Если Эбнис охотится за вашей жизнью, она
больше не будет столь легкомысленной. Я хочу, чтобы вы были здесь, в
окружении еще большей охраны.
- Что-то случилось? - спросил Мак-Кей.
- Он еще спрашивает! Все бичи, доставленные на исследование, исчезли!
Лаборатория выглядит так, словно в ней хозяйничало стадо обезьян, а один
из ассистентов Тулука мертв! Обезглавлен и... голова исчезла.
- Проклятье, - сказал Мак-Кей. - Иду.

Чео, скрестив ноги, сидел на полу в прихожей своей квартиры. В руках
он держал кусок, который остался у него после того, как помощник Мак-Кея
обрезал петлю.
Так не повезло! Этот лаклак с излучателем был достаточно быстр. И нет
никакого сомнения в том, что врайверу удалось сделать голограмму через
отверстие прыжковой двери. Теперь они будут исследовать петлю, задавать
вопросы, показывать всем снимки.
Ну, это многого им не даст. Ни один из его друзей или знакомых
прошлых лет не сможет его узнать после того, как врачи-косметологи
изменили его внешность. Конечно, пропорции носа и глаз остались такими же,
но кроме этого...
Чео покачал головой. Нет никаких оснований для беспокойства. Никто не
сможет помешать им уничтожить калебана! А после этого все предположения и
соображения будут иметь только академический интерес.
Он вздохнул, встал и бросил кусок тросика в угол. Нужно убрать охрану
от калебана или калебана от охраны. Но как? Он погладил шрам на лбу, потом
прислушался. Что это за шорох позади? Он медленно повернулся, и руки его
опустились.
В проеме двери, выходящей в коридор, стояла Млисс Эбнис. Оранжевый
свет превратил жемчужины на облегающем тело платье в янтарь. На лице ее
боролись ярость и страх, а в глазах был виден лихорадочный блеск, признак
больной психики.
- Ты давно здесь? - тихо спросил он.
- А что? - она вошла в комнату и закрыла дверь. - Что ты делаешь?
- Выуживаю, - сказал он.
Она проследила по комнате за его взглядом и увидела в углу бичи. Они
были брошены на что-то круглое, поросшее волосами. Под этой кучей на полу
виднелось мокрое темное пятно. Она побледнела.
- Что это? - прошептала она.
- Не волнуйся, Млисс, - сказал он.
- Что ты сделал! - прокричала она в истерике.
"Я должен ей сказать, - подумал он. - Я действительно должен ей
сказать".
- Я работаю, чтобы спасти наши жизни, - сказал он.
- Ты кого-то убил, не так ли? - прокричала она.
- Он не страдал, - сказал Чео.
- Но ты...
- Что значит одна смерть по сравнению с миллионами, миллиардами,
которые мы запланировали? - спросил он. - И ради всех чертей Говахина,
можешь ты когда-нибудь не нервничать!
- Чео, я боюсь тебя!
- Успокойся, - сказал он. - У меня есть план, как избавить калебана
от охраны. Если это удастся, мы скоро уничтожим его, и тогда дело будет
сделано.
Она сглотнула.
- Фанни Мей страдает. Я знаю это.
- Это бессмыслица! - порывисто возразил он. - Ты же сама слышала, что
калебан это отрицает. Он не знает, что такое боль. У него даже нет такого
понятия!
- Но что если мы ошибаемся? Что если это недоразумение?
Он подошел к ней и сурово взглянул на нее сверху вниз.
- Млисс, ты имеешь представление о том, как мы будем страдать, если
наши планы потерпят крах?

У Мак-Кея было такое ощущение, словно каленое его нервное окончание
сигнализирует об опасности. Они с Тулуком стояли в лаборатории. Это
помещение должно было действовать успокаивающе, но Мак-Кею казалось, что
стены куда-то исчезли и он беззащитен против нападения снаружи и брошен на
произвол судьбы. Куда бы он ни поворачивался, его спина оказывалась
беззащитной и подвергалась опасности. Эбнис и ее друзья делали отчаянные
попытки и использовали все средства, и это было доказательством их
уязвимости. Но где была их ахиллесова пята? В чем заключалась их слабость?
И где они скрывались?
- Это очень странный материал, - сказал Тулук, поднимаясь из-за
стола, где он исследовал серебристый тросик. - В высшей степени достойный
внимания.
- Что же в нем странного?
- Он просто не может существовать.
- Но он существует, не так ли?
- Я это вижу, друг мой.
Тулук убрал хватательные клешни и задумчиво почесал правую часть
лицевой щеки. Показался оранжевый глаз, повернулся и взглянул на Мак-Кея.
- Вы знаете, - сказал врайвер, - единственная планета, на которой
могли выращивать этот материал, прекратила свое существование более тысячи
лет назад. Было только одно место, одна комбинация биохимических и
энергетических условий...
- Вы ошибаетесь, этот материал здесь, перед нашими глазами.
- Глаза стрелка из лука, - сказал Тулук. - Вы помните историю с
Новой?
Мак-Кей склонил голову набок и на время задумался.
- Кажется, да. По-моему, я об этом где-то читал.
- Планета называлась Рап, - продолжил Тулук. - Это кусок волокна с
Рапа.
- Кусок волокна с Рапа?
- Вы никогда не слышали об этом?
- Никак не могу вспомнить.
- Да, ну... это местный материал. Изготавливается из вида вьющегося
растения с относительно коротким периодом жизни. Интересно, что его
единственный стебель не измочаливается, даже если его весь рассечь.
Видите? - Тулук рванул отдельное волоконце из обрезанного конца. Оно
только чуть отошло, но сейчас же вернулось и прочно переплелось с другими.
- Эти волокна ведут себя по отношению друг к другу с ярко выраженной
когерентностью.
- Вы сказали, короткий период жизни?
- Да, волокна с Рапа при самых благоприятных условиях сохраняются не
более чем двадцать - двадцать пять лет.
- Но планета...
- Да, тысячу лет тому назад.
И Мак-Кей недоверчиво посмотрел на серебристо поблескивающий
тростник.
- Очевидно, эта вещь выросла где-то в другом месте. Может быть,
кому-то удалось вырастить волокно с Рапа на какой-то другой планете.
- Может быть, но тогда ему удавалось сохранять это в тайне очень
долгое время. Да и какой смысл?
- Мне не нравится то, о чем вы думаете, - сказал Мак-Кей.
- Это самая важная констатация, которую я когда-либо от вас слышал, -
сказал Тулук. - Но я знаю, что вы имеете и виду. Вы считаете, что и думаю
о путешествиях во времени или...
- Невозможно! - сказал Мак-Кей.
- Я проделал очень интересный математический анализ этой проблемы, -
сказал Тулук.
- Путешествия но времени! - фыркнул Мак-Кей. - Бессмыслица!
- Наши привычные формы восприятия, конечно, мешают мыслительному
процессу, который необходим для анализа этой проблемы, - сказал Тулук. - Я
же освободился от традиционного образа мышления. Посмотрите: мы имеем
множество точек-измерений пространства. Эбнис находится на определенной
планете, это же относится к калебану. Мы получаем действительные контакты
между обеими точками, серию событий.
- И что же?
- Мы должны исходить из того, что эти точки контакта лежат в основе
узора.
- Почему? Могут быть произвольные образцы...
- Две специфические планеты, двигающиеся в пространстве, представляют
собой единый узор, единую систему, единый ритм. Мы имеем дело с системой,
отвергающей общепринятые анализы. Это темпоральный ритм, переводимый в
серию точек-ритмов. Он и пространственный и временной.
Мак-Кей сказал:
- Это уже не связано с путешествиями во времени.
- Подождите! Я вижу целое, как систему линейных связей...
- Линии! - сказал Мак-Кей. - Связи!
- Как? Да, верно. Линейные связи, которые движут формами или формой
измерений. Мы можем изложить все формы пространства как количество,
которое определяет другие качества. Вы следите за моей мыслью?
Мак-Кей неуверенно кивнул.
- Мы рассматриваем данные как серию измерений, которая определяется
движущимися точками, причем мы должны помнить, что они тоже определяют
пространство между подобными точками. Итак, речь идет о многочлене
измерения, если выражаться точнее. И чем же в связи с этим является время?
Время - это многочлен измерения. Но мы имеем множество точек-измерений в
пространстве и во времени. Итак, у нас есть либо одна постоянная
переменная величина, либо множество постоянных переменных величин. И в
результате сокращения их количества посредством расчетов, мы увидим, что
имеем дело с двумя системами, которые содержат бесконечное множество
возможностей.
- И вы обнаружили это? - спросил Мак-Кей.
- Я это обнаружил, - сказал Тулук. - Теперь отсюда следует, что
имеются точки контакта нашей проблемы их раздельного существования в
течение разных промежутков времени. Итак, Эбнис принимает другое измерение
времени как шар калебана. Это неизбежный вывод.
- Это тонкие различия, которые видит калебан, - задумчиво сказал
Мак-Кей. - Эти связи, эти нити.
- Паутина, которая связывает многие вселенные, - сказал Тулук. -
Смотрите, прыжковые двери калебана дают нам возможность почти мгновенно
преодолевать световые годы. Представьте себе огромное количество энергии,
которое должно расходоваться на это. И, может быть, что мы видим лишь
малую часть того, что находится во власти калебана.
- Мы никогда не должны были признавать зейе-систему, - сказал
Мак-Кей. - Нам совершенно достаточно было обычных космических путешествий
и все развивающейся техники затормаживания функций организма. Мы должны
были оставить калебанам их связи.
- Вы сами не верите в это, Мак-Кей. Конечно, мы должны были
предвидеть возможную опасность. Но мы были поражены и ослеплены
возможностями, открывшимися перед нами. И это была ошибка.
Мак-Кей поднял левую руку, чтобы почесать голову, и тут почувствовал
опасность. Прежде чем он успел среагировать, что-то ударило его по руке и
рассекло ее до самой кости. Он обернулся и увидел поднятую для нового
удара руку паленки с зажатым в ней клинком. Рука высовывалась из туманной
труби прыжковой двери. В отверстии была видна бронированная жабья голова
паленки, а рядом - правая часть лица пан спехи: красно-фиолетовый шрам на
лбу, смарагдово-зеленые фасетчатые глаза.
Мак-Кей увидел поднятый для удара клинок и понял, что тот ударит
прежде, чем его застывшие в шоке мускулы успеют среагировать. Колющая боль
в левом виске, удар по голове, раскаленный луч излучателя, вспыхнувший
перед его лицом - все перемешалось в одно мгновение.
Он стоял, замерев, неспособный двигаться. Только глаза действовали и
отмечали удивление на лице пан спехи, отрезанную руку паленки, упавшую на
пол, щелчок сомкнувшейся прыжковой двери. Сердце бешено колотилось. Что-то
темное и мокрое бежало по его левой щеке вдоль челюсти. Рука болела, и он
видел кровь, капающую с кончиков пальцев.
Потом кто-то оказался рядом и прижал что-то к его щеке. Тулук
нагнулся, чтобы поднять клинок из руки паленки...
- Я снова был на волосок от смерти, - сказал Мак-Кей. Потом наступила
реакция, и он задрожал всем телом.
Было уже далеко за полдень, когда Мак-Кей вернулся в лабораторию,
окруженный охранниками с оружием наизготовку. Он провел два часа в
медстанции и еще два часа в юридическом отделе и очень хотел спать. Юристы
Бюро напирали на своих коллег, состоявших на службе у Эбнис; был издан
приказ, по которому агенты Бюро и криминальная полиция получили разрешение
на розыски и конфискацию рассеянного по множеству планет имущества Эбнис.
Одновременно против нее было выдвинуто официальное обвинение и начато
официальное расследование. Может быть, так и можно было чего-нибудь
добиться, но Мак-Кей не верил в это. Все это развертывалось в атмосфере
параграфов и символики, которые были так же скользки, как и абстрактны,
создавали различные правовые затруднения и открывали многочисленные
лазейки.
Петли, мечи, топоры и хватающие прыжковые двери - это были орудия
непосредственных конфликтов, которые он смог пережить только благодаря
тому, что придерживался такой же безжалостной стратегии. И ничто из того,
что он сделал до сих пор, не могло предотвратить катастрофу, угрожавшую
всей Вселенной.
Восемь охранников вошли вместе с ним в лабораторию, где Тулук был
занят исследованием маленького металлического осколка. Руководитель
лаборатории мельком взглянул на вошедшего Мак-Кея и снова согнулся над
экраном своего электронного микроскопа.
- Там, на столе, лежит карточка из картотеки, - сказал он, указывая
рукой налево. - Прочитайте ее, а я тем временем закончу.
Мак-Кей осмотрелся, увидел исписанную карточку, лежащую на
испачканном лабораторном столе, подошел к нему и взял этот кусочек
картона. Тулук исписал ее сам, и педантично-аккуратные буквы выдавали
преданность врайвера его работе.
"Вещество: сталь на основе железа. В состав входят примеси марганца,
углерода, серы, фосфора и кремния, следы никеля, вольфрама, хрома,
молибдена и ванадия.
Источник происхождения: соответствует известным маркам стали второго
века Земли из политической эпохи Японии (ручное изготовление мечей во
времена расцвета эпохи самураев).
Обработка: лезвие и острие двойной закалки, спинка не закалена.
Оценка длины оригинала: сто двадцать один сантиметр.
Рукоятка: кость, обвитая льняным шнуром и лакированная (анализы
прилагаются)".
Мак-Кей взглянул на приложенный листок: "Кость из зуба морского
млекопитающего, обработанная с употреблением инструментов неизвестного
происхождения, но, предположительно, бронзовых".
Анализы льняного шнура были интересны, потому что он имел
сравнительно недавнее происхождение. Интересным был и лак. Он был разведен
на летучем растворителе, который можно было идентифицировать как
производное угольной смолы, но основой для красителя послужил настой из
красных кошенилевых вшей, которые если еще не вымерли, то уже в течение
тысячелетий не использовались для получения красителей.
- Вы прочли это? - спросил Тулук.
- Да.
- Что вы теперь думаете о моей теории?
- Я думаю, что она имеет смысл, - пробурчал Мак-Кей. - Что вы теперь
намерены делать?
- Этот клинок выкован, - сказал Тулук. - И я реконструирую узор
ударов молота.
- Зачем?
- Изготовление мечей такого типа было тщательно охраняемым секретом,
- сказал Тулук, не глядя на него. - Он передавался внутри семьи, от отца к
сыну, в течение тысячелетий. Неравномерность ударов молота каждого кузнеца
образует характерный узор, так что живущий ныне изготовитель может быть
идентифицирован. Коллекционеры разработали надежные методы исследования
подлинности. Эти методы абсолютно надежны, а данные следы так же
индивидуальны, как отпечатки пальцев.
- И какие результаты вы получили? - спросил Мак-Кей.
- Я несколько раз повторил текст, чтобы исключить всякие сомнения, -
сказал Тулук. - Хотя лак и шнур указывают, что возраст меча - самое
большее восемьдесят лет, стальной клинок был изготовлен за много
тысячелетий до этого, мастером Канемурой. Я могу дать индекс хранилища
информации, если вы хотите убедиться лично.
Сообщение о родовых знаках паленки ожидало Мак-Кея, когда он вернулся
со стратегического совещания из офиса Бильдуна. Он вернулся в полночь, ко
в Централи все еще находились служащие, занимающиеся своей работой.
Особенно много было охранников.
Кресло-робот Бильдуна подняло подножку и легкими движениями
манипуляторов массировало спину директора, когда вошел Мак-Кей. Бильдун
открыл свои зеленые фасетчатые глаза и сказал:
- У нас информация о паленке. Раскраска, которую вы видели. Эта
информация находится здесь, на моем столе, - он закрыл глаза и вздохнул.
Мак-Кей опустился в одно из кресел-роботов и сказал:
- Я устал от чтения. Что в нем?
- Это знаки зипзонга, - сказал Бильдун. - Идентификация
безукоризненна. - Он снова вздохнул. - Я тоже устал, оказались бы вы на
моем месте!
- Верю, - зевнул Мак-Кей. Он чуть было не дал своему креслу-роботу
знак начать массаж. Наблюдать за тем, как обрабатывался Бильдун, было
очень соблазнительно. Но Мак-Кей знал, что может заснуть, если предоставит
своему телу это удобство. Охранник, неслышно двигающийся по комнате,
должно бить, тоже устал, как и он сам. Они, несомненно, рассердятся на
него, если он позволит себе задремать.
- Мы отдали приказ об аресте и арестовали главу рода зипзонгов, -
сказал Бильдун. - Он утверждает, что никто из его рода не пропадал.
- Это так?
- Мы попытались проверить, но это очень сложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16