на выписке.
Она резко перекинула ноги на пол и, опираясь на металлическую спинку кровати, села. Она посидела немного, пережидая, когда перестанет кружиться голова, а потом медленно встала. Шаркая ногами, Клер поплелась к шкафу, где, как она надеялась, была ее одежда.
Она принялась рыться в шкафу, стараясь не двигать головой. В третьем ящике снизу она увидела то, что искала. О, ужас – ее привезли сюда в пижаме!
Топ на бретельках и короткие панталоны – трудно назвать этот наряд подходящим для выхода на улицу. И уж точно в нем нельзя ездить общественным транспортом. Может, стоит надеть поверх пижамы больничную рубашку и вызвать такси? Все равно денег придется отдать меньше, чем за ночь в больнице.
Кажется, у нее ушла целая вечность на то, чтобы натянуть на себя панталоны и топ. Клер решила надеть больничную рубашку задом наперед. Тогда завязки сойдут за застежку халата. И в этот момент с металлическим звоном штора отдернулась.
– Почему ты не в кровати?
Клер подняла глаза и решила, что у нее галлюцинации. Перед ней стоял Хотвайер.
– Я одеваюсь. – Она замолчала, глубоко вдохнула и выдохнула. – Чтобы поехать домой.
– Ты что, мозги потеряла?
– По моим ощущениям их у меня просто выбили.
– Клер, черт тебя побери, тут не до шуток!
Она никогда не слышала, чтобы Хотвайер ругался. Слышать ругань из его уст было странно. У нее возникло ощущение, что он и впрямь разозлился не на шутку. Он не ограничился одним словом, а выдал длинный замысловатый пассаж, который составил бы честь портовому грузчику.
Последнее слово из четырех букв он опустил.
– Ты собиралась вернуться в дом, где на тебя напали?
– Я не могу позволить себе провести ночь в больнице.
– А умереть ты можешь себе позволить?
Клер не ответила. Что на это ответишь? Он все равно не поймет ход ее мыслей. Многие люди воспринимают собственную безопасность как нечто само собой разумеющееся, полагая, что имеют на нее полное право. Клер знала, что эту роскошь не все могут себе позволить.
На глаза вдруг накатились слезы, и Клер разозлилась на себя за это. Она никогда не плакала, черт побери! Слезы – удел слабых, а она слабой не была. Не то, что ее родители.
Она доказывала это себе раз за разом. И она будет доказывать себе это до тех пор, пока не поверит в это.
Хотвайер что-то пробормотал сквозь зубы и осторожно помог ей надеть рубашку и крепко завязал тесемки.
Закончив, он подхватил ее на руки.
– Все будет хорошо, сладкая.
Вернулся врач. Он окинул взглядом Хотвайера, который держал Клер на руках, как ребенка. Даже в том ужасном состоянии, в котором она находилась, Хотвайер не мог воспринимать ее ни как абстрактную пострадавшую, ни тем более как угодившего в беду ребенка. Он ощущал Клер – и ощущал на все сто процентов как женщину, и не просто женщину, а женщину желанную.
Врач криво усмехнулся:
– Я так понимаю, она едет домой с вами?
– Почему бы ей не остаться на ночь здесь, в больнице?
– Она отказалась. Она также отказалась от томографии, которую я ей рекомендовал.
Очевидно, доктор почувствовал, что нашел в Хотвайере союзника. Хотвайер посмотрел на Клер:
– Может, пройдешь исследование?
– У меня нет страховки.
Хотвайер сжал зубы, но не стал набрасываться на Клер.
– Я забираю ее домой. Клер улыбнулась облегченно.
– Спасибо.
– Разумеется, после томографии, – мрачно добавил Хотвайер.
Теперь пришло время улыбнуться врачу.
Клер уже засыпала, когда они с Хотвайером добрались до отеля, где он поселился. Клер лишь что-то недовольно пробормотала, когда он, подхватив ее на руки, понес к лифту.
Он занес ее в номер, и Клер завозилась у него на руках.
– Ты уверен, что не наживешь себе неприятности из-за того, что у тебя в номере будет ночевать еще один человек?
– Это не проблема. Клер вздохнула.
– Я удивлена, что тебе никто ничего не сказал, когда ты нес меня через холл. Клерк за стойкой очень пристально на нас смотрел.
– Думаю, он видел кое-что и почуднее.
– Чуднее, чем постоялец в больничной рубашке?
– Конечно. Это ведь центр Портленда, столица, можно сказать. Я живу здесь меньше недели, а уже повидал с десяток сплошь пропирсингованных панков, компанию готических вампиров и женщину лет шестидесяти, не меньше, в атласных обтягивающих розовых брюках и черной кожаной куртке с заклепками.
Клер доверчиво уткнулась ему в плечо.
– Как скажешь...
Хотвайер уложил Клер на кровать и укрыл ее одеялом.
– Я принесу тебе что-нибудь попить.
Когда он вернулся со стаканом сока, взятого из мини-бара, Клер с трудом открыла глаза.
– У меня совсем нет одежды.
– Я поеду к тебе и привезу что-нибудь.
– Спасибо... – Клер вздохнула. – И еще мой рюкзак.
– Хорошо, я все заберу.
Клер брезгливо прикоснулась к больничной рубашке.
– Мне это не нравится.
Хотвайеру тоже не нравился ее наряд. Он был бы не прочь помочь ей снять эту пижаму. Пусть лучше она останется совсем без одежды. Только это не поспособствовало бы сохранению его устойчивого самоконтроля... Единственное, что спасало их обоих, – это очевидная физическая слабость Клер.
Подавив вздох и приказав себе не смотреть на нее, Хотвайер помог Клер развязать тесемки и снять рубашку.
Клер перекатилась на бок и, глядя на него, слабо улыбнулась.
– Мне больно, Хотвайер.
– Сочувствую.
Она уже приняла обезболивающее в больнице, а до очередной дозы было еще далеко.
– Попытайся уснуть.
– Ладно. – Клер закрыла глаза, но лицо ее оставалось напряженным от боли.
Хотвайер присел на край кровати и откинул краешек одеяла так, чтобы можно было взять в руки ее ступню. Он хорошенько помассировал ступни, нажимая на определенные точки, о которых узнал несколько лет назад от одного китайского врача.
– Приятно, – сказала Клер, не открывая глаз.
– Хорошо. – Хотвайер продолжил массаж и в конечном итоге почувствовал, как Клер расслабилась – к ней пришел долгожданный сон.
Хотвайер с трудом заставил себя встать и отойти от нее. Он должен бы успеть привезти ее одежду до того, как она проснется.
Когда Хотвайер вернулся в номер, Клер все еще спала. Рыжая копна кудряшек разметалась по подушке, обрамляя бледное, изможденное болью лицо. У Хотвайера были подобные травмы, и он знал, как это больно. И в этом состоянии Клер еще собиралась вернуться домой и жить там одна! Упрямство, граничащее с безумием.
Хотвайер покачал головой.
Она еще в машине призналась, что не намерена переезжать в Бельмонт-Мэнор. Весьма ехидно она заметила, что интернат – это место ее работы и персонал не нанимался ее обслуживать.
Хотвайер скривил губы. Клер была слишком упряма. Но она ни разу не возразила, когда он заявил, что намерен ей помогать. Что это значило? Что она готова на него положиться? Или то, что просто не хочет с ним спорить, понимая всю бессмысленность этого занятия?
Следующие двадцать четыре часа стали адом для них обоих. Ей хотелось одного – уснуть и спрятаться от невыносимой головной боли. Однако ему приходилось время от времени ее будить, чтобы проверить ее реакции и поить соком с водой. Клер ворчала – ей хотелось только спать, Хотвайер мучился от того, что вынужденно доставлял ей неудобства, пусть для ее же блага.
В конечном итоге он позволил ей провалиться в глубокий сон. Теперь Хотвайер точно знал, что опасность миновала.
Он принял душ, натянул шорты и залез в постель, чтобы и самому поспать.
На рассвете он резко проснулся. Женское теплое тело касалось его груди, щека Клер была у самого сердца.
Как она сюда попала? Судя по тому, как крепко она спала, она находилась здесь уже немало времени. Почему он не проснулся? Еще никто не смог подобраться к нему спящему незамеченным с тех пор, как во время первого года службы Нитро сыграл с ним одну коронную шутку ночью – тот самый трюк, который испытали на себе все те, кто служил в армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Клер снился сон. Она спала на переднем сиденье «бьюика», служившего им с матерью домом несколько месяцев. Клер было тогда двенадцать лет. Она отчасти сознавала, что видит сон, потому что сейчас была взрослой женщиной, жила в доме, а не в машине. Но в то же время все происходящее было на удивление реальным. Она даже ощущала затхлый запах вечно мокрых ковриков.
Она слышала тихое дыхание с заднего сиденья машины – там спала мать. И еще она слышала завывание сирены. Звук все приближался. Это копы. Они арестуют мать и ее тоже заберут в тюрьму. Или отдадут в колонию для малолетних. Разве так уж незаконно жить в кем-то брошенной машине? Клер не хотелось в тюрьму.
Клер начала плакать, страх царапал ее изнутри, словно разъяренная кошка. Что-то полетело через сиденье и упало ей на лицо. Мамина подушка? Зачем она ее бросила? Клер попыталась оттолкнуть подушку, но не тут-то было.
Она отчаянно боролась, страх душил ее.
Клер проснулась как от толчка. Она не могла дышать. Что-то давило налицо, и звук сирены был настоящим.
Это сработала сигнализация.
Кто-то вломился в дом. Кто-то, кто сейчас душил ее подушкой.
Клер открыла рот, чтобы завизжать, но подушка заглушила крик.
Клер забила ногами, но не могла найти опору.
Этот кто-то что-то говорил. Считал. Она начала отчаянно шарить руками вокруг себя и правой рукой нащупала нечто твердое. И тут она вспомнила.
Хотвайер заставил ее держать у изголовья кровати баллон со слезоточивым газом. Слабея от нехватки кислорода, Клер попыталась как можно крепче сжать баллон. Вот он у нее в руке. На ощупь Клер отыскала защитное кольцо. Она боялась, что не сможет оторвать его из-за нехватки сил. Но нет, инстинкт самосохранения сработал. Затем она направила носик повыше уровня подушки и нажала на кнопку. Продолжая удерживать кнопку, Клер стала водить баллоном туда и обратно.
Послышались грязные ругательства. И вдруг Клер почувствовала, что на подушку никто больше не давит. Она оттолкнула подушку и, глотая воздух, внезапно испытав прилив сил, нырнула под душителя. Ей даже хватило сил на то, чтобы свалить его с кровати. Она перекатилась на другую сторону кровати и упала на пол.
Зазвонил телефон, но Клер не могла пошевельнуться, чтобы взять трубку. Ей страшно не хватало воздуха, которым она никак не могла надышаться. Она встала на колени и сделала один судорожный вдох, потом другой. Легкие требовали еще кислорода, но наполнять их было некогда – надо было выбираться из спальни.
Душитель успел подняться и снова неуклюже набросился на Клер. Она снова приподняла баллон и снова нажала на кнопку, но на этот раз Клер целилась в глаза преступника, которые видела в прорези темной лыжной маски. Завизжав, он попятился. Клер бросилась к двери, но тело ее не слушалось.
Сирена выла не переставая. Клер успела добежать до коридора и бросилась к входной двери, но на середине гостиной кто-то схватил ее сзади за волосы. Клер плашмя упала на спину.
Она увидела подошву ботинка перед лицом и попыталась откатиться в сторону. Увы, далеко откатиться ей не удалось. Затылок ее взорвался болью, и наступила мгла.
Голова Клер гудела так, словно кто-то отрабатывал на ней удары битой. Клер застонала.
– Мисс Шарп, вы меня слышите?
– Да, – выдавила Клер из себя хриплым шепотом.
– Вы можете открыть глаза?
– Сейчас попробую... – Она попыталась приподнять веки и очень удивилась, когда они поддались. – Слишком ярко. – И она снова закрыла глаза.
– Пожалуйста, мисс Шарп. Мне нужно, чтобы вы открыли глаза и держали их открытыми.
– Больно...
– Сожалею. – Голос был добрый.
Она попробует сделать то, о чем ее просят.
Клер снова открыла глаза, замигала от яркого света, но попыталась приноровиться к нему и не закрывать глаза. Свет блеснул ей в левый глаз, затем в правый. Клер отвернулась от света.
– Нет...
– Я не буду больше этого делать.
– Хорошо. Спасибо вам... – Она оказалась неспособной закончить мысль.
Врач ощупал ее голову, затем шею, задавая вопросы. Клер послушно на них отвечала, но закричала от боли, как только врач прикоснулся к затылку.
– У вас там большая шишка. Клер тут же все вспомнила.
– Он пнул меня ногой.
Врач проворчал что-то и спросил:
– Вы помните, что с вами случилось?
– Да.
– Хорошо.
– В самом деле? – Она не видела ничего хорошего в своих жутких воспоминаниях.
– Сотрясение мозга обычно сопровождается частичной потерей памяти – ретроградной амнезией или неспособностью вспомнить то, что непосредственно предшествовало потере сознания.
– Значит, у меня нет сотрясения? – спросила Клер.
– Я не уверен, но то, что вы можете вспомнить случившееся с вами. – хороший знак. Если сотрясение и есть, то оно не очень серьезное.
– Кто это сделал? – Еще один голос.
Клер повернула голову, и из глаз полились слезы от страшной боли, вызванной поворотом головы.
Голос принадлежал полицейскому в форме.
От старых привычек трудно избавиться, и эта синяя форма до сих пор заставляла Клер внутренне сжиматься.
– Не знаю, – выдавила она. – Он был в маске.
– Я бы хотел закончить осмотр до того, как вы станете ее допрашивать, – вмешался врач.
Полицейский кивнул.
Клер огляделась, вращая глазами. Головой вертеть она больше не решалась. Она находилась в палате «Скорой помощи». Сколько времени она провела без сознания? Она не помнила, как покидала дом.
– Как я...
– Как вы сюда попали?
– Да, – выдохнула Клер.
– Сосед пришел проверить, что с вами, когда включилась сирена. Он увидел, что вы лежите на полу, – шторы были раздвинуты. Он позвонил 911.
– Я знаю этого соседа. Он был морским пехотинцем.
– Да, этот пожилой джентльмен бывший военный, – сказал полицейский.
– И это не так плохо, думаю.
Полицейский рассмеялся, только Клер не поняла над чем.
К доктору присоединилась медсестра, и они как можно осторожнее, чтобы не причинять лишней боли, осмотрели ее – проверили рефлексы, задали много вопросов.
В конце концов врач отправил медсестру за болеутоляющим.
– Я бы хотел, чтобы вы сделали томограмму, но, судя по этому первичному исследованию, вы родились в рубашке. Похоже, у вас только сотрясение средней тяжести. Все могло быть куда хуже. Клер заморгала.
– Да. Я думаю, он хотел меня убить.
– Почему вы так думаете? – спросил полицейский, и начался допрос.
Глава 4
Фокусировать взгляд было трудно, ей страшно хотелось спать, уже не говоря о том, что общение с представителями властей всегда вызывало в ней неприятное напряжение. Ни с чем хорошим общение с полицейскими у нее не ассоциировалось. Одни только болезненные воспоминания, крепко сдобренные страхом. Начиная с самой первой встречи с представителями власти. Полицейский пришел к ним в дом, чтобы объявить им с матерью, что отец мертв. И потом стычки с полицейскими всегда были сопряжены с ее страхом.
Со времен последней стычки Клер с полицией прошли годы, но старые привычки долго не хотят отпускать. Самые странные и неразумные привычки тоже. Клер пыталась отвечать на вопросы копа как можно лучше, а когда уже больше не смогла говорить, доктор выставил полицейского из палаты.
– Я могу сейчас поехать домой? – спросила Клер у врача.
– Мне все же хотелось бы, чтобы вы сделали томограмму. Клер поежилась, представив, сколько может стоить такое исследование.
– Нет.
– Вам это необходимо.
– Вы сами сказали, что сотрясение не такое серьезное. Клер с трудом подбирала слова. Допрос полицейского исчерпал ее интеллектуальные возможности. Она страшно устала, и голова продолжала болеть.
– Я бы хотел подтвердить диагноз тестом.
– Это ни к чему... – Клер перевела дух. – Я хочу уехать домой.
– Вы одна живете?
– Да.
– Я знаю, что вам это не понравится, но в вашем случае с такими симптомами я бы оставил вас на ночь под наблюдением врачей, а не стал бы отправлять домой.
– Нет.
– У Клер не было медицинской страховки. Ни за что она не останется на ночь в больнице. Счет из амбулатории и счет за вызов «скорой» и так сильно ударит по ее кошельку.
– Вы неоправданно рискуете своим здоровьем.
– Риск не велик. – И он оправдан, даже если врач этого не понимает.
– Я бы не стал этого утверждать, – сказал доктор.
– Я не останусь.
Врач коротко кивнул, давая понять, что он придерживается иного мнения, но не видит смысла в продолжении спора.
– Вам нужно кому-нибудь позвонить. Вы не можете ехать домой одна, и вам придется подписать бумагу о том, что вы отказались от лечения.
– Я подпишу. – Но звонить ей было некому.
Когда Клер сказала об этом врачу, он снова стал уговаривать ее остаться.
Клер открыла было рот, чтобы сказать, что она все равно не останется, но говорить ей не пришлось – врача вызвали к другому больному. Клер вздохнула с облегчением. Если ей удастся одеться до его возвращения, то у нее будет больше оснований настаивать на выписке.
Она резко перекинула ноги на пол и, опираясь на металлическую спинку кровати, села. Она посидела немного, пережидая, когда перестанет кружиться голова, а потом медленно встала. Шаркая ногами, Клер поплелась к шкафу, где, как она надеялась, была ее одежда.
Она принялась рыться в шкафу, стараясь не двигать головой. В третьем ящике снизу она увидела то, что искала. О, ужас – ее привезли сюда в пижаме!
Топ на бретельках и короткие панталоны – трудно назвать этот наряд подходящим для выхода на улицу. И уж точно в нем нельзя ездить общественным транспортом. Может, стоит надеть поверх пижамы больничную рубашку и вызвать такси? Все равно денег придется отдать меньше, чем за ночь в больнице.
Кажется, у нее ушла целая вечность на то, чтобы натянуть на себя панталоны и топ. Клер решила надеть больничную рубашку задом наперед. Тогда завязки сойдут за застежку халата. И в этот момент с металлическим звоном штора отдернулась.
– Почему ты не в кровати?
Клер подняла глаза и решила, что у нее галлюцинации. Перед ней стоял Хотвайер.
– Я одеваюсь. – Она замолчала, глубоко вдохнула и выдохнула. – Чтобы поехать домой.
– Ты что, мозги потеряла?
– По моим ощущениям их у меня просто выбили.
– Клер, черт тебя побери, тут не до шуток!
Она никогда не слышала, чтобы Хотвайер ругался. Слышать ругань из его уст было странно. У нее возникло ощущение, что он и впрямь разозлился не на шутку. Он не ограничился одним словом, а выдал длинный замысловатый пассаж, который составил бы честь портовому грузчику.
Последнее слово из четырех букв он опустил.
– Ты собиралась вернуться в дом, где на тебя напали?
– Я не могу позволить себе провести ночь в больнице.
– А умереть ты можешь себе позволить?
Клер не ответила. Что на это ответишь? Он все равно не поймет ход ее мыслей. Многие люди воспринимают собственную безопасность как нечто само собой разумеющееся, полагая, что имеют на нее полное право. Клер знала, что эту роскошь не все могут себе позволить.
На глаза вдруг накатились слезы, и Клер разозлилась на себя за это. Она никогда не плакала, черт побери! Слезы – удел слабых, а она слабой не была. Не то, что ее родители.
Она доказывала это себе раз за разом. И она будет доказывать себе это до тех пор, пока не поверит в это.
Хотвайер что-то пробормотал сквозь зубы и осторожно помог ей надеть рубашку и крепко завязал тесемки.
Закончив, он подхватил ее на руки.
– Все будет хорошо, сладкая.
Вернулся врач. Он окинул взглядом Хотвайера, который держал Клер на руках, как ребенка. Даже в том ужасном состоянии, в котором она находилась, Хотвайер не мог воспринимать ее ни как абстрактную пострадавшую, ни тем более как угодившего в беду ребенка. Он ощущал Клер – и ощущал на все сто процентов как женщину, и не просто женщину, а женщину желанную.
Врач криво усмехнулся:
– Я так понимаю, она едет домой с вами?
– Почему бы ей не остаться на ночь здесь, в больнице?
– Она отказалась. Она также отказалась от томографии, которую я ей рекомендовал.
Очевидно, доктор почувствовал, что нашел в Хотвайере союзника. Хотвайер посмотрел на Клер:
– Может, пройдешь исследование?
– У меня нет страховки.
Хотвайер сжал зубы, но не стал набрасываться на Клер.
– Я забираю ее домой. Клер улыбнулась облегченно.
– Спасибо.
– Разумеется, после томографии, – мрачно добавил Хотвайер.
Теперь пришло время улыбнуться врачу.
Клер уже засыпала, когда они с Хотвайером добрались до отеля, где он поселился. Клер лишь что-то недовольно пробормотала, когда он, подхватив ее на руки, понес к лифту.
Он занес ее в номер, и Клер завозилась у него на руках.
– Ты уверен, что не наживешь себе неприятности из-за того, что у тебя в номере будет ночевать еще один человек?
– Это не проблема. Клер вздохнула.
– Я удивлена, что тебе никто ничего не сказал, когда ты нес меня через холл. Клерк за стойкой очень пристально на нас смотрел.
– Думаю, он видел кое-что и почуднее.
– Чуднее, чем постоялец в больничной рубашке?
– Конечно. Это ведь центр Портленда, столица, можно сказать. Я живу здесь меньше недели, а уже повидал с десяток сплошь пропирсингованных панков, компанию готических вампиров и женщину лет шестидесяти, не меньше, в атласных обтягивающих розовых брюках и черной кожаной куртке с заклепками.
Клер доверчиво уткнулась ему в плечо.
– Как скажешь...
Хотвайер уложил Клер на кровать и укрыл ее одеялом.
– Я принесу тебе что-нибудь попить.
Когда он вернулся со стаканом сока, взятого из мини-бара, Клер с трудом открыла глаза.
– У меня совсем нет одежды.
– Я поеду к тебе и привезу что-нибудь.
– Спасибо... – Клер вздохнула. – И еще мой рюкзак.
– Хорошо, я все заберу.
Клер брезгливо прикоснулась к больничной рубашке.
– Мне это не нравится.
Хотвайеру тоже не нравился ее наряд. Он был бы не прочь помочь ей снять эту пижаму. Пусть лучше она останется совсем без одежды. Только это не поспособствовало бы сохранению его устойчивого самоконтроля... Единственное, что спасало их обоих, – это очевидная физическая слабость Клер.
Подавив вздох и приказав себе не смотреть на нее, Хотвайер помог Клер развязать тесемки и снять рубашку.
Клер перекатилась на бок и, глядя на него, слабо улыбнулась.
– Мне больно, Хотвайер.
– Сочувствую.
Она уже приняла обезболивающее в больнице, а до очередной дозы было еще далеко.
– Попытайся уснуть.
– Ладно. – Клер закрыла глаза, но лицо ее оставалось напряженным от боли.
Хотвайер присел на край кровати и откинул краешек одеяла так, чтобы можно было взять в руки ее ступню. Он хорошенько помассировал ступни, нажимая на определенные точки, о которых узнал несколько лет назад от одного китайского врача.
– Приятно, – сказала Клер, не открывая глаз.
– Хорошо. – Хотвайер продолжил массаж и в конечном итоге почувствовал, как Клер расслабилась – к ней пришел долгожданный сон.
Хотвайер с трудом заставил себя встать и отойти от нее. Он должен бы успеть привезти ее одежду до того, как она проснется.
Когда Хотвайер вернулся в номер, Клер все еще спала. Рыжая копна кудряшек разметалась по подушке, обрамляя бледное, изможденное болью лицо. У Хотвайера были подобные травмы, и он знал, как это больно. И в этом состоянии Клер еще собиралась вернуться домой и жить там одна! Упрямство, граничащее с безумием.
Хотвайер покачал головой.
Она еще в машине призналась, что не намерена переезжать в Бельмонт-Мэнор. Весьма ехидно она заметила, что интернат – это место ее работы и персонал не нанимался ее обслуживать.
Хотвайер скривил губы. Клер была слишком упряма. Но она ни разу не возразила, когда он заявил, что намерен ей помогать. Что это значило? Что она готова на него положиться? Или то, что просто не хочет с ним спорить, понимая всю бессмысленность этого занятия?
Следующие двадцать четыре часа стали адом для них обоих. Ей хотелось одного – уснуть и спрятаться от невыносимой головной боли. Однако ему приходилось время от времени ее будить, чтобы проверить ее реакции и поить соком с водой. Клер ворчала – ей хотелось только спать, Хотвайер мучился от того, что вынужденно доставлял ей неудобства, пусть для ее же блага.
В конечном итоге он позволил ей провалиться в глубокий сон. Теперь Хотвайер точно знал, что опасность миновала.
Он принял душ, натянул шорты и залез в постель, чтобы и самому поспать.
На рассвете он резко проснулся. Женское теплое тело касалось его груди, щека Клер была у самого сердца.
Как она сюда попала? Судя по тому, как крепко она спала, она находилась здесь уже немало времени. Почему он не проснулся? Еще никто не смог подобраться к нему спящему незамеченным с тех пор, как во время первого года службы Нитро сыграл с ним одну коронную шутку ночью – тот самый трюк, который испытали на себе все те, кто служил в армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30