И на этой встрече он настоял, чтобы потребовать повышения ставок.
Из внутреннего кармана шинели Панкратин достал объемистый коричневый конверт и протянул его Маккриди. Пока Маккриди прятал конверт в кожаной куртке, Панкратин без всяких эмоций рассказывал, какая информация там содержится: имена, места, время, степень готовности войск, их передислокация, приказы и распоряжения, новые назначения, модернизация вооружения. Самыми важными были, конечно, сведения о кошмарных советских мобильных ракетах средней дальности СС-20, оснащенных тремя боеголовками с независимым наведением на цель. А этими целями были британские и европейские города. По словам Панкратина, эти ракеты передислоцировали в леса Саксонии и Тюрингии, откуда они смогут долететь до Осло, Дублина и Палермо. Тем временем на Западе огромные колонны наивных простаков выходили на улицы под социалистическими знаменами, требуя от своих правительств разоружения как жеста доброй воли.
– Эта информация имеет свою цену, разумеется, – сказал русский.
– Разумеется.
– Двести тысяч фунтов стерлингов.
– Согласен.
Сумма не была согласована, но Маккриди знал, что его правительство найдет деньги.
– И еще одно. Я так понял, что меня повысят в звании. До генерал-майора. И переведут. Снова в Москву.
– Поздравляю. И на какую должность? Панкратин помедлил, чтобы Маккриди лучше осознал всю важность того, что он собирался сказать.
– Заместителем начальника Генерального штаба Министерства обороны.
Маккриди лишился дара речи. Он и не мечтал о том, чтобы иметь своего агента в самых секретных кабинетах здания на улице Фрунзе.
– Когда я выйду из игры, мне понадобится многоквартирный дом. В Калифорнии. Оформленный на мое имя. Может быть, в Санта-Барбаре. Я слышал, это прекрасное место.
– Неплохое, – согласился Маккриди. – А вы не хотели бы обосноваться у нас, в Великобритании? Мы бы позаботились о вас.
– Нет, мне нужно солнце. Калифорнийское. И миллион американских долларов на моем счету.
– Дом можно устроить, – сказал Маккриди. – И миллион долларов тоже. Если информация будет достоверной.
– Не просто дом, Сэм. Многоквартирный. Чтобы жить на ренту.
– Евгений, вы просите от пяти до восьми миллионов американских долларов. Не думаю, чтобы у нас сейчас нашлось столько денег. Даже за вашу информацию.
Русский скупо улыбнулся, сверкнув зубами из-под стриженных по-военному усов.
– Когда я окажусь в Москве, я буду передавать такие сведения, какие вам и не снились. Вы найдете деньги.
– Давайте подождем, пока вы получите новую должность, Евгений. Тогда и поговорим о многоквартирном доме в Калифорнии.
Через пять минут они расстались. Русский вернулся в свой кабинет в Потсдаме, а англичанин пробрался через стену на стадион в Западном Берлине. На контрольном пункте «Чарли» его ждал обыск, поэтому пакет пересечет стену другим, более надежным, но и не таким быстрым путем. Когда пакет окажется на Западе у него в руках, Маккриди вылетит в Лондон.
Октябрь 1983 года
Бруно Моренц постучал и, услышав приветливое «Войдите!», распахнул дверь. Его начальник был в кабинете один. Он сидел за столом внушительного вида в столь же внушительном вращающемся кресле и неторопливо помешивал свой первый за день настоящий кофе в чашке английского фарфора, который принесла внимательная фрейлейн Кеппель, опрятная старая дева, мгновенно выполнявшая любое желание шефа.
Как и Моренц, герр директор принадлежал к тому поколению, которое помнило конец войны и первые послевоенные годы, когда немцы обходились экстрактом цикория, и только американские – а иногда и английские – оккупанты могли себе позволить настоящий кофе. Теперь все не так. Моренцу герр директор ничего не предложил.
Обоим мужчинам было около пятидесяти, но на этом все сходство заканчивалось. Невысокий, пухлый директор кельнского отделения герр Ауст всегда был идеально причесан и прекрасно одет. Плотный седой Моренц был выше ростом, сутулился и потому казался, особенно в своем неизменном твидовом костюме, неуклюжим, коренастым и неопрятным. Кроме того, он был рядовым государственным служащим и не имел ни малейшего шанса подняться до уровня директора, иметь собственный респектабельный кабинет с фрейлейн Кеппель, которая приносила бы ему до начала рабочего дня колумбийский кофе в чашке английского фарфора.
Наверное, в то утро по всей Германии многие начальники вызывали в свои кабинеты подчиненных, но едва ли где-нибудь еще встречались два человека, которых интересовали бы такие же проблемы. Едва ли где-нибудь еще разговаривали на подобные темы, потому что Дитер Ауст был директором кельнского отделения западногерманской секретной разведывательной службы.
Штаб– квартира службы размещается в нескольких обнесенных глухой стеной зданиях рядом с небольшим городком Пуллах, что примерно в десяти километрах от Мюнхена, на реке Изар в южной Баварии. Такой выбор может показаться странным, потому что еще в 1949 году столицей Федеративной республики стал Бонн, расположенный на Рейне, в сотнях километров от Пуллаха. Причины этого нужно искать в истории. Западногерманская разведывательная служба была создана американцами сразу после войны в противовес усилиям своего нового врага -СССР. Главой службы они назначили Райнхарда Гелена, который во время войны был шефом немецких шпионов, и на первых порах службу называли просто Организацией Гелена. Американцы хотели, чтобы Гелен работал на территории их оккупационной зоны, которая включала Баварию и юг Германии.
Бургомистр Кельна, Конрад Аденауэр, был тогда малоизвестным провинциальным политиком. Когда союзники в 1949 году создали Федеративную Республику Германия, Аденауэр стал ее первым канцлером и неожиданно для многих выбрал ее столицей свой родной городок Бонн, находящийся в двадцати пяти километрах от Кельна вверх по Рейну. Тогда поощрялся переезд в Бонн почти всех федеральных учреждений, однако Гелен устоял, и его служба была лишь переименована, но осталась в Пуллахе. Там она располагается и по сей день. Федеральная разведывательная служба имеет отделения в каждой земле Федеративной Республики. Одно из наиболее важных таких отделений – кельнское, потому что Кельн, хоть и не является столицей земли Северный Рейн-Вестфалия (ее столица – Дюссельдорф) – единственный крупный город, соседствующий с Бонном. Кельн переполнен правительственными учреждениями. К тому же он кишит иностранцами, а немецкая разведывательная служба в отличие от западногерманской контрразведки заинтересована в связях с зарубежными коллегами.
Моренц принял приглашение Ауста сесть и забеспокоился, не сделал ли он что-то не так. Оказалось – ничего.
– Мой дорогой Моренц, не буду ходить вокруг да около. – Ауст изящно вытер губы свежайшим льняным носовым платком. – На следующей неделе наш коллега Дорн уходит на пенсию. Конечно, вы это знаете. Уже известно, кто займет его место. Но преемник очень молод и долго у нас не задержится, помяните мое слово. Есть, однако, одно дело, выполнение которого требует человека более зрелого возраста. Я бы хотел, чтобы вы взяли это дело на себя.
Моренц кивнул, давая понять, что ему все ясно, хотя он даже не догадывался, о чем идет речь. Ауст постучал своими пухлыми пальцами по столу и повернулся к окну, как бы всем своим видом выражая сожаление по поводу некоторых причуд своих коллег. Он тщательно подбирал слова.
– Довольно часто нашу страну посещают высокопоставленные иностранцы, которые, закончив официальные встречи и переговоры, ощущают потребность в отдыхе… в развлечениях. Разумеется, наши министерства охотно организуют посещение первоклассных ресторанов, концертов, оперы, балета. Вы понимаете?
Моренц снова кивнул. Пока ему ни черта не понятно.
– К сожалению, некоторые из наших гостей, особенно из арабских стран или Африки, иногда и европейцы, довольно недвусмысленно дают понять, что они предпочли бы развлечения в женской компании. За деньги, разумеется.
– Девочки по вызову, – сказал Моренц.
– Словом, да. Чтобы эти уважаемые иностранные гости не приставали к портье или таксистам, не искали красных фонарей на Хорнштрассе и не вляпались бы в неприятную историю в баре или ночном клубе, наш чиновник в таких случаях предлагает им позвонить по определенному телефону. Поверьте, дорогой Моренц, так делается в любой столице мира. – В этом отношении мы не исключение.
– Мы содержим девочек по вызову? – удивился Моренц. Ауст был шокирован.
– Содержим? Что вы, конечно, нет. Мы не содержим. И не платим им. Платит сам клиент. Точно так же мы никогда не используем компрометирующие материалы, которые могли бы получить на некоторых из наших высокопоставленных гостей. Наша конституция и законы совершенно определенно запрещают подобные приемы, а мы не можем нарушать законы. Пусть сладкими ловушками занимаются русские и… – он презрительно фыркнул, – французы.
Ауст взял со стола три тощих папки и протянул их Моренцу.
– Здесь данные о трех девочках. Разной внешности. Я прошу вас как зрелого, женатого мужчину взять это на себя. Просто по-отечески держите их под контролем. Убедитесь, что они регулярно проходят медосмотр, поддерживают презентабельный вид. Следите, на месте ли они, здоровы ли, не уехали ли в отпуск. Короче говоря, готовы ли они к работе.
Теперь последнее. Время от времени вам может звонить герр Якобсен. Не обращайте внимания, если голос будет другим, это всегда будет герр Якобсен. Он сообщит вам вкусы гостя, вы выберете одну из трех девушек, договоритесь с ней о времени, убедитесь, что она свободна, потом Якобсен позвонит вам еще раз, вы скажете ему о времени и месте, а он передаст информацию гостю. Об остальном наша девушка и клиент договорятся сами. Согласитесь, не слишком обременительное поручение. Оно не должно мешать выполнению ваших основных обязанностей.
Моренц неуклюже поднялся. Потрясающе, размышлял он, выходя из кабинета с папками. Тридцать лет безупречной службы в организации, пять лет до пенсии – и теперь в награду я должен присматривать за проститутками для иностранцев, которым вздумалось порезвиться.
Ноябрь 1983 года
Сэм Маккриди сидел в затемненной комнате в глубоких подвалах лондонского Сенчери-хауса – штаб-квартире британской Интеллидженс Сервис, которую в прессе часто неправильно называют MI6, а свои сотрудники – просто «фирмой». Он смотрел на мерцающий экран: по Красной площади бесконечным потоком тянулась военная мощь СССР или, по крайней мере, малая толика ее. На этой площади ежегодно проводили два парада; в день Первого мая и 7 ноября в честь Великой Октябрьской социалистической революции. Камера скользнула по вереницам грохочущих танков и замедлилась на тех, кто стоял на трибуне мавзолея Ленина.
– Медленнее, – сказал Маккриди.
Стоявший рядом оператор покрутил регулятор, и панорамные кадры почти застыли. Руководители той страны, которую позднее президент Рейган назовет «империей зла», походили скорее на обитателей дома престарелых. Защищаясь от холодного ветра, старческие лица почти утонули в высоких воротниках пальто под серыми фетровыми шляпами или меховыми шапками.
Самого генерального секретаря там не было. Юрий Андропов, председатель КГБ с 1963 по 1978 год, получивший верховную власть в конце 1982 года после смерти Леонида Брежнева, сейчас медленно умирал в клинике для членов Политбюро в Кунцево. Его не видели с августа этого года и уже не увидят никогда.
На трибуне стояли Черненко, который через несколько месяцев станет преемником Андропова, Громыко, Кириленко, Тихонов и главный теоретик партии желчный Суслов. Здесь же находился министр обороны Устинов, на мундире которого было столько орденов и медалей, что они защищали его от подбородка до пояса не хуже бронежилета. Там было несколько человек, еще не страдавших старческим склерозом: руководитель московской партийной организации Гришин и хозяин Ленинграда Романов. В стороне стоял самый молодой из всех, пока еще чужак в компании кремлевских старцев. Это был Горбачев.
Камера замерла на группе генералов, стоявших за маршалом Устиновым.
– Стоп, – скомандовал Маккриди. Изображение на экране застыло. – Вот тот, третий слева. Можно сделать порезче? А приблизить?
Оператор бросил взгляд на приборную панель и осторожно повернул регулятор. Казалось, камера постепенно приближается к группе генералов, один за другим они выпадали из кадра. Тот, на которого показал Маккриди, сместился слишком далеко вправо. Оператор вернул три-четыре кадра назад – генерал снова оказался в центре экрана. Потом оператор приблизил изображение. Командующий ракетными войсками стратегического назначения наполовину заслонял генерала, но его выдавали усы, которые не часто встретишь у советских военных. Судя по погонам на шинели, он был генерал-майором.
– Черт побери, – прошептал Маккриди, – он добился-таки своего. Он там. – Маккриди повернулся к бесстрастному оператору: – Джимми, как нам раздобыть многоквартирный дом в Калифорнии?
* * *
– Что ж, дорогой Сэм, если ответить вам одним словом, – сказал Тимоти Эдуардз два дня спустя, – то никак. Мы не сможем. Знаю, это неприятно, но я разговаривал с директором и нашими денежными мешками, и ответ был такой, что он просит слишком много.
– Но его информация бесценна, – протестовал Маккриди. – Этот человек дороже золота. Это кладезь чистейшей платины.
– Не спорю, – уклончиво ответил Эдуардз. Он был моложе Маккриди лет на десять. Птица высокого полета с престижными дипломами и немалым состоянием. Чуть больше сорока – и уже заместитель директора. В его возрасте агент был рад, если ему, удавалось стать руководителем зарубежного отделения или бюро, счастлив, если добирался до кабинета шефа отдела, и лишь мечтал о должности инспектора. А Эдуардзу оставался один шаг до кабинета на верхнем этаже.
– Видите ли, – продолжал Эдуардз, – директор недавно был в Вашингтоне. Там он упомянул о вашем агенте в связи с его продвижением по службе. Информацией этого агента мы делились с американскими коллегами с самого начала. Они всегда были довольны. Судя по всему, теперь они были бы рады вести его сами – платить и делать все остальное.
– Он осторожен и обидчив. Меня он знает, но, возможно, не согласится работать на других.
– Бросьте, Сэм. Вы же сами согласились, что он – обычный наемник. Он пойдет туда, где больше денег. А мы по-прежнему будем получать информацию. Организуйте дело так, чтобы передача агента прошла без сучка без задоринки.
Эдуардз замолчал, пустив в ход свою самую обворожительную улыбку.
– Между прочим, вас хочет видеть директор. Завтра, в десять утра. Думаю, я не совершу большого преступления, если скажу, что речь пойдет о новом назначении. На более высокую должность. Давайте смотреть фактам в лицо: все поворачивается к лучшему. Панкратин снова в Москве, значит, ваши контакты с ним будут затруднены. Вы и так слишком долго работали в Восточной Германии. Наши американские коллеги готовы вести Панкратина, а вы получите заслуженное повышение. Возможно, отдел.
– Я привык сам участвовать в операциях, – возразил Маккриди.
– Наверное, лучше сначала выслушать предложение директора, – сказал Эдуардз.
Через двадцать четыре часа Сэм Маккриди был назначен начальником отдела дезинформации и психологической обработки. Вести генерала Евгения Панкратина и платить ему стало ЦРУ.
Август 1985 года
То лето в Кёльне выдалось жарким. Кому было по средствам, отправили своих жен и детей на озера, в горы, в леса или даже на средиземноморские комфортабельные виллы, намереваясь позднее присоединиться к своим семьям. У Бруно Моренца ни виллы, ни даже летнего домика не было. Его карьера застопорилась. Через три года, в пятьдесят пять лет, он уйдет на пенсию. Продвижение по службе уже маловероятно, а значит, его невысокая зарплата вряд ли увеличится.
Моренц сидел на открытой террасе кафе и из высокого бокала потягивал бочковое пиво. Он расслабил узел галстука, а пиджак повесил на спинку стула. Никто не удостаивал его даже беглым взглядом. Он сменил свой теплый твидовый пиджак на легкий полосатый костюм, который казался еще более бесформенным. Он сгорбился над бокалом и изредка ворошил рукой густые седые волосы, превратив их в совсем беспорядочную копну. Моренц относился к числу тех, кого мало интересует собственная внешность, иначе он мог бы причесаться, более тщательно побриться, воспользоваться приличным одеколоном (в конце концов он жил в городе, где его изобрели) и купить себе хорошо пошитый, модный костюм. Он мог бы давно выбросить сорочку со слегка обтрепавшимися манжетами и распрямить плечи. Тогда он приобрел бы вид солидного чиновника. Но ему было наплевать, на кого он похож.
Впрочем, у Моренца тоже была мечта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Из внутреннего кармана шинели Панкратин достал объемистый коричневый конверт и протянул его Маккриди. Пока Маккриди прятал конверт в кожаной куртке, Панкратин без всяких эмоций рассказывал, какая информация там содержится: имена, места, время, степень готовности войск, их передислокация, приказы и распоряжения, новые назначения, модернизация вооружения. Самыми важными были, конечно, сведения о кошмарных советских мобильных ракетах средней дальности СС-20, оснащенных тремя боеголовками с независимым наведением на цель. А этими целями были британские и европейские города. По словам Панкратина, эти ракеты передислоцировали в леса Саксонии и Тюрингии, откуда они смогут долететь до Осло, Дублина и Палермо. Тем временем на Западе огромные колонны наивных простаков выходили на улицы под социалистическими знаменами, требуя от своих правительств разоружения как жеста доброй воли.
– Эта информация имеет свою цену, разумеется, – сказал русский.
– Разумеется.
– Двести тысяч фунтов стерлингов.
– Согласен.
Сумма не была согласована, но Маккриди знал, что его правительство найдет деньги.
– И еще одно. Я так понял, что меня повысят в звании. До генерал-майора. И переведут. Снова в Москву.
– Поздравляю. И на какую должность? Панкратин помедлил, чтобы Маккриди лучше осознал всю важность того, что он собирался сказать.
– Заместителем начальника Генерального штаба Министерства обороны.
Маккриди лишился дара речи. Он и не мечтал о том, чтобы иметь своего агента в самых секретных кабинетах здания на улице Фрунзе.
– Когда я выйду из игры, мне понадобится многоквартирный дом. В Калифорнии. Оформленный на мое имя. Может быть, в Санта-Барбаре. Я слышал, это прекрасное место.
– Неплохое, – согласился Маккриди. – А вы не хотели бы обосноваться у нас, в Великобритании? Мы бы позаботились о вас.
– Нет, мне нужно солнце. Калифорнийское. И миллион американских долларов на моем счету.
– Дом можно устроить, – сказал Маккриди. – И миллион долларов тоже. Если информация будет достоверной.
– Не просто дом, Сэм. Многоквартирный. Чтобы жить на ренту.
– Евгений, вы просите от пяти до восьми миллионов американских долларов. Не думаю, чтобы у нас сейчас нашлось столько денег. Даже за вашу информацию.
Русский скупо улыбнулся, сверкнув зубами из-под стриженных по-военному усов.
– Когда я окажусь в Москве, я буду передавать такие сведения, какие вам и не снились. Вы найдете деньги.
– Давайте подождем, пока вы получите новую должность, Евгений. Тогда и поговорим о многоквартирном доме в Калифорнии.
Через пять минут они расстались. Русский вернулся в свой кабинет в Потсдаме, а англичанин пробрался через стену на стадион в Западном Берлине. На контрольном пункте «Чарли» его ждал обыск, поэтому пакет пересечет стену другим, более надежным, но и не таким быстрым путем. Когда пакет окажется на Западе у него в руках, Маккриди вылетит в Лондон.
Октябрь 1983 года
Бруно Моренц постучал и, услышав приветливое «Войдите!», распахнул дверь. Его начальник был в кабинете один. Он сидел за столом внушительного вида в столь же внушительном вращающемся кресле и неторопливо помешивал свой первый за день настоящий кофе в чашке английского фарфора, который принесла внимательная фрейлейн Кеппель, опрятная старая дева, мгновенно выполнявшая любое желание шефа.
Как и Моренц, герр директор принадлежал к тому поколению, которое помнило конец войны и первые послевоенные годы, когда немцы обходились экстрактом цикория, и только американские – а иногда и английские – оккупанты могли себе позволить настоящий кофе. Теперь все не так. Моренцу герр директор ничего не предложил.
Обоим мужчинам было около пятидесяти, но на этом все сходство заканчивалось. Невысокий, пухлый директор кельнского отделения герр Ауст всегда был идеально причесан и прекрасно одет. Плотный седой Моренц был выше ростом, сутулился и потому казался, особенно в своем неизменном твидовом костюме, неуклюжим, коренастым и неопрятным. Кроме того, он был рядовым государственным служащим и не имел ни малейшего шанса подняться до уровня директора, иметь собственный респектабельный кабинет с фрейлейн Кеппель, которая приносила бы ему до начала рабочего дня колумбийский кофе в чашке английского фарфора.
Наверное, в то утро по всей Германии многие начальники вызывали в свои кабинеты подчиненных, но едва ли где-нибудь еще встречались два человека, которых интересовали бы такие же проблемы. Едва ли где-нибудь еще разговаривали на подобные темы, потому что Дитер Ауст был директором кельнского отделения западногерманской секретной разведывательной службы.
Штаб– квартира службы размещается в нескольких обнесенных глухой стеной зданиях рядом с небольшим городком Пуллах, что примерно в десяти километрах от Мюнхена, на реке Изар в южной Баварии. Такой выбор может показаться странным, потому что еще в 1949 году столицей Федеративной республики стал Бонн, расположенный на Рейне, в сотнях километров от Пуллаха. Причины этого нужно искать в истории. Западногерманская разведывательная служба была создана американцами сразу после войны в противовес усилиям своего нового врага -СССР. Главой службы они назначили Райнхарда Гелена, который во время войны был шефом немецких шпионов, и на первых порах службу называли просто Организацией Гелена. Американцы хотели, чтобы Гелен работал на территории их оккупационной зоны, которая включала Баварию и юг Германии.
Бургомистр Кельна, Конрад Аденауэр, был тогда малоизвестным провинциальным политиком. Когда союзники в 1949 году создали Федеративную Республику Германия, Аденауэр стал ее первым канцлером и неожиданно для многих выбрал ее столицей свой родной городок Бонн, находящийся в двадцати пяти километрах от Кельна вверх по Рейну. Тогда поощрялся переезд в Бонн почти всех федеральных учреждений, однако Гелен устоял, и его служба была лишь переименована, но осталась в Пуллахе. Там она располагается и по сей день. Федеральная разведывательная служба имеет отделения в каждой земле Федеративной Республики. Одно из наиболее важных таких отделений – кельнское, потому что Кельн, хоть и не является столицей земли Северный Рейн-Вестфалия (ее столица – Дюссельдорф) – единственный крупный город, соседствующий с Бонном. Кельн переполнен правительственными учреждениями. К тому же он кишит иностранцами, а немецкая разведывательная служба в отличие от западногерманской контрразведки заинтересована в связях с зарубежными коллегами.
Моренц принял приглашение Ауста сесть и забеспокоился, не сделал ли он что-то не так. Оказалось – ничего.
– Мой дорогой Моренц, не буду ходить вокруг да около. – Ауст изящно вытер губы свежайшим льняным носовым платком. – На следующей неделе наш коллега Дорн уходит на пенсию. Конечно, вы это знаете. Уже известно, кто займет его место. Но преемник очень молод и долго у нас не задержится, помяните мое слово. Есть, однако, одно дело, выполнение которого требует человека более зрелого возраста. Я бы хотел, чтобы вы взяли это дело на себя.
Моренц кивнул, давая понять, что ему все ясно, хотя он даже не догадывался, о чем идет речь. Ауст постучал своими пухлыми пальцами по столу и повернулся к окну, как бы всем своим видом выражая сожаление по поводу некоторых причуд своих коллег. Он тщательно подбирал слова.
– Довольно часто нашу страну посещают высокопоставленные иностранцы, которые, закончив официальные встречи и переговоры, ощущают потребность в отдыхе… в развлечениях. Разумеется, наши министерства охотно организуют посещение первоклассных ресторанов, концертов, оперы, балета. Вы понимаете?
Моренц снова кивнул. Пока ему ни черта не понятно.
– К сожалению, некоторые из наших гостей, особенно из арабских стран или Африки, иногда и европейцы, довольно недвусмысленно дают понять, что они предпочли бы развлечения в женской компании. За деньги, разумеется.
– Девочки по вызову, – сказал Моренц.
– Словом, да. Чтобы эти уважаемые иностранные гости не приставали к портье или таксистам, не искали красных фонарей на Хорнштрассе и не вляпались бы в неприятную историю в баре или ночном клубе, наш чиновник в таких случаях предлагает им позвонить по определенному телефону. Поверьте, дорогой Моренц, так делается в любой столице мира. – В этом отношении мы не исключение.
– Мы содержим девочек по вызову? – удивился Моренц. Ауст был шокирован.
– Содержим? Что вы, конечно, нет. Мы не содержим. И не платим им. Платит сам клиент. Точно так же мы никогда не используем компрометирующие материалы, которые могли бы получить на некоторых из наших высокопоставленных гостей. Наша конституция и законы совершенно определенно запрещают подобные приемы, а мы не можем нарушать законы. Пусть сладкими ловушками занимаются русские и… – он презрительно фыркнул, – французы.
Ауст взял со стола три тощих папки и протянул их Моренцу.
– Здесь данные о трех девочках. Разной внешности. Я прошу вас как зрелого, женатого мужчину взять это на себя. Просто по-отечески держите их под контролем. Убедитесь, что они регулярно проходят медосмотр, поддерживают презентабельный вид. Следите, на месте ли они, здоровы ли, не уехали ли в отпуск. Короче говоря, готовы ли они к работе.
Теперь последнее. Время от времени вам может звонить герр Якобсен. Не обращайте внимания, если голос будет другим, это всегда будет герр Якобсен. Он сообщит вам вкусы гостя, вы выберете одну из трех девушек, договоритесь с ней о времени, убедитесь, что она свободна, потом Якобсен позвонит вам еще раз, вы скажете ему о времени и месте, а он передаст информацию гостю. Об остальном наша девушка и клиент договорятся сами. Согласитесь, не слишком обременительное поручение. Оно не должно мешать выполнению ваших основных обязанностей.
Моренц неуклюже поднялся. Потрясающе, размышлял он, выходя из кабинета с папками. Тридцать лет безупречной службы в организации, пять лет до пенсии – и теперь в награду я должен присматривать за проститутками для иностранцев, которым вздумалось порезвиться.
Ноябрь 1983 года
Сэм Маккриди сидел в затемненной комнате в глубоких подвалах лондонского Сенчери-хауса – штаб-квартире британской Интеллидженс Сервис, которую в прессе часто неправильно называют MI6, а свои сотрудники – просто «фирмой». Он смотрел на мерцающий экран: по Красной площади бесконечным потоком тянулась военная мощь СССР или, по крайней мере, малая толика ее. На этой площади ежегодно проводили два парада; в день Первого мая и 7 ноября в честь Великой Октябрьской социалистической революции. Камера скользнула по вереницам грохочущих танков и замедлилась на тех, кто стоял на трибуне мавзолея Ленина.
– Медленнее, – сказал Маккриди.
Стоявший рядом оператор покрутил регулятор, и панорамные кадры почти застыли. Руководители той страны, которую позднее президент Рейган назовет «империей зла», походили скорее на обитателей дома престарелых. Защищаясь от холодного ветра, старческие лица почти утонули в высоких воротниках пальто под серыми фетровыми шляпами или меховыми шапками.
Самого генерального секретаря там не было. Юрий Андропов, председатель КГБ с 1963 по 1978 год, получивший верховную власть в конце 1982 года после смерти Леонида Брежнева, сейчас медленно умирал в клинике для членов Политбюро в Кунцево. Его не видели с августа этого года и уже не увидят никогда.
На трибуне стояли Черненко, который через несколько месяцев станет преемником Андропова, Громыко, Кириленко, Тихонов и главный теоретик партии желчный Суслов. Здесь же находился министр обороны Устинов, на мундире которого было столько орденов и медалей, что они защищали его от подбородка до пояса не хуже бронежилета. Там было несколько человек, еще не страдавших старческим склерозом: руководитель московской партийной организации Гришин и хозяин Ленинграда Романов. В стороне стоял самый молодой из всех, пока еще чужак в компании кремлевских старцев. Это был Горбачев.
Камера замерла на группе генералов, стоявших за маршалом Устиновым.
– Стоп, – скомандовал Маккриди. Изображение на экране застыло. – Вот тот, третий слева. Можно сделать порезче? А приблизить?
Оператор бросил взгляд на приборную панель и осторожно повернул регулятор. Казалось, камера постепенно приближается к группе генералов, один за другим они выпадали из кадра. Тот, на которого показал Маккриди, сместился слишком далеко вправо. Оператор вернул три-четыре кадра назад – генерал снова оказался в центре экрана. Потом оператор приблизил изображение. Командующий ракетными войсками стратегического назначения наполовину заслонял генерала, но его выдавали усы, которые не часто встретишь у советских военных. Судя по погонам на шинели, он был генерал-майором.
– Черт побери, – прошептал Маккриди, – он добился-таки своего. Он там. – Маккриди повернулся к бесстрастному оператору: – Джимми, как нам раздобыть многоквартирный дом в Калифорнии?
* * *
– Что ж, дорогой Сэм, если ответить вам одним словом, – сказал Тимоти Эдуардз два дня спустя, – то никак. Мы не сможем. Знаю, это неприятно, но я разговаривал с директором и нашими денежными мешками, и ответ был такой, что он просит слишком много.
– Но его информация бесценна, – протестовал Маккриди. – Этот человек дороже золота. Это кладезь чистейшей платины.
– Не спорю, – уклончиво ответил Эдуардз. Он был моложе Маккриди лет на десять. Птица высокого полета с престижными дипломами и немалым состоянием. Чуть больше сорока – и уже заместитель директора. В его возрасте агент был рад, если ему, удавалось стать руководителем зарубежного отделения или бюро, счастлив, если добирался до кабинета шефа отдела, и лишь мечтал о должности инспектора. А Эдуардзу оставался один шаг до кабинета на верхнем этаже.
– Видите ли, – продолжал Эдуардз, – директор недавно был в Вашингтоне. Там он упомянул о вашем агенте в связи с его продвижением по службе. Информацией этого агента мы делились с американскими коллегами с самого начала. Они всегда были довольны. Судя по всему, теперь они были бы рады вести его сами – платить и делать все остальное.
– Он осторожен и обидчив. Меня он знает, но, возможно, не согласится работать на других.
– Бросьте, Сэм. Вы же сами согласились, что он – обычный наемник. Он пойдет туда, где больше денег. А мы по-прежнему будем получать информацию. Организуйте дело так, чтобы передача агента прошла без сучка без задоринки.
Эдуардз замолчал, пустив в ход свою самую обворожительную улыбку.
– Между прочим, вас хочет видеть директор. Завтра, в десять утра. Думаю, я не совершу большого преступления, если скажу, что речь пойдет о новом назначении. На более высокую должность. Давайте смотреть фактам в лицо: все поворачивается к лучшему. Панкратин снова в Москве, значит, ваши контакты с ним будут затруднены. Вы и так слишком долго работали в Восточной Германии. Наши американские коллеги готовы вести Панкратина, а вы получите заслуженное повышение. Возможно, отдел.
– Я привык сам участвовать в операциях, – возразил Маккриди.
– Наверное, лучше сначала выслушать предложение директора, – сказал Эдуардз.
Через двадцать четыре часа Сэм Маккриди был назначен начальником отдела дезинформации и психологической обработки. Вести генерала Евгения Панкратина и платить ему стало ЦРУ.
Август 1985 года
То лето в Кёльне выдалось жарким. Кому было по средствам, отправили своих жен и детей на озера, в горы, в леса или даже на средиземноморские комфортабельные виллы, намереваясь позднее присоединиться к своим семьям. У Бруно Моренца ни виллы, ни даже летнего домика не было. Его карьера застопорилась. Через три года, в пятьдесят пять лет, он уйдет на пенсию. Продвижение по службе уже маловероятно, а значит, его невысокая зарплата вряд ли увеличится.
Моренц сидел на открытой террасе кафе и из высокого бокала потягивал бочковое пиво. Он расслабил узел галстука, а пиджак повесил на спинку стула. Никто не удостаивал его даже беглым взглядом. Он сменил свой теплый твидовый пиджак на легкий полосатый костюм, который казался еще более бесформенным. Он сгорбился над бокалом и изредка ворошил рукой густые седые волосы, превратив их в совсем беспорядочную копну. Моренц относился к числу тех, кого мало интересует собственная внешность, иначе он мог бы причесаться, более тщательно побриться, воспользоваться приличным одеколоном (в конце концов он жил в городе, где его изобрели) и купить себе хорошо пошитый, модный костюм. Он мог бы давно выбросить сорочку со слегка обтрепавшимися манжетами и распрямить плечи. Тогда он приобрел бы вид солидного чиновника. Но ему было наплевать, на кого он похож.
Впрочем, у Моренца тоже была мечта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56