– Не мог бы ты пояснить свою мысль? – Я выжидательно сложила на груди руки.
Йен взглянул на меня как на законченную идиотку.
– Он ушел от тебя, оставив записку не где-нибудь, а именно в своей книге. Потом четыре месяца не давал о себе знать. И вдруг объявился на пороге твоей квартиры в Трули, чтобы сделать тебе предложение. Причем повел себя так, словно бы он тебя осчастливил. Мало того, этот прохиндей пригласил тебя на ужин в ресторан, где внушил тебе, что в вашей размолвке виновата только ты сама. И после всего этого ты все еще не чувствуешь никакого подвоха?
Ошеломленная ворохом его доводов, я растерянно захлопала глазами, лихорадочно подыскивая аргументы в защиту то ли Питера, то ли самой себя. После продолжительного молчания мне наконец удалось выдавить из себя:
– Ну, все так запутанно, так непросто... Тебе не все известно о наших отношениях... Это целая история...
Йен посмотрел на меня и неожиданно расхохотался.
– Какого черта ты смеешься? – обиделась я. – Что показалось тебе таким уж забавным? Я вовсе не собиралась потешать тебя! В чем дело, Йен?
– У меня-то все в полном порядке, – буркнул он. – Проблемы не у меня, а у тебя. А я всего-навсего пытаюсь заставить тебя проявить благоразумие и взглянуть на ситуацию трезво.
– Трезво? – Я покосилась на бокал в своей руке. – На что это ты намекаешь?
– На то, что ты не понимаешь элементарных вещей! А между прочим, в твоих интересах пораскинуть мозгами и попытаться взглянуть наконец на Питера другими глазами. На мой взгляд, он просто самовлюбленный сноб. И тебе не помешало бы принять это к сведению, прежде чем, закусив удила, выскакивать замуж за психопата, страдающего нарциссизмом.
Йен умолк, тяжело вздохнул и потер ладонями побагровевшие щеки. Я закрыла рот, непроизвольно раскрывшийся во время его пылкого монолога, и попыталась перестать хлопать глазами. Йен поставил бокал на стол и спокойно сказал:
– Извини, я ненадолго оставлю тебя.
Я молча кивнула, и он стремительно покинул кухню, хлопнув дверью. Я зажмурилась, не зная, как мне лучше поступить: догнать его или дождаться здесь. У меня даже шевельнулась мысль выскользнуть из дома через черный ход и удрать домой, а там нырнуть под одеяло, укрыться им с головой и не вылезать из постели до тех пор, пока в моих мозгах не наступит просветление. Или же до глубокой старости, когда мне все будет уже безразлично.
Неведомая сила заставила меня вскочить и выбежать из кухни в коридор. Столовая и гостиная были пусты. Йен сидел в кресле на полутемной веранде. Собравшись с духом, я шагнула на веранду и прикрыла за собой дверь. Йен молчал, погруженный в раздумья. Не в силах долго терпеть эту кладбищенскую тишину, я нарушила ее первой, заявив:
– Я не собираюсь выходить за него замуж!
– Ты вернула ему его подарок? – не меняя позы, спросил Йен.
Что я могла ему ответить? Он уставился на деревья, обрамляющие ферму, и задал мне еще один убийственный вопрос:
– Следовательно, до сих пор определенного отказа он от тебя не услышал?
– Какое это имеет значение? – пролепетала я. Йен бросил на меня косой взгляд и снова отвернулся.
– Мы с тобой друзья, – наконец проговорил он. – Я вижу, что ты совершаешь огромную, возможно, роковую ошибку. И вряд ли ты предпочла бы, чтобы я не высказывал по этому поводу своего мнения.
– Нет, мне бы этого не хотелось, – сказала я. – Как и того, чтобы ты оставался равнодушен ко всему, что происходит со мной.
Сердце бешено застучало у меня в груди. Йен молчал.
– Спокойной ночи! – пискнула я и направилась к выходу с веранды.
– Подожди! – сказал Йен. – Не спеши!
Я замерла и обернулась. Наши взгляды встретились.
– Присядь, пожалуйста, – тихо попросил Йен, кивнув на свободное кресло рядом с собой.
Я подошла и села, уставившись на вершины потемневших деревьев.
На вечернем небосводе вспыхивали звезды. Подул прохладный ветерок.
Йен мягко сказал:
– Извини меня, Порция! Я не должен был реагировать на твои слова так резко. Я повел себя не по-джентльменски.
– Не переживай, – успокоила его я, – все нормально.
– Нет, не нормально, – возразил он. – Но я благодарю тебя за проявленное великодушие.
Мы обменялись улыбками и, не в силах долго смотреть друг другу в глаза, вновь уставились на силуэты деревьев.
– Заканчивай свой роман и не ломай себе голову над моими проблемами, – каким-то чужим, мертвым голосом вдруг сказала я, охваченная странным волнением. – И не беспокойся, что я выскочу за кого-то замуж, никуда я от тебя не денусь, хотя бы потому, что глупею и начинаю распускать нюни, когда тебя нет со мной рядом.
Я в шутку толкнула его коленом. Йен толкнул меня в ответ, улыбнулся, посмотрел на меня и помрачнел, заметив слезу, скатывающуюся по моей щеке.
– Эй, это еще что такое? – Он смахнул слезу кончиком пальца. – Почему мы снова плачем?
Он обнял меня за плечи, привлек к себе и поцеловал в висок. У меня вырвался тихий вздох, я вся вдруг обмякла.
– Мы будем переписываться, – сказал Йен. – Такие трансатлантические заочные друзья. Ты будешь рассказывать мне о своей чокнутой семейке...
Я рассмеялась и положила голову ему на плечо. Он крепче прижал меня к себе и продолжал:
– А я стану посылать тебе подарки из-за океана – настоящий английский чай и печенье. Это будет подлинная идиллия, не правда ли?
Я не знала, что ему на это ответить, потому что уже вообще была не способна соображать. Я просто тихо млела, наслаждаясь окружающей тишиной, покоем и прикосновением его пальцев к моему плечу. Мы еще немного помолчали, потом я встала и, не произнеся ни слова, пошла к машине. Он так же молча проводил меня взглядом – я спиной чувствовала этот его взгляд.
Глава 11
В полночь я вошла в контору нашего семейного магазина, включила свет, подперла дверь мусорным ведром, чтобы стало немного светлее в торговом зале, обернулась и остолбенела – спиной ко мне за письменным столом сидела Мэгс.
И только присмотревшись к ее красному жакету получше, я перевела дух: самой мамы здесь не было, но ее кофта была наброшена на спинку стула. У меня вдруг возникло странное желание снять ее и понюхать, как я порой делала это в детстве. Однако я подавила этот порыв, повернулась и вышла в торговый зал.
Там пахло не мамиными духами, а книгами и старым деревом, и под воздействием этих чудных запахов мои обрывочные воспоминания стали складываться в красочную мозаичную картинку. Касаясь пальцами книжных корешков, я прошла вдоль стеллажей и остановилась в секции научно-популярных изданий, напуганная громким скрипом половицы.
Вот так же пронзительно и жалобно скрипнула доска, когда я сгоряча стукнула в стенку нагруженной книгами тележкой, выйдя из себя во время спора с Мэгс о том, допустимо ли старшекласснице носить мини-юбку. Белый след от удара тележки до сих пор еще оставался на зеленой стене, закрасить его никто из «барышень» так и не удосужился. Размышлять о том, сохранилась бы до сих пор эта известковая отметина, будь в нашей семье мужчина, я не стала и пошла в бар вскипятить воду для кофе.
Поставив на плитку чайник, я достала из-под прилавка фонарик и направилась с ним в отдел беллетристики. Там я сняла с полки роман из серии «Приключения Тэна Карпентера» под интригующим названием «Эстакада». Разумеется, я его уже читала, но мне захотелось просмотреть его снова. Кинув книгу и фонарик на кресло в уголке читателя, я вернулась в контору и накинула на плечи красную кофту Мэгс.
Вместе с волнами знакомого с детства аромата на меня нахлынули трогательные воспоминания о той далекой безоблачной поре моей жизни, которая лишь изредка омрачалась маленькими недоразумениями. Какая бы ни стряслась тогда со мной беда, будь то легкое сотрясение мозга от удара лбом о пожарный гидрант или истерика после размолвки с очередным юным кавалером, у мамы всегда находились для меня слова утешения.
Вспомнив, как нежно она меня обнимала, как ласково поглаживала по спине, я села в кресло, положила книгу на колени и тотчас же уснула, убаюканная сентиментальными мыслями и родным запахом. Мне снились русские шпионы в красных куртках, за которыми крался Йен в комбинезоне и с молотком в руке.
– Порция? – разбудил меня мужской голос.
Я почувствовала чью-то крепкую руку на своем плече. И окончательно проснулась. Открыв глаза и подняв голову, я увидела Питера.
– Привет! – сказала я. – Похоже, я задремала.
– Он ухмыльнулся, склонил голову набок и уставился на книгу, лежащую у меня на коленях. Когда он прочел ее название, улыбка сползла с его физиономии. Ткнув пальцем в переплет, он спросил:
– Ты читаешь шпионские романы?
– Да, – кивнула я и, прижав «Эстакаду» к груди, встала.
– Нравится? – поинтересовался с деланной бодростью Питер.
– Да! – лаконично ответила я, подошла к прилавку и положила на него книгу.
Питер презрительно фыркнул.
– В чем дело? – не оборачиваясь, спросила я.
– Раньше ты ненавидела подобное чтиво!
– Неправда!
– Нет, правда! Ты терпеть не могла подобную белиберду.
– Потому что раньше я просто ее не читала! – логично парировала я.
– Так почему вдруг ты увлеклась ею теперь? Я не удостоила его ответом.
Питер подошел к прилавку, взял книгу, взглянул на фотопортрет автора и положил книгу на место.
– Можешь не отвечать, мне и так все понятно.
– Послушай, к чему ты клонишь? – взорвалась я. – Ты же знаешь, что с Йеном мы только друзья.
– Разумеется! А то как же! – Он отошел к бару. – Давай прекратим этот дурацкий разговор. Лучше сварю-ка я кофе. Ты будешь?
Я кивнула, выразив этим кивком на три четверти свою вину и на одну четверть – негодование.
– Порция! Деточка! – раздался мелодичный голосок Веры, которому аккомпанировал перезвон колокольчика над входной дверью. – Ты пришла, чтобы помочь нам? Какая же ты умница!
– Вообще-то это не входило в мои планы, – хмыкнула я. – Просто я читала здесь ночью роман и уснула.
– Жаль! – Вера переглянулась с Питером и лишь потом улыбнулась мне. – А мы вот именно сегодня хотели сменить экспозицию в витрине. Решили придать ей легкомысленный летний вид – установить там шезлонг с наброшенным на спинку пляжным полотенцем, положить волейбольный мяч и небрежно разбросать вокруг издания легкого жанра.
– Это твоя идея? – поинтересовалась я у Питера. Он засопел, но промолчал.
– Разумеется, все это придумал он! – ответила за него Вера. – У него светлая голова! Он послан для работы в «Пейдж» самим провидением!
Вера подмигнула мне и ушла в контору, на ходу рассуждая о том, что давно пора привести в порядок секцию книг для детей.
– Мне нужно подняться к себе и принять душ, – заявила я Питеру. – Но потом, если вам с Верой действительно требуется помощь, могу составить вам компанию.
– Это было бы здорово! – обрадовался он.
– Получилось чудесно! – воскликнула Вера, придирчиво осмотрев плоды наших с Питером трудов – расставленные в витрине пляжные принадлежности и разнообразные книги для чтения на отдыхе. – Из вас получилась дружная команда, ребята.
Питер легонько шлепнул меня по ягодице и сказал:
– Мне тоже так всегда казалось.
Я сунула руку в карман и нащупала листок бумаги, который давно носила с собой. Мне вдруг подумалось, что сейчас самый подходящий момент, чтобы наконец набрать записанный на нем номер и покончить с этой роблемой.
– Послушай, Вера, мне надо кое-кому позвонить. Я могу воспользоваться телефоном в конторе? Только пусть туда пока никто не заходит, это важный разговор.
– Конечно, деточка! – сказала Вера. – Ступай и болтай по телефону, сколько душе угодно. А мы с Питером тем временем выпьем по чашечке кофе.
– До скорой встречи, – добавил Питер, сжав мне окоть.
Я высвободила руку, стиснула пальцами край красного жакета Мэгс и направилась в контору. Войдя туда, я заперла дверь, села за письменный стол и подняла телефонную трубку. Но тотчас же положила ее на аппарат. И снова подняла, набрала три первые цифры – и швырнула трубку на рычаг. Потом встала, потянулась и снова села.
– Ну же, Порция! Соберись наконец с духом и сделай это! – приказала я себе и стала быстро набирать номер. В трубке послышались гудки. Я отвернулась от аппарата, борясь с искушением снова положить трубку, и стиснула зубы, успокаивая себя мыслью, что мне ответит автоответчик. Однако в трубке раздался мелодичный женский голос:
– Алло? – Точно также произносила это слово Мэгс. На глазах у меня выступили слезы, к горлу подкатил ком. Тонюсеньким детским голоском я пропищала:
– Мне нужен Джек Трипплхорн. Он дома?
– Нет, он сейчас на работе. А что ему передать?
Я услышала звук льющейся из крана в раковину воды и позвякивание посуды. Прочистив горло, я спросила:
– А вы не знаете, когда он вернется домой? Воду выключили, и женщина строго сказала:
– Вы разговариваете с его женой. А кто спрашивает Джека?
Он женат! Значит, у меня есть мачеха! О Боже! Знает ли она о моем существовании?
– Это говорит его дочь! – выпалила я. Собеседница ахнула и, очевидно, выронила что-то стеклянное, судя по звону разлетевшихся осколков.
– Порция? – донесся до меня ее шепот.
Слезы хлынули у меня из глаз: папа рассказывал ей обо мне!
– Может быть, мне лучше перезвонить в другой раз? – спросила я, борясь с желанием положить трубку, пока у меня не лопнуло сердце.
– Девочка, он вечером обязательно будет дома! – взволнованно воскликнула жена Джека. – Неужели это действительно вы, Порция? Как славно, что вы нам позвонили! Сколько раз я твердила ему, чтобы он сам вам позвонил!
Она всхлипнула и высморкалась.
– Он так по вас скучал! Но все не решался набрать ваш номер, глупый упрямец!
– Он мне позвонил, – сказала я, ощутив потребность заступиться за своего отца.
– В самом деле? Мне он ничего не сказал. Впрочем, теперь, когда вы с ним наконец-то нашли друг друга, это уже не важно. Мы с вами можем увидеться?
Тут мои нервы сдали, и затаенная обида прорвалась наружу, словно лава из жерла вулкана.
– Уж если он действительно по мне тосковал, то почему вам пришлось ему внушать, чтобы он позвонил мне? – спросила я.
– Да потому что он упрямец и тугодум! – послышался тяжелый вздох. – Это я в сердцах его так обозвала, девочка. А вообще-то ваш папа добрейшей души человек. Вот только очень ранимый и обидчивый. После того как ваша мама выгнала его и начала возвращать ему письма, которые он вам писал, Джек вбил себе в голову, что ему лучше держаться от вас подальше, раз он малообразованный человек и не говорит по-французски...
– Что? – крикнула я в трубку. – Моя мама запретила ему общаться со мной?
Я почувствовала, что мое сердце дает сбои, а руки начинают холодеть.
После продолжительной паузы я услышала встречный вопрос:
– А вы ничего об этом не знали?
– Он мне писал?
И снова ответом мне стало долгое молчание.
– Я сожалею, что рассказала вам об этом, Порция. Извините меня, – наконец промолвила моя собеседница. – Спросите об этом лучше у своей мамы, это ваше семейное дело. Как жаль, что наше знакомство началось с досадного недоразумения. Но я была уверена, что вам все известно. Я так и не научилась держать язык за зубами. Выходит, Джек прав, называя меня глупой болтушкой... – Она тяжело вздохнула.
Но я не сердилась на нее, потому что почувствовала искренность и неподдельное сочувствие в ее голосе. Чего не ощущала со стороны Мэгс, казавшейся мне воплощением лицемерия, манерничанья и притворства. Внутри у меня закипала злость.
– К сожалению, детали размолвки моих родителей мне неизвестны, – наконец каким-то чужим голосом объяснила я.
– Мне искренне жаль, девочка, – сказала она.
– Благодарю вас за все, мне пора идти... Простите, но я не спросила, как вас зовут...
– Марианна, – тихо сказала женщина. – Меня зовут Марианна.
– До свидания, Марианна!
– Порция, не сердитесь на меня за то, что я вас расстроила, пожалуйста!
– И вы тоже на меня не обижайтесь.
– Порция! – сказала Марианна, шмыгнув носом. – Не волнуйтесь за меня, у меня всегда ручьем льются слезы, когда я режу лук. – Она рассмеялась. Но мне смеяться не хотелось. – Я могу передать Джеку, что вы ему позвоните? Или скажите номер, по которому он сможет вас застать.
– Я сама ему перезвоню, – сказала я, не желая впутывать в эту историю «барышень». – Обязательно.
– Вот и чудесно! – обрадовалась Марианна. – Берегите себя, Порция!
Я машинально кивнула, ничего не ответив, и положила трубку, ощущая легкое головокружение и тошноту. Мои руки сжались в кулаки, внутри у меня все бурлило от злости.
Раздался звон дверного колокольчика, и тотчас же торговый зал наполнился звонким смехом Мэгс и басовитым голосом Бев. Я встала и вышла из конторы, намереваясь закатить им обеим грандиозный скандал.
Одетая в платье василькового цвета, с аккуратной прической и безупречным гримом, Мэгс о чем-то разговаривала с Верой, стоящей по другую сторону прилавка. Увидев меня, она раскрыла рот, собираясь мне что-то сказать, но передумала, поскольку выражение моей перекошенной физиономии не сулило ей ничего хорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24