В глазах Фионы вспыхнули теплые искорки, но она осталась верна себе. Презрительно фыркнув, она отпрянула в сторону и отвернулась.
– Ну, успокойся, маленькая злючка, – нежно прошептал Нилл. – Подумай сама – с чего бы Конну вздумалось объявлять меня своим преемником, да еще на весь Гленфлуирс, если он и в самом деле задумал причинить мне зло?
– Не знаю зачем! Откуда мне знать, что могло втемяшиться ему в голову? Могу обещать тебе только одно – раз он решил угостить тебя кубком меда, там внутри наверняка будет яд! В этом весь Конн, попомни мое слово!
Глубоко спрятанный в ее глазах страх был словно сладчайший бальзам на его сердце. Ниллу вдруг отчаянно захотелось, забыв о нетерпеливо переминавшемся с ноги на ногу Деклане, броситься к сестре, заключить ее в объятия и сказать, что все будет хорошо. Но он отлично понимал, что Фиона ни за что не простит ему столь бурного выражения чувств, да еще на людях. Чтобы успокоить сестру, надо было придумать что-то еще.
– Даже если Конн и лукавит, он ведь не дурак. Называй его как хочешь: коварным, двуличным, жестоким, – но глупым он не был никогда, Фиона. К тому же не зря ведь его прозвали Верным. И высшее счастье для него – остаться в балладах бардов. Так что если он затеял обман, то знает, что имя его будет навечно покрыто позором. Нет, Фиона, Конн сдержит свое слово.
– Ба! Ты думаешь, что он такой благородный просто потому, что сам не смог бы поступить по-другому! Но Конн, как змея, готов в любую минуту сбросить старую кожу и предстать в новом обличье! Он улыбается тебе, держа за спиной острый нож. Ты же видел, что он сделал с Дэйром, а ведь он клялся тебе, что у нас все хорошо! А вспомни Кэтлин – ведь он тоже дал слово ее отцу, что сохранит ей жизнь, – и что потом? Едва дождавшись смерти Финтана, Конн приказал забрать ее из аббатства, а тебе дал тайный приказ перерезать ей горло, чуть только она заснет! Так вот теперь ответь, мой старший и такой глупый брат: как, по-твоему, сдержал Конн клятву, данную когда-то Финтану Макшейну?
– Финтану? – эхом повторил Деклан, отступив на шаг с побелевшим от испуга лицом, будто призрак самого великого слепца вдруг появился перед ним. – Не хочешь ли ты сказать, Нилл, что эта женщина, которой ты сохранил жизнь, – и впрямь дочь покойного Финтана?!
Кэтлин шагнула к нему. Ни дождь, ни серые, нависшие над землей тучи не могли скрыть сияния ее красоты. И пусть ей немало пришлось перенести – сейчас она была похожа на дивный драгоценный камень.
Некоторое время Деклан, разинув рот, только хлопал глазами.
– Не верю, не могу поверить! Так, значит, это и есть Кэтлин-Лилия! – Забыв обо всем, Деклан благоговейно преклонил перед девушкой колено, даже не чувствуя, как мокрая грязь течет ему в сапог.
– Умоляю вас, не надо! – запротестовала Кэтлин, и Нилл почувствовал, насколько ей неловко.
Но Деклан упрямо остался стоять как стоял.
– Я бы не дожил до этого дня, если бы не чудесный дар вашего отца. Да что я – добрая половина войска Конна может сказать то же самое! Теперь-то я понимаю, почему, увидев вас, неустрашимый Нилл забыл обо всем и выронил меч! И кто бы решился его осудить, раз он решил пожертвовать всем ради дочери великого Финтана!
Едва сдерживая клокотавший гнев, между ними втиснулась Фиона.
– Да будь она самой уродливой замарашкой во всей Ирландии, мой брат сделал бы то же самое, слышите, вы, тупоголовый бык?! – В глазах Фионы сверкала обида, и Ниллу пришлось собрать все свои силы, чтобы голос его не дрогнул.
– Тихо, тихо, вы, – попросил он. – Фиона, не вздумай только хватить беднягу Деклана кулаком промеж глаз! Он вовсе не хотел обидеть меня, правда. Деклан – хороший человек и верный друг.
– Ну и что? Думаешь, Конну не все равно, кто заманит тебя в ловушку – злодей или твой лучший друг? Он просто использует вас. Вспомни хотя бы, как он приказал тебе убить Кэтлин!
Деклан поднялся. Сейчас он казался несчастным и растерянным.
– Простите, леди, я скорее отрубил бы себе руку, чем согласился причинить зло вашему брату, – поклялся он.
Фиона вздернула брови.
– Может, это и так. Но если Конн задумал покончить с Ниллом, он отыщет способ это сделать!
– Да с чего бы Конну желать вашему брату зла?! Ни один человек в Гленфлуирсе не привязан к Ниллу сильнее, чем сам тан. Я готов поспорить на собственную жизнь, что так оно и есть!
Фиона презрительно фыркнула:
– Ну, положим, рисковать жизнью придется все-таки не вам, по крайней мере сейчас. Нет уж, ничего у вас не выйдет! Брат только-только вернулся к нам, и я вовсе не собираюсь потерять его снова!
Деклан умоляющим жестом стукнул себя в грудь:
– Клянусь своим боевым мечом, леди, он ничем не рискует! Конн – самый благородный правитель из всех, кого я знаю!
– Ха! Если хотите знать, он самый коварный, самый бесчестный, самый жестокий тиран из всех, кто когда-либо правил нашей несчастной Ирландией! И однажды вы оба поймете это – и вы, и мой брат! – В глазах девушки вспыхнул настоящий страх. – Молю только небеса, чтобы, когда это случится, не было слишком поздно!
Сообразив, что от Нилла нечего ждать поддержки, Фиона бросилась к Кэтлин:
– Поговори с Ниллом, слышишь? Убеди его! Не можем же мы стоять и смотреть, когда он сует голову в петлю!
Кэтлин ласково сжала дрожащие руки Фионы в своих ладонях. Потом, повернувшись к Деклану, окинула его взглядом настоящей королевы.
– Вы сообщили нам многое, Деклан, но все это следует хорошенько обдумать. Не могли бы вы дать нам несколько минут, чтобы мы могли обсудить это между собой?
Суровый воин отвесил ей благоговейный поклон.
– Пока вы совещаетесь, я побуду возле леди Аниеры. Не то она, думается мне, сейчас соберет столько травы, что хватит на припарки для доброй сотни воинов! – Он кивком головы указал в ту сторону, где из густой травы виднелась лишь голова Аниеры. В руках она с трудом удерживала огромную охапку цветов, прибавляя к ним все новые и новые.
Как только Деклан отошел, Кэтлин порывисто обернулась к Ниллу, взглянула ему в глаза, и он заметил, что в них смешались радость и страх.
– Нилл, мне не меньше тебя хочется верить в то, что все сказанное Декланом – чистая правда, и все же… что-то мне подсказывает не доверять Конну. Подумай сам – что же это за благородный правитель, который, дабы испытать честь мужчины и воина, приказывает ему убить ни в чем не повинную женщину? Да еще во сне?
Какое-то темное подозрение шевельнулось в душе Нилла, но он только отмахнулся:
– Но я же не убил тебя. Так что все хорошо!
– Хорошо? – прошептала Кэтлин, и в глазах ее блеснули невыплаканные слезы. – Вспомни лучше, как ты мучился все последние недели! Как сгорал от стыда, оттого что не выполнил приказ! Как проклинал все на свете, считая себя предателем. Я видела это, Нилл. И никогда этого не забуду!
– Неужели ты рассчитываешь, что и я буду помнить об этом? Лучше подумай, что я получу взамен! Любовь, о которой я даже не мечтал! Мать и сестру, которых не надеялся когда-либо увидеть! Так что, каковы бы ни были помыслы Конна, теперь это уже не важно. Теперь мы снова будем вместе и будем счастливы – в Дэйре! Конечно, если ты хочешь этого, Кэтлин. И ты, Фиона.
В голосе Фионы зазвенела злость.
– Мне наплевать, что будет с Дэйром! Посмотри! – крикнула она, разжав пальцы. Влажные комочки земли упали ей под ноги, и она свирепо растерла их каблуком. – Вот, их больше нет!
– Но он все равно навсегда останется в твоем сердце, – возразил Нилл, нежно коснувшись ее щеки. – И в моем тоже. Я должен воспользоваться этой возможностью, чтобы уладить наши дела, понимаешь, Фиона? Если я откажусь предстать перед Конном, мы никогда не будем знать наверняка, что нам ничего не грозит.
– Нилл, только не уговаривай меня молча смотреть, как ты снова возвращаешься к этому… дьяволу в образе человеческом! Он уничтожит тебя, я чувствую это! А я… я снова останусь одна!
– Что ты, малышка, я ведь только что нашел тебя, – прошептал Нилл, целуя ее волосы. – Теперь ты больше никогда не будешь одна!
Именно эти слова когда-то много лет назад сказал ему отец, вдруг с острой болью вспомнил Нилл. И это была единственная клятва, которую нарушил Ронан из Дэйра.
– Что ж, хорошо, пусть так, ты, тупоголовый баран! – Даже ругаясь и молотя Нилла кулаками по груди, Фиона все крепче прижималась к нему. – Тогда мы поедем в Гленфлуирс вместе!
В груди у Нилла все перевернулось. Почему он вдруг почувствовал такой ужас, если почти не сомневался, что ему ничто не грозит? – гадал он. Что ж, все очень просто, угрюмо ответил он себе. Просто он не может забыть, что первым делом придется потолковать с Конном кое о чем.
Да, он мог забыть боль и страдания, которые испытывал все это время. Но никогда не простит мучения, через которые пришлось пройти Кэтлин, – терзавший ее безумный страх, крушение всех надежд, ее отчаяние. Только мужество девушки позволило ей выжить. И какой бы храброй ни была Кэтлин, вряд ли она сможет так же доверчиво смотреть на мир, как это было прежде. Может быть, кто-то решит, что это даже к лучшему – мол, к чему она, такая доверчивость? Но Нилл думал по-другому!
– Никуда ты не поедешь, милая, – погладив сестру по щеке, сказал Нилл. – С твоим язычком ты попадешь в беду, едва переступив порог замка. А кто же будет ухаживать за огородом, следить, как растет наше маленькое стадо? Иначе нам всем придется глодать сухой турнепс, когда придет зима!
– Ну и ладно! Мне все равно! – завопила Фиона, снова впечатав маленький кулак в широкую грудь брата.
– Ну конечно, тебе все равно! Тебе наплевать и на нас, и на наших несчастных коров! Нет уж, будь любезна приглядывать за всем, пока меня не будет в Дэйре. А когда я с триумфом вернусь, ты мне все покажешь и я стану гордиться, что у меня такая сестра!
– Нет! – крикнула Фиона. – Не бросай меня снова!
Перед его глазами опять встал день, когда вооруженные до зубов воины Конна уезжали из Дэйра: маленький Нилл, сидя в седле перед Конном, уткнулся ему в грудь, а Ронан, избитый и окровавленный, со связанными руками, свесившись с лошади, старался улыбкой приободрить задыхающуюся от рыданий крошечную дочку. Знал ли отец, мог ли он догадываться, что никогда больше не увидит это залитое слезами детское лицо?
Он вспомнил, как Фиона бросилась вдогонку за отрядом воинов. «Мой брат, отдайте его!» И последнее, что увидел тогда Нилл, было крошечное тельце Фионы, когда она, лежа на земле, плакала навзрыд.
Прижав сестру к себе, он нежно пригладил ее буйные кудри, утешая ее так, как будто она снова стала ребенком.
– Но ведь это ненадолго, Фиона!
– Нет! Я не пущу тебя! – выкрикнула Фиона и, схватив Нилла за руку, потащила его за собой. Ему стоило невероятных усилий скрыть терзавшую его сердце боль, старую боль, к которой теперь прибавилась новая.
– В прошлый раз, когда я уехал, это стоило рассудка нашей матери. Но на этот раз все будет иначе. Да и потом, с вами останется Кэтлин.
При этих словах в глазах Кэтлин заметался страх.
– Нет, я поеду с тобой, Нилл! И мы вместе встретим то, что уготовила нам судьба!
– Ни за что! Вот когда все уладится и наступит подходящий момент, тогда тебя встретят в Гленфлуирсе почестями, подобающими дочери великого Финтана!
– Не надо мне этого! Я хочу быть просто твоей женой!
Нежность затопила сердце Нилла. Обхватив ладонями лицо Кэтлин, он склонился к ее губам.
– Никакие слова, моя Прекрасная Лилия, не могли быть дороже моему сердцу! А в душе моей ты и так уже моя жена – драгоценнейший из всех даров, которому может позавидовать любой мужчина. Да, любимая, я был бы счастлив прожить с тобой всю жизнь. Именно поэтому я и прошу тебя остаться в Дэйре.
Кэтлин провела ладонью по лбу.
– Я не понимаю… – растерянно прошептала она.
– Если по какому-то злому капризу судьбы все пойдет не так, как надо, и мне придется бежать, сделать это будет легче одному. – Нилл заставил себя лукаво улыбнуться, словно желая уверить ее, что это всего лишь шутка. – Ну если, конечно, ты не унаследовала от отца его волшебную силу, милая!
– Да если бы так, я, не задумываясь, обратила бы тебя в жабу в тот самый день, когда ты увез меня из аббатства! – разозлившись, крикнула Кэтлин.
Нилл хмыкнул:
– Нечто вроде этого я и предполагал. Хотя от маленькой толики Финтанова волшебства я бы сейчас не отказался – к примеру, для того, чтобы прекратить этот проклятый дождь.
– Но это нечестно, Нилл! Мы любим тебя! И Фиона, и я, и твоя мать. И ничто, даже Дэйр, не стоит твоей жизни!
– Тише, любимая! Есть кое-что, ради чего стоит рискнуть, моя Прекрасная Лилия. Это наши дети – я уже сейчас вижу их у тебя на руках. Им нужен дом, любовь моя. И тебе тоже. – Приподняв ее лицо, Нилл поцеловал Кэтлин в лоб. – В следующий раз, когда мы встретимся, ты увидишь меня в кресле наследника тана!
Слезы прозрачными росинками повисли на ее ресницах.
– Я хочу видеть тебя только моим мужем, и никем больше!
Нилл улыбнулся, стараясь запечатлеть в памяти ее прекрасное лицо.
– Верь мне, любимая, – шепнул он, беря Кэтлин за руку. Потом обернулся к сестре: – И ты тоже, сестричка. Я вас не подведу.
Суровое каменное лицо замка Дэйр казалось почти живым; узкие прорези бойниц, словно щелочки глаз, светились ожиданием. Глядя на него, можно было подумать, он ждет, когда Нилл снова вернется домой. Судьба, вырвавшая когда-то маленькую Кэтлин из объятий матери, привела ее теперь к Ниллу. Ему казалось, что в шуме ветра звучит очередное предсказание, но смысл этих звуков был таким же загадочным, как и древние письмена друидов, высеченные на камне алтаря возле могилы его отца.
Напоследок он поцеловал мать в щеку, Фиону в лоб и припал к губам Кэтлин, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти их упоительную сладость.
Попрощавшись, Нилл отправился к воротам, где, держа наготове оседланных коней, ждал его Деклан.
В груди Нилла словно открылась незаживающая рана. Когда-то воины шептались между собой, что у него нет сердца. Сейчас он знал, что это не так. У него было сердце! Только теперь он оставил его с женщинами, которые осмелились любить его, – не важно, заслуживал он этого или нет.
– Буря, похоже, разгулялась не на шутку, – проворчал Деклан, сунув Ниллу в руки поводья.
– Не важно, – бросил тот.
Вдали, словно посылая им предупреждение, грозно пророкотал гром. Темные тучи быстро неслись к горизонту. Прищурившись, Нилл проводил их взглядом. Некоторые считают ветер и тучи посланцами из Тир Нан Ога. Если бы только понять, о чем они твердят ему! Когда-то ему удалось услышать голос камня, но сейчас он был бессилен разобрать грозное предупреждение ветра.
Впрочем, ничто уже не в силах заставить его свернуть с выбранного пути – он предпочитает услышать правду из уст самого Конна. Ему придется пройти через это ради того, чтобы у Фионы с матерью был дом, чтобы они с Кэтлин могли наконец безмятежно наслаждаться любовью, ничего не боясь и смело глядя в будущее.
– Наплевать мне на бурю! – крикнул Нилл, обращаясь к другу. – Пусть хоть ад обрушится нам на голову, остановимся только у ворот Гленфлуирса!
– Посмотрим, кто прискачет первый! – пустив коня в галоп, задиристо кинул в ответ Деклан.
Полный решимости, Нилл вскочил в седло и поднял коня на дыбы. Но прежде чем он успел дать лошади шпоры, за спиной его послышался торопливый топот бегущих ног. Лицо его потемнело – он велел Кэтлин с Фионой оставаться в зале. Больше всего на свете он боялся увезти в памяти образ одной из них, сиротливо поникшей под дождем.
Но стоило ему только увидеть, кто это, как глаза его от удивления широко раскрылись – к нему бежала мать. Мокрые от дождя волосы облепили лицо, искаженное горем. Лошадь испуганно встала на дыбы, и Ниллу стоило немалого труда успокоить животное. Но Аниера, не обращая внимания на опасность, бросилась чуть ли не под копыта коня.
– Это тебе, – прошептала она, вытащив из-под плаща какой-то сверток. – Он сказал, что тебе это понадобится.
– Кто сказал? – удивленно вскинув брови, спросил Нилл, машинально посмотрев туда, где вдалеке едва виднелась спина его приятеля. – Деклан?
– Да нет же! Твой отец!
– Мама, иди-ка ты лучше домой и согрейся у огня, – ласково прошептал Нилл. – Буря нынче разгулялась не на шутку.
– Нилл, послушай меня! – крикнула она с такой силой, что голос ее сорвался. – И не говори со мной так, точно я сумасшедшая!
Похоже, она угадала – именно так он и разговаривал с ней последние дни. Вначале раздражаясь и испытывая чувство вины, а потом с усталой покорностью, поняв, что не в силах вырвать мать из призрачного мира, в котором она живет.
Понурив голову, сгорая от стыда, Нилл заставил лошадь успокоиться и взял из рук матери сверток. Он развернул мокрую ткань, и руки его задрожали при виде самого чудесного меча, который ему когда-либо доводилось видеть.
В немом благоговении Нилл любовался сверкающим оружием, вдруг вспомнив, как совсем еще малышом пытался дотянуться до него, сердито царапая драгоценную рукоять маленькими пальчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Ну, успокойся, маленькая злючка, – нежно прошептал Нилл. – Подумай сама – с чего бы Конну вздумалось объявлять меня своим преемником, да еще на весь Гленфлуирс, если он и в самом деле задумал причинить мне зло?
– Не знаю зачем! Откуда мне знать, что могло втемяшиться ему в голову? Могу обещать тебе только одно – раз он решил угостить тебя кубком меда, там внутри наверняка будет яд! В этом весь Конн, попомни мое слово!
Глубоко спрятанный в ее глазах страх был словно сладчайший бальзам на его сердце. Ниллу вдруг отчаянно захотелось, забыв о нетерпеливо переминавшемся с ноги на ногу Деклане, броситься к сестре, заключить ее в объятия и сказать, что все будет хорошо. Но он отлично понимал, что Фиона ни за что не простит ему столь бурного выражения чувств, да еще на людях. Чтобы успокоить сестру, надо было придумать что-то еще.
– Даже если Конн и лукавит, он ведь не дурак. Называй его как хочешь: коварным, двуличным, жестоким, – но глупым он не был никогда, Фиона. К тому же не зря ведь его прозвали Верным. И высшее счастье для него – остаться в балладах бардов. Так что если он затеял обман, то знает, что имя его будет навечно покрыто позором. Нет, Фиона, Конн сдержит свое слово.
– Ба! Ты думаешь, что он такой благородный просто потому, что сам не смог бы поступить по-другому! Но Конн, как змея, готов в любую минуту сбросить старую кожу и предстать в новом обличье! Он улыбается тебе, держа за спиной острый нож. Ты же видел, что он сделал с Дэйром, а ведь он клялся тебе, что у нас все хорошо! А вспомни Кэтлин – ведь он тоже дал слово ее отцу, что сохранит ей жизнь, – и что потом? Едва дождавшись смерти Финтана, Конн приказал забрать ее из аббатства, а тебе дал тайный приказ перерезать ей горло, чуть только она заснет! Так вот теперь ответь, мой старший и такой глупый брат: как, по-твоему, сдержал Конн клятву, данную когда-то Финтану Макшейну?
– Финтану? – эхом повторил Деклан, отступив на шаг с побелевшим от испуга лицом, будто призрак самого великого слепца вдруг появился перед ним. – Не хочешь ли ты сказать, Нилл, что эта женщина, которой ты сохранил жизнь, – и впрямь дочь покойного Финтана?!
Кэтлин шагнула к нему. Ни дождь, ни серые, нависшие над землей тучи не могли скрыть сияния ее красоты. И пусть ей немало пришлось перенести – сейчас она была похожа на дивный драгоценный камень.
Некоторое время Деклан, разинув рот, только хлопал глазами.
– Не верю, не могу поверить! Так, значит, это и есть Кэтлин-Лилия! – Забыв обо всем, Деклан благоговейно преклонил перед девушкой колено, даже не чувствуя, как мокрая грязь течет ему в сапог.
– Умоляю вас, не надо! – запротестовала Кэтлин, и Нилл почувствовал, насколько ей неловко.
Но Деклан упрямо остался стоять как стоял.
– Я бы не дожил до этого дня, если бы не чудесный дар вашего отца. Да что я – добрая половина войска Конна может сказать то же самое! Теперь-то я понимаю, почему, увидев вас, неустрашимый Нилл забыл обо всем и выронил меч! И кто бы решился его осудить, раз он решил пожертвовать всем ради дочери великого Финтана!
Едва сдерживая клокотавший гнев, между ними втиснулась Фиона.
– Да будь она самой уродливой замарашкой во всей Ирландии, мой брат сделал бы то же самое, слышите, вы, тупоголовый бык?! – В глазах Фионы сверкала обида, и Ниллу пришлось собрать все свои силы, чтобы голос его не дрогнул.
– Тихо, тихо, вы, – попросил он. – Фиона, не вздумай только хватить беднягу Деклана кулаком промеж глаз! Он вовсе не хотел обидеть меня, правда. Деклан – хороший человек и верный друг.
– Ну и что? Думаешь, Конну не все равно, кто заманит тебя в ловушку – злодей или твой лучший друг? Он просто использует вас. Вспомни хотя бы, как он приказал тебе убить Кэтлин!
Деклан поднялся. Сейчас он казался несчастным и растерянным.
– Простите, леди, я скорее отрубил бы себе руку, чем согласился причинить зло вашему брату, – поклялся он.
Фиона вздернула брови.
– Может, это и так. Но если Конн задумал покончить с Ниллом, он отыщет способ это сделать!
– Да с чего бы Конну желать вашему брату зла?! Ни один человек в Гленфлуирсе не привязан к Ниллу сильнее, чем сам тан. Я готов поспорить на собственную жизнь, что так оно и есть!
Фиона презрительно фыркнула:
– Ну, положим, рисковать жизнью придется все-таки не вам, по крайней мере сейчас. Нет уж, ничего у вас не выйдет! Брат только-только вернулся к нам, и я вовсе не собираюсь потерять его снова!
Деклан умоляющим жестом стукнул себя в грудь:
– Клянусь своим боевым мечом, леди, он ничем не рискует! Конн – самый благородный правитель из всех, кого я знаю!
– Ха! Если хотите знать, он самый коварный, самый бесчестный, самый жестокий тиран из всех, кто когда-либо правил нашей несчастной Ирландией! И однажды вы оба поймете это – и вы, и мой брат! – В глазах девушки вспыхнул настоящий страх. – Молю только небеса, чтобы, когда это случится, не было слишком поздно!
Сообразив, что от Нилла нечего ждать поддержки, Фиона бросилась к Кэтлин:
– Поговори с Ниллом, слышишь? Убеди его! Не можем же мы стоять и смотреть, когда он сует голову в петлю!
Кэтлин ласково сжала дрожащие руки Фионы в своих ладонях. Потом, повернувшись к Деклану, окинула его взглядом настоящей королевы.
– Вы сообщили нам многое, Деклан, но все это следует хорошенько обдумать. Не могли бы вы дать нам несколько минут, чтобы мы могли обсудить это между собой?
Суровый воин отвесил ей благоговейный поклон.
– Пока вы совещаетесь, я побуду возле леди Аниеры. Не то она, думается мне, сейчас соберет столько травы, что хватит на припарки для доброй сотни воинов! – Он кивком головы указал в ту сторону, где из густой травы виднелась лишь голова Аниеры. В руках она с трудом удерживала огромную охапку цветов, прибавляя к ним все новые и новые.
Как только Деклан отошел, Кэтлин порывисто обернулась к Ниллу, взглянула ему в глаза, и он заметил, что в них смешались радость и страх.
– Нилл, мне не меньше тебя хочется верить в то, что все сказанное Декланом – чистая правда, и все же… что-то мне подсказывает не доверять Конну. Подумай сам – что же это за благородный правитель, который, дабы испытать честь мужчины и воина, приказывает ему убить ни в чем не повинную женщину? Да еще во сне?
Какое-то темное подозрение шевельнулось в душе Нилла, но он только отмахнулся:
– Но я же не убил тебя. Так что все хорошо!
– Хорошо? – прошептала Кэтлин, и в глазах ее блеснули невыплаканные слезы. – Вспомни лучше, как ты мучился все последние недели! Как сгорал от стыда, оттого что не выполнил приказ! Как проклинал все на свете, считая себя предателем. Я видела это, Нилл. И никогда этого не забуду!
– Неужели ты рассчитываешь, что и я буду помнить об этом? Лучше подумай, что я получу взамен! Любовь, о которой я даже не мечтал! Мать и сестру, которых не надеялся когда-либо увидеть! Так что, каковы бы ни были помыслы Конна, теперь это уже не важно. Теперь мы снова будем вместе и будем счастливы – в Дэйре! Конечно, если ты хочешь этого, Кэтлин. И ты, Фиона.
В голосе Фионы зазвенела злость.
– Мне наплевать, что будет с Дэйром! Посмотри! – крикнула она, разжав пальцы. Влажные комочки земли упали ей под ноги, и она свирепо растерла их каблуком. – Вот, их больше нет!
– Но он все равно навсегда останется в твоем сердце, – возразил Нилл, нежно коснувшись ее щеки. – И в моем тоже. Я должен воспользоваться этой возможностью, чтобы уладить наши дела, понимаешь, Фиона? Если я откажусь предстать перед Конном, мы никогда не будем знать наверняка, что нам ничего не грозит.
– Нилл, только не уговаривай меня молча смотреть, как ты снова возвращаешься к этому… дьяволу в образе человеческом! Он уничтожит тебя, я чувствую это! А я… я снова останусь одна!
– Что ты, малышка, я ведь только что нашел тебя, – прошептал Нилл, целуя ее волосы. – Теперь ты больше никогда не будешь одна!
Именно эти слова когда-то много лет назад сказал ему отец, вдруг с острой болью вспомнил Нилл. И это была единственная клятва, которую нарушил Ронан из Дэйра.
– Что ж, хорошо, пусть так, ты, тупоголовый баран! – Даже ругаясь и молотя Нилла кулаками по груди, Фиона все крепче прижималась к нему. – Тогда мы поедем в Гленфлуирс вместе!
В груди у Нилла все перевернулось. Почему он вдруг почувствовал такой ужас, если почти не сомневался, что ему ничто не грозит? – гадал он. Что ж, все очень просто, угрюмо ответил он себе. Просто он не может забыть, что первым делом придется потолковать с Конном кое о чем.
Да, он мог забыть боль и страдания, которые испытывал все это время. Но никогда не простит мучения, через которые пришлось пройти Кэтлин, – терзавший ее безумный страх, крушение всех надежд, ее отчаяние. Только мужество девушки позволило ей выжить. И какой бы храброй ни была Кэтлин, вряд ли она сможет так же доверчиво смотреть на мир, как это было прежде. Может быть, кто-то решит, что это даже к лучшему – мол, к чему она, такая доверчивость? Но Нилл думал по-другому!
– Никуда ты не поедешь, милая, – погладив сестру по щеке, сказал Нилл. – С твоим язычком ты попадешь в беду, едва переступив порог замка. А кто же будет ухаживать за огородом, следить, как растет наше маленькое стадо? Иначе нам всем придется глодать сухой турнепс, когда придет зима!
– Ну и ладно! Мне все равно! – завопила Фиона, снова впечатав маленький кулак в широкую грудь брата.
– Ну конечно, тебе все равно! Тебе наплевать и на нас, и на наших несчастных коров! Нет уж, будь любезна приглядывать за всем, пока меня не будет в Дэйре. А когда я с триумфом вернусь, ты мне все покажешь и я стану гордиться, что у меня такая сестра!
– Нет! – крикнула Фиона. – Не бросай меня снова!
Перед его глазами опять встал день, когда вооруженные до зубов воины Конна уезжали из Дэйра: маленький Нилл, сидя в седле перед Конном, уткнулся ему в грудь, а Ронан, избитый и окровавленный, со связанными руками, свесившись с лошади, старался улыбкой приободрить задыхающуюся от рыданий крошечную дочку. Знал ли отец, мог ли он догадываться, что никогда больше не увидит это залитое слезами детское лицо?
Он вспомнил, как Фиона бросилась вдогонку за отрядом воинов. «Мой брат, отдайте его!» И последнее, что увидел тогда Нилл, было крошечное тельце Фионы, когда она, лежа на земле, плакала навзрыд.
Прижав сестру к себе, он нежно пригладил ее буйные кудри, утешая ее так, как будто она снова стала ребенком.
– Но ведь это ненадолго, Фиона!
– Нет! Я не пущу тебя! – выкрикнула Фиона и, схватив Нилла за руку, потащила его за собой. Ему стоило невероятных усилий скрыть терзавшую его сердце боль, старую боль, к которой теперь прибавилась новая.
– В прошлый раз, когда я уехал, это стоило рассудка нашей матери. Но на этот раз все будет иначе. Да и потом, с вами останется Кэтлин.
При этих словах в глазах Кэтлин заметался страх.
– Нет, я поеду с тобой, Нилл! И мы вместе встретим то, что уготовила нам судьба!
– Ни за что! Вот когда все уладится и наступит подходящий момент, тогда тебя встретят в Гленфлуирсе почестями, подобающими дочери великого Финтана!
– Не надо мне этого! Я хочу быть просто твоей женой!
Нежность затопила сердце Нилла. Обхватив ладонями лицо Кэтлин, он склонился к ее губам.
– Никакие слова, моя Прекрасная Лилия, не могли быть дороже моему сердцу! А в душе моей ты и так уже моя жена – драгоценнейший из всех даров, которому может позавидовать любой мужчина. Да, любимая, я был бы счастлив прожить с тобой всю жизнь. Именно поэтому я и прошу тебя остаться в Дэйре.
Кэтлин провела ладонью по лбу.
– Я не понимаю… – растерянно прошептала она.
– Если по какому-то злому капризу судьбы все пойдет не так, как надо, и мне придется бежать, сделать это будет легче одному. – Нилл заставил себя лукаво улыбнуться, словно желая уверить ее, что это всего лишь шутка. – Ну если, конечно, ты не унаследовала от отца его волшебную силу, милая!
– Да если бы так, я, не задумываясь, обратила бы тебя в жабу в тот самый день, когда ты увез меня из аббатства! – разозлившись, крикнула Кэтлин.
Нилл хмыкнул:
– Нечто вроде этого я и предполагал. Хотя от маленькой толики Финтанова волшебства я бы сейчас не отказался – к примеру, для того, чтобы прекратить этот проклятый дождь.
– Но это нечестно, Нилл! Мы любим тебя! И Фиона, и я, и твоя мать. И ничто, даже Дэйр, не стоит твоей жизни!
– Тише, любимая! Есть кое-что, ради чего стоит рискнуть, моя Прекрасная Лилия. Это наши дети – я уже сейчас вижу их у тебя на руках. Им нужен дом, любовь моя. И тебе тоже. – Приподняв ее лицо, Нилл поцеловал Кэтлин в лоб. – В следующий раз, когда мы встретимся, ты увидишь меня в кресле наследника тана!
Слезы прозрачными росинками повисли на ее ресницах.
– Я хочу видеть тебя только моим мужем, и никем больше!
Нилл улыбнулся, стараясь запечатлеть в памяти ее прекрасное лицо.
– Верь мне, любимая, – шепнул он, беря Кэтлин за руку. Потом обернулся к сестре: – И ты тоже, сестричка. Я вас не подведу.
Суровое каменное лицо замка Дэйр казалось почти живым; узкие прорези бойниц, словно щелочки глаз, светились ожиданием. Глядя на него, можно было подумать, он ждет, когда Нилл снова вернется домой. Судьба, вырвавшая когда-то маленькую Кэтлин из объятий матери, привела ее теперь к Ниллу. Ему казалось, что в шуме ветра звучит очередное предсказание, но смысл этих звуков был таким же загадочным, как и древние письмена друидов, высеченные на камне алтаря возле могилы его отца.
Напоследок он поцеловал мать в щеку, Фиону в лоб и припал к губам Кэтлин, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти их упоительную сладость.
Попрощавшись, Нилл отправился к воротам, где, держа наготове оседланных коней, ждал его Деклан.
В груди Нилла словно открылась незаживающая рана. Когда-то воины шептались между собой, что у него нет сердца. Сейчас он знал, что это не так. У него было сердце! Только теперь он оставил его с женщинами, которые осмелились любить его, – не важно, заслуживал он этого или нет.
– Буря, похоже, разгулялась не на шутку, – проворчал Деклан, сунув Ниллу в руки поводья.
– Не важно, – бросил тот.
Вдали, словно посылая им предупреждение, грозно пророкотал гром. Темные тучи быстро неслись к горизонту. Прищурившись, Нилл проводил их взглядом. Некоторые считают ветер и тучи посланцами из Тир Нан Ога. Если бы только понять, о чем они твердят ему! Когда-то ему удалось услышать голос камня, но сейчас он был бессилен разобрать грозное предупреждение ветра.
Впрочем, ничто уже не в силах заставить его свернуть с выбранного пути – он предпочитает услышать правду из уст самого Конна. Ему придется пройти через это ради того, чтобы у Фионы с матерью был дом, чтобы они с Кэтлин могли наконец безмятежно наслаждаться любовью, ничего не боясь и смело глядя в будущее.
– Наплевать мне на бурю! – крикнул Нилл, обращаясь к другу. – Пусть хоть ад обрушится нам на голову, остановимся только у ворот Гленфлуирса!
– Посмотрим, кто прискачет первый! – пустив коня в галоп, задиристо кинул в ответ Деклан.
Полный решимости, Нилл вскочил в седло и поднял коня на дыбы. Но прежде чем он успел дать лошади шпоры, за спиной его послышался торопливый топот бегущих ног. Лицо его потемнело – он велел Кэтлин с Фионой оставаться в зале. Больше всего на свете он боялся увезти в памяти образ одной из них, сиротливо поникшей под дождем.
Но стоило ему только увидеть, кто это, как глаза его от удивления широко раскрылись – к нему бежала мать. Мокрые от дождя волосы облепили лицо, искаженное горем. Лошадь испуганно встала на дыбы, и Ниллу стоило немалого труда успокоить животное. Но Аниера, не обращая внимания на опасность, бросилась чуть ли не под копыта коня.
– Это тебе, – прошептала она, вытащив из-под плаща какой-то сверток. – Он сказал, что тебе это понадобится.
– Кто сказал? – удивленно вскинув брови, спросил Нилл, машинально посмотрев туда, где вдалеке едва виднелась спина его приятеля. – Деклан?
– Да нет же! Твой отец!
– Мама, иди-ка ты лучше домой и согрейся у огня, – ласково прошептал Нилл. – Буря нынче разгулялась не на шутку.
– Нилл, послушай меня! – крикнула она с такой силой, что голос ее сорвался. – И не говори со мной так, точно я сумасшедшая!
Похоже, она угадала – именно так он и разговаривал с ней последние дни. Вначале раздражаясь и испытывая чувство вины, а потом с усталой покорностью, поняв, что не в силах вырвать мать из призрачного мира, в котором она живет.
Понурив голову, сгорая от стыда, Нилл заставил лошадь успокоиться и взял из рук матери сверток. Он развернул мокрую ткань, и руки его задрожали при виде самого чудесного меча, который ему когда-либо доводилось видеть.
В немом благоговении Нилл любовался сверкающим оружием, вдруг вспомнив, как совсем еще малышом пытался дотянуться до него, сердито царапая драгоценную рукоять маленькими пальчиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37