Может быть именно по этому его так высоко ценили как агента. Мейсон приветственно кивнул ему головой и сказал:
– Мне кажется, что у меня будет кое-что для тебя, Сидней.
– Ладно, – ответил Драмм, – уже иду.
Мейсон вышел в коридор. Через пять минут появился Сидней Драмм.
– Ну, рассказывай, – сказал он.
– Я двигаюсь по следам дела, с которым, возможно, приду к тебе, – сообщил Мейсон. – Я, правда, еще не знаю, куда это меня заведет. Пока я работаю для клиента и мне нужны сведения об одном номере телефона.
– Каком номере?
– Фрайбург, шестьсот двадцать девять восемьсот три, – ответил Мейсон. – Если это номер который мне нужен, то его хозяин отнюдь не прост и история со случайной ошибкой номера здесь не пройдет. Я думаю, что это засекреченный телефон. Тебе придется проверить на телефонной станции и при этом, вероятно, лично.
– Господи, ну и нахал же ты! – сказал Драмм.
Мейсон сделал оскорбленное лицо.
– Я ведь говорил тебе, что работаю на клиента, – сказал он. – Ты получишь за это двадцать пять долларов. Я думаю, что стоит проехаться на телефонную станцию за двадцать пять монет.
Драмм сменил гнев на милость:
– Черт возьми, так бы сразу и сказал! Подожди, я только возьму шляпу. Поедем на твоей машине или на моей?
– Лучше каждый на своей, – ответил Мейсон. – Я не знаю, буду ли возвращаться в эту сторону.
– О'кей, – сказал полицейский. – Встретимся на телефонной станции.
Мейсон вышел, сел в машину и поехал на телефонную станцию. Когда он добрался, Драмм, на полицейской машине, уже был там.
– Я пришел к выводу, что лучше не афишировать твой интерес, – заявил Драмм. – Я уже был наверху и взял для тебя данные.
– И чей это телефон?
– Некоего Джорджа К.Белтера, – сообщил полицейский. – Адрес: Элмунд Драйв, пятьсот пятьдесят шесть. Ты был прав, это засекреченный номер. Никому нельзя давать даже номер, не говоря уже о других данных. Поэтому забудь, откуда ты его узнал.
– Ясно, – согласился Мейсон, доставая из бумажника две десятки и одну пятерку.
Пальцы Драмма сомкнулись на деньгах.
– Парень, – сказал он, – это настоящий бальзам для моей души, потому что как раз вчера я играл в покер и остался без наличных. Заскочи как-нибудь еще раз, когда у тебя будет еще один такой клиент.
– Кто знает, я могу ведь иметь такого клиента некоторое время.
– Это великолепно, – сделал вывод Драмм.
Мейсон сел в машину. С мрачной миной нажал на стартер и двинулся на полной скорости в сторону Элмунд Драйв.
Улица находилась в изысканном престижном районе. Дома стояли в глубине, окруженные зелеными газонами и ухоженными живыми изгородями. Мейсон оставил машину перед номером пятьсот пятьдесят шесть. Это было претенциозное здание, стоящее на вершине холма, удаленное от соседних домов на несколько десятков ярдов. Холм, по всей видимости, был насыпан специально, чтобы подчеркнуть великолепие здания.
Мейсон не въехал на подъезд, а поставил машину на улице и пешком пошел ко входу. На крыльце горел свет. Вечер был жарким, вокруг кружилась туча насекомых, ударяя крылышками о большой абажур из матового стекла, за которым скрывалась лампочка. После второго звонка дверь открыл лакей в ливрее. Перри Мейсон достал из кармана визитную карточку.
– Мистер Белтер не ждет меня, – сказал он, – но примет.
Лакей бросил взгляд на визитку и отодвинулся в сторону.
– Хорошо, мистер Мейсон. Прошу следовать за мной.
Он провел Мейсона в салон и показал на кресло. Мейсон слышал, как лакей поднимается по лестнице. Потом он услышал наверху голоса и шаги кого-то спускающегося вниз. Через минуту в дверях показался лакей.
– Извините, но мистер Белтер, не припоминает вас. Вы могли бы сказать, по какому делу хотите видеть мистера Белтера?
Мейсон посмотрел лакею в глаза и коротко ответил:
– Нет.
Лакей подождал минуту, надеюсь, что Мейсон еще что-нибудь добавит. Убедившись, что гость не собирается больше ничего сообщать, слуга повернулся и снова стал подниматься по лестнице. На этот раз его не было пару минут. Вернулся он с каменным лицом.
– Прошу за мной, – объявил он. – Мистер Белтер вас примет.
Мейсон поднялся за ним наверх, в салон, прилегающий к лестничной площадке и очевидно представлял часть апартаментов, которые занимали целое крыло дома. Комната была полна удобных, массивных кресел, обставлена с заботой о комфорте и с полным пренебрежением к изысканному вкусу. Не было сделано ни малейшего усилия создать целостность стиля. От обстановки веяло мужским вкусом, не смягченного прикосновением женской руки.
Дверь в конце салона открылась и на пороге остановился мужчина. Перри Мейсон успел бросить взгляд в глубину комнаты, из которой мужчина появился. Там был кабинет, заставленный полками, с массивным письменным столом и вращающимся креслом в углу. Сзади блеснула ванная, выложенная кафелем.
Мужчина вошел в салон и закрыл за собой дверь. Он был громадный, с одутловатым, нездорового цвета лицом, с мешками под глазами. У него была широкая грудь и плечи, но узкие бедра и у Мейсона было такое впечатление, что у мужчины тонкие ноги. Однако, внимание адвоката привлекли, прежде всего глаза хозяина дома – они были твердыми и холодными, как алмазы, лучше всяких слов сообщая о жестокости и безжалостности владельца.
В течении нескольких секунд мужчина стоял у дверей, изучая Мейсона Потом он подошел ближе, а его походка окончательно убедила адвоката в том, что ноги у хозяина дома тонкие и с трудом держат массивный груз. Вблизи Мейсон обнаружил, что мужчина выше его на добрых четыре дюйма и еще шире в плечах. Судя по виду, ему было около пятидесяти лет.
– Мистер Белтер? – спросил Мейсон.
Мужчина кивнул и остановился, широко расставив ноги и не сводя с Мейсона глаз.
– Что вы хотите? – угрюмо спросил он.
– Извините, что я беспокою вас дома, – сказал Мейсон, – но я хотел бы поговорить об одном деле.
– О каком деле?
– Об одной статье, которую угрожают напечатать в «Пикантных Известия». Я не желаю, чтобы эта статья появилась.
Алмазные глаза не изменили выражения. Они спокойно смотрели на Мейсона.
– Почему вы пришли с этим ко мне? – спросил Белтер.
– Вы тот человек, с которым я хочу говорить.
– Вы ошибаетесь.
– Я знаю, что вы являетесь этим человеком.
– Не являюсь. Мне ничего не известно о «Пикантных Известиях». Я держал раз или два эту газету в руках. Ее издает свора шантажистов, если вы хотите знать мое мнение.
В глазах Мейсона появилось жестокое выражение.
– Я не спрашиваю ваше мнение, – сказал он. – Я заявляю вам…
– Что вы заявляете? – спросил Белтер.
– Что являюсь адвокатом и выступаю от имени клиента, которого «Пикантные Известия» пытаются шантажировать. Мне не нравится эта история. Я заявляю, что не намерен заплатить требуемой цены и вообще ни цента. У меня и в голове нет мысли о том, чтобы помещать в вашей газетенке рекламу и ваша газетенка ничего не напечатает о моем клиенте. Вы поняли? Запомните это!
Белтер фыркнул.
– Так мне и надо, – сказал хозяин дома. – Будет урок, чтобы не впускать первого попавшегося адвоката, который постучит в двери. Я должен был лакею приказать выбросить вас вон. Вы или пьяны, или сумасшедший. Или и то, и другое сразу. Лично я склонен предположить, что и я другое. Вы выйдите отсюда добровольно, или мне нужно вызвать полицию?
– Выйду, – ответил Мейсон, – когда скажу вам то, что должен сказать. Вы держитесь в тени, а на передний план выталкиваете Локка, чтобы он подставлял голову за вас. Вы сидите спокойно и собираете деньги. Собираете дивиденды с шантажа. Это кончится, теперь вы получите счет.
Белтер стоял не спуская глаз с Мейсона и не говоря ни слова.
– Если вы еще не знаете кто я такой и чего хочу, – продолжал Мейсон, – то вы легко можете это узнать. Достаточно позвонить Фрэнку Локку. Предупреждаю вас, что если «Пикантные Известия» напечатают, что-нибудь о моем клиенте, то я сдерну маску с человека, который скрывается за этой паршивой газетенкой. Вы поняли?
– Ну-ну, – ответил Белтер. – До сих пор вы мне грозили, а теперь я скажу вам свое. Я не знаю, кто вы такой и это меня мало касается. Может быть ваша репутация достаточно безупречна, чтобы вы могли позволить себе ходить и угрожать в приличных домах. А может быть и недостаточно безупречна. Может быть вам лучше следить за собой, вместо того, чтобы кидать грязь в других?
Мейсон коротко кивнул головой.
– Я ожидал чего-то подобного, – сказал он.
– И вы не разочаруетесь в своих ожиданиях, – заверил Белтер. – Только не вообразите себе невесть что. Это не признание того, что я имею что-то общее с «Пикантными Известиями». Я ничего не знаю об этом листке и знать не хочу. А теперь можете убираться.
Мейсон повернулся и направился к двери. На пороге он натолкнулся на лакея, который сказал Белтеру:
– Извините. Госпожа хочет обязательно увидится с вами. Она сейчас выйдет.
Белтер подошел к двери.
– Запомни хорошенько этого типа, Дильи, – попросил он. – Если ты снова когда-нибудь увидишь его здесь, выброси вон. Если не справишься сам, вызовешь полицейского.
Мейсон повернулся и смерил лакея взглядом.
– Лучше вызови сразу двух полицейских, Дильи. Они тебе понадобятся.
Он двинулся вниз по лестнице, сознавая то, что двое мужчин идут за ним. Когда он очутился в холле, из угловых дверей вышла женщина.
– Надеюсь, что я тебе не помешала, Джордж, – сказала она.
Ее взгляд упал на Мейсона. Это была та самая женщина, которая посетила его сегодня, представляясь Евой Гриффин. Ее лицо стало белым, как стена, голубые глаза потемнели от страха. Через минуту она овладела собой и ее глаза расширились в том же самом выражении детской невинности, которое Мейсон уже имел возможность лицезреть в своем кабинете.
На лице Мейсона не отразилось ничего. Он посмотрел на женщину совершенно спокойным и приветливым взглядом.
– Ну? – спросил Белтер. – Что ты хотела?
– Ничего, ничего, – сказала она, а голос у нее был тонким и дрожащим. – Я не знала, что ты занят. Извини, что я помешала тебе.
– Не обращай на него внимания, – сказал Белтер. – Это какой-то адвокатишка, который проник под фальшивым предлогом и выходит с большой поспешностью.
Мейсон повернулся на месте.
– Послушайте. Заявляю вам…
Лакей схватил его за плечо.
– Туда, мистер, прошу вас.
Мощные плечи Мейсона повернулись движением профессионального игрока в гольф и лакей полетел в другой конец холла. Он так врезался в стену, что пошатнулись и съехали на бок картины, висевшие на крюках. Мейсон сделал шаг в сторону массивной фигуры Белтера.
– Я намеревался дать вам шанс, – заявил адвокат, – но изменил свое мнение. Попробуйте только что-нибудь напечатать в своей газете обо мне или о моем клиенте и вы окажетесь в тюрьме лет на двадцать. Вы поняли?
Алмазные глаза сверлили Мейсона взглядом змеи, смотрящей в лицо человека, вооруженного палкой. Правая рука Джорджа Белтера была в кармане пиджака.
– Ваше счастье, – сказал он, – что вы остановились. Попробуйте сделать еще шаг и я прострелю вам голову. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что я действовал в целях самозащиты. И я не знаю, может быть все-таки мне нужно это сделать, несмотря ни на что.
– Можете не трудиться, – ответил Мейсон. – Вы не удержите меня таким способом. Есть еще люди, которые знают то же самое, что и я.
Белтер надул губы.
– Вы повторяете одно и то же. Я это слышал. Если вы думаете, что я испугаюсь угроз какого-то адвокатишки-шантажиста, то сильно заблуждаетесь. Последний раз говорю вам, чтобы вы убирались прочь из моего дома.
Мейсон повернулся на каблуках.
– Что ж, я уйду. Я сказал вам все, что считал нужным сказать.
Он был у двери, когда его настигло саркастическое замечание Джорджа Белтера:
– Повторяться – дурной тон, мистер Мейсон. А некоторые вещи вы сказали даже три раза.
5
Ева Белтер всхлипывала в кабинете Перри Мейсона, прижимая платочек к лицу. Мейсон, сидя без пиджака по другую сторону стола, смотрел на нее внимательным взглядом, в котором не было ни тени сочувствия.
– Вы не должны были приходить туда, – сказала она между рыданиями.
– Откуда я мог знать? – спросил Мейсон.
– Он безжалостен.
Мейсон кивнул головой:
– Я также могу быть безжалостным.
– Почему вы не дали объявления в «Экзамайнер»?
– Локк слишком много потребовал. Они вообразили себе, что я – Санта Клаус.
– Они знают, что это важное дело, – рыдала она. – В игре большая ставка.
Мейсон не ответил. Женщина по другую сторону стола всхлипывала еще минуту, потом подняла глаза и посмотрела на него с немой болью.
– Вы не должны были угрожать, – сказала Ева Белтер. – Не должны были приходить в его дом. Вы ничего у него не добьетесь угрозами. Когда он будет прижат к стене, он будет драться пока не победит. Он никогда не просит пощады и сам беспощаден.
– Интересно, что такое он может мне сделать, – спросил Мейсон.
– Он вас уничтожит. Он узнает о всех делах в которых вы принимаете участие. Он обвинит вас в подкупе присяжных, в сговоре со свидетелями, в даче ложной присяги, в нарушении этики. Он выживет вас из города.
– Пусть только попытается напечатать обо мне хоть слово, – сказал твердо Мейсон. – Я подам на него в Суд за оскорбление. Буду подавать на него столько раз, сколько он упомянет мое имя.
Она покачала головой. Слезы текли у нее по щекам двумя тонкими ручейками, размывая косметику.
– Вы не сделаете этого. Он слишком хитер. У него есть адвокаты, которые говорят ему, что он может сделать. Он будет держаться в укрытии и наносить удары при любой возможности.
Мейсон забарабанил о край стола.
– Я вам уже говорил, миссис Белтер, я умею бороться, – сказал он.
– Зачем вам было нужно туда идти? – выговаривала она. – Зачем вы просто не дали объявления в газету?
Мейсон поднялся с кресла.
– Знаете что? С меня хватит. Я пошел, потому что считал, что поступаю правильно. Эта паршивая газетенка разбойничает среди белого дня, а я никому не позволяю грабить моих клиентов. Если ваш муж такой уж безжалостный, то я так же могу быть беспощадным.
Он замолчал и посмотрел на нее с упреком.
– Если бы вы сразу же сказали мне правду, то этого всего не случилось бы. Но, нет. Вам нужно было придти и наговорить мне черт знает чего! Вот причина всего происшедшего. Вы сами виноваты.
– Не кричите на меня, – попросила она. – Вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать. Все теперь ужасно перепуталось, вы должны вытащить меня из этого.
Он снова сел.
– Тогда, больше не лгите.
Она опустила взгляд на колени, одернула край платья и кончиками платьев в черных перчатках стала укладывать его мелкими складками.
– Что мы теперь будем делать? – спросила она.
– Перво-наперво начнем сначала и скажем всю правду.
– Вы же все знаете.
– Не повредит, если вы расскажете мне еще раз. Я лишний раз смогу убедиться в том, что все знаю.
Она поморщила лоб.
– Не понимаю.
– Ничего, – повторил он. – Расскажите мне все еще раз.
Она сидела положив ногу на ногу, все еще складывая ткань платья мелкими складками. Не глядя на адвоката, она начала тихим, ломающимся голосом.
– Никто никогда не знал о связях Джорджа с «Пикантными Известиями». Он держит это в такой тайне, что никто ничего не подозревает. Даже в редакции никто не в курсе, кроме Фрэнка Локка. Джордж держит Локка в руках. Он знает о нем что-то компрометирующее. Я не знаю, что это, но неисключено, что убийство. Даже наши ближайшие друзья считают, что Джордж зарабатывает деньги игрой на бирже. Я вышла за него замуж семь месяцев назад. Я его вторая жена. Меня заинтриговала его личность и его деньги, но мы никогда не подходили друг к другу. Последние два месяца наши отношения были очень напряженными. Я намереваюсь подать на развод и Джордж вероятно об этом догадывается.
Она замолчала, чтобы посмотреть на Мейсона, но не нашла в его глазах сочувствия.
– С Гарри Бурком меня связывает дружба, – снова заговорила она. – Я познакомилась с ним два месяца назад, но это была только дружба и ничего больше. Мы выбрались вместе на ужин и надо же было случиться, что произошла эта стрельба. Если бы Гарри сообщил мое имя, то это сломало бы его карьеру, потому что Джордж тотчас же подал бы на развод, указывая на него как на виновника. Я должна была любой ценой замять это дело.
– Ваш муж мог бы с таким же успехом ничего не узнать, – сказал Мейсон. – Прокурор является джентльменом. Бурк мог бы его попросить и прокурор вовсе не вызвал бы вас на допрос, разве что вы были свидетелем чего-то, что делает ваши показания абсолютно необходимыми.
– Нет, вы не понимаете, каким образом они действуют, – ответила Ева Белтер. – Я сама не знаю всего, но у них повсюду информаторы. Они собирают сведения, покупают их, не брезгуют даже мелкими сплетнями. Когда какая-то личность находится высоко, они особенно стараются, чтобы собрать об этом человеке как можно больше сведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Мне кажется, что у меня будет кое-что для тебя, Сидней.
– Ладно, – ответил Драмм, – уже иду.
Мейсон вышел в коридор. Через пять минут появился Сидней Драмм.
– Ну, рассказывай, – сказал он.
– Я двигаюсь по следам дела, с которым, возможно, приду к тебе, – сообщил Мейсон. – Я, правда, еще не знаю, куда это меня заведет. Пока я работаю для клиента и мне нужны сведения об одном номере телефона.
– Каком номере?
– Фрайбург, шестьсот двадцать девять восемьсот три, – ответил Мейсон. – Если это номер который мне нужен, то его хозяин отнюдь не прост и история со случайной ошибкой номера здесь не пройдет. Я думаю, что это засекреченный телефон. Тебе придется проверить на телефонной станции и при этом, вероятно, лично.
– Господи, ну и нахал же ты! – сказал Драмм.
Мейсон сделал оскорбленное лицо.
– Я ведь говорил тебе, что работаю на клиента, – сказал он. – Ты получишь за это двадцать пять долларов. Я думаю, что стоит проехаться на телефонную станцию за двадцать пять монет.
Драмм сменил гнев на милость:
– Черт возьми, так бы сразу и сказал! Подожди, я только возьму шляпу. Поедем на твоей машине или на моей?
– Лучше каждый на своей, – ответил Мейсон. – Я не знаю, буду ли возвращаться в эту сторону.
– О'кей, – сказал полицейский. – Встретимся на телефонной станции.
Мейсон вышел, сел в машину и поехал на телефонную станцию. Когда он добрался, Драмм, на полицейской машине, уже был там.
– Я пришел к выводу, что лучше не афишировать твой интерес, – заявил Драмм. – Я уже был наверху и взял для тебя данные.
– И чей это телефон?
– Некоего Джорджа К.Белтера, – сообщил полицейский. – Адрес: Элмунд Драйв, пятьсот пятьдесят шесть. Ты был прав, это засекреченный номер. Никому нельзя давать даже номер, не говоря уже о других данных. Поэтому забудь, откуда ты его узнал.
– Ясно, – согласился Мейсон, доставая из бумажника две десятки и одну пятерку.
Пальцы Драмма сомкнулись на деньгах.
– Парень, – сказал он, – это настоящий бальзам для моей души, потому что как раз вчера я играл в покер и остался без наличных. Заскочи как-нибудь еще раз, когда у тебя будет еще один такой клиент.
– Кто знает, я могу ведь иметь такого клиента некоторое время.
– Это великолепно, – сделал вывод Драмм.
Мейсон сел в машину. С мрачной миной нажал на стартер и двинулся на полной скорости в сторону Элмунд Драйв.
Улица находилась в изысканном престижном районе. Дома стояли в глубине, окруженные зелеными газонами и ухоженными живыми изгородями. Мейсон оставил машину перед номером пятьсот пятьдесят шесть. Это было претенциозное здание, стоящее на вершине холма, удаленное от соседних домов на несколько десятков ярдов. Холм, по всей видимости, был насыпан специально, чтобы подчеркнуть великолепие здания.
Мейсон не въехал на подъезд, а поставил машину на улице и пешком пошел ко входу. На крыльце горел свет. Вечер был жарким, вокруг кружилась туча насекомых, ударяя крылышками о большой абажур из матового стекла, за которым скрывалась лампочка. После второго звонка дверь открыл лакей в ливрее. Перри Мейсон достал из кармана визитную карточку.
– Мистер Белтер не ждет меня, – сказал он, – но примет.
Лакей бросил взгляд на визитку и отодвинулся в сторону.
– Хорошо, мистер Мейсон. Прошу следовать за мной.
Он провел Мейсона в салон и показал на кресло. Мейсон слышал, как лакей поднимается по лестнице. Потом он услышал наверху голоса и шаги кого-то спускающегося вниз. Через минуту в дверях показался лакей.
– Извините, но мистер Белтер, не припоминает вас. Вы могли бы сказать, по какому делу хотите видеть мистера Белтера?
Мейсон посмотрел лакею в глаза и коротко ответил:
– Нет.
Лакей подождал минуту, надеюсь, что Мейсон еще что-нибудь добавит. Убедившись, что гость не собирается больше ничего сообщать, слуга повернулся и снова стал подниматься по лестнице. На этот раз его не было пару минут. Вернулся он с каменным лицом.
– Прошу за мной, – объявил он. – Мистер Белтер вас примет.
Мейсон поднялся за ним наверх, в салон, прилегающий к лестничной площадке и очевидно представлял часть апартаментов, которые занимали целое крыло дома. Комната была полна удобных, массивных кресел, обставлена с заботой о комфорте и с полным пренебрежением к изысканному вкусу. Не было сделано ни малейшего усилия создать целостность стиля. От обстановки веяло мужским вкусом, не смягченного прикосновением женской руки.
Дверь в конце салона открылась и на пороге остановился мужчина. Перри Мейсон успел бросить взгляд в глубину комнаты, из которой мужчина появился. Там был кабинет, заставленный полками, с массивным письменным столом и вращающимся креслом в углу. Сзади блеснула ванная, выложенная кафелем.
Мужчина вошел в салон и закрыл за собой дверь. Он был громадный, с одутловатым, нездорового цвета лицом, с мешками под глазами. У него была широкая грудь и плечи, но узкие бедра и у Мейсона было такое впечатление, что у мужчины тонкие ноги. Однако, внимание адвоката привлекли, прежде всего глаза хозяина дома – они были твердыми и холодными, как алмазы, лучше всяких слов сообщая о жестокости и безжалостности владельца.
В течении нескольких секунд мужчина стоял у дверей, изучая Мейсона Потом он подошел ближе, а его походка окончательно убедила адвоката в том, что ноги у хозяина дома тонкие и с трудом держат массивный груз. Вблизи Мейсон обнаружил, что мужчина выше его на добрых четыре дюйма и еще шире в плечах. Судя по виду, ему было около пятидесяти лет.
– Мистер Белтер? – спросил Мейсон.
Мужчина кивнул и остановился, широко расставив ноги и не сводя с Мейсона глаз.
– Что вы хотите? – угрюмо спросил он.
– Извините, что я беспокою вас дома, – сказал Мейсон, – но я хотел бы поговорить об одном деле.
– О каком деле?
– Об одной статье, которую угрожают напечатать в «Пикантных Известия». Я не желаю, чтобы эта статья появилась.
Алмазные глаза не изменили выражения. Они спокойно смотрели на Мейсона.
– Почему вы пришли с этим ко мне? – спросил Белтер.
– Вы тот человек, с которым я хочу говорить.
– Вы ошибаетесь.
– Я знаю, что вы являетесь этим человеком.
– Не являюсь. Мне ничего не известно о «Пикантных Известиях». Я держал раз или два эту газету в руках. Ее издает свора шантажистов, если вы хотите знать мое мнение.
В глазах Мейсона появилось жестокое выражение.
– Я не спрашиваю ваше мнение, – сказал он. – Я заявляю вам…
– Что вы заявляете? – спросил Белтер.
– Что являюсь адвокатом и выступаю от имени клиента, которого «Пикантные Известия» пытаются шантажировать. Мне не нравится эта история. Я заявляю, что не намерен заплатить требуемой цены и вообще ни цента. У меня и в голове нет мысли о том, чтобы помещать в вашей газетенке рекламу и ваша газетенка ничего не напечатает о моем клиенте. Вы поняли? Запомните это!
Белтер фыркнул.
– Так мне и надо, – сказал хозяин дома. – Будет урок, чтобы не впускать первого попавшегося адвоката, который постучит в двери. Я должен был лакею приказать выбросить вас вон. Вы или пьяны, или сумасшедший. Или и то, и другое сразу. Лично я склонен предположить, что и я другое. Вы выйдите отсюда добровольно, или мне нужно вызвать полицию?
– Выйду, – ответил Мейсон, – когда скажу вам то, что должен сказать. Вы держитесь в тени, а на передний план выталкиваете Локка, чтобы он подставлял голову за вас. Вы сидите спокойно и собираете деньги. Собираете дивиденды с шантажа. Это кончится, теперь вы получите счет.
Белтер стоял не спуская глаз с Мейсона и не говоря ни слова.
– Если вы еще не знаете кто я такой и чего хочу, – продолжал Мейсон, – то вы легко можете это узнать. Достаточно позвонить Фрэнку Локку. Предупреждаю вас, что если «Пикантные Известия» напечатают, что-нибудь о моем клиенте, то я сдерну маску с человека, который скрывается за этой паршивой газетенкой. Вы поняли?
– Ну-ну, – ответил Белтер. – До сих пор вы мне грозили, а теперь я скажу вам свое. Я не знаю, кто вы такой и это меня мало касается. Может быть ваша репутация достаточно безупречна, чтобы вы могли позволить себе ходить и угрожать в приличных домах. А может быть и недостаточно безупречна. Может быть вам лучше следить за собой, вместо того, чтобы кидать грязь в других?
Мейсон коротко кивнул головой.
– Я ожидал чего-то подобного, – сказал он.
– И вы не разочаруетесь в своих ожиданиях, – заверил Белтер. – Только не вообразите себе невесть что. Это не признание того, что я имею что-то общее с «Пикантными Известиями». Я ничего не знаю об этом листке и знать не хочу. А теперь можете убираться.
Мейсон повернулся и направился к двери. На пороге он натолкнулся на лакея, который сказал Белтеру:
– Извините. Госпожа хочет обязательно увидится с вами. Она сейчас выйдет.
Белтер подошел к двери.
– Запомни хорошенько этого типа, Дильи, – попросил он. – Если ты снова когда-нибудь увидишь его здесь, выброси вон. Если не справишься сам, вызовешь полицейского.
Мейсон повернулся и смерил лакея взглядом.
– Лучше вызови сразу двух полицейских, Дильи. Они тебе понадобятся.
Он двинулся вниз по лестнице, сознавая то, что двое мужчин идут за ним. Когда он очутился в холле, из угловых дверей вышла женщина.
– Надеюсь, что я тебе не помешала, Джордж, – сказала она.
Ее взгляд упал на Мейсона. Это была та самая женщина, которая посетила его сегодня, представляясь Евой Гриффин. Ее лицо стало белым, как стена, голубые глаза потемнели от страха. Через минуту она овладела собой и ее глаза расширились в том же самом выражении детской невинности, которое Мейсон уже имел возможность лицезреть в своем кабинете.
На лице Мейсона не отразилось ничего. Он посмотрел на женщину совершенно спокойным и приветливым взглядом.
– Ну? – спросил Белтер. – Что ты хотела?
– Ничего, ничего, – сказала она, а голос у нее был тонким и дрожащим. – Я не знала, что ты занят. Извини, что я помешала тебе.
– Не обращай на него внимания, – сказал Белтер. – Это какой-то адвокатишка, который проник под фальшивым предлогом и выходит с большой поспешностью.
Мейсон повернулся на месте.
– Послушайте. Заявляю вам…
Лакей схватил его за плечо.
– Туда, мистер, прошу вас.
Мощные плечи Мейсона повернулись движением профессионального игрока в гольф и лакей полетел в другой конец холла. Он так врезался в стену, что пошатнулись и съехали на бок картины, висевшие на крюках. Мейсон сделал шаг в сторону массивной фигуры Белтера.
– Я намеревался дать вам шанс, – заявил адвокат, – но изменил свое мнение. Попробуйте только что-нибудь напечатать в своей газете обо мне или о моем клиенте и вы окажетесь в тюрьме лет на двадцать. Вы поняли?
Алмазные глаза сверлили Мейсона взглядом змеи, смотрящей в лицо человека, вооруженного палкой. Правая рука Джорджа Белтера была в кармане пиджака.
– Ваше счастье, – сказал он, – что вы остановились. Попробуйте сделать еще шаг и я прострелю вам голову. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что я действовал в целях самозащиты. И я не знаю, может быть все-таки мне нужно это сделать, несмотря ни на что.
– Можете не трудиться, – ответил Мейсон. – Вы не удержите меня таким способом. Есть еще люди, которые знают то же самое, что и я.
Белтер надул губы.
– Вы повторяете одно и то же. Я это слышал. Если вы думаете, что я испугаюсь угроз какого-то адвокатишки-шантажиста, то сильно заблуждаетесь. Последний раз говорю вам, чтобы вы убирались прочь из моего дома.
Мейсон повернулся на каблуках.
– Что ж, я уйду. Я сказал вам все, что считал нужным сказать.
Он был у двери, когда его настигло саркастическое замечание Джорджа Белтера:
– Повторяться – дурной тон, мистер Мейсон. А некоторые вещи вы сказали даже три раза.
5
Ева Белтер всхлипывала в кабинете Перри Мейсона, прижимая платочек к лицу. Мейсон, сидя без пиджака по другую сторону стола, смотрел на нее внимательным взглядом, в котором не было ни тени сочувствия.
– Вы не должны были приходить туда, – сказала она между рыданиями.
– Откуда я мог знать? – спросил Мейсон.
– Он безжалостен.
Мейсон кивнул головой:
– Я также могу быть безжалостным.
– Почему вы не дали объявления в «Экзамайнер»?
– Локк слишком много потребовал. Они вообразили себе, что я – Санта Клаус.
– Они знают, что это важное дело, – рыдала она. – В игре большая ставка.
Мейсон не ответил. Женщина по другую сторону стола всхлипывала еще минуту, потом подняла глаза и посмотрела на него с немой болью.
– Вы не должны были угрожать, – сказала Ева Белтер. – Не должны были приходить в его дом. Вы ничего у него не добьетесь угрозами. Когда он будет прижат к стене, он будет драться пока не победит. Он никогда не просит пощады и сам беспощаден.
– Интересно, что такое он может мне сделать, – спросил Мейсон.
– Он вас уничтожит. Он узнает о всех делах в которых вы принимаете участие. Он обвинит вас в подкупе присяжных, в сговоре со свидетелями, в даче ложной присяги, в нарушении этики. Он выживет вас из города.
– Пусть только попытается напечатать обо мне хоть слово, – сказал твердо Мейсон. – Я подам на него в Суд за оскорбление. Буду подавать на него столько раз, сколько он упомянет мое имя.
Она покачала головой. Слезы текли у нее по щекам двумя тонкими ручейками, размывая косметику.
– Вы не сделаете этого. Он слишком хитер. У него есть адвокаты, которые говорят ему, что он может сделать. Он будет держаться в укрытии и наносить удары при любой возможности.
Мейсон забарабанил о край стола.
– Я вам уже говорил, миссис Белтер, я умею бороться, – сказал он.
– Зачем вам было нужно туда идти? – выговаривала она. – Зачем вы просто не дали объявления в газету?
Мейсон поднялся с кресла.
– Знаете что? С меня хватит. Я пошел, потому что считал, что поступаю правильно. Эта паршивая газетенка разбойничает среди белого дня, а я никому не позволяю грабить моих клиентов. Если ваш муж такой уж безжалостный, то я так же могу быть беспощадным.
Он замолчал и посмотрел на нее с упреком.
– Если бы вы сразу же сказали мне правду, то этого всего не случилось бы. Но, нет. Вам нужно было придти и наговорить мне черт знает чего! Вот причина всего происшедшего. Вы сами виноваты.
– Не кричите на меня, – попросила она. – Вы единственный человек, на которого я могу рассчитывать. Все теперь ужасно перепуталось, вы должны вытащить меня из этого.
Он снова сел.
– Тогда, больше не лгите.
Она опустила взгляд на колени, одернула край платья и кончиками платьев в черных перчатках стала укладывать его мелкими складками.
– Что мы теперь будем делать? – спросила она.
– Перво-наперво начнем сначала и скажем всю правду.
– Вы же все знаете.
– Не повредит, если вы расскажете мне еще раз. Я лишний раз смогу убедиться в том, что все знаю.
Она поморщила лоб.
– Не понимаю.
– Ничего, – повторил он. – Расскажите мне все еще раз.
Она сидела положив ногу на ногу, все еще складывая ткань платья мелкими складками. Не глядя на адвоката, она начала тихим, ломающимся голосом.
– Никто никогда не знал о связях Джорджа с «Пикантными Известиями». Он держит это в такой тайне, что никто ничего не подозревает. Даже в редакции никто не в курсе, кроме Фрэнка Локка. Джордж держит Локка в руках. Он знает о нем что-то компрометирующее. Я не знаю, что это, но неисключено, что убийство. Даже наши ближайшие друзья считают, что Джордж зарабатывает деньги игрой на бирже. Я вышла за него замуж семь месяцев назад. Я его вторая жена. Меня заинтриговала его личность и его деньги, но мы никогда не подходили друг к другу. Последние два месяца наши отношения были очень напряженными. Я намереваюсь подать на развод и Джордж вероятно об этом догадывается.
Она замолчала, чтобы посмотреть на Мейсона, но не нашла в его глазах сочувствия.
– С Гарри Бурком меня связывает дружба, – снова заговорила она. – Я познакомилась с ним два месяца назад, но это была только дружба и ничего больше. Мы выбрались вместе на ужин и надо же было случиться, что произошла эта стрельба. Если бы Гарри сообщил мое имя, то это сломало бы его карьеру, потому что Джордж тотчас же подал бы на развод, указывая на него как на виновника. Я должна была любой ценой замять это дело.
– Ваш муж мог бы с таким же успехом ничего не узнать, – сказал Мейсон. – Прокурор является джентльменом. Бурк мог бы его попросить и прокурор вовсе не вызвал бы вас на допрос, разве что вы были свидетелем чего-то, что делает ваши показания абсолютно необходимыми.
– Нет, вы не понимаете, каким образом они действуют, – ответила Ева Белтер. – Я сама не знаю всего, но у них повсюду информаторы. Они собирают сведения, покупают их, не брезгуют даже мелкими сплетнями. Когда какая-то личность находится высоко, они особенно стараются, чтобы собрать об этом человеке как можно больше сведений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20