Помнится, он был заядлым гимнастом в юности.
– Все! С меня довольно! – прервала я поток ее мыслей. – Мне ровным счетом ничего не надо. Я здорова и счастлива как никогда. Секс этой ночью у меня был просто потрясающий, я сыта мужчинами по горло. Но вот тебе не удастся отвертеться от ответа на мой вопрос!
– Какой вопрос, деточка? – Мэгс вскинула брови.
– Что за неотложные дела у тебя сегодня?
– Тебе неизвестно, каким тоном следует разговаривать с матерью или тебе просто наплевать на это? – с усмешкой спросила Мэгс.
– Только не пытайся умничать, мама! – ответила я слащавым голоском. – Тебе это не к лицу. Будь попроще!
– Вот это совсем другой разговор, деточка! – Мэгс просияла и смачно шлепнула меня по заднице. – Узнаю родную кровь! Рада снова видеть тебя прежней.
С этими словами она выпорхнула из комнаты, оставив за собой шлейф духов и тревожный вопрос, неожиданно вставший передо мной. Я нутром чувствовала надвигающуюся беду.
Ровно без четверти девять мы с Верой отправились в наш семейный книжный магазин. Почтальон Джимми, совершенно не изменившийся с тех пор, как мы с ним виделись в последний раз, помахал мне рукой с другой стороны улицы.
Казалось, я попала в заколдованное царство, где время замерло по воле какого-то волшебника, а может, просто сошла с ума. Даже трещины на тротуаре остались прежними, такими же, какими они были, когда я в семь лет впервые вышла на улицу самостоятельно. Я рассмеялась над своими странными мыслями, и Вера с тревогой спросила, покосившись на меня:
– В чем дело, деточка?
Она помахала рукой Белле Томас, которая что-то вязала, сидя в кресле-качалке на другой стороне улицы. Сколько я помнила Беллу, она всегда сидела на этом месте с вязаньем в руках.
– Так, пустяки! – отмахнулась я и ускорила шаг, чтобы не отставать от Веры. – Скажи, а что случилось с Бев? Она все утро молчала и явно была не в своей тарелке.
– Так это ее нормальное состояние, деточка! – с улыбкой ответила Вера. – Ты просто давненько нас не навещала, Не обращай на нее внимания, в ней слишком много желчи. Но это вовсе не означает, что она злится на тебя.
– И все-таки это странно, – сказала я. – И Мэгс с утра какая-то загадочная...
Вера только ухмыльнулась. Мы свернули на Мэйн-стрит как раз тогда, когда Мардж Уайтфилд натягивала тент над аптечным киоском. Отпиравшая дверь своей парикмахерской Перл Макги шутливо погрозила мне пальцем.
– Так что ты говорила о Мэгс? – спросила Вера, когда мы подошли наконец к «Пейдж».
По ее необычному тону я догадалась, что с Мэгс и в самом деле происходит что-то неладное.
– Она показалась мне сегодня утром немного необычной, – сказала я. – Почему она не пошла на работу?
Вера рылась в сумочке в поисках ключей. Но от меня не укрылось, что у нее подозрительно напряглась спина.
– Не делай из мухи слона, крошка! – ответила она. – Возможно, Мэгс просто встала не с той ноги.
– С ней такого не случается, – сказала я.
– Нет правил без исключения. – Вера натянуто улыбнулась. – Но довольно об этом! Лучше расскажи, как у тебя все прошло с англичанином. Только подробно!
– Не в моих правилах хвастаться каждым поцелуем, – фыркнула я.
– Не смеши меня, деточка! Своими амурными победами хвастаются все женщины. – Вера достала наконец ключи и отперла входную дверь. Взмахом руки она предложила мне первой переступить порог: – Прошу!
Войдя в магазин, я сделала глубокий вдох и улыбнулась. В детстве я бывала здесь ежедневно, после занятий часами рылась в книгах на складе, бродила по проходам между стеллажами, дотрагиваясь до книжных корешков и наслаждаясь запахами краски, чернил и бумаги. Когда на меня нападала хандра, спасения от нее я искала в библиотеке либо в кофейном баре при нашем семейном заведении. Вот и теперь, очутившись здесь после долгого отсутствия, я почувствовала облегчение.
– Так и быть, я кое-что тебе расскажу, – улыбнувшись, сказала я Вере. – Но только тебя вряд ли это позабавит.
– Так говори же скорее! – просияла она.
– Йен назвал нашу семейку «компанией чокнутых нимфоманок».
– Чокнутых... – Вера наморщила лоб и положила сумочку на прилавок. – Что именно это означает? Контуженных?
– Это означает, что он считает нас ненормальными.
– А где ты видела нормальных людей, деточка? Все в той или иной степени «сдвинутые», у каждого свои причуды. Я бы сказала, что наша девичья компания состоит из больших оригиналок. И что в этом предосудительного?
Телефонный звонок прервал ее рассуждения.
– Придется ответить, – с досадой сказала она. – Но не думай, что я отстану от тебя, деточка. Я не успокоюсь, пока не узнаю, как этот англичанин целуется. Мне кажется, что он большой проказник! Ох уж мне эти литераторы!
Вера побежала к аппарату, а я, вздохнув с облегчением, направилась мимо ряда стульев к барной стойке, чтобы приготовить себе чаю. Наполняя кипятком чашку, я вспоминала события минувшей ночи и теплую улыбку Йена Беккета.
Вера продолжала разговаривать по телефону. Судя по ее тону, это не был какой-нибудь ее добрый знакомый из нашего города. Следовательно, рассудила я, разговор продлится недолго. Будь ее собеседницей подружка из Трули, она положила бы трубку не раньше, чем через полчаса.
Я вышла из барного закутка и направилась прямиком в секцию художественной литературы, к стеллажу с книгами авторов, чьи фамилии начинались с буквы «Б». Покосившись на дверь конторы, чтобы лишний раз удостовериться, что меня не видит в этот момент Вера, я провела пальцем по книжным корешкам.
Варне. Бакстер. Билз. Бейби. Бедерман. Йена Беккета на полках не оказалось, чему я обрадовалась: значит, в это лето нам не придется устраивать презентацию его романа, с непременным в таких случаях столпотворением в крохотном торговом зале. Наш магазинчик просто не вместил бы всех желающих приобрести книгу с автографом автора. Впрочем, его книги вполне могли залежаться на складе. Следовало это проверить. Но не сегодня, а через пару дней.
Мелодично звякнул дверной колокольчик, потом раздался чей-то радостный возглас. Обернувшись, я увидела направляющуюся ко мне женщину с большим животиком, не оставляющим сомнения в том, что она в положении. Переведя взгляд с живота беременной на ее протянутые ко мне руки и круглое веснушчатое улыбающееся лицо, я обрадовалась: это была моя старинная подружка Бьюджи.
– Порция! Как я рада тебя видеть! – воскликнула она, бросившись ко мне с объятиями.
Я похлопала ее по спине и спросила:
– Что ты сделала со своими волосами? Что это за рыжий ежик у тебя на голове? Ты же всегда носила длинные волосы! Тебя теперь просто не узнать. Слава Богу, хоть что-то изменилось в этом городе за время моего отсутствия.
Бьюджи чуть отстранилась и заявила, проведя рукой по голове:
– Я буду так коротко стричься всякий раз, когда «залечу». Волосы сводят меня с ума. Знаешь, Перл плакала, когда стригла мои локоны.
– Но короткая стрижка тебе тоже к лицу! – сказала я, разглядывая ее расплывшееся в улыбке лицо с ярко-голубыми глазами.
Бьюджи была наделена природной красотой того типа, которая притягивает мальчишек в шестом классе, но к девятому уже становится им неинтересной, вытесненная эффектными сексуальными личиками бесстыдниц, гримирующихся под Барби. Бьюджи это не смущало, она вообще мало беспокоилась по поводу своей внешности, что уже делало ее большой оригиналкой.
– Так-так-так. Что ж, я должна на что-то водрузить свой роскошный зад. – И Бьюджи направилась к высоким удобным стульям у барной стойки. – Надеюсь, материнство окажется приятным состоянием и компенсирует те жуткие муки, которые доставляет мне беременность. По-моему, это даже хуже, чем геморрой.
Я зашла за стойку, чтобы приготовить ей травяной чай. В Трули не было недостатка в беременных женщинах, и многие из них становились нашими постоянными клиентками. В связи с этим у нас имелся запас целебных сортов чая для дам в интересном положении; особым спросом пользовались чай с мятой, способствующий ослаблению тошноты, и чай с листьями малины, весьма полезный для облегчения родовых потуг.
– У тебя какой срок? – спросила я, открыв заветную коробку с заваркой, откуда мне в ноздри ударил чудесный запах.
– Пошла тридцать четвертая неделя, – ответила подружка, поджав губы и сделав круглые глаза.
– Неужели! – воскликнула я. – Так ты на сносях!
– Представь себе! Кошмарная жизнь. Эй, крошка! – Бьюджи шлепнула себя ладошкой по животу. – Прекрати брыкаться, иначе ты переломаешь мамочке все ребра! – Она поерзала на стуле, вздохнула и добавила, запрокинув голову: – Адское мучение!
Я вытянула из коробки пакетик с надписью «успокаивающий» и опустила его в чашку с кипятком.
Бьюджи снова тяжело вздохнула, изменив положение тела, и раздвинула ноги, словно ей от этого могло стать легче.
– Из меня вышла никудышная беременная, – посетовала она, помолчав.
– А мне кажется, что ты молодец, – улыбнулась я.
– Ты неисправимая врунья, Порция Фаллон! Но я все равно обожаю тебя, – сказала Бьюджи, продолжая ерзать на высоком стуле. – Я бы пришла вчера к вам на вечеринку, но мне вдруг представилось, как все станут поглаживать мой живот...
Она покачала головой. Я подвинула чашку с чаем.
– Я не сержусь на тебя! Как поживает Дэви?
– Прекрасно! Он же не таскает в своем брюхе семифунтового беспокойного малыша!
– Мне до сих пор не верится, что Дэви стал полицейским, – сказала я, облокотившись на стойку.
– Если бы он им не стал, я бы не забеременела! – засмеялась Бьюджи. – Это именно в ту ночь, когда он впервые надел новую униформу. Между прочим, ему не терпится увидеться с тобой. В пятницу мы приглашаем тебя к нам на обед. Можешь захватить с собой своего англичанина.
– Боже мой! И ты уже о нем знаешь? – удивилась я.
– Ты издеваешься? Не забывай, милочка, что ты в Трули! Здесь новости распространяются по городу со скоростью урагана. Всем известно, что ты увела англичанина в спальню прямо с вечеринки, на глазах у изумленных гостей. И после этого ты будешь притворяться, что удивлена моей осведомленностью о твоих шашнях? Ха-ха-ха! От кого я это слышу! От одной из «барышень» Фаллон! Переспала с самим Алистером Барнсом и хочешь сохранить это в тайне? Не смеши меня, умоляю, у меня могут преждевременно начаться схватки.
– Послушай, у тебя неверные сведения! – пододвинувшись к ней поближе, прошипела я. – Во-первых, все было совсем не так, как ты думаешь.
– Ах, не вешай мне на уши лапшу! – прервала меня Бьюджи.
– А во-вторых, его зовут Йен Беккет.
Тут я захлопнула рот, явственно вспомнив, как искренне он удивился тому, что я ничего не слышала ни о нем, ни о его книгах. Неужели я снова опростоволосилась?
– Так ты говоришь, он – Алистер Барнс? Тот самый парень, который пишет эти шпионские романы? – спросила я.
– Ну да! Говорят, что на экранах скоро появится фильм по его произведениям, где в главной роли – Тэна Карпентера – снимается сам Брэд Питт. Перл и другие наши девчонки уверены, что актер приедет к нам этим летом, но я в этом сомневаюсь.
– Пей чай, пока не остыл, – сказала я, чтобы выиграть время и хорошенько обдумать услышанное.
Бьюджи сделала глоток. Я выпрямилась и наморщила лоб, но потом решила не перенапрягать свои извилины и заявила:
– Нет, он точно не Алистер Барнс! Потому что этого просто не может быть.
– Послушай, если ты сомневаешься, то сходи взгляни на портрет автора в одной из его книг, – посоветовала мне подруга. – Я тебя здесь подожду, чтобы полюбоваться твоей вытянувшейся физиономией, когда ты вернешься.
Я вскочила со стула и устремилась к полкам, отмеченным карточкой с литерой «Б». Внутри у меня все дрожало.
– Нет, это не Алистер Барнс, – пытаясь успокоиться, твердила я, словно заклинание.
Остановившись возле нужной мне полки, я прищелкнула пальцами и взяла последнюю книгу Барнса в переплете.
– Я знаю, что ты предпочитаешь классиков, – крикнула мне Бьюджи, – но этот парень пишет совсем неплохо, рекомендую почитать. Начни, пожалуй, с романа «Полная победа».
Я раскрыла книгу – с портрета автора мне лучезарно улыбался Йен Беккет. Я поставила книгу на место и вернулась к улыбающейся во весь рот подруге.
– Присядь и переведи дух, – язвительно сказала она.
– Но почему же он сам не признался, что он – Алистер Барнс? – воскликнула я.
– Послушай, ты начинаешь меня тревожить, крошка. Ты, случайно, не с луны упала? Чем ты занималась в последнее время? В какой пещере обитала?
В пещере с Питером Миллером, могла бы ответить я. Либо в пещере под названием «Кафедра английского языка» Сиракьюсского университета. Равно как и в пещере Шекспира, Остен или Марло, на выбор. Я блуждала по катакомбам, а это все равно что побывать на Луне. Усевшись на дурацкий высокий стул апельсинового цвета, я закрыла руками лицо, готовая расплакаться.
– Бедняжка, – пожалела меня Бьюджи. – Очутилась под одним одеялом со знаменитостью и при этом осталась в наивном неведении. Скажи хотя бы, каков этот миллионер в деле!
Я криво усмехнулась. Ее рот вытянулся до ушей.
– Неужели он так хорош, что у тебя даже нет слов?
Я только покачала головой, потупив взгляд.
– Ах, Порция! – сказала Бьюджи. – Какже мне тебя не хватало! Не знаю точно, что именно подействовало на меня столь благотворно, встреча с тобой или ваш фирменный чай, но только мне стало гораздо лучше.
– Рада это слышать, – буркнула я.
– Добро пожаловать домой, крошка! Добро пожаловать!
Лицо Бьюджи сияло.
– Ну, – начала Мэгс, подперев рукой подбородок, отчего ее браслет опасно навис над горкой жареного картофеля на ее тарелке, – как ты себя чувствуешь, Порция?
Я принялась энергично отрезать кусочек от ростбифа, пряча глаза.
– Прекрасно. А ты?
– Великолепно! Ты уверена, что ничего не хочешь нам сообщить?
Я положила вилку и нож на стол и обвела пристальным взглядом всех «барышень», застывших в ожидании моего ответа, позабыв о еде, источающей аппетитный аромат.
Сделав несколько глотков охлажденного чая, я с невинной улыбкою поинтересовалась:
– Что это вы так на меня уставились?
– Нам бы хотелось услышать от тебя пикантные подробности прошлой ночи, деточка, – сказала Мэгс. – Порадуй же нас, крошка, ну что тебе стоит? Или ты чего-то боишься?
– Боюсь, как бы вы не поперхнулись, – с улыбкой ответила я, ткнув вилкой в мясо с такой силой, что из него брызнул сок.
– Вот теперь я узнаю свою дочь, – удовлетворенно воскликнула Мэгс. – Кушай, деточка, восстанавливай силы!
Вера подлила охлажденного чая в мой бокал и вкрадчиво произнесла:
– Твой англичанин наверняка знает толк в поцелуях! Говорят, что все британцы вытворяют языком настоящие чудеса, так что их дамы визжат и рыдают от восторга. Скажи, деточка, он доставил тебе подобное удовольствие?
– А где ты слышала обо всем этом? – спросила я.
– В журнале «Космополитен» пишут и не такое, – пожав плечами, сказала она. – Мы ведь им торгуем! Должна же я знать, что предлагаю своим покупателям. Очень респектабельное издание, пользуется устойчивым спросом.
– Если бы ей прошлой ночью доставили подобное удовольствие, – вмешалась в разговор мудрая Мэгс, – она бы сегодня цвела как роза, а не была такой молчаливой и хмурой. Да ты и сама знаешь это не хуже меня, Вера!
Обе «барышни» захихикали, вспомнив, очевидно, что-то из собственного богатого «романтического» опыта.
Я же укоризненно покачала головой и взглянула на Бев.
Та многозначительно вскинула бровь и сделала глоток охлажденного чая.
Я была вынуждена спросить:
– А чего, собственно говоря, выждали, «барышни»? Что за одну ночь, проведенную с Йеном Беккетом, я превращусь из нормальной женщины в дурашливую хохотушку с детскими мозгами? Так не бывает!
– Много ты знаешь, деточка! – с ухмылкой возразила Вера. – Иной раз случается и не такое. Помнится, когда мне шел двадцать второй год, один ухажер довел меня до такого состояния своими трюками, что я потом еще долго не могла опомниться и постоянно улыбалась, хлопая глазами...
– Я знаю, кто это был! – воскликнула Мэгс. – Маркус, тот парень, что неплохо бренчал на банджо. Да, это был виртуоз!
– Ой, девочки! – Вера закатила глаза к потолку. – Свой коронный номер он исполнял пальцами ног. И как ему только это удавалось, до сих пор понять не могу.
Я замахала руками и закричала:
– Все, Вера! Довольно! Пожалуйста, не продолжай! Ты испортишь мне аппетит. Я тебя люблю, но дай мне спокойно посидеть за столом, а не в туалете, согнувшись в три погибели над унитазом.
Мэгс и Вера переглянулись и прыснули. Бев протянула мне корзинку с теплыми булочками и промолвила:
– Я тебя понимаю, деточка. Ты воспринимаешь секс иначе, чем мы в свое время. Но согласись, что после каждого очередного мужчины женщина слегка меняется. И не надо со мной спорить, дорогая, это правда. Глядя на тебя, я вижу, что ты стала чуточку другой.
Я взяла булочку, и она поставила корзинку на место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24