Сказал я себе: подожду-ка я его в комнате. Прежде чем верну
ться в комнату, зашел я в предназначенную для праздника Кущей пристройку
, а там был вход в горницу Гината. Посмотрел я и увидел Гамзо, что стоял за дв
ерью. Удивился я: что он здесь делает? Появилась ладонь и коснулась дверей
. Еще не понял я толком, что я вижу, как приоткрылась дверь и из комнаты блес
нул свет. Потянулся я к свету и заглянул в комнату.
Свет луны озарял комнату, а в комнате стояла молодая женщина, в белых покр
ывалах, ноги босы, волосы распущены, а глаза закрыты. И человек сидел в ком
нате за столом у окна и записывал чернилами на бумаге все речи женщины. Ни
слова из ее речей я не понял и сомневаюсь, есть ли на свете человек, понима
ющий такой таинственный язык. И женщина говорила, а перо писало. Ясно было
, что человек, записывавший слова женщины, был Гинат. Когда он вернулся и к
огда вошел в горницу? Пока мы с Гамзо сидели в светлице Грайфенбаха, верну
лся к себе домой Гинат, а женщина, надо думать, вошла через окно. Тогда я и сл
ышал, как отворилось окно и раздались шаги босых ног. Столько нового явил
ось моему взору, что позабыл я про Гамзо и не заметил, что он стоит рядом. Но
Гамзо, ах, Гамзо странно повел себя, забыл приличия и вежливость, ворвался
в комнату и обнял женщину за талию. Этот скромник, посвятивший всю свою жи
знь жене, ворвался в чужой дом и обнял чужую женщину!
И тут все перемешалось, и я удивляюсь самому себе, что помню порядок событ
ий. Недолго они длились, но сколь продолжительными казались! Я стою с Гамз
о в прихожей Гината, и дверь его горницы полуоткрыта. Я заглядываю в комна
ту, что сияет от света луны. Луна сжалась, чтобы войти в горницу, а когда вош
ла в горницу, распространилась, и стала видна вся горница и все, что в горн
ице. Я вижу: женщина стоит посреди горницы, и молодой человек сидит за стол
ом и пишет. Внезапно бросился Гамзо и ворвался в горницу и обнял женщину з
а талию. Отвратила женщина от него лицо и воскликнула: о мудрец! Голос ее б
ыл как голос юной девы, что созрела для любви. Ответил ей юноша и сказал: ст
упай, Гемула, за своим мужем. Сказала Гемула: я ждала тебя столько лет, а ты г
оворишь "ступай, Гемула". Ответил ей юноша и сказал: он муж тебе. Сказала Гем
ула: а ты, мудрец Гидеон, кто ты мне? Сказал юноша: а я никто и ничто. Засмеяла
сь Гемула и сказала: ты никто и ничто. Ты добрый человек. Ты красивый челов
ек. Нет на свете красивее и добрее тебя. Оставь меня у себя, и я спою тебе пес
ню Грофит-птицы, что поет ее раз в жизни. Сказал юноша: спой. Сказала Гемула
: спою песню Грофит, и умрем. Гавриэль, когда мы с мудрецом Гидеоном умрем, в
ырой нам две могилы, одна подле другой. Обещай, что сделаешь. Закрыл Гамзо
ей рот ладонью и сжал ее изо всех сил. Попыталась она вырваться из его объя
тий, но он удержал ее и крикнул Гинату: знаешь, кто ты, ты Ц преступник во Из
раиле, даже греха с мужней женой не убоялся. Сказала Гемула: мудрец Гидеон
, не внемли ему. Не мужняя жена я. Спроси его, видал ли он мою плоть.
…видал ли он мою пло
ть… Ц в этой повести разлука и соломенное вдовство Ц всеобщий удел. Гам
зо и Гемула, Гинат и Гемула, Гюнтер и его подруга Ц всем им не дано найти те
лесной близости. Счастливая пора ханаанской древности, когда прорицате
ль Эдо назначал праздник и по всей земле гудел сплошной эйнам (что может о
значать и свободу плоти), эта пора ушла, и только луна может свободно перед
вигаться по очень ограниченному миру Ц миру, в котором жил Агнон.
Застонал Гамзо тяжким и горьким стоном и сказал: ты мне жена, ты мне
жена, ты мне жена, венчана по Закону Моисея и Израиля. Сказал юноша: ступай,
Гемула, ступай со своим мужем. Сказала Гемула: я тебе опротивела. Сказал юн
оша: Гемула, не опротивела ты мне, я лишь говорю тебе, что ты должна сделать.
Тут утратила она силы, и, не удержал бы ее Гамзо, Ц упала бы. Но Гамзо удерж
ал жену свою Гемулу и не отпускал ее, а взял на руки и понес, а мы с Гинатом с
тояли и смотрели вслед.
Обычным ходом идет луна и совершает свой путь в тридесять дней. Уже прошл
о тридесять дней с того дня, когда возвратил Гамзо жену из дома Гината. В э
ти дни не видал я Гамзо и не видал Гината. Гамзо я не видал, потому что он не
приходил ко мне, а я к нему и раньше не хаживал. Гината я не видал, потому что
после случившегося вышел он и ушел себе. Однажды встретил я его в арабско
й кофейне, сидел он с Эмрамом, сыном самаритянского первосвященника. Про
должения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь. А еще раз нашел я
его в Гиват-Шауле, в мастерской по выделке свитков мудреца Гувлана и мудр
еца Гагина. Продолжения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь.
Жена моя и дети вернулись из поездки, и вернулась вода в бочки, и баки, и тру
бы, и краны. Я сижу дома и редко выхожу и не знаю, как живет Гемула с Гамзо по
сле того, как он возвратил ее. А поскольку благо выше напасти, предполагаю
я, что помирилась она с ним, а с примирением вернулся к ней голос, и больше о
на не отказывает себе и в пении, и вновь ласкает ее голос, как голос Грофит-
птицы. Люб для Гамзо голос Гемулы, когда она запевает, превыше всех благ зе
мных. Почему же тогда положил Гамзо ладонь на уста Гемулы и не дал ей петь?
Все песни связаны друг с дружкой и переплетены друг с дружкой: песнь водн
ых источников Ц с песнью высоких гор, песнь высоких гор Ц с песнью птиц н
ебесных, а среди птиц есть птица по имени Грофит, и, как пробьет ее час поки
нуть мир сей, она взвивается головой в облака и голосом заводит песнь и, ка
к завершится песня, покидает мир сей. И все песни связаны с языком Гемулы,
и спела бы она песнь Грофит Ц вышла бы душа ее, и умерла бы она. Поэтому заж
ал Гамзо уста Гемулы и сохранил ее душу от погибели.
А я сижу себе дома и занимаюсь своим трудом, помногу ли, помалу. Сядет солн
це Ц оставляю я свой труд. "Вот благо и вот красота… трудиться под солнцем
", Ц сказал Экклезиаст, ибо пока солнце на свете, есть благо на свете и есть
красота на свете. А если остаются силы после работы, то я иду на прогулку, а
не останется сил после работы, сижу я перед домом или у окна и гляжу, как ух
одит день, и как приходит ночь, и как выходят звезды и укрепляются в небесн
ой тверди, и как подымается луна.
Луна и звезды еще не вышли. А небо светится само по себе, внутренним светом
, и серо-голубой, как созревшая слива, свет колышется меж небом и землей, и н
есчетные цикады стрекочут на весь мир. Неподалеку от моего дома нарастае
т шум деревьев в роще, точно лес в бурю и бурное море. Раздумываю я, не стряс
лось ли что-то на свете.
Так стоял я и глядел миру за спину, и от изобилия былых событий отвлек я гл
аза от происходящего ныне. Былое событие: история Гамзо и Гемулы. Приходи
т человек домой и не застает жены, идет к югу и переходит к северу, кружитс
я, кружится на ходу своем и наконец находит ее в дому, где он невольно оказ
ался. И все же дивится сердце мое. Я видел воочию, как унес Гамзо жену, а все
же кажется, что я лишь слыхал рассказ об этом, вроде рассказа того же Гамзо
о ночи плясок, когда Гади бен Гаим собирался умыкнуть Гемулу, но опередил
его Гамзо. Не найдешь картины, которой не предшествовал набросок. Так и с с
обытиями. Например, птица: прежде чем взлететь, она расправляет крылья, и о
ни отбрасывают тень. Посмотрит птица на тень, взмахнет крыльями и взлети
т.
Луна еще не вышла, но собирается выйти, и на небесах уже очищают для нее ме
сто. Облака, что сливались с небом, отделяются и уходят, а луна блестит и по
дымается. Блажен, кого ласкает, а не поражает свет ее.
Я снова задумываюсь о тех, кто отмечен луной. А от луны мысль переходит к д
елам, связанным и переплетенным с землей, а от земли Ц к людям, тем, которы
м освещает земля свой лик, и тем, кто кружится и исчезает, как ночные тени. Я
не имею в виду этой пары, что не нашла жилья, и не имею в виду тех, кто покину
л Страну Израиля, а когда вернулся, столкнулся с ее отчуждением, и не имею
в виду Грайфенбаха с женой, что отправились за границу отдохнуть от тяго
т Страны Израиля, имею я в виду всех тех, кто держится за эту землю.
Грайфенбах с женой собираются вернуться. Это рассказала мне их служанка
Грация, а она получила открытку от госпожи Грайфенбах. Да и мне это извест
но из открытки, которую они написали мне. А раз они должны вскоре вернутьс
я, пойду я посмотреть, как поживает их дом.
Их дом закрыт. Никто не вломился в него. Не знаю, у себя ли Гинат, или нет. Как
бы то ни было, окно, что впустило Гемулу, закрыто. Когда вернутся Грайфенба
хи в Иерусалим, все найдут на месте и в порядке.
Утром, когда взял я газету посмотреть, не пишут ли об их приезде, нашел я ве
сть, что умер доктор Гилат. Я не знал человека с таким именем и не задержал
ся на этом известии.
Но сердце мое дрогнуло, а коль сердце дрогнуло, жди напастей. Стал я прикид
ывать, а вдруг тут опечатка и «люди» вместо «наш» напечатали? Как пустишь
худые мысли в голову, они сами не уйдут. Снова взял я газету и увидел горды
й и недвусмысленный «люди» в имени покойника, но глаза, что видали "люди",
Ц видели «наш», как будто провалился «люди» и стал «нашем». Стало это мен
я беспокоить, встал я и вышел на улицу.
Посмотрел я на объявления на заборах и не нашел сообщения о его смерти. Ги
нат постов не занимал и в городе известен не был, а потому никто не стал бы
сообщать о его смерти в больших объявлениях. Но другим образом стало мне
известно, что он умер и как он умер.
Начну сначала. Брожу я по улицам и все думаю: если Гинат, почему написано Г
илат, а если Гилат, то почему щемит сердце. Повстречался мне старый Эмрами
, он шел, опираясь на свою маленькую внучку. Спросил меня Эмрами: идешь на п
охороны? Я кивнул и сказал ему: иду на похороны. Снова заговорил он: странн
ое это происшествие Ц женщина, что не вставала с постели, нашла свою смер
ть на крыше. Долго я глядел на него, пытаясь понять, что он говорит. Снова за
говорил он: неисповедимы пути Господни, и кто постигнет их? Человек риску
ет жизнью, чтобы спасти душу во Израиле, а в конце концов сам падает и разб
ивается. И вот мы не покойника провожаем в последний путь, но двух покойни
ков, провожаем жену Гамзо и провожаем доктора Гината.
Сказала Эдна, внучка Эмрами: в газетах этого не было, но свидетели рассказ
ывают, что прошлой ночью вышел один господин из дому и увидел: женщина вск
арабкивается на крышу. Полез он наверх, чтобы спасти ее от опасности, обру
шились перила, и оба упали и разбились. Так мы и шли, я и Эмрами и Эдна, и дошл
и до больницы, куда принесли тела Гемулы и Гината.
Больница была закрыта, и у ворот больницы сидел страж. Он поглядывал на пр
охожих и видел очами своего воображения, будто все просят у него разреше
ния войти, а он не разрешает. Но судьба подшутила над ним: никто не просил р
азрешения войти в больницу, все проходили в открытый дворик, где находил
ась мертвецкая.
Во двор выходила прачечная, где стирали вещи больных. Хоть и мала она, но к
мертвым щедра и гостеприимна. Рядом на шаткой лавке сидели три покойницк
их смотрителя, а еще один стоял за их спиной и крутил себе самокрутку. Он у
видел меня и Эмрами и стал приставать к нам и рассказывать, что он всю ночь
читал Псалмы у смертного одра. А сейчас он спрашивает, кто заплатит ему за
чтение Псалмов? Раз уж он счел меня достойным, он хотел дать мне возможнос
ть совершить богоугодное дело и заплатить ему.
Пришли родственники покойного и сели на скамейку напротив. С ними была о
дна женщина, она ходила плясом пред ними и голосила по покойнику плачевы
е песни горя-кручины и в лад песням двигала свое худое тело. Горевала она,
горевала, и голос был горестен, как она сама. Ни слова из ее речей я не понял
, но ее голос и походка и весь облик доводили до слез сердца зрящих ее. Выну
ла женщина из-за пазухи карточку юноши и вгляделась в нее и вновь запричи
тала, восхваляя его красу и прелесть, и сколько лет еще суждено было ему пр
ожить, когда бы не опередил его ангел смерти. И все скорбящие ударились в с
лезы, и все, кто слышал их, плакали вместе с ними. Наверное, так причитала Ге
мула по своему отцу и так отпевала его.
Так я стоял меж плачущих и увидел Гамзо, выходившего из мертвецкой. Засте
нчивость, вечная спутница, что сопровождала его всегда и повсюду, на врем
я исчезла, и пришли две новые спутницы: смятение и горе. Я приблизился к не
му и стал рядом. Утер он мертвый глаз пальцем, вынул из кармана платок и ут
ер палец и прошептал: это он. Это он Ц мудрец иерусалимский. Это он ученый,
которому я продал листы.
Подошел один из мертвецких смотрителей и стал поглядывать то на меня, то
на Гамзо, как купец, что видит двух покупателей и думает, кем бы заняться в
первую очередь. Пока он решал, кто кого важнее, попросил закурить. Порылся
Гамзо в карманах, достал табак и бумагу на самокрутку. Тем временем вынес
ли тело Гината. Поднес Гамзо палец к своему слепому глазу и сказал с расст
ановкой: это Гинату я продал листы.
Двинулись носильщики, и пошли за носилками с полдесятка евреев, я и еще тр
и-четыре, что повстречались по дороге и пошли заодно, дабы исполнить благ
ое деяние. Подошел нищий с кружкой и зазвенел ею и призвал: "Подаяние спаса
ет от смерти", Ц то и дело оглядываясь и проверяя, не вынесли ли прочих пок
ойников, не пропустит ли он милостыню их близких.
Когда я возвращался с Масличной горы, встретил я гроб Гемулы, а возвращая
сь с похорон Гемулы, заметил автомобиль, а в нем сидели Грайфенбахи Ц они
только что вернулись из поездки. Увидел меня Грайфенбах и окликнул из ав
томобиля: какая приятная встреча! Какая приятная встреча! Как наш дом пож
ивает? Стоит на месте? Ответствовал я: стоит на месте. Спросила госпожа Гра
йфенбах: и самозахватчики не захватили его? Ответствовал я: и самозахват
чики не захватили его. И вновь спросила она: познакомились с Гинатом? Отве
тствовал я: познакомился с Гинатом. Сказали они в один голос: поехали с нам
и. Ответствовал я: поеду с вами. Подошел постовой и закричал, что мы задерж
иваем движение. Тронул водитель автомобиль, и уехали Грайфенбахи без мен
я.
Через несколько дней пошел я к Грайфенбахам возвратить им ключ. В тот ден
ь пришли представители властей осмотреть комнату доктора Гината и не на
шли ничего, кроме его личной утвари и двух ведер, полных пепла от сожженны
х бумаг. Наверное, это был пепел его сочинений. Когда сжег Гинат свои рукоп
иси? В ту ли ночь, когда Гамзо забрал Гемулу, или в ту ночь, когда он вышел сп
асти Гемулу и погиб вместе с ней?
Что заставило Гината погубить дело своих рук и спалить в одночасье труды
многих лет? Как обычно в таких случаях, отделываются легким ответом и гов
орят: душевная депрессия, острый скепсис довели его до этого. Но что угнет
ало его, в чем он сомневался Ц на эти вопросы нет ответа, и остается вопро
с без ответа, ибо и впрямь не поймешь и не объяснишь такое деяние, а в особе
нности если речь идет о такой утонченной душе, как Гинат, и о такой мудрост
и и поэзии. Не изменишь поступок толкованиями и не переменишь объяснения
ми, а тем более предположениями, кои делают, чтобы блеснуть в обществе в ра
зговорах о поступках, коим нет разгадки, и деяниях, коим нет утешителя. Хот
ь бы сказали: "Издавна предопределено сие", Ц неужто дошли мы до края позн
ания, неужто предопределение все объясняет, неужто знание причины прого
нит грусть? И еще нашли в горнице Гината письмо, которым он лишал издателе
й прав на свои сочинения, чтобы не переиздавали ни словарь (то есть "99 слов я
зыка эдо"), ни грамматику (то есть "Грамматику языка эдо"), ни "Книгу эйнамски
х гимнов".
Как обычно, не исполнили наказа покойника. Напротив, печатают и переизда
ют его книги, ибо признал мир его книги, а в особенности прелесть и красу э
йнамских гимнов. Пока жив мудрец, хотят Ц признают его мудрость, не хотят
Ц не признают, а как умрет он, сияет душа его в книгах, и всяк, кто не крив и з
ряч, с отрадой видит сей светоч.


1 2 3 4 5 6 7