Высунув голову из-под покрывала, я, как уже было однажды, увидела в дверях в полосе падающего из коридора света Уолтера. Галстук у него был перекошен, волосы с одной стороны дыбом - как если бы он дремал, положив голову на руки.
- Привет! - Я уселась в постели, зевнула и встряхнулась, чтобы отогнать сон. - Что, уже вечер? Сколько сейчас?
- Девять, - негромко ответил он. - Не хотелось тебя будить, но сама бы ты не проснулась до утра, а спать па голодный желудок не годится. Пора ужинать.
- У меня был плотный обед.
- Ах вот как. Тогда ладно. - Он приготовился закрыть за собой дверь, но передумал. - Знаешь, я весь вечер занимался одним делом и здорово притомился. Хочу сделать передышку. Может, бокал вина?
- Самое смешное, - говорил Уолтер (он сидел, прислонившись к подлокотнику и вытянув ноги вдоль сиденья светлого кожаного дивана), - что я и в самом деле верил, будто время лечит. Что будет все легче и легче по вечерам возвращаться домой, к ее фотографиям, к ее вещам… Говорят, через год все проходит. Вранье!
Пустая бутылка стояла на журнальном столике, рядом с ней - керамическая миска с виноградом. В камине лениво вздымались и опадали язычки огня. В полумраке нельзя было различить стрелок, но почему-то казалось, что уже далеко за полночь.
- В конце концов я собрал все, что о ней напоминало, погрузил во взятую напрокат машину и поместил в бокс на долгосрочное хранение. С тех пор ни разу там не был, только платил. А в доме не осталось ничего. Главное, ни единой фотографии. - Он повел почти опустевшим бокалом в сторону каминной полки. - Кстати, это моя сестра там, с детьми.
Я механически кивнула, лихорадочно подыскивая слова, чтобы хоть раз в жизни выдать подходящее к случаю замечание, а не очередной ляпсус. Но таких слов не нашлось.
Уолтер как будто не возражал против моего молчания. По крайней мере он улыбнулся. Внезапно я как-то разом охватила его взглядом, и это зрелище заставило мое сердце сладко екнуть: в изменчивом отсвете пламени, в рубашке, небрежно расстегнутой у ворота, с закатанными рукавами, он выглядел очень домашним и при этом поразительно сексуальным. Я пожелала Элизабет провалиться вместе с ее терапией. Все эти разговоры о подавленных инстинктах только еще больше подстегивают!
- Давай сменим тему, пока я окончательно не вогнал тебя в тоску, - сказал Уолтер, возвращая меня к действительности. Он оторвал от грозди крупную золотистую виноградину, задумчиво пожевал. - Поговорим лучше о той нашей встрече у тебя в квартире, помнишь?
Я как раз опрокидывала в рот последние капли вина и, как следовало ожидать, поперхнулась.
- Что случилось?
- Не в то горло попало, - прохрипела я.
- Сочувствую. - Уолтер посмотрел на свой бокал, потом на меня. - Если это отвлекающий маневр, можешь не стараться. Просто скажи, что не хочешь говорить на эту тему.
- Отчего же, пожалуйста. Ничего такого криминального в тот день не случилось. Только я не знаю, о чем тут говорить.
- Не знаешь?
- Не знаю, - твердо повторила я. - Ну, набросилась на тебя с поцелуями - с кем не бывает! Ну, возомнила, что займемся с тобой любовью, - подумаешь! Конечно, мне показалось странным, что ты так шарахаешься, но это не значит, что надо было хватать тебя… сам знаешь за что. А уж когда ты заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку…
- Можешь не вдаваться в подробности, я отлично все помню, - поспешил перебить Уолтер. - И нельзя ли заменить «заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку» на что-нибудь более благозвучное?
- Нельзя! - отрезала я. - Это уже занесено в протокол.
- Ладно, проехали. По крайней мере ясно, что мы оба помним все до последней детали. - Он усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжал, глядя на пламя в камине: - Вообще-то я хотел поговорить не о том, что именно случилось, а почему случилось.
- Почему да почему, почему да почему… - пробормотала я.
- Да. Почему ты вдруг решила меня поцеловать?
- Кто его знает, - отмахнулась я, хотя горло стеснилось и сердце застучало чаще. - Так уж вышло. На мой взгляд, ты мужик симпатичный, а вся эта выпивка в тот день…
- Ах выпивка. Ясно.
- Дьявольщина! - вырвалось у меня. - Я не хочу сказать, будто полезла к тебе с поцелуями только потому, что напилась. Просто… вот дерьмо! - Мне захотелось взвыть от беспомощности. - И вообще, почему ты вдруг взялся так глубоко копать?
Уолтер придвинулся, отобрал мой бокал, поставил на столик и взял обе мои руки в свои. Это невинное прикосновение взвинтило меня сильнее любой интимной ласки. Совершенно утратив контроль над собой, я сама не знала, что сейчас отмочу: обращусь в бегство или завалю его на диван.
- Молчать и задаваться вопросами - это не доводит до добра. Для того нам и дан дар речи, чтобы обсуждать все, что по-настоящему важно. - Он улыбнулся своей разящей наповал улыбкой, наверняка нарочно, чтобы я не могла опомниться. - По-моему, между нами что-то происходит. Я хотел убедиться, что это взаимно, прежде чем…
- Прежде чем?.. - эхом повторила я, хотя отлично понимала, что имеется в виду (никаких туманных намеков - мне нужна справка за подписью и печатью).
- Прежде чем я пойду дальше.
Я не вынесла прямого вопросительного взгляда и опустила глаза, ощущая, как вспыхнули мои щеки.
- Значит, по-твоему, между нами что-то происходит?
- А разве нет?
- Нет! - брякнул мой лживый язык.
Я заставила себя посмотреть Уолтеру в глаза в надежде, что он читает меня, как раскрытую книгу. Взмолилась, чтобы так оно и было.
«Прошу тебя, прошу! Научись никогда и ни о чем меня не спрашивать. Просто знай, что у меня на уме. Так ты избавишь нас от многих неприятностей!»
- Выходит, я ошибся.
Он поднялся, взял бокалы и вышел на кухню, а я, несчастная идиотка, осталась сидеть, сначала глядя ему вслед, а потом прислушиваясь, как льется в раковину вода. Когда оставаться в неподвижности стало совсем уж невыносимо, я встала и задом двинулась к окну, глядя на диван с таким ужасом, словно на нем лежало поверженным все мое будущее. Остановилась, только коснувшись спиной холодного стекла. В этом неживом, леденящем прикосновении было что-то от справедливого возмездия, и я стояла, принимая его как приведенный в исполнение приговор.
Вернулся Уолтер - как я полагала, пожелать мне доброй ночи и откланяться. Однако он прислонился к стене напротив. С полотенцем на плече, подсвеченный теперь уже боковым светом из кухни, он выглядел как будто даже еще сексуальнее, чем на диване перед камином.
И он хотел меня. Не просто хотел где-то там, в глубине души, а фактически выдал мне насчет этого справку за подписью и печатью - именно то, что мне и требовалось, чтобы на полном основании перейти к действию. Однако я продолжала стоять, прислонившись спиной к холодному стеклу, запрещая себе то единственное, к чему по-настоящему стремилась. Что ж, по крайней мере мне удалось подружиться с психоаналитиком. Чтобы получить столько советов за деньги, пришлось бы ограбить банк.
Уолтер улыбнулся осторожной улыбкой человека, который не знает, как быть дальше. Меня обдало жаром. Может, он все-таки прочтет мои мысли?
- Поговорим еще или хватит? - спросил он.
- Хватит, - буркнула я.
- По-моему, ты чем-то расстроена. - Он сделал шаг ко мне.
- Это мое обычное состояние!
Уолтер шагнул увереннее, попутно бросив полотенце на столик. Я буквально распласталась по ледяному стеклу. Вот он уже близко, так близко, что можно уловить аромат выпитого вина в его дыхании.
- А чем ты расстроена на этот раз?
- Сама не знаю…
Едва коснувшись стекла, Уолтер отдернул руку, воскликнув: «Ну и холод!» Самое время было перестать разыгрывать дурочку, но я даже не шевельнулась. Тогда он взял меня за руку и потянул прочь от окна. Я безропотно позволила усадить себя на диван. Он сел рядом, подогнув ногу и уронив руку вдоль спинки дивана, вплотную к моей спине. Время от времени пальцы пошевеливались, едва заметно касаясь меня и принося ощущение сродни электрическому разряду.
- Ты вся дрожишь.
- Проклятое окно, - процедила я, стиснув зубы, чтобы ненароком не застучали. - Холодное, как айсберг.
Рука скользнула мне на плечо, заставив непроизвольно (и уж совсем не к месту) сжаться. Само собой, этот воплощенный джентльмен сразу ее убрал.
- Как ты вообще? - участливо осведомился он.
- В полном порядке! - Я еще сильнее сжала зубы. - То есть, конечно, нет!
- Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?
Я зажмурилась и позволила заговорить опьянению:
- По-моему, дело идет к поцелую. Ведь ты хочешь меня поцеловать, правда?
Боже милосердный, избавь меня от этой пытки, любым способом! Можешь испепелить молнией, да и аневризма аорты тоже сойдет.
- Хочу. А что, не стоит?
- Еще как стоит! - заявила я, открывая глаза, чтобы решительно и без страха заглянуть в лицо неизбежности.
- Уверена? - с улыбкой поддразнил Уолтер.
- Нет.
- Какая ты все-таки странная! - Он потянулся, чтобы отвести с моих глаз упавшую прядь.
- Не обращай внимания, так, некоторая прелюдия. - Если бы можно было возненавидеть себя еще сильнее, я бы возненавидела, сейчас же я просто закрыла лицо руками. Боже мой, что я несу!
Рука снова опустилась на мое плечо. Вся на нервах, я соскочила с дивана как ужаленная, по-прежнему прижимая ладони к лицу.
- Ванда!
Услышав, что Уолтер встает с дивана, я приготовилась снова шарахнуться, но он взял мои руки и отвел их от лица. Это пригвоздило меня к месту. Приподняв мое лицо за подбородок, он заглянул мне в глаза. Я дышала как загнанный зверь, кровь бешено билась в висках. Уолтер скользнул взглядом по моему пылающему лицу, задержавшись на губах.
- Я ничего, ничего не понимаю…
- Ты подожди, я сейчас! Где-то в машине у меня валяется руководство по сексу.
- Вот и отлично! - засмеялся он. - Очень кстати. Я что-то совсем вышел из формы, просто никак не соображу, что делать. То ты на меня бросаешься, то шарахаешься. Наверное, правила изменились, а я и не заметил.
Он провел кончиком пальца по моему лицу. Ой, мамочка!
- Все дело в том, что… - я сглотнула, - тогда, у меня в квартире, мы были, можно сказать, совсем чужие. А сейчас…
- Что сейчас? - поощрил Уолтер, когда я запнулась.
- Сейчас… - Я сделала попытку поймать ускользающую мысль, но дыхание, овевающее щеку и ухо, мешало мне сосредоточиться. - Сейчас… ты мне не совсем чужой.
- Интересная мысль. - Уолтер помолчал, раздумывая. - Что ж, в этом есть какой-то смысл.
- Для меня уж точно.
- Тогда вот что. Давай притворимся, будто мы по-прежнему чужие, и поскорее. Потому что если мы не начнем целоваться самое большее через минуту, мне придется покинуть помещение.
- А ты уверен, что поцелуи требуют обсуждения? Нормальные люди просто приступают, и все.
- Я и сам раньше так думал…
Рука прошлась по моим волосам, раздвигая пряди, щекоча кожу, посылая всюду волны жара. Когда ладонь легла на щеку, я прижалась к ней, впитывая тепло, я потянулась следом, когда она отстранилась. Очень близко был слышен звук дыхания, такого же частого, как мое.
- Но с тобой все иначе… - прошептал Уолтер мне на ухо. - Так что ты просто обязана как-нибудь дать мне понять, что настал момент перейти к поцелуям.
- Момент настал.
Рука тотчас обвилась вокруг талии и привлекла меня, с силой и в то же время осторожно.
У него были на редкость мягкие и сладкие губы, но я скоро убедилась, что они умеют быть и требовательными. Как это говорится? Первая волна пришла и подняла нас на своем гребне. Господи, до чего же точно! Когда она отхлынула, у меня подкосились ноги от неожиданного изнеможения, и пришлось ухватиться за плечи Уолтера, чтобы устоять.
- Ты что?
Мне не сразу удалось ответить. Сердце металось в груди, как обезумевшая птица по клетке. Мы достигли точки невозврата. Дороги назад не было.
- Конченый я человек, вот что.
Опять мой болтливый язык! Уолтер сделал попытку отстраниться, но я только крепче прижалась к нему, потому что новая волна уже грозила накрыть меня с головой. Наши губы снова встретились. До чего свежим было его дыхание! Привкус вина был как привкус спелого винограда, сорванного прямо с кисти в благоуханном осеннем саду. Этот красивый образ оказался удивительно кстати, он провоцировал, и я обвилась вокруг Уолтера, как виноградная лоза вокруг надежного и крепкого ствола. Когда он оторвался от моих губ, я не сразу нашла в себе силы поднять тяжелые веки, а когда посмотрела на него, он улыбался.
- На этот раз можешь быть спокойна - я не стану верещать, как девчонка, которой лезут под юбку.
Разгоряченный, он выглядел еще привлекательнее, еще сексуальнее. Хотелось стиснуть его в объятиях изо всех сил, чтобы он понял, до чего он мне нравится, и я наконец позволила себе это, оттеснив некстати всплывший в памяти образ: бутылка дорогого французского вина рядом с пакетом бормотухи. Я даже ухитрилась хихикнуть над этим образом.
- Только учти, я не занималась любовью три года.
- Ничего страшного. Это как умение ездить на велосипеде - в нужный момент всплывает в памяти.
- Да я не об этом, глупый! Три года, понимаешь? Три года!
Я подчеркнула невообразимую продолжительность этого срока, в два рывка сдернув с Уолтера галстук.
- Ты потрясающая!
- Ни слова больше, мой Ромео. Надеюсь, ты проникся тем, сколько времени я потеряла? Давай наверстывать!..
В первый раз это было как утоление давнего и мучительного голода: скорей, скорей, все один сплошной неистовый рывок. Второй раз был более медленным, осознаннее, более протяженный и гармоничный (во всяком случае, мы не сшибли журнальный столик). Третий длился еще дольше, этакая долгая дорога к познанию друг друга, полная прикосновений и ласк. Потом, так и не разжав объятий, мы впали в сладостное оцепенение прямо на ковре перед камином, где теперь лениво мерцали последние угольки.
Когда мы продрогли, Уолтер снова развел огонь. Принес покрывало и набросил на меня. Затем забрался под него и с удовлетворенным вздохом устроился поуютнее, прижавшись грудью к моей спине и зарывшись лицом в волосы.
- Было здорово, правда? - Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт.
- Мм… - только и удалось вымолвить мне в знак согласия.
Некоторое время мы лежали молча, глядя на огонь и наслаждаясь чувством покоя и довольства, когда вдруг, уже в полусне, Уолтер проговорил: «Люблю тебя…»
Он, должно быть, уснул сразу после этого, но мои глаза раскрылись на всю ширь, и никакое усилие уже не заставило бы их закрыться.
Он обращался не ко мне. Я не так много для него значила, чтобы говорить такое. Для меня, я знала, не было места в его жизни и скорее всего не могло быть в принципе. Это вырвалось случайно, по привычке - наверное, именно с этими словами он засыпал, когда была жива Мэгги. Он даже не сознавал, конечно, что говорит.
Зато я сознавала, и еще как. Лежала, смотрела на огонь и пыталась остановить слезы, но они все равно текли. Не скажи он это, я бы осталась и с радостью уснула в его объятиях. Однако слова прозвучали и разрушили уютный кокон, в котором я находилась. Снова вспомнилось, что я всего лишь временно занимаю чужое место, а тот факт, что оно уже никому не принадлежит, дела не менял. Надо бежать, думала я. На этом доме свет клином не сошелся, есть и другие места, где можно укрыться от Джорджа. Оставшись здесь, я поставлю на карту больше, чем могу себе позволить потерять.
И я покинула уютное кольцо мужских рук, каменея каждый раз, стоило лишь Уолтеру шевельнуться. Но он повернулся на спину и уснул еще глубже. Торопливо одевшись, я укрыла его получше. Он только вздохнул во сне. Тогда я опустилась на колени и коснулась губами его губ, давая ему шанс все-таки проснуться и удержать меня. Но и это его не разбудило. Минут пять я сидела рядом, стараясь запомнить его мирно спящим, потом поднялась к себе за вещами. Ключ оставила на кухонном столе. Словно сговорившись с судьбой, дверь закрылась за мной совершенно бесшумно. Слезы полились снова, когда я шла к машине, и не иссякали почти шесть часов, пока я кружила по извилистым улицам Хейстингса в ожидании утра.
В девять часов, измученная сверх всякой меры, я решила, что уже можно нанести визит, и постучалась в дверь дома Элизабет. Одного взгляда на меня ей было до-статочно, чтобы понять, что дело плохо. Она молча отвела меня в комнату над гаражом и ушла, а я впала в тяжелый сон, который длился почти двенадцать часов.
В дверь постучали. На часах было семнадцать минут десятого.
- Войдите! - прохрипела я.
Вошла Элизабет с кружкой чего-то горячего. Язык был как пергаментный, поэтому я ограничилась тем, что приглашающим жестом похлопала по постели. Она уселась и протянула мне кружку. Это был горячий шоколад.
Довольно долго царило молчание. Я прихлебывала напиток, прислушиваясь к тому, как сознание пробуждается от дремотного оцепенения.
- Хочешь поговорить? - спросила Элизабет, когда кружка опустела. - Я вроде как неплохой психоаналитик.
- А не о чем говорить, - усмехнулась я. - Просто пришло в голову, что самое время удалиться по-английски, пока дело не зашло слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
- Привет! - Я уселась в постели, зевнула и встряхнулась, чтобы отогнать сон. - Что, уже вечер? Сколько сейчас?
- Девять, - негромко ответил он. - Не хотелось тебя будить, но сама бы ты не проснулась до утра, а спать па голодный желудок не годится. Пора ужинать.
- У меня был плотный обед.
- Ах вот как. Тогда ладно. - Он приготовился закрыть за собой дверь, но передумал. - Знаешь, я весь вечер занимался одним делом и здорово притомился. Хочу сделать передышку. Может, бокал вина?
- Самое смешное, - говорил Уолтер (он сидел, прислонившись к подлокотнику и вытянув ноги вдоль сиденья светлого кожаного дивана), - что я и в самом деле верил, будто время лечит. Что будет все легче и легче по вечерам возвращаться домой, к ее фотографиям, к ее вещам… Говорят, через год все проходит. Вранье!
Пустая бутылка стояла на журнальном столике, рядом с ней - керамическая миска с виноградом. В камине лениво вздымались и опадали язычки огня. В полумраке нельзя было различить стрелок, но почему-то казалось, что уже далеко за полночь.
- В конце концов я собрал все, что о ней напоминало, погрузил во взятую напрокат машину и поместил в бокс на долгосрочное хранение. С тех пор ни разу там не был, только платил. А в доме не осталось ничего. Главное, ни единой фотографии. - Он повел почти опустевшим бокалом в сторону каминной полки. - Кстати, это моя сестра там, с детьми.
Я механически кивнула, лихорадочно подыскивая слова, чтобы хоть раз в жизни выдать подходящее к случаю замечание, а не очередной ляпсус. Но таких слов не нашлось.
Уолтер как будто не возражал против моего молчания. По крайней мере он улыбнулся. Внезапно я как-то разом охватила его взглядом, и это зрелище заставило мое сердце сладко екнуть: в изменчивом отсвете пламени, в рубашке, небрежно расстегнутой у ворота, с закатанными рукавами, он выглядел очень домашним и при этом поразительно сексуальным. Я пожелала Элизабет провалиться вместе с ее терапией. Все эти разговоры о подавленных инстинктах только еще больше подстегивают!
- Давай сменим тему, пока я окончательно не вогнал тебя в тоску, - сказал Уолтер, возвращая меня к действительности. Он оторвал от грозди крупную золотистую виноградину, задумчиво пожевал. - Поговорим лучше о той нашей встрече у тебя в квартире, помнишь?
Я как раз опрокидывала в рот последние капли вина и, как следовало ожидать, поперхнулась.
- Что случилось?
- Не в то горло попало, - прохрипела я.
- Сочувствую. - Уолтер посмотрел на свой бокал, потом на меня. - Если это отвлекающий маневр, можешь не стараться. Просто скажи, что не хочешь говорить на эту тему.
- Отчего же, пожалуйста. Ничего такого криминального в тот день не случилось. Только я не знаю, о чем тут говорить.
- Не знаешь?
- Не знаю, - твердо повторила я. - Ну, набросилась на тебя с поцелуями - с кем не бывает! Ну, возомнила, что займемся с тобой любовью, - подумаешь! Конечно, мне показалось странным, что ты так шарахаешься, но это не значит, что надо было хватать тебя… сам знаешь за что. А уж когда ты заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку…
- Можешь не вдаваться в подробности, я отлично все помню, - поспешил перебить Уолтер. - И нельзя ли заменить «заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку» на что-нибудь более благозвучное?
- Нельзя! - отрезала я. - Это уже занесено в протокол.
- Ладно, проехали. По крайней мере ясно, что мы оба помним все до последней детали. - Он усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжал, глядя на пламя в камине: - Вообще-то я хотел поговорить не о том, что именно случилось, а почему случилось.
- Почему да почему, почему да почему… - пробормотала я.
- Да. Почему ты вдруг решила меня поцеловать?
- Кто его знает, - отмахнулась я, хотя горло стеснилось и сердце застучало чаще. - Так уж вышло. На мой взгляд, ты мужик симпатичный, а вся эта выпивка в тот день…
- Ах выпивка. Ясно.
- Дьявольщина! - вырвалось у меня. - Я не хочу сказать, будто полезла к тебе с поцелуями только потому, что напилась. Просто… вот дерьмо! - Мне захотелось взвыть от беспомощности. - И вообще, почему ты вдруг взялся так глубоко копать?
Уолтер придвинулся, отобрал мой бокал, поставил на столик и взял обе мои руки в свои. Это невинное прикосновение взвинтило меня сильнее любой интимной ласки. Совершенно утратив контроль над собой, я сама не знала, что сейчас отмочу: обращусь в бегство или завалю его на диван.
- Молчать и задаваться вопросами - это не доводит до добра. Для того нам и дан дар речи, чтобы обсуждать все, что по-настоящему важно. - Он улыбнулся своей разящей наповал улыбкой, наверняка нарочно, чтобы я не могла опомниться. - По-моему, между нами что-то происходит. Я хотел убедиться, что это взаимно, прежде чем…
- Прежде чем?.. - эхом повторила я, хотя отлично понимала, что имеется в виду (никаких туманных намеков - мне нужна справка за подписью и печатью).
- Прежде чем я пойду дальше.
Я не вынесла прямого вопросительного взгляда и опустила глаза, ощущая, как вспыхнули мои щеки.
- Значит, по-твоему, между нами что-то происходит?
- А разве нет?
- Нет! - брякнул мой лживый язык.
Я заставила себя посмотреть Уолтеру в глаза в надежде, что он читает меня, как раскрытую книгу. Взмолилась, чтобы так оно и было.
«Прошу тебя, прошу! Научись никогда и ни о чем меня не спрашивать. Просто знай, что у меня на уме. Так ты избавишь нас от многих неприятностей!»
- Выходит, я ошибся.
Он поднялся, взял бокалы и вышел на кухню, а я, несчастная идиотка, осталась сидеть, сначала глядя ему вслед, а потом прислушиваясь, как льется в раковину вода. Когда оставаться в неподвижности стало совсем уж невыносимо, я встала и задом двинулась к окну, глядя на диван с таким ужасом, словно на нем лежало поверженным все мое будущее. Остановилась, только коснувшись спиной холодного стекла. В этом неживом, леденящем прикосновении было что-то от справедливого возмездия, и я стояла, принимая его как приведенный в исполнение приговор.
Вернулся Уолтер - как я полагала, пожелать мне доброй ночи и откланяться. Однако он прислонился к стене напротив. С полотенцем на плече, подсвеченный теперь уже боковым светом из кухни, он выглядел как будто даже еще сексуальнее, чем на диване перед камином.
И он хотел меня. Не просто хотел где-то там, в глубине души, а фактически выдал мне насчет этого справку за подписью и печатью - именно то, что мне и требовалось, чтобы на полном основании перейти к действию. Однако я продолжала стоять, прислонившись спиной к холодному стеклу, запрещая себе то единственное, к чему по-настоящему стремилась. Что ж, по крайней мере мне удалось подружиться с психоаналитиком. Чтобы получить столько советов за деньги, пришлось бы ограбить банк.
Уолтер улыбнулся осторожной улыбкой человека, который не знает, как быть дальше. Меня обдало жаром. Может, он все-таки прочтет мои мысли?
- Поговорим еще или хватит? - спросил он.
- Хватит, - буркнула я.
- По-моему, ты чем-то расстроена. - Он сделал шаг ко мне.
- Это мое обычное состояние!
Уолтер шагнул увереннее, попутно бросив полотенце на столик. Я буквально распласталась по ледяному стеклу. Вот он уже близко, так близко, что можно уловить аромат выпитого вина в его дыхании.
- А чем ты расстроена на этот раз?
- Сама не знаю…
Едва коснувшись стекла, Уолтер отдернул руку, воскликнув: «Ну и холод!» Самое время было перестать разыгрывать дурочку, но я даже не шевельнулась. Тогда он взял меня за руку и потянул прочь от окна. Я безропотно позволила усадить себя на диван. Он сел рядом, подогнув ногу и уронив руку вдоль спинки дивана, вплотную к моей спине. Время от времени пальцы пошевеливались, едва заметно касаясь меня и принося ощущение сродни электрическому разряду.
- Ты вся дрожишь.
- Проклятое окно, - процедила я, стиснув зубы, чтобы ненароком не застучали. - Холодное, как айсберг.
Рука скользнула мне на плечо, заставив непроизвольно (и уж совсем не к месту) сжаться. Само собой, этот воплощенный джентльмен сразу ее убрал.
- Как ты вообще? - участливо осведомился он.
- В полном порядке! - Я еще сильнее сжала зубы. - То есть, конечно, нет!
- Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?
Я зажмурилась и позволила заговорить опьянению:
- По-моему, дело идет к поцелую. Ведь ты хочешь меня поцеловать, правда?
Боже милосердный, избавь меня от этой пытки, любым способом! Можешь испепелить молнией, да и аневризма аорты тоже сойдет.
- Хочу. А что, не стоит?
- Еще как стоит! - заявила я, открывая глаза, чтобы решительно и без страха заглянуть в лицо неизбежности.
- Уверена? - с улыбкой поддразнил Уолтер.
- Нет.
- Какая ты все-таки странная! - Он потянулся, чтобы отвести с моих глаз упавшую прядь.
- Не обращай внимания, так, некоторая прелюдия. - Если бы можно было возненавидеть себя еще сильнее, я бы возненавидела, сейчас же я просто закрыла лицо руками. Боже мой, что я несу!
Рука снова опустилась на мое плечо. Вся на нервах, я соскочила с дивана как ужаленная, по-прежнему прижимая ладони к лицу.
- Ванда!
Услышав, что Уолтер встает с дивана, я приготовилась снова шарахнуться, но он взял мои руки и отвел их от лица. Это пригвоздило меня к месту. Приподняв мое лицо за подбородок, он заглянул мне в глаза. Я дышала как загнанный зверь, кровь бешено билась в висках. Уолтер скользнул взглядом по моему пылающему лицу, задержавшись на губах.
- Я ничего, ничего не понимаю…
- Ты подожди, я сейчас! Где-то в машине у меня валяется руководство по сексу.
- Вот и отлично! - засмеялся он. - Очень кстати. Я что-то совсем вышел из формы, просто никак не соображу, что делать. То ты на меня бросаешься, то шарахаешься. Наверное, правила изменились, а я и не заметил.
Он провел кончиком пальца по моему лицу. Ой, мамочка!
- Все дело в том, что… - я сглотнула, - тогда, у меня в квартире, мы были, можно сказать, совсем чужие. А сейчас…
- Что сейчас? - поощрил Уолтер, когда я запнулась.
- Сейчас… - Я сделала попытку поймать ускользающую мысль, но дыхание, овевающее щеку и ухо, мешало мне сосредоточиться. - Сейчас… ты мне не совсем чужой.
- Интересная мысль. - Уолтер помолчал, раздумывая. - Что ж, в этом есть какой-то смысл.
- Для меня уж точно.
- Тогда вот что. Давай притворимся, будто мы по-прежнему чужие, и поскорее. Потому что если мы не начнем целоваться самое большее через минуту, мне придется покинуть помещение.
- А ты уверен, что поцелуи требуют обсуждения? Нормальные люди просто приступают, и все.
- Я и сам раньше так думал…
Рука прошлась по моим волосам, раздвигая пряди, щекоча кожу, посылая всюду волны жара. Когда ладонь легла на щеку, я прижалась к ней, впитывая тепло, я потянулась следом, когда она отстранилась. Очень близко был слышен звук дыхания, такого же частого, как мое.
- Но с тобой все иначе… - прошептал Уолтер мне на ухо. - Так что ты просто обязана как-нибудь дать мне понять, что настал момент перейти к поцелуям.
- Момент настал.
Рука тотчас обвилась вокруг талии и привлекла меня, с силой и в то же время осторожно.
У него были на редкость мягкие и сладкие губы, но я скоро убедилась, что они умеют быть и требовательными. Как это говорится? Первая волна пришла и подняла нас на своем гребне. Господи, до чего же точно! Когда она отхлынула, у меня подкосились ноги от неожиданного изнеможения, и пришлось ухватиться за плечи Уолтера, чтобы устоять.
- Ты что?
Мне не сразу удалось ответить. Сердце металось в груди, как обезумевшая птица по клетке. Мы достигли точки невозврата. Дороги назад не было.
- Конченый я человек, вот что.
Опять мой болтливый язык! Уолтер сделал попытку отстраниться, но я только крепче прижалась к нему, потому что новая волна уже грозила накрыть меня с головой. Наши губы снова встретились. До чего свежим было его дыхание! Привкус вина был как привкус спелого винограда, сорванного прямо с кисти в благоуханном осеннем саду. Этот красивый образ оказался удивительно кстати, он провоцировал, и я обвилась вокруг Уолтера, как виноградная лоза вокруг надежного и крепкого ствола. Когда он оторвался от моих губ, я не сразу нашла в себе силы поднять тяжелые веки, а когда посмотрела на него, он улыбался.
- На этот раз можешь быть спокойна - я не стану верещать, как девчонка, которой лезут под юбку.
Разгоряченный, он выглядел еще привлекательнее, еще сексуальнее. Хотелось стиснуть его в объятиях изо всех сил, чтобы он понял, до чего он мне нравится, и я наконец позволила себе это, оттеснив некстати всплывший в памяти образ: бутылка дорогого французского вина рядом с пакетом бормотухи. Я даже ухитрилась хихикнуть над этим образом.
- Только учти, я не занималась любовью три года.
- Ничего страшного. Это как умение ездить на велосипеде - в нужный момент всплывает в памяти.
- Да я не об этом, глупый! Три года, понимаешь? Три года!
Я подчеркнула невообразимую продолжительность этого срока, в два рывка сдернув с Уолтера галстук.
- Ты потрясающая!
- Ни слова больше, мой Ромео. Надеюсь, ты проникся тем, сколько времени я потеряла? Давай наверстывать!..
В первый раз это было как утоление давнего и мучительного голода: скорей, скорей, все один сплошной неистовый рывок. Второй раз был более медленным, осознаннее, более протяженный и гармоничный (во всяком случае, мы не сшибли журнальный столик). Третий длился еще дольше, этакая долгая дорога к познанию друг друга, полная прикосновений и ласк. Потом, так и не разжав объятий, мы впали в сладостное оцепенение прямо на ковре перед камином, где теперь лениво мерцали последние угольки.
Когда мы продрогли, Уолтер снова развел огонь. Принес покрывало и набросил на меня. Затем забрался под него и с удовлетворенным вздохом устроился поуютнее, прижавшись грудью к моей спине и зарывшись лицом в волосы.
- Было здорово, правда? - Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт.
- Мм… - только и удалось вымолвить мне в знак согласия.
Некоторое время мы лежали молча, глядя на огонь и наслаждаясь чувством покоя и довольства, когда вдруг, уже в полусне, Уолтер проговорил: «Люблю тебя…»
Он, должно быть, уснул сразу после этого, но мои глаза раскрылись на всю ширь, и никакое усилие уже не заставило бы их закрыться.
Он обращался не ко мне. Я не так много для него значила, чтобы говорить такое. Для меня, я знала, не было места в его жизни и скорее всего не могло быть в принципе. Это вырвалось случайно, по привычке - наверное, именно с этими словами он засыпал, когда была жива Мэгги. Он даже не сознавал, конечно, что говорит.
Зато я сознавала, и еще как. Лежала, смотрела на огонь и пыталась остановить слезы, но они все равно текли. Не скажи он это, я бы осталась и с радостью уснула в его объятиях. Однако слова прозвучали и разрушили уютный кокон, в котором я находилась. Снова вспомнилось, что я всего лишь временно занимаю чужое место, а тот факт, что оно уже никому не принадлежит, дела не менял. Надо бежать, думала я. На этом доме свет клином не сошелся, есть и другие места, где можно укрыться от Джорджа. Оставшись здесь, я поставлю на карту больше, чем могу себе позволить потерять.
И я покинула уютное кольцо мужских рук, каменея каждый раз, стоило лишь Уолтеру шевельнуться. Но он повернулся на спину и уснул еще глубже. Торопливо одевшись, я укрыла его получше. Он только вздохнул во сне. Тогда я опустилась на колени и коснулась губами его губ, давая ему шанс все-таки проснуться и удержать меня. Но и это его не разбудило. Минут пять я сидела рядом, стараясь запомнить его мирно спящим, потом поднялась к себе за вещами. Ключ оставила на кухонном столе. Словно сговорившись с судьбой, дверь закрылась за мной совершенно бесшумно. Слезы полились снова, когда я шла к машине, и не иссякали почти шесть часов, пока я кружила по извилистым улицам Хейстингса в ожидании утра.
В девять часов, измученная сверх всякой меры, я решила, что уже можно нанести визит, и постучалась в дверь дома Элизабет. Одного взгляда на меня ей было до-статочно, чтобы понять, что дело плохо. Она молча отвела меня в комнату над гаражом и ушла, а я впала в тяжелый сон, который длился почти двенадцать часов.
В дверь постучали. На часах было семнадцать минут десятого.
- Войдите! - прохрипела я.
Вошла Элизабет с кружкой чего-то горячего. Язык был как пергаментный, поэтому я ограничилась тем, что приглашающим жестом похлопала по постели. Она уселась и протянула мне кружку. Это был горячий шоколад.
Довольно долго царило молчание. Я прихлебывала напиток, прислушиваясь к тому, как сознание пробуждается от дремотного оцепенения.
- Хочешь поговорить? - спросила Элизабет, когда кружка опустела. - Я вроде как неплохой психоаналитик.
- А не о чем говорить, - усмехнулась я. - Просто пришло в голову, что самое время удалиться по-английски, пока дело не зашло слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25