Фрэнк ХЕРБЕРТ
ЗВЕЗДА ПОД БИЧОМ


"ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ ГАЛАКТИКИ!"
Настало время, когда космические путешествия стали практически
лишними, поскольку так называемые "прыжковые двери" - каналы
нуль-пространства и нуль-времени - гарантировали достижение любой точки
Галактики.
Создатели и хозяева этих прыжковых дверей - калебаны, таинственные
существа, постепенно исчезали из Галактики, пока не остался
один-единственный калебан. В разгар этой эпидемии исчезновений агент
галактического контрольного бюро сделал поразительное открытие: когда
исчезнет последний из калебанов, умрут и все те, кто хоть раз пользовался
прыжковой дверью. А в Галактике едва ли нашлось бы хоть одно разумное
существо, будь то человек, гуманоид или негуманоид, не воспользовавшееся
прыжковой дверью...
Его звали Фурунео. Алихино Фурунео. Он ехал в город, чтобы сделать
вызов. Кстати, этот вызов был тесно связан с его "Я". Ему было шестьдесят
семь лет, и он мог вспомнить множество случаев, когда люди теряли свою
индивидуальность в трансе межзвездной связи. Неприятнее всего в
предстоящем сеансе были не расходы, не ощущение зуда в нервах, а манера
обращения с клиентами связного-тапризиота. Это было небезопасно, однако
именно такую цену приходилось платить за возможность связи. Но Фурунео
знал, что предстоящий разговор с представителем саботажников Джоем
Кс.Мак-Кеем он не мог доверить никому. Было восемь часов утра по местному
времени планеты Сердечность системы Сфих.
- Боюсь, это будет очень затруднительно, - пробормотал он.
Двое охранников, которые сидели в экипаже вместе с ним, ни разу даже
не кивнули ему: они знали, что не получат ответа.
Со снежных склонов гор в сторону моря все еще дул холодный ветер. Они
ехали из горной крепости Фурунео к городу на обычном автомобиле, не
пытаясь скрыть свою связь с Бюро Саботажа. С другой стороны, они старались
не привлекать к себе внимания. Многим разумным существам хотелось бы
обнаружить это Бюро.
Фурунео остановил автомобиль на границе пешеходного центра города, и
они пошли по улице, как обычные горожане. Десятью минутами позже они вошли
в здание. Это была станция связи тапризиотов, одна из почти двух десятков,
рассеянных по Галактике - довольно большая честь для такой захолустной
планетки, как Сердечность.
Приемный зал был около пятнадцати метров в ширину и тридцати пяти в
длину. Желто-коричневые стены были испещрены углублениями, словно они
некогда были мягкими и в это время кто-то бросал в них маленьким твердым
мячиком. Вдоль правой стены тянулось подобие прилавка - или выступа из
стены - а над ним висела фасетчатая лампа, которая, медленно вращаясь,
бросала сетчатые блики и блуждающие тени на тапризиота, стоявшего
неподалеку.
Тапризиот напоминал отпиленный кусок обугленной елки. Его конечности,
похожие на обрубки веток, торчали во все стороны, а их иглообразные
придатки находились в постоянном движении, как будто порхали. Сам же он
ничего сказать не мог. Его скользящие ножки нервно барабанили по
поверхности прилавка.
Фурунео спросил его уже в третий раз:
- Вы связной?
Никакого ответа.
Такими уж были тапризиоты. И не было смысла сердиться на них. Но
Фурунео все сильнее охватывала досада. Проклятый обрубок!
Один из охранников позади Фурунео откашлялся.
"Что за дурацкая задержка", - подумал Фурунео.
С тех пор, как они получали информацию о действиях Эбнис, все Бюро
находилось в состоянии нервного возбуждения. Может быть, вызов сможет
пролить свет на все эти непонятные события; это мог быть самый важный
вызов из всех, когда-либо делавшихся ранее.
Солнце, низко висевшее над горизонтом, посылало сквозь висевшую в
дверном проеме штору веер оранжевых лучей.
- Нам кажется, что придется ждать довольно долго, - пробормотал один
из охранников. - Если бы можно было хотя бы сесть.
Фурунео коротко кивнул. За свои шестьдесят семь лет он научился
терпению, особенно, поднимаясь по ступенькам служебной лестницы к
теперешнему положению планетного агента Бюро. Здесь оставалось только
терпеливо ждать, пока тапризиот не изволит принять к сведению его
присутствие. Не было никакой другой возможности воспользоваться услугами,
в которых он так нуждался. Без тапризиота-связного невозможно было вести
переговоры друг с другом через межзвездные расстояния.
Странно, но множество разумных существ использовало эту способность
тапризиотов, не понимая ее. Существовало множество теорий относительно
этой связи, и одна из них могла быть правильной. Может быть, тапризиоты
пользовались чем-то вроде родственных связей пан спехи - но этого тоже
никто не понимал.
Фурунео считал, что тапризиоты изменяли пространство, создавали нечто
вроде прыжковых дверей калебанов и передавали сообщения через другие
измерения континуума пространства-времени. Если только это действительно
было использованием принципа прыжковых дверей калебанов. Большинство
специалистов отвергали эту теорию на том основании, что для этого было
необходимо такое количество энергии, сколько давала ее средней величины
звезда.
Но что бы тапризиоты ни делали для установления двухсторонней связи,
было ясно, что это связано с гипофизом у человека или его аналогом у
других форм жизни.
Тапризиот на прилавке неторопливо задвигался взад и вперед.
- Может быть, начнем? - спросил Фурунео.
Он подавил охватившее его неприятное чувство и с окаменевшим лицом
ждал, пока коммуникационные иглы тапризиота не зашевелились быстрее,
издавая тихие шелестящие и шуршащие звуки.
- С ним что-то не в порядке? - спросил охранник.
- Откуда мне знать? - проворчал Фурунео. Он взглянул на тапризиота,
сделал нечто вроде поклона и снова спросил:
- Вы связной?
Шорох усилился, и внезапно тапризиот сказал:
- Я сомневаюсь в вашей искренности.
- С каких это пор нужно доказывать тапризиоту свою искренность, если
нужно воспользоваться дальней связью? - сказал другой охранник. - Мне
казалось, что достаточно...
- Никто вас не спрашивает, - прервал его Фурунео. - Любое
зондирование нашего мозга тапризиотом может оказаться приветствием. Ты не
знал этого, идиот?
Фурунео, оставив своих спутников стоять, приблизился к прилавку.
- Я хочу вызвать уполномоченного саботажников Джоя Кс.Мак-Кея, -
сказал он. - Ваш автоматический привратник идентифицировал меня и
установил номер моего кредита. Вы связной?
- Данные, место и время, - сказал тапризиот.
Фурунео вздохнул и расслабился. Он бросил взгляд на охранников,
приказал им занять позиции у двух входов и подождал, пока они не выполнили
приказание. Никто не должен ничего услышать. Он назвал тапризиоту
необходимые координаты и добавил:
- К сожалению, я не знаю, где находится Джой Мак-Кей. Но я знаю, что
мне необходимо лично переговорить с ним. Это важный вызов. Вы связной?
- Сядьте на пол, - сказал тапризиот.
- Благодарю вас, бессмертный, - пробормотал Фурунео. Один раз ему
пришлось быть на связи, когда тапризиот-связной вывел его на склон горы
под пронизывающий ветер и секущий дождь и велел опустить голову и
набросать сверху мокрой земли, прежде чем установить связь. Зачем это было
нужно, он не знал и по сей день. Он сообщил об этом случае в Центральное
Бюро, потому что там были люди, которые решали такие задачи за один день;
но тот вызов обошелся ему в более чем недельное пребывание в госпитале с
воспалением верхних дыхательных путей.
Фурунео сел. Проклятье! Пол был ледяным!
У Фурунео была статная фигура двухметровой высоты без обуви, и весил
он восемьдесят четыре килограмма. Годы пронизали его черные волосы сединой
и проредили их. У него был толстый нос, чему он не слишком радовался, и
широкий тонкогубый рот. Садился он осторожно, оберегая ногу. Один из
угрюмых горожан устроил ему сложный перелом коленной чашечки, и результаты
повреждения опровергли мнение всех врачей, уверявших его, что после
лечения он вообще не будет ощущать никаких последствий.
- Закройте глаза, - сказал ему тапризиот.
Фурунео подчинился и попытался поудобнее устроиться на холодном,
твердом полу.
- Думайте о человеке, с которым вы хотите установить контакт, -
приказал тапризиот.
Фурунео думал о Джое Кс.Мак-Кее, стараясь точно воссоздать в
воображении внешность этого человека: плотную маленькую фигуру, живые
серые глаза, огненно-рыжие волосы, лицо с гримасой недовольной лягушки.
Контакт начался с неясных ощущений, медленно возникающих в сознании.
У Фурунео было такое чувство, словно он оставил свое тело и теперь парит
над чужим ландшафтом. Небо было бесконечным кругом над медленно
вращающимся горизонтом. Он чувствовал уединенность окружающих планету
звезд.
- Сто тысяч чертей!
Мысли буквально ударили в лицо Фурунео. Не было никакой возможности
уклониться от них. Он тотчас же понял, что связь установлена. Вызываемые,
казалось, часто были недовольны вызовами. Они не могли уклониться или
помешать ему, но зато могли выразить вызывающему свое недовольство.
В этот момент Мак-Кей полностью завладел его вниманием. Дальняя связь
словно опалила его гипофиз; не было никакой возможности этого избежать.
Фурунео ждал, когда закончатся проклятия, которые изливались на него
беспрерывным потоком. Когда этот поток иссяк, Фурунео назвал свое имя и
сказал:
- Я сожалею о неудобствах, которые я, может быть, доставил вам, но вы
знаете, что я не вызвал бы вас, если бы это не было так важно.
- Во имя всех чертей, откуда мне знать, действительно ли ваш вызов
был так важен? - возмущенно ответил Мак-Кей. - Перестаньте ходить вокруг
да около и переходите к делу!
Обладая холерическим характером, Мак-Кей был вне себя от раздражения.
Фурунео предупредительно спросил ем:
- Я вас оторвал от чего-то очень важного?
- Я стою будто перед судом и не могу уклониться, - огорченно сказал
Мак-Кей. - Вы не можете себе представить, какие шутки играют с людьми,
прежде чем они впадают в транс и болтают тут со мной. Переходите к делу!
- Вчера вечером на планете Сердечность был выброшен на берег шар
калебана, - торопливо сказал Фурунео. - Принимая во внимание все случаи
смертей и сумасшествий, а также потому, что Бюро объявило всеобщую
готовность, я подумал, что должен поставить вас в известность. Этот случай
не имеет отношения к сфере ваших интересов?
Может быть, Мак-Кей морочит ему голову? В обязанности агентов Бюро
Саботажа входило заботиться о том, чтобы в правительственных кругах время
от времени возникала путаница и суматоха, что компрометировало
колеблющихся и излишне темпераментных политиков. Оказывать на них
психическое давление и заставлять терять самообладание было необходимо, но
почему эту обязанность возлагали на его коллег, таких же агентов, как и
он, Фурунео? Перерыв в переговорах едва ли мог быть основанием для такого
поведения. Если он послушается Мак-Кея, тогда этот маленький хитрый
агентишка будет женат уже в третий раз, а то и больше.
- Вы все еще интересуетесь этими шарами? - спросил Фурунео, словно
предъявляя ультиматум.
- Это относится к калебану?
- Вероятно.
- Вы его не исследовали? - судя по тону Мак-Кея, он считал Фурунео
выдающимся тупицей.
- Я действую в соответствии с указаниями, - натянуто сказал Фурунео.
- Указаниями? - с издевкой ответил Мак-Кей.
- Вы хотите разозлить меня, не так ли? - спросил Фурунео.
- Я явлюсь к вам так быстро, как только смогу, - сказал Мак-Кей,
внезапно становясь деловым. - Я должен быть у вас не позже, чем через
восемь стандартных часов. Между прочим, вам приказано не спускать глаз с
этот шара.
- Все в порядке, - сказал Фурунео.
- Если калебан явится к вам, арестуйте его тут же, со всеми
потрохами.
- Арестовать калебана?
- Запутайте его разговором. Выпросите у него какую-нибудь совместную
работу, - сказал Мак-Кей. По его лицу было видно, какой нелепостью ему
показалось, что агент Бюро задает вопросы вместо того, чтобы блокировать
любую проявляющуюся активность.
- Ну хорошо, - сказал Фурунео. - Я жду вас здесь в течение ближайших
восьми часов.
Мак-Кей, который во время этого разговора находился на планете
Морских Труб, имел в своем распоряжении еще час, чтобы закончить все дела;
потом он повернул свой дом-лодку и причалил к одному из плавучих цветочных
островов. "Последний брак был напрасным", - подумал он. За все это время
он очень мало узнал о Млисс Эбнис, хотя она несколько раз безуспешно
пыталась связаться с ним. Но это было на другом плане.
С ним была его тридцать четвертая женщина. Она была светлокожей, как
и большинство ее предшественниц. Для нес это тоже был не первый брак, но
она неизвестно почему обвиняла его. "Ничего странного", - думал Мак-Кей.
Он никогда не старался выказывать чувства, которых не испытывал.
Мак-Кей уложил белье и одежду в походный чемоданчик и проверил
содержимое своего "джентльменского набора": возбуждающее, пакетик со
взрывчаткой, мини-детекторы, энергоизлучатель, микрокомпьютер, камера для
голографических съемок и другие мелочи. Все в порядке. Чехольчик с этим
набором был похож на обычный бумажник, только немного потолще и подлиннее.
Он засунул его в специальный внутренний карман своего невзрачного
пиджачка, вздохнул и вынул ключ от прыжковых дверей из кармана брюк. Этот
прыжок будет стоить Бюро громадную сумму. Сердечность находилась на другом
краю Галактики.
Прыжковые двери, казалось, работали безукоризненно, но Мак-Кея
беспокоило, что, совершая этот прыжок, он должен отдать себя во власть
калебана. Неприятная ситуация. Прыжковые двери были так обычны, что
большинство разумных существ не обращало на них внимания. До сих пор,
когда Бюро объявляло своим агентам боевую готовность, у Мак-Кея еще
никогда не появлялось такого чувства. Он удивлялся сам себе. Чудеса
калебанов были знакомы Объединению Разумных вот уже в течение девятнадцати
лет, и за это время связь с Объединением Разумных установило уже
восемьдесят три калебана: сначала один из них предоставил в распоряжение
Объединения свою прыжковую дверь, потом остальные восемьдесят два.
Мак-Кей подбросил ключ в воздух и снова поймал.
Почему калебаны подарили им прыжковые двери, которые они называли
"Зейе-центром"? Что скрывалось за этим?
"Пора отправляться", - подумал Мак-Кей. Однако он медлил.
Восемьдесят три калебана. Приказ о боевой тревоге всегда имел
уважительную причину. Калебаны постепенно исчезали - если этот процесс
можно назвать исчезновением. Исчезновение каждого отдельного калебана
сопровождалось гибелью или сумасшествием по крайней мере одного разумного
существа, входившего в Объединение Разумных.
Нечего и спрашивать, почему эту проблему свалили на Бюро Саботажа
вместо того, чтобы потребовать объяснения от Управления Полиции.
Правительство не знало, где может быть Бюро. Влиятельные люди надеялись,
что оно будет дискредитировано. У Мак-Кея, кроме того, были еще заботы,
связанные со скрытыми возможностями его памяти. Почему Бюро поручило
распутать это дело именно ему?
"Кто ненавидит меня?" - печально думал он, подходя к прыжковой двери
со своим ключом. Его ненавидели многие люди. Миллионы людей.
Прыжковая дверь загудела от наполнившей ее чудовищной энергии.
Открылось отверстие в туманную трубу. Мак-Кей напряг тело, подготовившись
к сопротивлению сиропообразной среды, и пошел через трубу. Это было словно
парение в вязком, клейком, текучем сиропе.
Затем он снова очутился в самом обычном помещении. За окном
простирался холмистый пейзаж, а вдали под низкими серыми облаками
виднелись крыши города. Хронометр, вживленный в мозг Мак-Кея, подсказывал,
что было уже далеко за полдень, восемнадцать часов двадцатишестичасового
дня. Это была планета Сердечность, мир, удаленный от покрытой океаном
планеты Морских Труб на восемьдесят тысяч световых лет.
Туманная труба прыжковой двери закрылась с треском, напоминающим
электрический разряд. В воздухе слегка запахло озоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16