Кто-то звал Бриджит, но это была не Френсис.
– Я здесь! – что есть мочи закричала Бриджит. – Это Гас, – с довольной улыбкой объяснила она Джеку. – Я сказала ей, что буду у вас. Я подумала, что вы будете рады с ней повидаться, раз вы живете в разных комнатах. Кстати, интересно почему?
Дверь спальни скрипнула, и Гас нерешительно просунула голову в щель:
– Ты здесь, Бриджит?
– Привет, Гас! Джек только что рассказал мне, как вы влюбились друг в друга и почему не спите вместе.
– Что-что? – Дверь широко распахнулась, и Гас появилась на пороге. Ее глаза бегали по сторонам, как у Робота-полицейского в фильме, и казалось, она сейчас поднимет руку и расстреляет всех короткими очередями.
– Бриджит, дорогая, Френсис уже приготовила завтрак, – сказала Гас, входя в комнату и с трудом сдерживаясь. – Отправляйся на кухню и смотри не съешь все сама. Оставь мне булочку с черникой.
– Но я не хочу есть…
– Бриджит, что я тебе сказала, иди завтракать, дорогая.
Ты же знаешь, как это важно – хорошо поесть с утра.
– Подожди! Джек как раз собирался рассказать мне, как ты с ним…
– Марш отсюда, Одетта! – скомандовала Гас, прерывая ее. – Мне надо поговорить с принцем Зигфридом.
Глаза Бриджит наполнились слезами, и в поисках сочувствия она повернулась в Джеку.
– Вечно она все испортит! – пожаловалась ему Бриджит.
В ответ он только трусливо пожал плечами, не желая сердить Гас, но в душе поддерживая Бриджит. Как только, обиженно колтыхаясь, хвостик Бриджит исчез за дверью. Гас обратила на пего весь свой гнев.
– Что ты ей сказал? – приступила она к нему.
В другое время Джек бы подразнил ее ради удовольствия, но сегодня он всеми способами хотел избежать столкновения.
Прежде всего потому, что при ее появлении у него вновь участился пульс. Во-вторых, он уже серьезно нарушил правила профессионального поведения и больше не доверял даже себе самому.
В-третьих, он так и впился глазами в ее лицо, шею, рот, упрямо скрещенные под грудью руки и в сами груди с розовевшими под тонкой майкой сосками.
И что за привычка, скажите, пожалуйста, разгуливать по дому в нижнем белье? Но больше, чем тело под легким покровом, его влекли ее глаза. Он всматривался в них, ища подтверждения словам Бриджит, и не находил его. В ее глазах горела ярость, и ничего другого.
– Я не открыл ей никаких секретов, – сказал он, садясь на постели. – Она думает, мы полюбили друг друга, как Зигфрид с Одеттой. Не вижу в этом ничего плохого. А по-твоему, я должен был выложить ей правду?
– Нет, конечно, но я бы не хотела, чтобы девочка думала, будто мы безумно влюблены друг в друга. Это только запутает ее. – Гас на секунду остановилась и, взяв прядь волос, выбившуюся из скрученного на затылке пучка, рассеянно потерла ею щеку, не сознавая чувственности жеста. – Не представляю себе, почему она так решила.
Джек тоже помолчал, взвешивая, стоит ли открывать ей все.
– Кажется, именно ты натолкнула Бриджит на эту мысль, – наконец решился он.
– Я?
– Ну да, она заметила, как ты смотришь на меня.
Гас недоуменно склонила голову набок.
Он безуспешно попытался обратить все в шутку, но губы не подчинялись ему и слова с трудом появлялись на свет.
– Смотришь с любовью в глазах…
Гас чуть не задохнулась от негодования. Ее глаза изумленно расширились, спина гордо выпрямилась.
– Какая ложь! – вскипела она. – Я никогда на тебя так не смотрела! Н-никогда! Если бы я умирала с голоду, а ты был моим любимым блюдом, я бы в-все р-равно тобой не соблазнилась!
Джек с трудом удержался от смеха. Она была в таких растрепанных чувствах, что начала заикаться. Это с ней случалось и раньше, а вот то, что она покраснела, было действительно событием. Ему и не снилось, что он может стать свидетелем подобного зрелища. Ее щеки стали ярко-розовыми, и на верхней губе выступили капельки пота. Она уже не раз приводила его в замешательство, и он задавался вопросом, что может заставить покраснеть такую женщину, но никак не предполагал, что это будет слово «любовь».
– Какое твое любимое блюдо? – не удержался он.
– Во всяком случае не ты! Я немедленно пойду и поговорю с Бриджит!
Гас повернулась и пошла к двери. Джек соскочил с кровати и бросился за ней, неловко прихватив простыню и одеяло.
– Не смей прикасаться ко мне! – закричала она, отталкивая его руку, когда он попытался ее удержать.
– Что ты собираешься делать?
Он встал перед ней, преграждая путь.
Прикрываясь, он держал перед собой простыню и сознавал, что похож на плохую копию изваяния греческого атлета. Натертый пол скользил под его босыми ступнями, а холодная круглая ручка двери нахально упиралась ему куда-то пониже спины.
Гас зло потрясла головой, и новые пряди волос выбились из ее прически. Они летали вокруг ее головы, как змеи вокруг головы Медузы.
– Я обязана поговорить с Бриджит, чтобы избавить ее от ложных представлений о нас с тобой.
– Она ребенок, Гас. Романтичная маленькая девочка.
– Но я не могу допустить, чтобы она думала…
– Думала, что ты влюблена в меня. Гас? – закончил за нее Джек.
Она отвернулась, и он сразу подпал под ее очарование. Не стесняясь, он жадно смотрел на ее волосы, шею, грудь под узкой майкой. Она была обижена и сердита, особенно после того, что он наговорил ей накануне, но выражение ее глаз поразило его в самое сердце. Он был коротким, этот взгляд, и у Джека не было слов, чтобы его описать. Пожалуй, он бы назвал его томлением, сладкой тоской… Вожделением прекрасного создания, смотрящего на мир из-под чадры огромными темно-фиалковыми глазами. Гаремные глаза, так бы он их назвал.
– Почему ей нельзя думать, что мы как те двое влюбленных в ее балете? – спросил он.
– Да потому, что это не правда.
Она отказывалась от всего того, что произошло между ними, и он был солидарен с ней. У него было еще больше причин, чтобы держаться от нее подальше. Значительно больше, чем у нее. Но у него не было сил, чтобы от нее отказаться.
– Я бы сказал, что это не совсем правда, – поправил он ее. – Бриджит восхищалась танцем, который они там танцуют.
Она называла его па-де-де, а я бы назвал его брачным танцем, преддверием любви. Разве это не то, чем мы с тобой занимаемся, Гас?
Она все еще отказывалась смотреть на него.
– Отпусти меня, – попросила она слабым голосом.
Он плечом захлопнул дверь.
– Нам надо поговорить, – сказал он.
– О чем?
– О том, что я наговорил тебе вчера.
Эти слова заставили ее поднять голову. Гас смотрела на него глазами, по-прежнему полными обиды. Он оскорбил ее, ей было больно, и она не скрывала этого. Почему же ее зависимость от него была ему так приятна? Нет, он не станет перед ней извиняться, он просто расскажет ей, как все было.
– Мне приснился плохой сон о том, что со мной когда-то случилось и с чем Я до сих пор не могу примириться. Я был в ужасном состоянии, когда ты пришла ко мне в комнату.
Гас подошла к окну и взглянула на лужайку внизу и холмы под солнцем вдали. Джек видел ее задумчивый профиль.
– Я слышала твой голос в коридоре, – сказала она. – Ты звал какую-то женщину, Мэгги.
Он был рад, что она не видит его лица.
– Мэгги была моей женой. Она умерла.
Они замолчали, каждый из них обдумывал сказанное – для нее новость, для него привычная боль.
– Поэтому ты здесь? – наконец спросила Гас. – Это связано с тем, что случилось с ней?
Он был так поражен, что еле удержался, чтобы не рассказать ей обо всем. Он никогда никому не доверял свою тайну, и с каждым годом ее груз становился все тяжелее. И вот теперь все нити привели его сюда, в семью Феверстоунов, и он не сомневался, что кто-то из них, а может быть даже Гас, был замешан в этом деле. Пока не определит, кто это, он должен подозревать всех.
– Кто знает, может быть, я здесь из-за тебя, – сказал Джек, меняя тему. Он хотел вернуться к прежнему разговору о любви в ее глазах, но напоминание о прошлом вернуло его к суровой действительности. – Я появился здесь из-за тебя, когда ты решила организовать свое собственное похищение. Если ты не против, объясни, почему тебе в голову пришла эта идея. И еще: почему для этого ты выбрала меня.
– Я тебя не выбирала.
– Значит, вместо тебя это сделал кто-то другой. Предполагаю, им был твой дружок Роберт.
– Не представляю, почему он выбрал тебя, – сказала она, глядя в сторону. – Наверное, он сделал это по рекомендации каких-то знакомых. Я только знаю, что он не помещал объявления в газете.
– Довольно безрассудный шаг нанимать кого попало для похищения. Это могло плохо кончиться.
К его удивлению, Гас, быстро кивнула головой.
– Я была готова на все, – подтвердила она, все так же глядя в окно. – Чего я только не предпринимала, чтобы выручить из фонда свои деньги, мне оставалось только подать на них в суд. Я бы это и сделала, если бы не придумала этого похищения.
– Макгенри не хотел отдавать тебе твои деньги?
– Первым условием было, что я получу деньги, когда мне исполнится тридцать пять. Возраст мог быть снижен лишь в случае выполнения второго условия, а именно: если я докажу, что обладаю кругозором, дальновидностью, твердой моралью и прочими прекрасными качествами, о которых столько написал в своем завещании лицемер Лейк-старший.
Гас нервно приглаживала спутанные волосы, и этот жест выдавал ее растерянность. Что-то беспокоило ее, и Джек догадывался, что она старается скрыть это от него.
– Уорд Макгенри управляет не только компанией «Феверстоун», но и всей семьей Феверстоун, – сказала она. – Он считал издание журнала большим риском и говорил, что я слишком неопытна и легкомысленна, чтобы мне доверили такое дело.
Все члены семьи согласились с ним. Пришлось доказать им обратное.
«И это у тебя неплохо получилось», – подумал Джек.
Гас повернулась и окинула взглядом комнату, словно ища в ней что-то. Ее взгляд секунду блуждал вокруг, потом остановился на предмете, прислоненном к зеркалу на комоде. Это было ее деревянное изображение, и Джек молча обругал себя за небрежность.
Она подошла к комоду и принялась рассматривать свой незавершенный портрет. Потом повернулась и посмотрела ему в глаза. «Так, значит, это я, – говорила она ему, не произнося ни слова. – Значит, ты меня хочешь, сколько бы ты ни утверждал обратное».
– Наверное, Бриджит ошиблась, – прошептала Гас. – Наверное, она имела в виду тебя, когда говорила о любви в глазах.
Джек не знал, что ей ответить. Хорошо еще, что он не покраснел.
Глава 21
Гас вышла из такси и оглянулась. Она не могла избавиться от неприятного ощущения, что кто-то следит за ней. Такси тронулось, а она снова посмотрела в переулок, из которого они только что выехали.
Она обнаружила там бродягу, справлявшего у стены свою нужду, и более ничего тревожного. На всякий случай она внимательно оглядела ближайшие дома, занятые небольшими конторами. Никто не проявлял интереса к Гас Феверстоун и тем более не следил за ней в бинокль, успокоила она себя. Это был еще один обычный вечер в одном из деловых районов Города Ангелов. Трудолюбивые пчелки разлетелись по своим ульям или праздновали обретенную свободу в одном из переполненных лос-анджелесских баров.
Гас могла бы к ним присоединиться, но пока у нее не было причин что-либо отмечать. Через несколько коротких часов она будет или торжествовать победу, или оплакивать поражение, все зависит от того, насколько успешной окажется ее сегодняшняя миссия.
Быстрым шагом она направилась к «Сезанну», ресторану, избранному ею для проведения своей кампании. Короткая крутая лестница привела ее в полуподвал, где все напоминало о французском импрессионисте и его Эпохе, начиная с обтянутых темно-красной парчой стен, увешанных репродукциями его картин, и кончая терпким французским розовым вином, которое, по легенде, любил знаменитый мэтр.
Ресторан был особенно популярен среди деловых людей, которых привлекали сюда респектабельность и отсутствие суеты. Старинные бра на стенах и особая тишина напоминали о винных подвалах французских замков. Уютные деревянные кабинки походили на небольшие конференц-залы, и, по слухам, многие крупные сделки были заключены за их столами.
Гас зарезервировала один из «залов» в надежде именно на такую выгодную сделку. По случаю встречи, на которой предполагалось обсудить вопрос о дополнительном финансировании журнала, она надела черный деловой костюм и теперь в ожидании собеседника молила Всевышнего об успехе мероприятия.
– Прошу тебя. Господи, – шептала она, сложив руки под подбородком, – ну хотя бы раз помоги мне. Дай мне то, о чем я столько мечтала. Пожалуйста.
Гас приехала задолго до назначенного часа, чтобы проверить, насколько укромной была кабинка. Она также попросила украсить стол одной-единственной веткой орхидеи в хрустальной вазе и подать к ужину воду из артезианского колодца вместо обычного здесь перье. Затем, подвергая дальнейшему испытанию знаменитое терпение метрдотеля, вежливо отказалась от прославленного розового вина, предпочтя ему шампанское. Для начала она заказала себе свой любимый коктейль «Беллини», смесь шампанского с персиковым нектаром.
Не желая вселять напрасные надежды, Гас скрыла от всех, включая Роберта, имя возможного инвестора. К тому же она была суеверной. Она всегда считала, что лишние разговоры могут погубить дело. А для нее журнал «Принципы» был делом всей ее жизни. Она никогда не простила бы себе, если бы из-за глупого промаха погубила свою мечту.
Гас поднесла к губам бокал, но, не отпив ни глотка, со вздохом поставила обратно на стол. Уж не грязна ли льняная скатерть? И что за желтое пятно на ней, или это просто тень? Похоже на пятно от горчицы. Она принялась лихорадочно осматривать столик. Может, позвать официанта, чтобы он ее сменил?
Хватит, остановила она себя, прекрати выдумывать. Все в идеальном порядке, и тебе остается только ждать. Это все нервы. Что бы подумали люди, узнай они, что знаменитый вздорный характер Гас Феверстоун был не более чем маской? Простили бы они ее, как они охотно прощали Барбру Стрейзанд?
Гас вновь почудилось, что кто-то наблюдает за ней. Тень легла на скатерть, и Гас вскрикнула от неожиданности. Ее бывший жених молча проскользнул в кабинку и сел на диван напротив. Вот уж кого Гас меньше всего ожидала здесь увидеть! Он не снял своего темного, военного покроя, плаща и грозно смотрел на нее, как обманутый муж, обнаруживший любовника в спальне жены.
– Р-роберт? – изумилась Гас.
Как он узнал, что она здесь? Она никому об этом не говорила. Наверное, он следил за ней, и не только сегодня, но и раньше. Вот почему последние несколько дней она все время оглядывалась. Она считала свою подозрительность результатом стресса. К примеру, сегодня утром в метро она вообразила, что мужчина в кожаной куртке как-то странно и зловеще поглядывал на нее.
– Что происходит. Гас? – спросил Роберт.
Он говорил очень тихо, впиваясь в нее безумными глазами и обшаривая ими ее прическу и черный деловой костюм.
В какой-то степени она могла его понять и даже посочувствовать ему. История с Джеком Кэлгейном превратила очень спокойного и положительного человека в комок нервов, он стал не похож на самого себя. Она не могла его винить, но и не собиралась потакать его неоправданному поведению. Так, после совещания в редакции «Принципов» они даже поссорились. С тех пор у них не было возможности поговорить, но сегодня этот номер со слежкой переполнил чашу ее терпения. Он был одержим манией подглядывания! Неужели он не понимает, что его сумасшествие вредит не только их отношениям, но даже будущему журналу?
– Я тоже могу задать тебе вопрос, Роб, – сказала она. – Что ты здесь делаешь?
Он протянул руку, взял бокал с «Беллини» и одним глотком опустошил его наполовину.
– Вот уже много дней я пытаюсь вымолить, даже украсть у тебя минутку времени, и все напрасно. У тебя. Гас, нет для меня времени вообще.
Она не могла не согласиться, что он прав. Он оставлял ей сообщения на автоответчике дома, а когда она не отзывалась, он звонил Френсис, чтобы узнать, где она находится. Он приходил в редакцию «Принципов», но она всегда была занята и только отмахивалась от него. Ей не хватало времени, и, честно говоря, она не желала тратить его на Роберта.
– Прости меня, Роб, но сегодня я ужинаю с одним человеком. Если хочешь, потом я могу подъехать к тебе, и мы поговорим.
– Интересно, с кем? – Он допил коктейль и принялся играть пустым бокалом, потом наклонился к ней через стол и враждебно спросил:
– С каких это пор ты назначаешь свидания без моего ведома?
– Я никогда не просила у тебя разрешения на деловые встречи.
– Но я и не требовал этого. Просто мы всегда ставили друг друга в известность, когда встречались с кем-то другим.
Это естественно между людьми, связанными определенными отношениями.
– Все изменилось. Роб. Теперь я связана определенными отношениями с Джеком Кэлгейном. Или по крайней мере все так думают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22