Принц внимательно выслушал. В слабом свете первых солнечных лучей он казался постаревшим и более серьезным, чем обычно.
- Ким, очень хорошо, что ты рассказал мне все это. Но мы должны доверять Грегорину. Он сейчас - наша последняя надежда. Однако я буду наблюдать за ним. Не говори об этом никому, даже Бурину; я не хочу, чтобы между нами возникло недоверие. Возможно, наступит время, когда нам снова придется сражаться, а в этом случае нужно доверять друг другу целиком и полностью. Нам самим тоже следует исходить из того, что Грегорин против нас ничего не имеет.
- Я тоже так считаю, - согласился с ним Ким, и на этом они прервали разговор, поскольку в этот миг к ним присоединились остальные. - Этак я постепенно и привыкну к холодной воде, - громко сообщил он и зашагал к пещере. Уходя, он увидел, как Фабиан подмигивает ему.
Утро было многообещающее, но к полудню на небе собрались темные, низко нависающие облака, и уже вскоре путешественники шагали в почти непроглядном тумане.
- Даже своих ног не вижу, - послышался голос Бурина, но это не остановило Грегорина, продолжавшего вести их. Киму показалось, что гном так хорошо знает здесь каждый куст, как он сам - свою библиотеку. И хотя видимость была не более десяти футов, Ким был скорее даже благодарен туману, поскольку их передвижение наверняка оставалось незаметным для вражеских глаз. Кроме того, он был лишен возможности всматриваться в лежащий внизу Эльдерланд и постоянно испытывать страх, что обнаружит новые следы войны и разрушений.
Фабиан охотно ускорил бы шаг, но туман обязывал быть осторожным. Местность здесь была неровная. Вдобавок, тут могли находиться в засаде темные эльфы или их слуги больги, а на полной скорости налететь на них едва ли было бы разумно.
Этот и следующий дни они продвигались почти на ощупь сквозь туман. На второй день Киму стало мерещиться, что в любой момент из-за серой пелены может появиться Азантуль со своими подручными. Да потом ещё этот влажный и холодный воздух, от которого не спасал даже ватный полушубок, так что он мерз немилосердно. Настроение у всех было подавленное, а погода и туманный ландшафт только способствовали возникновению мрачных мыслей. Кроме того, их продвижение было намного медленнее, чем ожидалось, так что Ким уже начал опасаться, как бы вместо двух дней, как говорил Грегорин, им не пришлось затратить на переход и все четыре.
Все вокруг отсырело, так что они даже не могли разжечь огонь, в результате спутники были вынуждены отказываться по утрам от бодрящей чашки чая.
Около полудня третьего дня пути туман медленно начал таять, вскоре сквозь него пробилось солнце, поначалу блеклое, но потом все более яркое.
- Слушайте! - сказал Гврги.
- Что это? - спросил Фабиан. - Похоже на ветер, дующий над островами. Хотя нет, это звучит…
- …как вода, - закончил Гилфалас.
- Я знаю, что это! - выкрикнул Ким и пошел в том направлении, откуда доносился шум. - Идите за мной.
Уже на ходу Бурин задал ему вопрос:
- Ты когда-нибудь был здесь?
- Нет, - хрипло проговорил Ким, - но я знаю, что это.
Шум воды становился все громче. Высокие дубы и буки постепенно сменились ивами и тополями. Наконец они вышли из-под сени деревьев и очутились на небольшой прогалине, где и увидели это незабываемое зрелище.
Там, где склоняющееся на запад солнце освещало пелену из мириад мельчайших водных капелек, свет преломлялся в искрящуюся радугу.
Высоко вдали из ледяных расщелин Серповых Гор наружу бил горный родник. Питаемый ручьями, скоро он превращался в стремительный горный поток, через ледники и пласты гальки несущийся в долину. В тех местах, где голые скалы уступали место поросшим лесом холмам, поток становился шире, однако не замедлял своего течения. Пенясь и ломая скалы, пробивал он себе дорогу.
Другие водные потоки - в том числе и подземные, - питаемые ледниками, лесной росой и дождями, поливающими горные склоны, делали его широким и полноводным. Превратившись в реку, катился он вниз к подножию горы, извиваясь, прокладывал себе дорогу, блестя на солнце, катил свои волны… И срывался вниз!
С высоты трехсот футов Андер обрушивался к подножию горы и превращался в пенящийся кратер, чтобы затем разлиться и стать спокойной рекой, какой знают её фольки, - если только, как это было шестнадцать лет назад, наводнение не превратит её в ревущий поток, которому все плотины и дамбы ничего не смогут противопоставить.
Кима пронзила боль, когда он подумал о своих родителях и смутно попытался воскресить в памяти Усть-Эльдер, где в конце пути могучая река, сытая и спокойная, соединяет свои воды с морем.
Здесь река представала во всей своей красе. И в лучах осеннего послеполуденного солнца воды Андера блестели серебром, а листья на деревьях - золотом.
- Это напоминает место, где когда-то пробудились элоаи, - сказал Гилфалас.
- Оно напоминает… А что ты хочешь этим сказать?
- Все мы, каждый из Пробужденного Народа, помним то мгновение, когда мы впервые увидели Владычицу в сопровождении Владыки, своего возлюбленного. Она шла по полю из лилий в месте, которое мы называем Итиаз Кайден, Воды Пробуждения. У нашего народа есть одна старинная песнь, исполняемая ан-лалайт, на мотив плеска волн… Я попытаюсь, как ни тяжело это сделать, передать её на Всеобщем Языке, хотя он гораздо беднее эльфийского.
На мгновение он замолчал, а потом запел тихим голосом, подобно волне чередуя восходящие и нисходящие интонации:
Там, на Водах Пробуждения,
в полуяви-полудреме
смех твой стал поводырем мне,
светлой видел даже тень я.
Облик дивного виденья,
пены волн и поля лилий
он белее, лик твой милый,
там, на Водах Пробуждения.
Воды Андера, подымаясь и опускаясь, казалось, напевали при этом свою собственную песню.
- Вот почему элоаям всегда снятся волны. Они грезят о море, вечно пребывающем в движении, но нигде не заканчивающемся. Ибо оно подобно нам. Мы - дети утра, начала. Мы не стареем и не умираем; мы знаем только начало, как цветок, который постоянно цветет.
- Это прекрасно, - произнес Ким. Странные слова убаюкали его, он словно очутился во сне, наполненном светом. Ему казалось, что он почти видит Пробужденных: сияющих, вечно молодых, вечно прекрасных…
- …и обреченных на вечную жизнь, - сказал Гилфалас, будто прочитавший его мысли. Что-то в его голосе диссонировало теперь с чистой мелодией волн. - Цветы, никогда не дающие семени, никогда не приносящие плода. Любовь, которая никогда не произведет на свет потомства. Свет, который никогда не умрет.
- Так что же в этом плохого? - раздался бас Бурина.
- Тебе этого не понять, гном, - ответил эльф. - Некоторым этого недостаточно. Среди нас были такие, кто искал настоящую жизнь. Они и открыли Врата в Среднеземье, в Мир Людей, в тот мир, где существуют жизнь и смерть. Некоторые из нас обрели себя здесь, у людей, с их такой удивительно короткой жизнью. Они познали новый род любви, которая тем слаще, что не может длиться вечно, наполненная печалью и горечью, - и это обогатило их.
Но некоторые не удовольствовались и этим. Они стали исследовать дальше, на свой страх и риск. Они увидели смерть и были зачарованы ею. Они зашли слишком далеко. Из смерти они создали новую, темную жизнь…
Внезапно раздался крик, перешедший в клокотание с последующими за этим звуками, которые едва ли могло породить человеческое горло…
- Гврги! - Марина вскочила на ноги. Фабиан одним прыжком оказался рядом. Болотник лежал на земле и дико дергался всем телом; на губах его появилась пена. Он закатил глаза так, что видны были одни белки.
- Скорее! - Фабиан схватил кусок дерева и засунул его Гврги между зубов. - Мне это знакомо. Это припадок, в нашей семье эта болезнь тоже встречается. Помогите мне удержать его.
Ким поспешил к нему, но только когда к ним присоединился Бурин, им удалось удержать впавшего в неистовство болотника. Гврги ещё раз дернулся, а потом все его тело застыло и изо рта послышались произнесенные сквозь зубы слова, которые будто с трудом вырывались наружу:
- …я-аа… виж-жу… кон-нец… врем-мен…
Вдруг его тело выгнулось. Затем он согнулся пополам и замер. Некоторое время все молча смотрели на него. Неужели он умер? Потом они увидели, как равномерно подымается и опускается его грудь, как будто он спит глубоким, спокойным сном.
- Это не совсем обычный припадок, - произнесла Марина, вытирая ему платком лицо. - Я кое-что знаю об этом. Когда Настоятельница Матерей впадала в экстаз, то через неё с нами говорила Богиня… - Она осеклась. - Я не должна об этом говорить. Есть вещи, которые касаются только женщин.
Ким опять поймал себя на мысли, что не перестает удивляться Марине, с ней все не менее загадочно, чем с остальными его спутниками. У него появилось ощущение, что он - единственный среди них простой смертный, у которого нет никаких тайн.
- Полагаю, ты говорил о темных эльфах, - сказал он, обращаясь к Гилфаласу, чтобы хоть как-то нарушить молчание, - и о том, как те появились.
- Они были нашими братьями, - согласно кивнул эльф. - Теми самыми, что зашли слишком далеко. Теми, кто попытался разгадать тайну смерти. Присущий им свет превратился в огонь и тьму. Да будут они прокляты!
- Тебе не дано этого понять, эльф, - раздался голос позади него, резкий, как звук трущихся друг об друга камней. Это был Грегорин, молчавший все это время. Он неподвижно стоял в тени деревьев.
- Ну а ты, конечно же, понимаешь? - Голос Гилфаласа прозвучал раздраженно.
- Я, - сказал Грегорин, - пришел сюда от конца времен. - И он вновь замолчал.
Вот опять Киму на ум пришли слова Бурина: «Грегорин, носитель всего позора рода гномов». Он взглянул в глаза гнома и прочел в них глубокое страдание и неизбывную тоску.
Никто не произнес этого вслух, но все молчаливо согласились, что сегодня они уже никуда не пойдут, а разобьют лагерь прямо здесь, в тени деревьев. Спутники рано легли спать. Ким ещё долго не мог уснуть и прислушивался к ровному дыханию своих друзей и спутников. Если бы не тревожные мысли Гилфаласа и слова Грегорина, то этот вечер мог бы стать таким, каким молодой фольк и представлял себе настоящее приключение.
Эта мысль оказалась у него последней, прежде чем он провалился в сон. Шумели воды падающего с высоты Андера, а речные волны напевали свою песню…
Утро началось как обычно: Марина заваривала чай, в то время как Грегорин будил остальных не слишком лестными репликами. Однако сегодня они у него звучали уже не так сурово, как накануне.
Ким отправился к пруду и умылся холодной водой. Он уже почти привык к этому.
Поднялся и Гврги. Ничто не свидетельствовало о том, что вчера он находился - как, пожалуй, выразился бы магистр Адрион - в пророческом экстазе. Вел он себя обычно, квакал что-то себе под нос и, по-видимому, был в хорошем расположении. Остальные переглянулись и заключили между собой негласное соглашение: ничего не говорить Гврги о его вчерашнем припадке.
Птицы Эльдерланда своим чириканьем приветствовали новый день, когда товарищи готовились выступать в дорогу. Ким как раз закидывал себе за спину вещевой мешок, как вдруг ощутил, что вокруг все замерло. Он взглянул на небо. Казалось, что в одно мгновение свет поблек и стал серым, как будто на солнце накинули облачное покрывало.
Товарищи испуганно смотрели по сторонам. Не один Ким потянулся к оружию. Бурин тоже снял со своего топора кожаный чехол.
- Давайте-ка побыстрее оставим это место, - сказал Фабиан. - Мы не должны здесь задерживаться.
Гилфалас ещё раз посмотрел на водопад.
- Нам действительно нельзя больше здесь оставаться, - произнес он с глубоким сожалением в голосе.
Грегорин зашагал первым и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону:
- Направляемся туда.
Ким быстро окинул взглядом колонну. На лицах спутников он прочел какое-то неловкое чувство и застывший вопрос: не слишком ли они промедлили? Уж не напал ли враг снова на их след? Сумерки и тишина подсказывали, что тут что-то неладно.
По цепочке торчащих из воды камней они переправились через Андер, так что Ким, к своей радости, даже не замочил ног. Они двигались вдоль подножия горы, которая крутым отрогом сбегала с Серповых Гор. Единственными звуками, которые раздавались, было их собственное дыхание и шаги по поросшей травой гальке. Смолк даже ветер.
- Жутковато, да? - спросила Марина, и голос её, как показалось Киму, прозвучал на редкость глухо.
- Да, - односложно ответил он.
- Такое ощущение, будто весь мир затаил дыхание, - проговорил Гилфалас. - И ожидает чего-то.
- Если бы это прошло стороной, я бы не расстроился, - пробурчал Бурин. - Сколько нам ещё идти? - спросил он Грегорина, и в его голосе друзья различили тревогу.
- Если поторопимся, то к вечеру сможем достичь Ворот Зарактрора.
- Хорошо, - подал голос Фабиан. - Я не знаю, что здесь намечается, но почувствую себя намного лучше, если не буду при этом присутствовать.
- Тогда поберегите свои силы для марша, - сухо отрезал Грегорин.
Грегорин снова задал очень резвый темп, во что было трудно поверить, если взглянуть на его короткие, плотные ноги. Он шагал так, будто он - центурион имперских легионов, а Ким и все остальные спутники - рекруты. При этой мысли Ким не смог сдержать улыбку.
Птицы молчали, а солнце по-прежнему светило как будто через какой-то фильтр. Окружающий пейзаж виделся в этом свете удивительно отчетливо и вместе с тем искаженно.
Они шли уже часа три, но никто даже не заикнулся о привале.
И тут в тишине раздался вой.
Его услышал каждый. Его можно было бы и не услышать, будь лес наполнен обычными своими звуками. Но каждый, хоть единожды услышав, больше уже никогда в своей жизни не мог его забыть.
Вой…
Путешественники, за исключением Грегорина и Гврги, уже слышали его вдалеке, когда Марина выводила их из Эльдерланда. Но теперь он прозвучал совсем рядом. И он приближался.
- Псы-призраки! - вырвалось у Кима. - У Азантуля и его больгов ничего не вышло, так теперь нас затравят эти твари.
- Боюсь, что пожелание Бурина не исполнится, - сказал Фабиан. - Событие все-таки не обошло нас стороной. Более того, несется прямо на нас.
- Я говорю, - проквакал Гврги, - не болтать. Бежать!
Теперь они уже не шли, а мчались что было сил. Вой раздался вновь, ему стали вторить другие голоса, и в результате зазвучала такая симфония ужаса, что у всех волосы встали дыбом.
Затем вой внезапно затих. Но наступившая тишина тяготила не меньше. Это было как затишье перед бурей.
Тяжело дыша, все неслись вперед. Ким оглянулся. Ничего не было видно, но ему казалось, что он уже чувствует за собой обжигающее дыхание этих бестий.
Что же это за создания, если одним только своим воем им удалось посеять страх и ужас?
- Молчание страшить больше, чем крик, - проквакал Гврги, опять возвращаясь к уже оставленной было манере общения.
Они очутились перед небольшой рощицей из берез, ив и тополей. Это, без сомнения, указывало на то, что здесь протекает ручей, стремящийся влиться в Андер. Может быть, им удастся сбить псов-призраков со следа, если они пойдут по воде?
Как и предполагал Ким, в роще журчал ручей. Как было бы прекрасно посидеть сейчас на его берегу с удочкой в руке и послушать пение птиц, подумалось Киму. Но здесь птицы не пели.
- Все в воду! - приказал Грегорин.
- Это бессмысленно, - крикнул Гилфалас. - Псам-призракам не нужно обоняние, чтобы искать нас. У них есть другие органы чувств. А мы только напрасно потеряем время и силы, если пойдем по ручью.
Грегорин выругался. Затем взял себя в руки.
- Но нам все равно нужно на тот берег, - произнес он.
Они не стали искать брод, поскольку было очевидно, что даже самые низкорослые без труда смогут перейти через ручей. Брызги прозрачной, ледяной воды принесли чувство свежести. Однако длилось это недолго, приятная прохлада улетучилась, когда они выбрались на другой берег и побежали вверх по склону.
Вновь раздался вой. И что-то внезапно всколыхнуло детские воспоминания Кима, которые, как он полагал, давно забыты. Но вот они опять стоят перед глазами, как будто все это произошло только вчера…
Он попытался стряхнуть с себя страх. Нет, этого не может быть. Но что же тогда напоминает ему о том ужасном событии, случившемся более двадцати лет назад? Страх все больше овладевал им, но исчез в тот же миг, как только вой замолк.
Ким глубоко вздохнул. Он взглянул на своих товарищей, которым было не менее тяжело, чем ему самому. Когда вой стих, все они как будто сбросили с себя тяжелую ношу.
Спутники и думать не думали о том, чтобы устроить себе короткую передышку, однако вскоре Киму стало казаться, что он слышит, как собаки втягивают воздух. Он рискнул бросить взгляд назад и увидел, как что-то сверкнуло в зарослях терновника. Ему показалось, что это блеск гигантских клыков.
Краем глаз Ким заметил движение и справа от себя. В воздухе что-то сверкнуло, и раздалось рычание, теперь уже совсем близко. Ким почувствовал, что падает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38