14

Около полудня лейтенант Трэгг вошел в кабинет Мейсона, предварительно дав возможность Герти сообщить о своем появлении серией условных звонков телефона.
– Добрый день, Мейсон! Здравствуйте, Делла! – поздоровался он. Чудесная сегодня погода, не правда ли? Как вы себя чувствуете?
– Отлично! – ответил Мейсон. – У вас были основания сообщить о своем визите через Герти, лейтенант? Не хотели ждать в приемной?
– Не хотел, – ответил лейтенант Трэгг. – Налогоплательщики скептически смотрят на полицейского, который сидит в приемной адвоката и ждет, пока тот соберется с мыслями или выпроводит клиента через черный ход.
Лейтенант Трэгг дружелюбно улыбнулся.
– Никакого клиента я через черный ход не выпроваживал, – ответил Мейсон.
– Совершенно верно, не выпроваживали... Дело в том, что мы собираемся арестовать вашу клиентку. И боюсь, что ей будет предъявлено обвинение в убийстве. Она наверняка захочет видеть своего адвоката, вот я и подумал, что будет неплохо, если вы отправитесь вместе со мной. Это будет выглядеть как-то по-семейному, что ли, и сэкономит нам время.
– Где вы собираетесь ее арестовывать?
– В магазине, где она работает. Это, конечно, не очень приятно, но вы сами понимаете: закон есть закон.
– Надеюсь, у вас есть доказательства ее вины? – спросил Мейсон.
– Доказательства? – переспросил Трэгг. – Ну, конечно, у нас есть доказательства. Мы не имеем права арестовывать человека, не имея доказательств, тем более, если он занимает известное общественное положение.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
– Ты останешься здесь, Делла, а я отправлюсь с лейтенантом Трэггом. Составлю ему компанию.
– Очень любезно с вашей стороны, Мейсон, – ответил лейтенант. – А то сперва арестовываешь подозреваемого, потом звонишь его адвокату, который заставляет себя ждать час или два и тем самым дает возможность арестованному обдумать свои ответы и заготовить хорошую версию.
– На этот раз я буду с вами искренен, лейтенант, – ответил Мейсон.
– Прошу вас.
– Я скажу Элен Эддар, чтобы она вообще не давала никаких показаний. Она даст свои показания только на суде в присутствии присяжных.
– Вот как! – ответил Трэгг. – Не думаю, что это будет умно, Мейсон.
– Может быть, – ответил Мейсон. – Но это будет по-джентльменски по отношению к женщине.
– Вам, конечно, виднее, – ответил Трэгг. – Но я бы хотел, чтобы она ответила на ряд вопросов еще до судебного разбирательства.
– Она ответит, лейтенант, если это не будет нигде зафиксировано. И я беру на себя всю ответственность за ее поведение.
– Это будет вашим поражением, Мейсон, – заметил Трэгг. – Или вы другого мнения?
– Будем надеяться, что никакого поражения не будет, – ответил адвокат. – Итак, едем!
– У меня служебная машина, – сказал Трэгг. – И мы сразу увезем вашу клиентку в Управление. Вы поедете с нами?
– Поеду, – ответил Мейсон и многозначительно посмотрел на Деллу Стрит.
Секретарша понимающе кивнула.
– Вот именно, Делла! – сказал Трэгг. – Как только мы выйдем, соединитесь с фирмой «Френи, Колеман и Свази» и передайте Элен Эддар, что мы едем за ней. А после этого Перри Мейсон, будучи ее адвокатом, даст ей указания, как необходимо себя держать. Мы согласны на все... Ну, поехали!
Мейсон и Трэгг вышли на улицу и сели в машину. Лейтенант пребывал в отличном расположении духа.
– Когда мы ее заберем, Мейсон, она поедет вместе с нами, – сказал Трэгг. – Только давайте договоримся, что вы не будете разговаривать с ней, пока мы не приедем в Управление. – После этого Трэгг повернулся к шоферу: – Фирма «Френи, Колеман и Свази».
Полицейская машина быстро промчалась по улицам города и вскоре остановилась перед универсальным магазином.
– Ждите меня! – сказал Трэгг шоферу, а потом повернулся к Мейсону: Вы пойдете со мной?
– Разумеется! Для этого я сюда и приехал.
– Да, конечно! – согласился Трэгг.
Они вошли в магазин и, пройдя в контору, спросили у секретарши, как найти Элен Эддар.
Едва открыв дверь кабинета старшего продавца, лейтенант спросил:
– Надеюсь, вы уже знаете о цели нашего визита, мисс Эддар?
Мейсон сразу же вмешался:
– Элен, вас собираются арестовать по обвинению в убийстве. Являясь вашим адвокатом, я запрещаю вам говорить что-либо и отвечать на вопросы.
– Минутку, минутку! – произнес лейтенант Трэгг. – Сперва необходимо соблюсти формальности. Я хочу сказать, что некоторые ваши поступки вызвали наше подозрение. И все. Моей неприятной обязанностью является то, что я должен вас арестовать по подозрению в убийстве Агнес Берлингтон. Хочу также предупредить, что вы не обязаны отвечать на вопросы и можете не делать никаких заявлений, которые могут быть направлены против вас. Хочу также сказать вам, что вы имеете право на адвоката и мистер Мейсон, являющийся вашим адвокатом, извещен нами о положении вещей и знает, что мы собираемся вас арестовать. Он заявил, что будет находиться вместе с вами, где бы вас ни допрашивали.
– Я же сказала вам... – начала Элен Эддар.
– Замолчите! – перебил ее Мейсон. – Помолчите, Элен! Вы не должны ничего говорить!
– Но я ведь ему сказала...
– Если вы что-нибудь ему и говорили, он этого не забыл, – продолжал Мейсон. – И ему, конечно, очень хочется, чтобы вы сказали еще что-нибудь.
– Разве есть основания, вынуждающие меня доказывать свою невиновность? – спросила она.
– Сейчас это не имеет значения, – ответил Мейсон. – Но если вы будете говорить, он поймает вас на мелких несоответствиях и сделает из них большие.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Мейсон, – сказал Трэгг. – Мы уже можем доказать, что машина Элен Эддар побывала на подъездной дорожке, которая ведет к дому Агнес Берлингтон уже после того, как газон и дорожка были мокрыми. Можем доказать и кое-что другое.
– Примите мои поздравления, – ответил Мейсон.
– Спасибо... Видите ли, Мейсон, она въехала на подъездную дорожку, увидела, что почва размокшая, и решила вернуться. К тому же она отлично водит машину. Некоторые водители, если дают задний ход, часто крутят баранку, так что машина идет зигзагами. А эта женщина вывела машину почти по прямой линии, так что имелись хорошие отпечатки в основном только передних колес. Конечно, кое-где попались и отпечатки задних, но их было гораздо меньше, чем мы ожидали. Грунт был слишком мягким.
– Я тоже посчитал, что земля там слишком мягкая.
– Да, но вы были там позже, – заметил лейтенант Трэгг. – Мы предполагаем, что машина Элен Эддар какое-то время стояла на подъездной дороге, а потом выехала задним ходом. Это случилось приблизительно в то время, когда наступила смерть.
– А как вы определили время смерти? – поинтересовался Мейсон.
– Это очень щекотливый вопрос, – ответил лейтенант Трэгг. – И вы, вероятно, в свое время зададите кучу вопросов эксперту. Точно определить время смерти мы не смогли, только установили, что смерть наступила за двадцать четыре – тридцать часов до обнаружения трупа, трупное окоченение уже было и прошло. Если бы мы узнали, когда она последний раз принимала пищу, это помогло бы нам намного точнее определить время смерти, но, по-видимому, она сама себе готовила и мыла посуду. Так что мы можем лишь констатировать, что она погибла через два часа после приема пищи, но когда она ела, нам неизвестно.
– А характер пищи вам ничего не подсказывает? – спросил Мейсон.
– Ну и ну, Мейсон! – укоризненно заметил Трэгг. – Вам не кажется, что разговор у нас идет в противоположном направлении? Вместо того, чтобы мне, офицеру полиции, допрашивать подозреваемую и ее адвоката, я вынужден сам отвечать на ваши вопросы. Вам остается только предупредить меня – как того требует буква закона – что все, что я сейчас здесь скажу, может быть направлено против меня.
– Если вы заинтересованы найти настоящего убийцу, – заметил Мейсон, вы должны быть готовы обсудить со мной некоторые факты.
– Вот именно! – подхватил Трэгг. – А если вы сами заинтересованы в раскрытии преступления, я думаю, что вы не откажетесь ответить на некоторые вопросы... Например, вопрос о бандероли, адресованной мисс Эддар на главный почтамт?.. О, я вижу, вы вздрогнули, мисс Эддар? Вы не ожидали, что полиция докопается до этого, не так ли?
– О бандероли? – спросил Мейсон.
– Да, о маленькой такой бандероли. Размером с тетрадку, в каких обычно ведут дневники. Мы, разумеется, еще не вскрыли пакет, поскольку у нас не было ордера на арест, а мы должны соблюсти все формальности по отношению к почтовому агентству. Пока лишь известно, что эта бандероль адресована мисс Эддар на главный почтамт и адрес на ней написан рукой мисс Эддар. Ну, а теперь, имея на руках ордер на арест, мы можем вскрыть этот конверт в самое ближайшее время, и его содержимое, надеюсь, внесет ясность в ситуацию, особенно если в бандероли окажется дневник Агнес Берлингтон. Дело в том, что близкий знакомый Агнес Берлингтон утверждает, что она вела дневник, который хранился в одном из ящиков шкафа. Во время обыска мы не нашли никакого дневника, так что вполне возможно, в этой бандероли находится исчезнувшая вещь – дневник... Вы понимаете, что все это значит, Мейсон? – Трэгг повернулся к Элен Эддар: – Вы не хотите сделать никаких заявлений относительно этой бандероли, мисс Эддар?
– Нет, не хочет! – ответил вместо нее Мейсон.
– Во всяком случае она может сказать, посылала ли она что-нибудь на свое имя, и когда она это сделала, – сказал Трэгг. – Мы ведь имеем эту бандероль и знаем, кто писал адрес на ней. В течение часа мы познакомимся и с содержанием бандероли.
Элен Эддар бросила на Мейсона испуганный взгляд.
– Мисс Эддар вообще не будет делать никаких заявлений, – твердо повторил Мейсон.
– Для нее же хуже, – ответил Трэгг. – Пресса может представить факты в невыгодном для нее свете...
– Суд общественности нам мало поможет в этом вопросе. Речь может идти только о Суде Присяжных. И давайте играть в открытую, лейтенант: в силу определенных причин мисс Эддар не может ответить на ваши вопросы. Кроме того, у нее есть основания сохранять свое прошлое в тайне – прошлое чисто личного и частного порядка. А если она будет отвечать на вопросы, это прошлое неизбежно всплывет на поверхность. Отсюда следует, что на вопросы отвечать она не будет и вообще не будет говорить ни слова.
– Я могу понять вашу позицию, – ответил Трэгг. – Но в таком случае все это дело целиком ляжет на ваши плечи... Впрочем, вы, наверное, этого и хотите. С другой стороны, эти личные и частные вещи все равно всплывут на поверхность. Я имею в виду конкурс красоты и все такое прочее...
– Почему? – спросил Мейсон.
– Потому что об этом знают в полиции и, боюсь, это известно уже и прессе, – ответил Трэгг. – Я не хочу сказать ничего, что бы бросило тень на поведение вашей клиентки, но в конце концов улики есть улики, и, кроме того, имеется еще свидетельница Максин Эдфилд, которая даст Суду весьма ценные показания в отношении мотивов. К тому же она может поставить под сомнение утверждение Элен Эддар о том, что она имеет сына от Хармена Хаслетта, оставившем после себя двухмиллионное состояние. Все эти факты неизбежно всплывут на поверхность, когда речь пойдет о причинах убийства, и я буду весьма удивлен, если мисс Эддар не побоится прокомментировать их.
– У мисс Эддар нет надобности комментировать что-либо!
– В таком случае объяснения придется давать вам, как ее адвокату.
– Как ее адвокат, я тоже не обязан давать какие-либо объяснения.
– Что ж, – пожал плечами трэгг, – значит, будем играть в молчанку. Вы, конечно, оба понимаете, что мы заинтересованы в расследовании этого дала. И нам не нравится, когда вокруг дела поднимается много шума, так что если мисс Эддар сможет ответить нам на вопросы, мы будем рады выслушать ее объяснения, проверим факты, о которых она сообщит, и если в их не будет противоречий, мы не станем ее больше беспокоить.
– Мы оба с вами отлично знаем, – бросил Мейсон, – что вы все равно не сможете ее отпустить до тех пор, пока дело не будет решено в судебном порядке. А все эти громкие слова вам нужны для того, чтобы заставить ее говорить.
Трэгг усмехнулся:
– Хорошо, Мейсон, я больше не буду делать никаких попыток. А вам, мисс Эддар, придется поехать вместе с нами. Кстати, хочу заметить, что попытка послать компрометирующие материалы по почте говорит сама за себя. Конечно, сейчас я не выношу никаких обвинений, но, может быть, вам, господин адвокат, будет интересно узнать, что эту бандероль мы обязательно вскроем. Я буду очень рад за вас и за вашу клиентку, если мы не найдем там дневника Агнес Берлингтон, но очень боюсь, что именно этот дневник мы там и найдем. А теперь, мисс Эддар, если вы будете так любезны и проедете с нами в полицейское Управление, мы выполним там все формальности по возможности безболезненно – это, конечно, в том случае, если вы измените свое поведение и дадите толковое объяснение своим поступкам.
– Никаких объяснений не будет! Ни толковых, ни бестолковых! – ответил Мейсон. – И мы будем пользоваться своим правом – хранить молчание. Кроме того, я хочу пять минут поговорить со своей клиенткой, господин лейтенант. Может быть, вы подождете в коридоре? После этого вы можете везти ее в Управление.
– Переговорить с ней вы можете и в Управлении, – ответил Трэгг.
– После того, как вы внесете это в регистрационную книгу? Конечно, если вы мне отказываете в разговоре с моей клиенткой...
– Вы не так меня поняли, – поспешно сказал Трэгг. – Я не хочу ставить вам никаких препятствий, Мейсон. Во избежание осложнений. Значит, вы просите пять минут?
– Да.
– Что же, говорите, – ответил Трэгг и с саркастической улыбкой вышел из кабинета.
Мейсон повернулся к Элен Эддар:
– В этой бандероли – дневник Агнес Берлингтон?
– Да.
– Где вы его взяли?
– В верхнем ящике бюро.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Итак, вы приехали к ней, нашли ее мертвой, обыскали комнаты и забрали дневник?
– Да.
– Оружие какое-нибудь находили?
– Нет.
– А у вас есть оружие?
– Почему вы об этом спрашиваете?.. Да, есть.
– Какое?
– Кольт тридцать восьмого калибра.
– Где он сейчас?
– О, Господи! Откуда я знаю! Где-то дома. Мне кажется... Ой, нет, вспомнила! Я давала его Уайту. Он хотел поупражняться в стрельбе. Выезжал за город с девушкой... ну, и поскольку он очень хороший стрелок, то хотел покрасоваться перед ней.
– А что он потом сделал с револьвером? Отдал обратно?
– Нет, он еще у него, если он не... О, Боже!
– Ну, что там еще? – спросил Мейсон.
– Теперь я все вспомнила! Он сказал мне, что положит его в мою машину, в «бардачок».
– Вы не знаете, он уже положил его?
– Не знаю, но думаю, что положил.
– И, значит, когда полиция осматривала вашу машину, она могла обнаружить и револьвер?
– Думаю, что могла.
– Если окажется, – сказал Мейсон, – что роковая пуля была выпущена из этого револьвера, вас уже ничто не спасет. Присяжные вынесут вердикт о предумышленном убийстве.
– Мне кажется... Вы думаете, что я вела себя совсем глупо... Да, мистер Мейсон?
– Вы очень хорошо планировали свои действия, мисс Эддар. Вы пытались поступить как можно умнее, но выходило все наоборот.
Адвокат вышел из кабинета.
– Вам понадобилось всего три с половиной минуты, – дружески сказал Трэгг.
– Вот и хорошо, – хмуро ответил Мейсон. – Оставшиеся полторы вы можете засчитать как сдачу от занятого мной у вас времени.

15

Мейсон сидел у себя в кабинете в расстегнутой у ворота рубашке. Перед им стояла чашка кофе. Пол Дрейк расположился напротив, в кресле для посетителей, и делал записи. Делла Стрит возилась с новой порцией кофе.
Мейсон устало сказал:
– Эта женщина втянула меня в грязную историю. А я слепо сунул туда свою голову и теперь не могу вытащить ее обратно. Я не могу рассказать тебе, Пол, что собирается предпринять полиция в отношении ее, потому что сам этого не знаю. И самое главное – я не знаю, нашла ли полиция оружие, из которого была застрелена Агнес Берлингтон.
– У твоей клиентки есть оружие? – спросил Пол.
– Это еще полбеды, – ответил Мейсон. – У нее есть револьвер, купленный в солидном магазине, и регистрационная книга этого магазина быстро подскажет полиции, чей это револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17