Она ждала, когда выйдет Рэнди Брукс.Кое-что в его словах смутило ее. Он сказал, что был на пятнадцатом этаже во время несчастного случая, а потом бежал по лестнице на двадцатый. Тем не менее, она помнит, что видела, как он сажал Брэда в обреченную кабину лифта. Вероятно, под каким-то предлогом он не сел в лифт. Значит, все это вранье. Его рация была запачкана чем-то, что в то время она приняла за копоть или тушь. Теперь она понимала, что это была густая смазка. Та самая, которой смазывают троссы, поддерживающие кабину лифта.Диана явственно вспомнила слова Брэда: После того, что произошло с Моникой прямо в моем винном погребке, я просто боюсь продолжать расследование. Потому что, если ее убийство не дело рук одного из моих же людей, считай, что я такой же китаец, как и ты. Скверная ситуация, что и говорить. Теперь она, кажется, нашла человека, создавшего эту ситуацию. Это Рэнди Брукс. Но на кого он работал? На ЦРУ, на Госдепартамент, или и на тех, и на других? Этого она пока не знала, но у нее был план — правда, очень опасный — как узнать. Она сделала вид, что звонит по телефону в офисе Брэда, и, убедившись, что Рэнди находится неподалеку и слышит, что она говорит, сказала в трубку: «Но почему он уверяет, что был на пятнадцатом этаже, когда я своими глазами видела, как он сажал Брэда на двадцатом?»То, что на другом конце линии не было никого, и что в трубке, куда Диана говорила это, слышались долгие гудки, — этого Рэнди Брукс, конечно, не мог знать. Диана вдохновенно импровизировала, пытаясь найти выход в создавшейся ситуации. Сив, может быть, не одобрил бы такой тактики, но бываю отчаянные моменты, когда нельзя действовать строго по учебнику, а надо рисковать. Смерть Брэда показала, что они очень близко подобрались к их святая святых.Она рассчитывала, что Брукс может отреагировать двумя способами: или попытается разделаться с ней немедленно, или направится к вышестоящему начальству за инструкциями.В глубине души она полагала, что он будет действовать по второму сценарию. Брукс не тот человек, который предпочитает действовать на свой страх и риск. Ему нужна поддержка, как моральная, так и физическая.Теперь она все больше и больше убеждалась, что оказалась права.Вот он появился из кабины лифта, остановился перекинуться парой слов с молодой женщиной, кивая головой и улыбаясь. Вот он вышел из дверей, спустился по каменным ступенькам. По-видимому, он вызвал служебную машину, потому что серый «Линкольн» ждал его у обочины неподалеку от входа в здание. Брукс кивнул шоферу и пошел к машине.Диана наклонилась вперед и тронула водителя за плечо.— Пора, — сказала она, и таксист включил передачу, не отрывая глаз от репортажа в газете о матче с участием Тайсона.А вот и мы, подумала она. Полный вперед. Но прежде чем такси вырулило на проезжую часть, раздался страшный визг шин рванувшей с места машины. С ужасом Диана увидела, как «Линкольн» выскочил на тротуар и все ускоряя движение, помчался вперед.Сверкающий бампер подцепил Брукса и подбросил его гротескно перегнувшееся тело в воздух. Он с глухим стуком ударился головой о пожарный гидрант, а огромная машина, покачиваясь на рессорах, съехала с тротуара и умчалась.Диана выскочила из такси и побежала к месту происшествия, распихивая уже начавшую собираться толпу.— Полиция! Дорогу! — кричала она, размахивая своим полицейским значком. Внутри кольца зевак она остановилась, глядя на безжизненное, окровавленное тело Рэнди Брукса. Рядом с ним стоял мужчина, на всякий случай зажимая рот носовым платком. Тем не менее, он не мог оторвать взгляда от того, что осталось от грудной клетки Брукса.Диана быстро проверила карманы жертвы, но не нашла там ничего, представляющего для нее ценность. Жаль, что при нем нет записной книжки, подумала она, подымаясь. Но это было бы слишком большая удача для нее, и это говорило бы о низких профессиональных качествах Брукса. Может, он и не отличался инициативностью, но дураком он не был.Выбравшись из толпы, Диана собралась было подняться по ступенькам в здание АБН, но передумала. Оно было теперь для нее опасной зоной. Теперь она не знала, кому там можно доверять, с каких телефонов звонить. Развернувшись, юркнула в такси.Проезжая мимо телефона-автомата, попросила водителя притормозить. Но только с третьей попытки ей удалось найти работающий аппарат. Воспользовавшись кредитной карточкой, она позвонила Сиву во Францию и рассказала обо всем, что здесь произошло. Разговаривая, почувствовала легкое головокружение и была вынуждена прислониться лбом к металлической облицовке кабинки.— Господи Иисусе, — сказал он, когда Диана закончила свой отчет, — мы, наверное, очень близко подобрались к ним, раз они были вынуждены убрать Брэда и Рэнди Брукса. Брукс, очевидно, был их связным в АБН. Теперь они заработают еще быстрее.— Кто бы они ни были, — заметила она.— Держу пари, Арнольд Тотс знает их прекрасно.— Ты уж, пожалуйста, поскорей изолируй его, босс. А не то скоро по эту сторону Атлантики никого из порядочных людей не останется.— Изолирую, будь спокойна, — заверил ее Сив. — А ты, Диана, теперь поскорее выбирайся из этой каши. Ты сделала и так больше, чем можно ожидать от одного человека. Судя по твоему голосу, ты уже давно на пределе.— Поработаю у себя в офисе в участке. Ничего там со мной не случится.— Не скажи! — возразил Сив, вспомнив предостережение Дракона Чана о том, что у тех людей есть свой человек в участке. — Лучше заройся в землю и не рыпайся, пока это дело не кончится. Они уже сделали Брэда. Можешь быть уверена, что ты внесена в список опасных особей, подлежащих уничтожению. Найди для себя экологическую нишу в виде какого-нибудь неприметного отеля подальше от центра.Только теперь Диана почувствовала, насколько ей все-таки страшно.— О Сив, как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь!— Сказать по правде, мне бы тоже этого хотелось, — откликнулся Сив, вспомнив вопрос Сутан: «Как твоя жена реагирует на твой эмоциональный дефицит?» Неужели он в самом деле бесчувственный? Надо будет задать Диане этот вопрос при встрече.— Сив, что мы делаем на противоположных точках земного шара? Нам надо быть вместе.— Знаю, что надо, — согласился он. — И скоро будем, Диана. А теперь делай, как я тебе сказал.Она узнала знакомые жесткие интонации в его голосе и поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно.— О'кей. Все будет в порядке, — уверила она его. — Не беспокойся.Она вернулась в такси и назвала адрес своего дома. Таксист подождал ее, пока она переодевалась. Она осмотрела свой запасной револьвер, зарядила его и сунула в наплечную мягкую кобуру.Вернувшись в здание полиции, она отметилась у Джо Кляйна, который уже уходил домой. Затем она сделала две вещи. Во-первых, позвонила в службу связи и, во-вторых, просмотрела телефонный справочник по Манхэттену. Оказалось, что Чарли Карнов живет на Восемьдесят Второй улице. Когда ей перезвонили из службы связи, она запомнила переданную ей информацию. Затем надела плащ, спустилась вниз и сделала заявку на машину без опознавательных полицейских знаков, даже не позаботившись о том, чтобы взять подкрепление. Сиву придется или представить ее к медали, или же разжаловать в рядовые. В случае, если она доживет до этого. * * * — Я думаю, нам следует воздержаться от поездки в Пор-Шуази сегодня, — сказала Сутан Сиву, когда гостиничный врач ушел.— Но найти Транга...— Сив, доктор настроен очень серьезно. — Она села на кровать рядом с ним. — Твой французский в зачаточном состоянии, так что ты не понял и половины, что он тут наговорил. Он сказал, что было большой ошибкой отпускать тебя из больницы. Я с большим трудом отговорила его от намерения немедленно госпитализировать тебя здесь. Говорит, что из-за того, что ты манкируешь прописанное им лечение, может начаться воспалительный процесс.— Он просто паникер, — заявил Сив, вставая. — Со мной все в порядке. Мы отправляемся в Пор-Шуази, как планировали.Но тут зазвонил телефон. Сутан наблюдала за ним затаив дыхание, пока он разговаривал. Сив положил трубку, повернулся к ней:— Это Диана. Звонила из телефона-автомата в Нью-Йорке. Оказывается, она потрясла грушу сильнее, чем я мог предположить. Все адские псы сорвались с привязи. Из того, что она сообщила мне, можно заключить, что у нас времени совсем в обрез.Сутан сложила руки на груди, подошла к высокому окну и, повернувшись к Сиву лицом, заговорила. Было видно, что она с трудом контролирует дыхание.— Сив, ты был прав относительно меня, — с трудом выдавила она из себя. — Я не могу справиться со своей задачей. Я перепугана до смерти. — Она в эту минуту была потрясающе красива. И это была та грустная, надломленная красота, о которой часто читаешь в романах, но никогда не надеешься встретить в реальной жизни. Слишком она утонченна, слишком эфемерна.— Вполне естественно бояться человека, подобного Трангу.Сутан на это ничего не возразила.— Я уверен, что не подпущу к тебе Транга, Сутан. И, кроме того, судя по твоим словам, ты вполне подготовлена к тому, чтобы защитить себя.— Ты не понял, что я хочу сказать, — сказала она с отчаянием в голосе. — Я не хочу пользоваться приемами, которым обучил меня Мун.— Ты мне лучше вот что скажи, — промолвил Сив. — Воспользуешься ли ты своим умением драться, если Крису будет угрожать смертельная опасность? Или мне?— Конечно, воспользуюсь, — ответила она. — Но не в этом дело. Во всяком случае, для меня. Вы с Крисом похожи в одном: вы всегда чувствуете свою правоту. И ваше высокомерие делает вас близорукими.Сив повернул голову так, что левая часть лица и шея стали ей хорошо видны и, особенно, стал виден старый шрам, проходивший от уха до ключицы.— Видишь это? — Краем глаза он заметил, что она сделала шаг в его сторону. — Я хочу рассказать, как заработал его. Я никогда не испытывал желания рассказывать кому бы то ни было, как это произошло, но тебе расскажу. Много лет назад я был в Гонконге по поручению АБН — Агентства по Борьбе с Наркобизнесом. Оттуда мы поехали в Лаос и Бирму. Там, в Золотом Треугольнике, мы искали начало трубопровода, по которому оттуда перекачивается героин, принося наркомафии невероятные прибыли.Сутан подходила все ближе и ближе, не отрывая глаз от блестящей изогнутой линии, выделяющейся на смуглой коже его шеи.— Изначально нас было четверо, — продолжал Сив. — Один погиб во время перестрелки в горах Лаоса. Другой сломал ногу по пути в Бирму. Только двое добрались до плато Шан, но и мой последний спутник был погребен под оползнем, вызванным проливными дождями. Хотя, я подозреваю, что стихии помогали человеческие руки... Но, так или иначе, на территорию, контролируемую Генералом Киу, проскользнул только один я. Теперь я понимаю, что это было чистым безумием продолжать мероприятие при сложившихся условиях. Что мог сделать один человек против армии опиумного барона? Но было слишком много смертей, слишком много невезения, и я просто не мог повернуть назад. Я подумал, что если я брошу охоту, то это будет означать, что те люди погибли напрасно, а я спасовал перед трудностями.Сутан теперь стояла совсем рядом, все разглядывая бледный шрам, извивающийся по его шее, подобно лунной дорожке в морском просторе.— Теперь, в ретроспективе, мне ясно, что у меня не было ни малейшего шанса преуспеть в этом деле, что оно было дохлым с самого начала. У Генерала Киу хорошо налажена разведка, и ему докладывали о нашем продвижении ежечасно. Потом он мне говорил, что получил истинное наслаждение, следя за нами. Это было куда интереснее, чем смотреть боевик по видео. И уж, конечно, интереснее, чем слушать по радио «Театр у микрофона».«Пожалуй, я и тебя убью, — сказал он мне, когда меня доставили к нему, — как я убиваю всех, пришедших сюда с Запада или с Востока, чтобы отобрать у меня мой опиум или мою жизнь. Американцы или русские, китайцы или бирманцы, — мне без разницы. Я палач без националистических предрассудков». Тут он рассмеялся. У меня создалось впечатление, что этот человек упивался собственным голосом, как многие из наших проповедников... А он и был в душе проповедником, этот Генерал Киу. Проповедником, распространяющим философию, которая, по его мнению, так же имела право называться религией, как буддизм или христианство. В этой его религии были свои боги, свой рай и ад. Сначала, — сказал он мне, — был Эдем. И этот Эдем был Шан". Тут он опять засмеялся... Надо тебе сказать, что во время этого разговора я висел вниз головой, привязанный к грубо сколоченному деревянному кресту. Меня не кормили и не давали ничего пить. Солнце жгло мне глаза. Когда шел дождь, кто-нибудь из его людей заклеивал мне рот пластырем, чтобы я не мог пить дождевую воду... Когда я был уже до такой степени дезориентирован, что уже перестал отличать бред от яви. Генерал Киу перерезал мои веревки. Он самолично напоил меня, пользуясь при этом чайной ложечкой, чтобы я, упаси бог, не поперхнулся, проглотив слишком много живительной влаги сразу. Я лежал на земле и смотрел, как лунный свет серебрит его сапоги. Потом я уснул, а когда проснулся, то увидел, что он сидит под деревом в позе Будды. «Если ты умрешь сейчас, — сказал он мне, — это меня очень расстроит». И он покормил меня с такой заботливостью, будто я был его больным ребеночком. А потом когда я немножко оклемался, он почитал мне из «Искусства войны» Сун Цзу. Это была его Библия, и он придерживался ее догматов с неистовой ортодоксальностью фанатика.Поскольку я был очень слаб, мое выздоровление затянулось. В отсутствие Генерала Киу за мной ухаживал мальчик. Его звали Вин, и он в свои тринадцать лет был уже законченным наркоманом и курил опиум с просветленным выражением лица, которое бывает у восьмидесятилетних стариков. Это было очень странное зрелище. Мы с ним постепенно подружились. Тебе не приходилось бывать на войне, и ты не знаешь этого чувства. Когда смерть всегда рядом, необыкновенная близость возникает между людьми, которых свела судьба. И это бывает не только между парнями из одного взвода, но имеет место, как ни странно, даже между арестантом на гауптвахте и его охранником. Вот примерно так и случилось у нас с Вином. Он хорошо говорил по-английски, но часто мы с ним также разговаривали на диалекте его племени, которому он меня с удовольствием обучал. А я, в свою очередь, просвещал его насчет морали и законности. Эти разговоры были моим единственным развлечением, и я всегда их ждал с замиранием сердца. Но они и огорчали меня ужасно, потому что мне было невероятно жаль этого мальчишку, загубленного опиумом, жаль его нереализованных больших способностей. И чем больше я любил его, тем сильнее ненавидел зло, которое на Востоке называют слезами мака. Я понимал, что моя миссия провалилась самым печальным образом, что она была обречена с самого начала. Но если бы мне удалось спасти этого человечка — хотя бы его одного — это было бы хоть незначительной, но все же компенсацией. Я бы этим утер нос Генералу Киу, побив его в его же собственной игре.Меня не связывали с тех пор, как сам Генерал Киу разрезал веревки, привязывавшие меня к креслу. Я планировал побег, и однажды ночью решил действовать. Вин спал в десяти шагах от меня. Я взял его на руки. Он проснулся и спросил меня, в чем дело. Я объяснил ему, что хочу, чтобы он жил полной жизнью, освободившись от своей пагубной привычки.И вот, — сказал Сив, проводя пальцем по своему шраму, — как я заработал его. Вин достал из-за пояса нож и порезал меня, расхватив мне шею от уха и до самой ключицы. Кровь брызнула таким фонтаном, что я испугался и уронил его на землю... Вот в таком положении и застал меня Генерал Киу. Пока его люди останавливали кровь и перевязывали мою рану, он присел на корточки рядом со мной и сказал: «Теперь ты понимаешь, почему я тебя не убил. Это было бы сделать слишком просто. Сейчас ты хочешь уйти и забрать с собой мальчишку. Ты в своем высокомерии считаешь, что знаешь все о нем: кто он такой, что ему нужно в жизни, что для него лучше и что хуже. Но, как и все подобные тебе варвары, ты ничего не знаешь. И теперь ты это сам понял. Вин не хочет с тобой идти. И он вовсе не стремится отсюда вырваться. Здесь он уже мужчина, хотя тебе этого не понять. Здесь у него мужская ответственность и мужские радости. Ему приходилось убивать, и он сам получал ранения в бою. Он доказал свое мужество, и он вполне всем обеспечен».«Ты слишком много говоришь за Вина, — сказал я, — не давая ему возможности сказать за самого себя». Я повернулся к мальчику, и он плюнул мне в лицо. Генерал Киу рассмеялся. «То, что тебе казалось, ты видишь в нем, было иллюзией, порожденной твоим собственным сознанием, твоей собственной культурой, — сказал он. — Но этого, я полагаю, тебе тоже не понять. Вы, люди Запада, все живете иллюзиями. С этим ты ничего поделать не можешь. Такова твоя природа. А жаль».Как только я немного оклемался, он отпустил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70