– Патрик, – начал Обри, нащупывая подходы к доверию Хайда, – ты говорил мне, что ЦРУ убило жену Никитина... – Он не обращал внимания на изумленные вздохи Роз, даже на возможную защитную вспышку ярости. – ...Довольно серьезное заявление, даже если учесть, что оно исходит от человека, получившего психическую травму, как ты, например!
Роз рванулась с кровати, но Хайд схватил ее за блузку. Дрожа от ярости и холода, она подняла свою накидку и набросила на плечи.
– Не обращай на него внимания – это всего лишь один из приемов. Он весь состоит из приемов.
– Патрик... я приехал, чтобы вызволить тебя. Все улажено...
– С кем?
– Я все сделал сам. С помощью Шелли... Погоди! Питер ничего не знает, кроме того, что ты жив. Пойми же, ради Бога, Патрик, я должен был просить его помочь мне! Мне нужны были документы, деньги, помощь. – Хайд снова расслабился. – А теперь я хочу знать, что ты видел, точно знать, что произошло, как ты там оказался и как оказался здесь. Потому что если твои сведения правильны, то угрожающая тебе опасность даже серьезнее, чем я думал. – Значительно серьезное, подумал он про себя. – Расскажи, что произошло.
По мере того как Хайд скупо выдавал свою информацию, руки Обри с искривленными пальцами и вздутыми венами все тяжелее опирались на трость. Подошвы чувствовали холод, исходящий от утоптанного земляного пола. Он видел, как Роз машинально успокаивала себя, поглаживая наброшенное на ноги Хайда одеяло, смахивая с темной юбки невидимые пылинки, поправляя волосы. Она слушала, глядя на Обри. Измученное лицо ее покрылось пятнами и принимало все более недоброжелательное выражение. Повествование Хайда полилось быстрее. Ему нужно было выговориться.
Внимательно слушая Хайда, Обри поочередно испытывал благодарность, сострадание, вину и раздражение. По все яти чувства говорили ему то же, что подсказывали внимание и интуиция, опасность рядом. Как бы ему ни хотелось, особенно теперь, когда он стар, уединения, любви ближних и покоя, при столкновении с опасностью он был неизменно готов к действию.
Они разбили двигатель перемен, отключили его, подумал он. Им не нужны перемены. КГБ, армии и Харрелу – должно быть, из «саквояжников», о которых говорил Андерс. Теперь он в этом не сомневался. Хайд лишь подтвердил подозрения Фраскати.
Он не мог не верить Хайду. На пути из Лондона он еще раздумывал, не имели ли заманчивые намеки Хайда одну цель – обеспечить свое спасение. Теперь он больше так не думал. Патрик действительно все видел, ему удалось бежать, за ним охотились. Его смертельная усталость и опустошенность, не оставлявшая его подозрительность, его монотонная обличительная речь, которую Обри пришлось выслушать, – все подтверждало, что он говорил правду. Его все сильнее охватывало чувство опасности. Мысли о ней метались в голове, словно тени, бегающие по комнате в свете дрожащего от ветра язычка пламени.
Он должен в глубочайшей тайне доставить Патрика в Лондон. Они пойдут на все, чтобы его убить. Стоит ли ждать прибытия Годвина?..
Да. Вызов Тони сюда был инстинктивным, но разумным решением. Местопребывание Хайда неизвестно. Пока что выслушать отчет агента здесь безопаснее, чем в любом другом месте. Глядя на Хайда, он чувствовал, что будет нелегко уговорить его оставить эту холодную провонявшую комнату. Здесь, на этой койке, угрюмая бессильная ярость Хайда несколько утихла. Он ушел в себя, не считаясь ни с кем, ненавидел всякого, кто мог встать поперек пути или угрожать ему.
Прервавшись на полуслове, Хайд вдруг замолчал. Лежал и разглядывал свою руку, не обращая на них никакого внимания.
– Спасибо, Патрик, – промолвил Обри. Хайд хмуро взглянул на него. Роз по-прежнему смотрела недружелюбно. Для нее Обри был хозяином Хайда, а она боялась за него.
– Спасибо, – повторил он.
Он тоже беспокоился за Хайда, виновато сочувствовал ему. Однако, все подавляя, в нем росло ощущение опасности и копилась злость. Гнусные безмозглые сопляки! Кровавые недоумки! Убить Ирину Никитину, потому что она, возможно, была двигателем перестройки!
Ловко и гнусно... и с множеством последствий... словно камень, брошенный в середину пруда. Кто в этом замешан? Кто отдал приказ или согласился с ним?
И на кого можно полагаться, кому доверять? Комната с ее тенями навалилась на него. Чтобы сохранить в тайне содеянное ими, эти изменники не остановятся ни перед чем. Эта мысль натолкнула его на другую – возможно, никому нельзя доверять, никого нельзя привлекать себе в помощь.
Ноги на холодном полу совсем окоченели. Руки, сжимавшие набалдашник трости, от напряжения побелели. Бросилось в глаза, что его большая колеблющаяся тень была тенью согбенного, хилого пожилого человека.
Хайд лежал неподвижно, словно уже превратился в покойника.

* * *

– Нет, просто в отпуске. У приятеля на озере рыбацкий домик. Работаю в одной компании в Силиконовой долине.
– Им уже и англичане нужны?
Блейк в ответ улыбнулся. Реплика сидевшей за кассой непричесанной блондинки была безобидной. Покрытое загаром лицо усеяно веснушками, словно крапинками на яичках какой-нибудь пичужки. Он взял в обе руки по пакету с продуктами, улыбаясь между столбиками оберточной бумаги.
– Благодарю.
– Хорошей погоды.
– Спасибо.
Он вышел из небольшого супермаркета на свежий утренний воздух, но, одетый в подходящие случаю клетчатую рубашку и джинсы, не почувствовал холода. Поездки в магазин было не избежать: у женщины, как назло, кончились сигареты, нужны были яйца, хлеб, мясо. Раздражение быстро рассеялось при виде карабкавшихся по крутым склонам темных елей и сосен. Сонный покой маленького городка действовал расслабляюще. Открыв багажник взятой напрокат машины, он уложил туда пакеты с продуктами. Закрывая багажник, снова залюбовался снегом, пятнами покрывающим склоны и увенчивающим острые вершины.
Теперь, вдали от рыбацкого домика и женщины, донимавшей его бесконечными вопросами, как было не насладиться приятным покоем! Он уселся в нескладный, громоздкий седан, постукивая пальцами по баранке, не торопясь заводить мотор и возвращаться по грунтовой дороге к спокойному, блестящему на солнце озеру. Там, словно заведенная до предела часовая пружина, его будет ждать женщина, будто нарочно, чтобы досадить ему, прячущаяся по углам. Ее напряженное состояние – и, как он предполагал, глубокое горе – душили его, даже когда он бродил по галечному берегу озера или бесцельно просиживал с удочкой на пристани.
Если бы она не была племянницей Обри, он бы более резко оборвал ее нытье – поставил бы, так сказать, на место. Он любил женщин и обычно держался с ними непринужденно. Но эта женщина не влекла его; в ней было что-то от хрупкого, готового сломаться металла. Она занимала слишком много места. Особенно здесь, в этом тесном рыбацком домике. Двигалась, почти как насекомое, – резко и непредсказуемо.
После Вашингтона все это дело начало ему надоедать. Там они с Кэролайн более ощутимо прикоснулись к власти, чем в Лондоне, и им это нравилось. Особенно Кэролайн, его жене. Привилегии и хождение по магазинам в кругу дипломатических жен... дипломатических, она не упускала случая напомнить. Не из мира секретных служб. Этот мир не вызывал в ней эмоций. И ему все чаще приходилось признаваться, что его работа начинала ему надоедать. Если бы его направили в какую-нибудь отдаленную дыру, в тихую заводь, он бы всерьез подумал о переходе в министерство иностранных дел.
Он вздохнул. Воспоминание успокоило, словно он принял решение только благодаря повторению старых доводов. Пустил мотор, привычно проверил в «бардачке», на месте ли пистолет.
Что им надо? Почему они убили Джона? – Бесконечные вопросы этой женщины, такие же нудные, как она сама. Ударив по баранке, он задом выехал на пыльную улицу и развернулся в направлении к домику. Сквозь темное стекло пробивался солнечный свет. Доехав до конца единственной улицы, небрежно глянул в зеркало и круто свернул влево, на проселок. Чисто. Он тихонько засвистел и вспомнил о радио. Пробежал по волнам – кантри, рок, что-то знакомое в исполнении оркестра, погода – и остановился на роке, прибавив громкость. Почему они убили Джона? Что собирается сделать для меня Кеннет? Я должна выбриться отсюда... Что происходит? Звучные аккорды гитары заглушали звучавший в голове голос женщины. Может быть – если эта заваруха отразится на его будущем – стоит серьезно подумать о переводе, поговорить с атташе, прощупать почву?..
Зеркало запылилось. Машина прыгала и крутилась по лесной дороге, потом начался длинный пологий спуск к озеру. Он усмехнулся. Да. Доводы Кэролайн казались все более привлекательными.
Притормозив на повороте, прибавил скорость. Перед самой машиной дорогу перебежал бурундук. Дорожный знак предупреждал об оленях. Он вздрогнул при мысли о нечаянной возможности сбить одного из них, увидеть боль в огромных глазах...
...В зеркале автомобиль, подпрыгивающий на выбоинах. В пятидесяти ярдах Ярд – 3 фута, или 91,44 см. (Прим. пер.).

позади, не отстает. От его мелькания в зеркале чуть ли не клонит ко сну. Он встряхнул головой и, словно разозлившись, выключил радио. Машина незнакомая, во всяком случае не из соседних домиков. Темно-зеленый седан марки «линкольн» с затемненным ветровым стеклом. Где он стоял? Против магазина на другой стороне улицы. Не спеша, уверенно следовал за ним. Он чуть прибавил скорость. Машина держала дистанцию.
На лбу и под мышками выступил пот. Лежавшие на баранке ладони тоже вспотели. Бешено заколотилось сердце. По бокам обеих машин сомкнулся лес. Машина пересекла пробивавшиеся сквозь деревья косые лучи солнца. Несколькими секундами позже проскочил «линкольн». Вне всякой связи взглянул на часы. Потом на спидометр. До домика оставалась миля.
Увести их подальше? Поехать окружным путем и посмотреть, поедут ли они следом? Почему он думает, что они у него на хвосте? Что это – интуиция или игра воображения? Взглянув на «бардачок», открыл его и положил холодный на ощупь «браунинг» на сиденье. Включил кондиционер. Как узнаешь, подумал он. Прибавил скорость до сорока, машина запрыгала по дороге. В прогалинах между высокими елями мелькали холмы на другом берегу озера. Примерно в четверти мили впереди – поворот. Свернуть? Провериться? Прибавил до сорока пяти. «Линкольн» проскочил освещенную солнцем прогалину через столько же секунд, когда они шли на тридцати.
Никакого сомнения, теряя голову, подумал он. Почти пятьдесят. «Линкольн», окутанный клубами пыли из-под колес его машины, словно мираж, появлялся и исчезал в зеркале. Все на том же расстоянии.
Увести их прочь не было времени – опасность, возможно, уже угрожала женщине. Еще до того, как он принял окончательное решение, промелькнула и осталась позади уходящая в сторону дорога. Теперь только оставалось ехать к домику.
Возобладал рассудок. Для паники не было оснований – подумаешь, увидел позади машину и вспотел от страха. Наверное, пассажиры «линкольна» – сотрудники ЦРУ, ФБР или какого-нибудь другого официального органа. Не враги же они ему. Рассуждения эти подкреплялись неприязнью к племяннице Обри. Он взглянул на пистолет.
Сощурившись от солнечного света, Блейк притормозил на травянистом склоне как раз над домиком. Поверхность озера слепила глаза. Женщина встревоженно открыла дверь – детские беспочвенные страхи. Сунув за пояс пистолет, он открыл дверцу машины. «Линкольн», развернувшись боком, встал в двадцати ярдах. Открылась правая дверца. Из машины вышел молодой человек в легком бежевом костюме и голубой рубашке. Теперь Блейк чувствовал себя прекрасно, сгорбившаяся, напряженная фигура стоившей на крыльце женщины казалась неуместно нелепой, на глади озера переливались солнечные блики, вокруг машин, словно вокруг лосей после весенней схватки, оседала пыль. Он поднял руку, чтобы помахать...
Кэтрин увидела бледную вспышку, вторую из чего-то, что незнакомец держал в руках, опершись ими на дверцу зеленого «линкольна». И увидела, как стройную фигуру Блейка подбросило вверх, потом он опрокинулся назад, перевалился через капот машины и неловко сполз на землю, откинувшись спиной к левому переднему колесу. Мужчина в бежевом костюме побежал к упавшему, а тот, что вел машину, с пистолетом в руках поспешил к домику. Лоб Блейка залило красным. Первый незнакомец бегло осмотрел его, и оба побежали...
...Увидела дверь, яркие половики на блестящем полу, поскользнулась, ухватилась руками за доски задней стены, схватила сумочку, потом оказалась у окна комнаты, в которой спал Блейк. Дрожа всем телом, перевалилась черен подоконник, свалилась руками вперед на трапу, еще мокрую от росы, в тени дома.
Оттолкнувшись, вскочила на ноги. Побежала в сторону ближайших деревьев. Глаза застилал пот. Позади раздавались крики, послышались два удара, похожие на те, когда убили Блейка. Протестующе кричали птицы. Она хватала воздух, словно карабкалась вверх, а не бежала. Потом ударилась левой рукой о ствол дерева, по щеке хлестнула ветка, на рукавах и груди запестрели солнечные блики, и еще через мгновение ее скрыла густая теш" леса. Она ничего не слышала, кроме собственного тяжелого дыхания. Возле лица что-то скользнуло по стволу дерева, оставив длинный безобразный белый шрам. По щекам сквозь волосы ударили крошечные щенки. Ноги в легких туфельках больно спотыкались о корни. Казалось, сознание отключилось. Перед глазами мелькали очертании стоящих передом друг к другу машин, словно готовых к схватке зверей, пистолет, бежевый костюм, слабые вспышки огня, беспомощно и нелепо падающий Блейк – однако ничего похожего на мысли. Она бежала, не ощущая ничего, кроме глотающих воздух легких, спотыкающихся ног, хватающихся за шершавую кору рук, всепоглощающего запаха смолы и ритмичного постукивания по бедру висящей через плечо сумочки.
И время от времени хлестали и путались в волосах ветки или волосы, словно паутина, падали на глаза. Она небрежно отбрасывала их назад.
Болела щека, слепило стоящее прямо над головой солнце, хвойные иголки кололи лицо, от их запаха щипало в носу. Ей казалось, что она все еще бежит, тогда как она, лишившись сил и потеряв ориентировку, изрезав в кровь руки и разбив колено, постепенно замедляя движение, катилась вниз но склону.
Правая рука окунулась в ледяную воду. Солнечный свет, потом темнота...

* * *

– Черт побери, Патрик, тебе что, нужен гипнотизер?
Годвин выпрямился, опираясь на трости, и сунул миниатюрный магнитофон в карман толстого твидового пальто. Потом заковылял прочь от койки, на которой, словно беспомощный и капризный больной, валялся Хайд, одетый теперь в джинсы и широкий свитер. Обри вслед за Годвином вышел и холодную зимнюю ночь. Где-то блеяла коза. Обри был доволен, что кругом ничего не видно. Когда они – он сам, Роз и Годвин – приехали, было еще светло. Кособокие хибарки из жести и картона, одиночные древние автомашины, козы и тощие цыплята – постоянные атрибуты временного жилья – вызывали в нем чувство подавленности и отвращения. Глаза бы их не видели. Если бы можно было вытащить всех отсюда сегодня ночью! Двадцать четыре часа для Пешавара слишком долгий срок. Он раздраженно постучал тростью и обрезал Годвина:
– Ему здорово досталось, Тони.
Годвин неуклюже повернулся к Обри.
– Я знаю, сэр... но с ним, черт возьми, до тога трудно иметь дело, что меня начинает бесить.
Правда, Хайд действительно начинал раздражать.
– Как, по-твоему, Тони, – подавляя вздох, спросил он, – не вызывает ли его рассказ кое-какие ассоциации? Описание того, что он видел, – не наводит ли оно на сравнения?
Поеживаясь от холодного ветра, Обри и в темноте видел, как Годвин пожал плечами и, тяжело опершись рукой на трость, пригладил другой взлохмаченные волосы.
– Извините, сэр... не следовало сердиться на этого дурака. С ним всегда было трудно, – и, помолчав, добавил: – Что бы там ни было, у русских такого нет.
– Почему ты так думаешь?
– Они никогда всерьез не занимались ДПЛА. То, что у них имеется, и в подметки не годится этому самолетику. Более вероятно, если он точно описал, что эта штука либо израильская, либо немецкая... может быть, даже американская.
– Ясно. А точнее нельзя?
– Нужно покопаться в справочниках и уточнить кое-что. Вплоть до сравнения моделей компьютеров. – Сделав паузу, он небрежно спросил: – Нет, с собой карманного издания «Джейнса» Издаваемая и Великобритании серия справочников о вооружении и вооруженных силах различных стран. (Прим. пер.)

, сэр? По существу можно говорить о двух вещах. О высоте, на которой он там болтался, затем о том, каким способом его направили на крупную бистро движущуюся цель. Самолет, должно быть, летел со скоростью восемьсот-девятьсот километров. ДПЛА было достаточно в лучшем случае половины, а то и четверти этой скорости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53