Отличался он благодушием и не в силах был постигнуть простейшие мотивы тех, кому служил, так же, как они сами не способны были сквозь кору земли добраться до ее сердца и узнать, из огня оно или из камня. Но он ничуть не сомневался в том, что "Софала", пересекая мелководье Бату-Беру, сошла с верного пути.
Ошибка была незначительна. "Софала" уклонилась к северу, но расстояние это едва ли вдвое превышало длину судна; белый человек, не понимая причины уклонения (ибо невозможно было заподозрить капитана Уолея в грубом неведении, неумении или небрежности), склонен был бы усомниться в свидетельстве своих чувств. Такого рода соображения приковывали к месту Масси, беспокойно усмехавшегося и скалившего зубы. Иначе обстояло дело с серангом. Его не тревожило недоверие к свидетельству собственных чувств. Если его капитан решил вести пароход через грязевую гряду, значит так и должно быть.
На своем веку он видел белых людей, совершавших не менее странные поступки. Теперь ему интересно было посмотреть, что из этого выйдет. Наконец, видимо удовлетворенный, он отошел от поручней.
Он не произнес ни слова, но капитан Уолей, казалось, обратил внимание на поведение своего серанга. Не поворачивая головы, он спросил, едва шевеля губами:
- Все еще подвигаемся вперед, серанг?
- Помаленьку подвигаемся, тюан, - отозвался малаец. Потом вскользь добавил: - Мель осталась позади.
Лот подтвердил его слова: глубина увеличивалась, и замерли тревожные нотки в голосе лотового, висевшего на парусиновом поясе за поручнями "Софалы". Капитан Уолей приказал убрать лот и пустить машины. Затем, отведя взгляд от берега, он дал указания серангу вести судно в устье реки.
Масси громко хлопнул ладонью по ляжке:
- Вы прошли по гряде. Поглядите за корму. Видите, какой след мы оставили! Он ясно виден. Ей-богу, я это предвидел! Зачем вы это сделали? Зачем, черт возьми, вы это сделали? Я думаю, вы хотите меня испугать.
Говорил он медленно, как бы с опаской, и не спускал с капитана своих выпуклых черных глаз. В злобном его голосе слышалась плаксивая нотка; чувство незаслуженной обиды заставляло его ненавидеть человека, который из-за жалких пятисот фунтов требовал, по соглашению, шестой доли прибыли в течение трех лет. Когда злоба его одерживала верх над благоговейным страхом, какой внушала ему личность капитана Уолея, он буквально хныкал от бешенства.
- Вы не знаете, что придумать, чтобы замучить меня до смерти! Мне бы в голову не пришло, что такой человек, как вы, снизойдет...
Когда капитан Уолей пошевельнулся в своем кресле, Масси приостановился не то с надеждой, не то с опаской, словно ожидая, что тот обратится к нему с примирительной речью или же набросится на него и прогонит с мостика.
- Я сбит с толку, - продолжал он, держась настороже и скаля свои крупные зубы. - Не знаю, что думать.
Я уверен, что вы пытаетесь меня запугать. Вы едва не посадили судно на мель, где оно проторчало бы, по меньшей мере, двенадцать часов, не говоря уже о том, что грязь забилась бы в машины. В наше время судно не может терять двенадцать часов - вам бы это следовало знать, и вы, конечно, знаете, но только...
Его тягучая речь, голова, склоненная набок, мрачные взгляды, какие он искоса бросал, казалось, не производили никакого впечатления на капитана Уолея. Тот, сурово сдвинув брови, смотрел на палубу. Масси подождал минуту, потом заговорил жалобно и угрожающе:
- Вы считаете, что этим договором связали меня по рукам и по ногам? Считаете, что можете меня мучить, как вам вздумается? А? Но вы не забудьте, что осталось еще шесть недель. У ме.ня есть время вас рассчитать раньше, чем истекут эти три года. Вы еще успеете сделать что-нибудь такое, что даст мне возможность вас рассчитать, и вам придется ждать год, пока вы сможете убраться восвояси со своими пятьюстами фунтов, не оставив мне ни пенни на покупку новых котлов. Вас радует эта мысль, не так ли? Мне кажется, вы сидите здесь и радуетесь. Выходит так, словно я продал свою душу за пятьсот фунтов и заслужил вечное проклятье...
Он умолк, скрывая свое раздражение, потом ровным голосом заговорил:
- Котлы изношены, а над моей головой висит осмотр...
Капитан Уолей!.. Слышите, капитан Уолей! Что вы делаете со своими деньгами? У вас где-то есть большой капитал.
У такого человека, как вы, должны быть деньги. Это само собой разумеется. Я не дурак, знаете ли... капитан Уолей, компаньон...
Снова он замолчал и на этот раз как будто надолго.
Он провел языком по губам и бросил взгляд на серанга, который вел судно, шепотом давая указания рулевому и делая ему знаки рукой.
Винт отбрасывал на длинную черную тинистую отмель мелкие волны, увенчанные темной пеной. "Софала" вошла в реку: след, проведенный ею над грязевой грядой, остался за кормой на расстоянии мили, скрылся из виду, исчез; гладкое пустынное море раскинулось вдоль берега в ослепительном сиянии солнца. По обеим сторонам судна тянулись болотистые, пропитанные водой берега, заросшие темными искривленными мангровыми деревьями.
Масси снова заговорил тем же тоном, словно кто-то вертел ручку, извлекая из него слова, как мелодию из музыкальной шкатулки.
- Если кто ухитрился меня обойти, так это вы! Я готов в этом признаться. И признаюсь. Чего вам еще нужно?
Разве самолюбие ваше не удовлетворено, капитан Уолей?
С самого начала вы меня обошли. Теперь я понимаю, что вы все время вели свою линию. Вы, позволили мне включить в договор пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков, - ни слова не сказали, только поморщились, когда я настоял на том, чтобы это было написано черным по белому. Откуда я мог знать ваше слабое место? А слабости у каждого должны быть. И вдруг, извольте! Когда вы явились на борт, выяснилось, что уже много лет вы не пьете ничего, кроме воды.
Он оборвал свои укоризненные жалобы и глубокомысленно задумался, как задумываются хитрые и неумные люди. Казалось непостижимым, как может капитан Уолей не смеяться при виде этой желтой физиономии, выражающей крайнее отвращение. Но капитан Уолей не поднимал глаз - он сидел в своем кресле оскорбленный, важный и неподвижный.
- Нечего сказать, - монотонно продолжал Масси, - стоило выставлять пункт о неумеренном употреблении спиртных напитков как повод увольнения человека, который не пьет ничего, кроме воды! А вид у вас был пасмурный, когда я в то утро прочитал свои условия в конторе юриста. Капитан Уолей, вы выглядели очень расстроенным, и тут-то я решил, что мне удалось угадать ваше слабое место. Судовладелец должен быть чрезвычайно осторожен, выбирая себе шкипера. Вероятно, вы все это время исподтишка надо мной смеялись... А? Что вы хотите сказать?
Капитан Уолей только пошевельнул ногой. Масси посмотрел на него искоса, и в глазах его вспыхнула глухая вражда.
- Но не забудьте, что есть и другие поводы к увольнению. Постоянная небрежность, равносильная неопытности... грубое и упорное пренебрежение своим долгом.
Я не такой уж дурак, каким вы хотите меня выставить.
Последнее время вы были небрежны, во всем полагались на этого серанга. Я ведь слышал, как вы приказывали этому старому дураку малайцу определять для вас местоположение, словно вы такая важная особа, что сами не можете это сделать, А как вы провели только что судно, задев килем мель? Вы думаете, что я с этим примирюсь?
Облокотившись о трап мостика, старший помощник Стерн прислушивался и подмигивал второму механику, который на минутку поднялся на палубу и стоял вдали, возле трапа машинного отделения. Вытирая руки тряпкой, он равнодушно глядел по сторонам на берега реки, скользившие за кормой "Софалы".
Масси повернулся лицом к креслу. Хныканье его снова стало угрожающим.
- Берегитесь! Я еще могу вас уволить и в течение года держать у себя ваши деньги. Я могу...
Но при виде этого молчаливого, неподвижного человека, чьи деньги в последнюю минуту спасли его от разорения, слова застряли у него в горле.
- Не то чтобы я хотел с вами распрощаться... - помолчав, заговорил он вкрадчиво. - Капитан Уолей, я ничего лучшего не желаю, как жить с вами в дружбе и возобновить договор, если вы согласитесь внести еще сотни две на покупку новых котлов. Я об этом уже говорил.
Новые котлы нужны, - вам это известно так же, как и мне.
Вы обдумали мое предложение?
Он ждал. Тонкий мундштук трубки с массивной чашечкой на конце торчал между его толстыми губами. Трубка потухла. Вдруг он выхватил ее изо рта и заломил руки.
- Вы мне не верите?
Он сунул трубку в карман своей лоснящейся черной куртки.
- Иметь дело с вами не легче, чем с чертом! - сказал он. - Почему вы не отвечаете? Сначала вы себя держали так важно и высокомерно, что я едва осмеливался ползком пробираться по своей собственной палубе.
Теперь я не могу ни слова из вас вытянуть. Вы как будто меня не замечаете. Что это значит? Честное слово, вы меня пугаете, прикидываясь глухонемым. Какие мысли бродят у вас в голове? Что вы против меня замышляете?
И с таким упорством, что слова выговорить не можете?
Никогда вы не заставите меня поверить, будто вы - вы! - не знаете, где достать две сотни!.. Из-за вас я готов проклясть тот день, когда родился...
- Мистер Масси! - сказал вдруг капитан Уолей, попрежнему не шевелясь. Механик сильно вздрогнул. - Если это так, я могу только просить у вас прощения.
- Право руля! - пробормотал серанг, обращаясь к рулевому; и "Софала" начала поворачиваться, вступая во второе колено реки между двумя изгибами.
- Уф! - Масси содрогнулся. - От ваших слов у меня кровь стынет в жилах. Что вас побудило ко мне прийти?
Что побудило неожиданно явиться в тот вечер на борт и искушать меня громкими словами и деньгами? Я всегда недоумевал, каковы были ваши мотивы. Вы прицепились ко мне, чтобы ничего не делать и пить мою кровь, вот что я вам скажу. Верно? Я вас считаю величайшим скрягой, или же...
- Нет. Я только беден, - твердо сказал капитан Уолей.
- Так держать! - прошептал серанг.
Масси отвернулся, подбородком касаясь плеча.
- Я этому не верю, - сказал он своим, не допускающим возражений, тоном. Капитан Уолей не шелохнулся. - Вы тут восседаете, словно стервятник, набивший себе зоб...
точь-в-точь, как стервятник.
Он окинул реку и берега рассеянным взглядом и медленно ушел с мостика.
IX
Повернувшись к трапу, Масси увидел внизу голову старшего помощника Стерна с его рыжими усами, мигающими глазами и хитрой, таинственной улыбкой.
До поступления на "Софалу" Стерн служил младшим помощником в одной из крупных пароходных компаний.
По его словам, он отказался от места "из соображений принципиальных". Повышения в должности приходилось ждать слишком долго, жаловался он, и вот он решил, что пора ему сделать попытку продвинуться. Служащие Компании, казалось, никогда не бросали службы и никогда не умирали; все они цеплялись за свои места до тех пор, пока не покрывались плесенью. Ему надоело ждать, и он опасался, что лучшие из служащих не будут оценены по заслугам в том случае, если освободится вакансия.
Кроме того, капитан, под командой которого он служил, - капитан Провост, - был странным человеком и за что-то его невзлюбил. Должно быть, за то, что Стерн исполнял не только свои служебные обязанности. Если помощник делал промах, он готов был выслушать порицание; но он надеялся, что с ним будут обращаться, как с человеком, а не третировать его неизменно так, словно он был собакой. Он напрямик попросил капитана Провоста сказать, в чем его вина, а капитан Провост в высшей степени презрительно ответил, что он - образцовый помощник, а если ему не нравится, как с ним обращаются, то вот сходни - он может хоть сейчас сойти на берег. Конечно, всем известно, что за человек этот капитан Провост. Не было смысла подавать жалобу в правление. Капитан Провост пользовался слишком большим влиянием. Тем не менее они вынуждены были дать ему хорошую рекомендацию. Он брал на себя смелость утверждать, что на него никакого обвинения возвести нельзя. Услыхав случайно, что помощник на "Софале", пораженный солнечным ударом, отправлен в госпиталь, он решил попытать, не примут ли его на это место.
Он явился к капитану Уолею, гладко выбритый, краснолицый, худощавый, и, выпячивая узкую грудь, рассказал мужественно и откровенно свою маленькую историю. Время от времени веки его слегка вздрагивали, а рука украдкой тянулась к кончику огненно-красного уса; брови у него были прямые, мохнатые, каштанового цвета, он смотрел собеседнику прямо в глаза, и в его взгляде было что-то граничившее с наглостью. Капитан Уолей нанял его временно; затем, когда доктора посоветовали прежнему помощнику вернуться на родину, Стерн остался на следующий рейс, потом еще на один.
Теперь место было за ним закреплено, и свои обязанности он исполнял с серьезным, сосредоточенным вниманием. Когда к нему обращались, он настороженно улыбался и всей своей позой старался выразить величайшее почтение, но при этом всегда как будто насмешливо подмигивал, словно ему был открыт секрет какой-то шутки, всех одурачившей и никем не разгаданной.
Серьезный и улыбающийся, он следил, как Масси спускался со ступеньки на ступеньку. Когда старший механик сошел на палубу, Стерн повернулся и очутился с ним нос к носу. Одинакового роста, но нимало друг на друга не похожие, они стояли лицом к лицу: казалось, их соединяла не только яркая полоса света, падавшая вкось на палубу сквозь широкое отверстие между двумя тентами и тянувшаяся у их ног, словно ручей, но и еще что-то, глубокое и неуловимое, как невысказанная вслух догадка, тайное недоверие или какой-то страх.
Наконец Стерн, мигая глубоко посаженными глазами и выдвинув гладко выбритый подбородок, такой же красный, как и вся его физиономия, прошептал:
- Видели? Он задел килем мель! Видели?
Масси с презрительным видом отвечал в том же тоне, не поворачивая к нему своего желтого мясистого лица:
- Может быть. Но, будь вы на его месте, мы бы застряли на мели.
- Простите, мистер Масси. Разрешите мне с этим не согласиться. Конечно, судовладелец, находясь на собственной палубе, может говорить все, что ему вздумается.
Это совершенно верно... но я прошу...
- Убирайтесь с дороги!
Тот слегка вздрогнул, может быть сдерживая порыв негодования, но с места не тронулся. Масси, опустив глаза, смотрел то направо, то налево, словно палуба у ног Стерна была усыпана яйцами, которые нельзя было давить, и он раздраженно высматривал местечко, куда можно поставить ногу и убежать. Кончилось тем, что он тоже не тронулся с места, хотя путь был свободен.
- Я слышал, что вы говорили там, наверху, - продолжал помощник. - Вы сделали одно очень справедливое замечание, что у каждого человека должно быть слабое место...
- Подслушиванье - вот ваше слабое место, мистер Стерн.
- Если б вы только меня выслушали, мистер Масси, я бы мог...
- Вы проныра! - перебил Масси и даже успел повторить торопливо: - Вот именно - проныра, - прежде чем Стерн с жаром продолжал:
- Послушайте, сэр, чего вы хотите? Вы хотите...
- Я хочу, хочу... - забормотал Масси, взбешенный и удивленный. - Я хочу? Да откуда вы знаете, что я чегонибудь хочу? Как вы смеете? Что вы хотите сказать?
Чего добиваетесь вы?..
- Повышения.
Стерн утихомирил его своею откровенной дерзостью.
Круглые мягкие щеки механика еще подергивались, но он проговорил довольно спокойно:
- Вы мне только голову морочите.
А Стерн посмотрел на него с самоуверенной улыбочкой.
- Один мой знакомый, деловой парень (теперь он занимает хорошее положение), говорил мне, бывало, что это и есть единственно правильный путь. "Всегда выдвигайтесь вперед, - говаривал он. - Попадайтесь на глаза своему хозяину. Вмешивайтесь всякий раз, как представляется случай. Покажите ему, что вы знаете. Надоедайте своим присутствием". Таков был его совет. Здесь, кроме вас, я не знаю другого хозяина. Вы - владелец судна, а на мой взгляд, это самое важное. Понимаете, мистер Масси? Я хочу продвинуться. Из этого я не делаю тайны. Людей, которые хотят продвинуться, можно использовать, сэр. Полагаю, что вы недаром поднялись на вершину лестницы, сэр, и должны это знать.
- Надоедать своему хозяину, чтобы продвинуться, - повторил Масси, словно устрашенный непочтительной и оригинальной мыслью. - Я не удивляюсь, если именно по этой причине компания "Синий якорь" вас выставила.
Это вы называете продвижением? Могу вам обещать, что вы и здесь так же точно продвинетесь, если не будете осторожнее.
Стерн, сбитый с толку, уныло понурил голову и, мигая, уставился в палубу. Все его попытки ближе познакомиться с судовладельцем приводила лишь к этим мрачным угрозам увольнения, - а такая угроза заставляла его немедленно умолкнуть, словно он еще не был уверен в том, что настал час, когда можно смело принять вызов. И сейчас он на секунду лишился дара речи, а Масси прошел мимо, сделав попытку задеть его плечом. Стерн отступил назад и обрек попытку на неудачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17