Вернувшись, в Сенчери-хаус, Маккриди зашел в восточногерманский отдел и взял у них телефонный справочник Веймара. Там оказалось несколько Нойманнов, но только перед одной фамилией стояло «Fri» – фрейлейн. Старая дева. В Восточной Германии молодая девушка не может жить в отдельной квартире с телефоном. Значит, это старая дева, возможно, какая-то специалистка. Все это было ненадежно, очень ненадежно. Можно было бы попросить позвонить одного из агентов восточногерманского отдела, который живет по другую сторону стены. Но люди Штази вездесущи, они подслушивают любой разговор. Один простой вопрос: «Не учился ли у вас когда-то мальчик, которого звали Бруно Моренц, и не давал ли он о себе знать в последние дни?» Так можно все загубить. Следующий визит Маккриди нанес в отдел Сенчери-хауса, который специализировался на изготовлении самых невероятных удостоверений личности.
Маккриди позвонил в «Бритиш эруэйз» – там ему ничем не смогли помочь. В «Люфтганзе» ему повезло больше. В 5.15 вылетал самолет в Ганновер. Он опять попросил Дениса Гонта отвезти его в Хитроу.
Как говорил шотландский поэт, лучшие планы мышей и людей иногда заканчиваются тем, что скорее напоминает собачий завтрак. Самолет польской авиакомпании должен был вылететь в Варшаву (с посадкой в Восточном Берлине) в 3.30, но когда пилот включил бортовые системы, загорелась тревожная красная лампочка. Оказалось, что из строя вышел всего какой-то, соленоид, но из-за него взлет отложили до шести часов. В зале ожидания майор Людмила Ваневская бросила взгляд на телевизионную информацию, прочла, что вылет ее самолета задерживается «по техническим причинам», молча выругалась и снова углубилась в книгу.
Маккриди уже уходил из кабинета, когда зазвонил телефон. Он заколебался, стоит ли брать трубку, потом решил ответить. Могло быть важное сообщение. Оказалось, звонил Эдуардз.
– Сэм, мне сообщили нечто странное, я не поверил. Слушайте, Сэм, я не дам, ни в коем случае не дам вам разрешения на переход в Восточную Германию. Ясно?
– Ясно, Тимоти, ясней быть не может.
– Хорошо, – сказал заместитель директора и бросил трубку. Гонт слышал этот короткий разговор. Гонт все больше нравился Маккриди. Он работал в отделе всего шесть месяцев, но Маккриди уже убедился, что он умен, сообразителен, надежен и умеет держать язык за зубами. Выбирая объезды, срезая углы на плотно забитой в пятницу трассе в Хитроу, Гонт решил высказаться:
– Сэм, я знаю, вы бывали в таких переделках, какие мне и не снились, но ведь в Восточной Германии вы занесены в черный список, а босс запретил вам идти туда.
– Одно дело – запретить, – возразил Маккриди, – другое – воспрепятствовать.
Маккриди шел по залу ожидания второго терминала к самолету «Люфтганзы» и не обратил внимания на изящную молодую женщину с блестящими светлыми волосами и проницательными голубыми глазами. Он прошел в двух ярдах он нее, но она читала и тоже не заметила мужчину в сером плаще средней комплекции с редеющими каштановыми волосами.
Самолет Маккриди поднялся в воздух по расписанию и приземлился в Ганновере в восемь часов по местному времени. Майор Ваневская улетела в шесть и была в восточноберлинском аэропорту Шёнефельд в девять вечера. Маккриди взял напрокат машину и поехал мимо Хильдесхайма и Зальцгиттера к лесам возле Гослара. Ваневскую на аэродроме встречал автомобиль КГБ, который доставил ее на Норманненштрассе, 22. Здесь ей пришлось примерно час ждать полковника Отто Босса, который закрылся в своем кабинете с министром государственной безопасности Эрихом Мильке.
Маккриди сообщил о приезде еще из Лондона, и его уже ждали. Хозяин встретил его на пороге своего солидного красивого дома. Когда-то это был простой охотничий домик, стоявший на склоне холма, откуда днем открывался изумительный вид на долину с ее густыми хвойными лесами. В сумерках всего лишь в пяти милях были видны огни Гослара. Если бы не вечер, то Маккриди заметил бы далеко на востоке, на одном из самых высоких холмов Гарца, крышу высокой башни. Ее можно было бы принять за охотничью вышку, но на самом деле это был наблюдательный пункт, и построен он был для охоты не на кабанов, а на людей. Человек, к которому приехал Маккриди, решил провести последние годы жизни рядом с той границей, на которой когда-то он заработал состояние.
Годы изменили и хозяина, думал Маккриди, проходя в обитую деревом гостиную, стены которой украшали головы кабанов и ветвистые оленьи рога. В камине весело трещали дрова; даже в начале сентября здесь, на сравнительно большой высоте, ночами было прохладно.
Некогда подтянутый, хозяин дома располнел, отметил Маккриди. Конечно он не подрос, а круглое розовое лицо и снежно-белая шевелюра придавали ему еще более безобидный вид, чем прежде, Впрочем, это впечатление сохранялось только до тех пор, пока собеседник не обращал внимания на его глаза – хитрые, коварные, которые видели слишком много, которые не раз спасали хозяина от смерти, помогали ему скрываться в канализационных тоннелях и остаться в живых. Испорченное дитя холодной войны, хозяин был когда-то некоронованным подпольным королем Берлина.
Двадцать лет, с 1961 года, когда была воздвигнута «Берлинская стена», и до ухода от дел в 1981 году, Андре Курцлингер был Granzganger – проводником через границу. «Берлинская стена» позволила ему сколотить состояние. До августа 1961 года, чтобы Попасть в Западную Германию, восточным немцам достаточно было доехать до Восточного Берлина, а оттуда пешком уйти в западную часть города. Потом за одну ночь 21 августа 1961 года из огромных бетонных блоков была возведена стена, и Берлин оказался разрезанным на два города. Многие пытались перепрыгнуть через стену, некоторым это удавалось. Других поймали и на долгие годы отправили в тюрьмы, третьи попали под пулеметные очереди и остались висеть на колючей проволоке, потом тела снимали пограничники. Почти всегда человек переходил через стену – удачно или неудачно – один раз в жизни. Для Курцлингера, прежде рядового бандита и завсегдатая черного рынка, переход через «Берлинскую стену» стал профессией.
Курцлингер выводил людей на Запад – за деньги. Предварительно он сам или посланный им человек договаривался о цене. Некоторые платили марками ГДР, но платили хорошо. На эти деньги Курцлингер покупал на востоке три вещи: венгерские чемоданы из свиной кожи, чешское стекло и кубинские сигары. В ГДР они были настолько дешевые, что, даже оплачивая контрабандную доставку на Запад, Курцлингер зарабатывал огромные деньги. Другие беженцы соглашались платить в западногерманских марках – после того, как они перейдут границу и устроятся на работу. Кое-кто пытался уклониться от уплаты долга. Что касается сбора денег, Курцлингер никогда не Допускал, чтобы его обманывали, в этом ему помогали несколько здоровенных приятелей.
Ходили слухи, что он работал на западные спецслужбы. Это было не так, хотя изредка он переводил через границу человека по договору с ЦРУ или Интеллидженс Сервис. Поговаривали также, что он был в приятельских отношениях со Штази или. КГБ. Это тоже было маловероятно, уж слишком много вреда он причинил Восточной Германии. Без сомнения, он подкупил столько пограничников и чиновников ГДР, что всех их даже не помнил. Ходили слухи, что он за километр чуял чиновника, которому можно сунуть взятку.
Хотя его коньком был Берлин, он мог провести человека через восточногерманскую границу почти в любом месте от Балтийского моря до Чехословакии. Когда Курцлингер, скопив изрядно денег, совсем отошел от дел, он решил обосноваться не в Западном Берлине, а в ФРГ. Но даже на покое он не мог уйти далеко от границы, и его дом стоял всего в восьми километрах от нее в горах Гарца.
– Итак, герр Маккриди, дорогой мой Сэм, сколько лет сколько зим.
Курцлингер стоял спиной к камину. Джентльмен в бархатной домашней куртке ничем не напоминал того бездомного мальчишку с глазами загнанного зверя, который в 1945 году начал свой бизнес с того, что стал предлагать американским солдатам девочек за сигареты.
– Вы тоже на пенсии?
– Нет, Андре, я еще должен зарабатывать свой хлеб. Оказалось, я не так умен, как вы.
Курцлингеру такие слова нравились. Он нажал на кнопку, и слуга принес поднос с прозрачным мозельским в хрустальных бокалах.
– В таком случае, – спросил Курцлингер, рассматривая игру пламени камина в гранях бокала, – что может сделать старик для могучей шпионской службы ее величества?
Маккриди объяснил. Старик долго смотрел на пламя, потом поджал губы и покачал головой.
– Я уже не играю в эти игры, Сэм. Я не работаю. Теперь меня оставили в покое. И те и другие. Но вы знаете, меня предупредили. Думаю, предупредили и вас. Если я снова возьмусь за дело, они меня достанут. Это будет моментальная операция – через границу и назад до рассвета. Они найдут меня вот в этом доме. Они говорили совершенно серьезно, В свое время, вы знаете, я доставил им немало хлопот.
– Я знаю, – сказал Маккриди.
– К тому же ситуация меняется. Когда-то в Берлине у меня не было проблем, я мог провести человека через границу в любое время. Даже в сельской местности у меня были свои тропы. Но в конце концов они все их нашли. Перекрыли. Мины, которые я обезвредил, заменили. Пограничников, которых я подкупил, перевели в другие места. Вы знаете, что теперь они никогда не держат пограничников долго на одном месте? Постоянно меняют. У меня не осталось связей. Слишком поздно.
– Мне нужно на ту сторону, – медленно произнес Маккриди – потому что там находится наш человек. Он болен, серьезно болен. Но если мне удастся вытащить его оттуда, то, вероятно, я испорчу карьеру тому, кто сейчас возглавляет второе отделение – Отто Боссу.
Курцлингер ни единым жестом не выдал своих чувств, но его взгляд застыл. Маккриди знал, что много лет назад у него был друг. Очень близкий друг, возможно, самый близкий за всю его жизнь. Его схватили у самой стены. Потом говорили, что он поднял руки, но Восс все равно расстрелял его в упор. Сначала в колени, потом в локтевые суставы и в плечи. Потом в живот. Затупленными пулями.
– Давайте перекусим, – сказал Курцлингер. – Я познакомлю вас с моим сыном.
Конечно, симпатичный молодой блондин лет тридцати, подсевший к ним за стол, не был сыном хозяина, но Курцлингер официально оформил его усыновление. Изредка он улыбался приемному сыну, а тот смотрел на него с обожанием.
– Я привел Зигфрида с Востока, – сказал Курцлингер, как бы начиная серьезный разговор. – Ему некуда было идти, ну и… теперь он живет со мной.
Маккриди молча ел. Он надеялся, что последует продолжение.
– Вы когда-нибудь слышали об «Арбайтсгруппе Гренцен»? – спросил Курцлингер, когда они стали есть виноград.
Маккриди была знакома эта организация – пограничный рабочий отряд. Он существовал в составе Штази и не входил ни в одно управление (управления обозначались римскими цифрами). Отряд специализировался на почти неправдоподобных заданиях.
В большинстве случаев Маркус Вольф внедрял агента на Запад через какую-либо нейтральную страну, где во время кратковременной остановки агент вживался в новую легенду. Но иногда Штази или разведывательной службе для выполнения нелегальной операции нужно было послать своего человека через границу. Для этой цели спецслужбы ГДР устраивали «звериные тропы» в собственной системе защиты, ведущие с востока на запад. Большинство подобных троп прокладывалось с запада на восток, чтобы помочь уйти из ГДР тем, кому власти запрещали выезд. Если же необходимость в такой тропе возникала у Штази, то для этого привлекали специалистов из пограничного рабочего отряда. Действуя только глухими ночами (ведь западногерманские пограничники тоже следили за границей), они рыли подкопы под кольцами режущей проволоки, прокладывали узенькую безопасную тропу по минному полю и уходили, не оставляя никаких следов.
После минного поля шла нейтральная полоса – вспаханная * земля – шириной двести метров. На этой полосе настоящего перебежчика чаще всего настигали лучи прожекторов и пулеметные очереди. Наконец, на западной стороне тоже было ограждение. Люди из пограничного рабочего отряда вырезали в ограждении дыру, пропускали агента, а потом снова заделывали проход. В таких случаях лучи прожекторов смотрели в другую сторону, а нейтральная полоса, особенно во второй половине лета, зарастала травой, которая к утру распрямлялась, скрывая все следы.
Когда звериную тропу прокладывал отряд спецслужб ГДР, ему помогали собственные пограничники. Совсем другое дело – пытаться проникнуть в ГДР с запада: в таких случаях рассчитывать на помощь восточногерманских пограничников не приходилось.
– Зигфрид работал в пограничном рабочем отряде, – сказал Курцлингер. – Пока не воспользовался своей же тропой. Конечно, ту тропу люди из Штази закрыли немедленно. Зигфрид, нашему другу нужно перейти границу. Ты сможешь помочь?
Маккриди засомневался, правильный ли подход он выбрал. Наверное, все же правильный. Курцлингер ненавидел Босса всей душой, а желание отомстить за смерть друга никогда нельзя недооценивать.
Зигфрид на минуту задумался.
– Была одна тропа, – сказал он. – Я сам ее проложил. Собирался ею воспользоваться для своих целей, поэтому не сообщил о ней в рапорте. Но в конце концов я ушел другим путем.
– Где она? – спросил Маккриди.
– Отсюда недалеко, – ответил Зигфрид. – Между Бад-Саксой и Элльрихом.
Он достал карту и показал две точки – два маленьких городка в южном Гарце: Бад-Сакса в Западной Германии и Элльрих в Восточной.
– Можно мне взглянуть на ваши документы? – поинтересовался Курцлингер.
Маккриди дал ему бумаги. Зигфрид тоже внимательно изучил их.
– Документы хорошие, – сказал он, – но вам потребуется еще проездной железнодорожный билет. У меня есть. Он еще действует.
– Когда лучше всего переходить? – спросил Маккриди.
– В четыре часа. Перед рассветом. Это самое темное время суток, а пограничники уже устали и реже просматривают нейтральную полосу. На тот случай, если нас накроют прожекторы, нам потребуются камуфляжные накидки. Маскировка может спасти.
Они обсуждали разные детали еще около часа.
– Понимаете, герр Маккриди, – говорил Зигфрид, – это было пять лет назад. Может быть, не вспомню, где я прокладывал эту тропу. Там, где обезвредил мины, я оставил леску. Возможно, не найду ее. Если не найду, то мы вернемся. Идти по минному полю, не зная тропы, – верная смерть. Леску могли обнаружить мои прежние коллеги. Тогда мы возвращаемся – если сможем.
– Понятно, – сказал Маккриди. – Большое спасибо. Зигфрид и Маккриди выехали в час ночи. Им предстояла двухчасовая поездка по горам. Курцлингер стоял на пороге.
– Смотрите за моим мальчиком, – сказал он. – Я согласился только потому, что много лет назад Восс убил другого мальчишку.
– Если все будет в порядке, – объяснял по дороге Зигфрид, – пройдете пешком десять километров до Нордхаузена. Городок Элльрих обходите стороной: там живут пограничники, их собаки могут вас учуять и залаять. Из Нордхаузена поездом доедете до Эрфурта, потом автобусом до Веймара. В это время и на поезде, и на авчобусе ездят в основном рабочие.
Они проехали через спящую Бад-Саксу и остановились в пригороде. Подсвечивая себе крохотным фонариком, Зигфрид по компасу определил направление. Потом он уверенно пошел на восток, в гущу соснового леса. Маккриди последовал за ним.

* * *
Четырьмя часами раньше майор Ваневская встретилась с полковником Боссом в его кабинете.
– Согласно информации, полученной от его сестры, в районе Веймара есть только одно место, где он мог бы скрываться.
Она рассказала о жизни Бруно Моренца в эвакуации во время войны.
– На ферме? – переспросил Восс. – На какой ферме? Там сотни ферм.
– Она не помнит названия. Знает только, что это меньше чем в пятнадцати километрах от Веймара, Создайте кольцо, полковник. Привлеките войска. В течение дня вы его найдете.
Полковник Восс связался с тринадцатым управлением – службой разведки и безопасности Национальной Народной армии, Скоро зазвонили телефоны в штабе армии в Карлсхорсте, и еще до рассвета к югу, в сторону Веймара, потянулись грузовики.
– Район окружен, – сказал Восс в полночь. – Войска будут двигаться из города к кольцу окружения. Вся территория разбита на секторы. Они обыщут каждую ферму, каждый амбар, каждый стог, каждый свинарник и коровник. Мне остается только надеяться, что вы правы, майор Ваневская. В операцию вовлечено очень много людей.
Ночью полковник Восс на своем служебном автомобиле выехал на юг. Его сопровождала майор Ваневская. Прочесывание должно было начаться на рассвете.
Глава 6
Прижавшись всем телом к земле, Зигфрид лежал на опушке лесной полосы и настороженно всматривался в темный лес в трехстах метрах к востоку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56