Так ли это?
– Это почти решено.
– И вы едете в Австралию. Правда?
– Вы очень хорошо информированы.
– Служба новостей среди слуг прекрасно налажена в замке.
– А, – протянул он, – слуги!
– Желаю вам хорошо провести время. Когда вы уезжаете?
– В конце года.
– Итак, вы перенесетесь в австралийское лето и оставите нас наедине с суровой зимой.
Он пристально поглядел на меня, и меня задело, что в его глазах даже не мелькнуло сожаления. Я-то думала, что у нас с ним сложились особые дружеские отношения. Оказывается, это был всего лишь легкий флирт. Да и разве могло быть иначе?
– И, – продолжала я, – по-видимому, сэр Хенри Деррингам и его дочь, которые, насколько мне известно, находятся уже там, тепло встретят вас.
– Пожалуй. Потом он добавил:
– Обсуждается вопрос о возвращении миссис Стреттон домой.
– Да?
– Разумеется, да. Доктор разговаривал с моей матерью. Мне кажется, она пришла к выводу, что миссис Стреттон следует вернуться в тот климат, к которому она привыкла.
– Понятно, – сказала я.
– Вас, конечно, волнует будущее вашей пациентки, – заметил он.
– Конечно.
– Моя мать собирается поговорить с вами об этом, что, безусловно, будет для вас полным сюрпризом.
– Разумеется.
Мы подошли к озеру и какое-то время наблюдали, как плещется в воде почтенного возраста карп.
Он стал рассказывать об Австралии; несколько лет назад он ездил туда. Его поразила своей красотой гавань. Его всегда тянуло снова туда вернуться.
9 июля . Я жду, когда леди Кредитон пришлет за мной. Интересно, что она скажет. Может быть, она предложит мне сопровождать мою пациентку? Или же она предупредит меня за месяц… возможно, и раньше, что моя работа продлится до отъезда Моник. Но Моник нуждается в уходе во время путешествия. Австралия. Я никогда не думала о том, чтобы уехать из Англии, но, если бы меня попросили, я бы согласилась отправиться в путешествие. Правда, мне придется покинуть родной дом, который ассоциируется у меня не с домом моего детства, а с Анной и «Домом Королевы». Когда я веду дневник, я думаю об Анне, я пишу его для нее, потому что знаю, как ей интересно читать обо всем, что происходит в замке. Теперь мне понятен ее интерес. Благодаря дневнику мы очень сблизились, и первое, что приходит на ум, когда я думаю об отъезде, это то, что я бросаю ее. Разумеется, я не смогу покинуть ее. Вместо этого я могу уйти из замка, но он стал частью моей жизни. Как я могу уйти отсюда?
Каждый раз, как раздается стук в дверь, я жду, что кто-нибудь из слуг сообщит мне, что ее милость требует меня к себе. Я очень расстроена.
10 июля . Сегодня в замке случился переполох. Пропал Эдвард. Мисс Беддоуз страшно перепугалась. Она потеряла его после обеда. Он вышел из-за стола и пошел в детскую. Я подозреваю, что она заснула, а когда проснулась, увидела, что его нет. Поначалу она не очень волновалась и пошла искать его в сад. Когда он не пришел в четыре часа, чтобы выпить молока с куском пирога, она встревожилась по-настоящему. Побежала к его матери, что просто идиотизм, потому что Моник тут же впала в панику. Она начала орать, что ее маленький мальчик пропал. Все немедленно бросились на поиски. Капитан пошел с мисс Беддоуз и Бэйнсом, а я с Рексом, Джейн и Эдит. Мы вышли в сад, так как были уверены, что он пошел на улицу, и, кажется, все мы, пробравшись сквозь заросли, оказались у железных перил на краю обрыва. Они достаточно крепкие, но сумел бы маленький мальчик пролезть сквозь них? Я с ужасом взглянула на Рекса. Он сказал:
– Не мог. Кто-нибудь бы увидел.
Я не согласилась с ним. Тут раздался голос Моник, и я поняла, что и она прибежала сюда. С распущенными волосами, в шелковом алом с золотом платье и диким взором.
– Я так и знала, – кричала она. – Я знала, что он пришел сюда. Он упал! Я знала! Я отправлюсь за ним! Я не желаю оставаться здесь!
Я подошла к ней:
– Это нелепо. Он наверняка… где-нибудь играет.
– Оставьте меня в покое! Вы лжете мне… все. Я не нужна вам! Вы будете рады, если я…
У нее была истерика, я-то знала, чем это грозит.
– Ее надо немедленно отвести обратно, – объявила я. Она отшвырнула меня от себя, и, если бы Рекс не поймал меня, я бы упала. Мне было уже известно, что во время приступов ярости в ней пробуждается огромная сила.
– Он ушел, – вопила она, – и я уйду вместе с ним. Никто не остановит меня!
Я закричала:
– Вы заболеете! Сейчас же вернитесь домой! Но она понеслась к перилам.
Рекс поймал ее на ходу. Он старался удержать ее, и меня охватил страх, потому что мне казалось, что они оба сверзнутся с обрыва.
Неожиданно появились капитан, мисс Беддоуз и Бэйнс. Увидев, что происходит, капитан бросился к жене и оттащил ее от перил.
– Ты будешь рад… рад… – закричала она и закашлялась. Я подошла к ним, капитан искоса бросил на меня взгляд.
– Я отнесу ее домой, – сказал он, подняв ее, словно ребенка.
Я пошла за ними. Потрясенные, мы все молчали и моментально забыли о пропавшем ребенке.
Понимая, что приступ скоро дойдет до своего пика, я мечтала побыстрей оказаться у нее в комнате, чтобы дать ей лекарство. Я попросила капитана послать за доктором Элджином и дала ей микстуру, которую прописал доктор.
Мне казалось, что она умрет. Это был самый страшный приступ за мое пребывание в замке.
К приходу доктора Элджина дыхание у нее восстановилось, она была в полном изнеможении, но я поняла, что на этот раз она выживет.
Как раз перед приходом доктора я смогла сообщить ей, что Эдвард нашелся.
Второе за этот день событие застало меня врасплох.
Я сама нашла Эдварда. Дав ей лекарство и попытавшись успокоить ее, я пошла к себе за носовым платком. Свой я отдала Моник. В моей комнате есть огромный стенной шкаф, размером с крошечную комнатку, в нем мог бы поместиться человек, и там на сооружении из подушек и вешалок лежал свернувшись Эдвард.
Я сказала:
– Тебя ищут. Вылезай и объявись, ради Бога. Взяв его за руку, я позвала Бетси, та прибежала. При виде ребенка она ахнула.
– Все это время он сидел у меня в шкафу, – объяснила я. – Передайте всем скорее, что он жив.
Через несколько минут после того, как я вернулась к больной, мне доложили, что прибыл врач.
День был ужасный. Моник уложили спать. Доктор Элджин дал ей опиум и сообщил, что она будет спать до утра. Ей необходим отдых. Поэтому я пошла к себе, решив пораньше лечь спать. Мне необходимо было столько обдумать. Сняв платье и надев ночную рубашку, я стала расчесывать волосы, как вдруг дверь распахнулась. К полному моему изумлению, моим глазам предстала мисс Беддоуз. У нее было перекошенное лицо, она явно только что плакала, пенсне дрожало, лицо в пятнах. Я редко встречалась с таким выражением ненависти, к тому же по отношению ко мне.
– Только не говорите, что вы ни в чем не виноваты, – закричала она, – я знаю, что это вы сделали! Я вас знаю. Вы отвратительная! Вы всегда ненавидели меня!
– Мисс Беддоуз, – произнесла я, – умоляю вас, успокойтесь.
– Я спокойна, – прокричала она.
– Простите, но вы далеко не спокойны.
– Не пытайтесь воздействовать на меня своими штучками сиделки. Не успокаивайте меня своим тихим голосом. Я уверена…
– А я уверена, что присущий вам здравый смысл покинул вас.
– Он покинул меня, как только я впервые вас увидела, иначе бы я приготовилась.
– Мисс Беддоуз, молю вас, придите в себя. Сядьте и объясните мне, что произошло.
– Случилось то, что вы и подстроили.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите… что я подстроила?
– Чтобы меня уволили. С первого мгновения, как вы появились здесь, вы делали все, чтобы втереться в доверие к Эдварду.
– Но…
– Конечно, вы станете все отрицать. Вы – лгунья, сестра Ломан. И это мне известно. Вы хотите отделаться от меня! Я вам не нравлюсь… поэтому вы решили, что меня можно прогнать… словно муху.
– Поверьте, я не понимаю, о чем идет речь. Я не могу защищаться, так как не знаю, в чем виновата.
Перепуганная она присела на стул. Я спокойно попросила:
– Пожалуйста, объясните мне, в чем дело.
– Я увольняюсь, – выговорила она. – За мной прислала леди Кредитон. Она сказала, что считает, что я не в состоянии уследить за Эдвардом. Я должна немедленно собрать вещи и уйти, потому что ей не нравятся люди, не умеющие справляться со своими обязанностями. Так как меня не предупредили об увольнении заранее, она выплатила мне месячное пособие.
– Нет… не может быть!
– Чему вы удивляетесь? Ведь этого вы и хотели.
– Мисс Беддоуз, я… у меня даже в мыслях не было подобного.
– Разве вы не намекали, что я не умею воспитывать мальчика? Он постоянно торчал здесь.
– Здесь живет его мать.
– Он приходил к вам.
– Он нравится мне. Он такой умный. Но не более того. Поднявшись, она подошла близко ко мне.
– Это вы его спрятали. Спрятали в шкафу. Да, да, я знаю.
– Ничего подобного я не делала. Да и зачем?
– Потому что вы знали, что мной недовольны. Решили, что это станет последней каплей… так оно и случилось.
– Все, что я могу вам сказать, только то, что вы не правы. Мне следовало бы рассердиться на вас, но мне вас жаль, мисс Беддоуз. Я искренне сожалею. У вас есть… деньги?..
У нее исказилось лицо. «О, Господи, – взмолилась я, – пощади одиноких женщин. Те, кто становятся бедными, будучи родом из благородной семьи, несомненно, страдают больше всех».
– Месячное пособие, – ответила она.
Подойдя к столу, я открыла ящик и вынула из него двадцатипятифунтовую банкноту.
– Возьмите, – попросила я.
– Лучше умереть, – возвестила она патетически.
– Пожалуйста… умоляю вас.
– Чего бы вам меня умолять?
– Потому что вы меня подозреваете в чем-то. Не очень понимаю, в чем. Вы считаете, что вас уволили с моей помощью. Это не так, но раз вы подозреваете меня, возьмите эти деньги.
Она переводила взгляд с денег на меня, и по выражению ее лица я поняла, что она подсчитывает, на долго ли их ей хватит. Ну а я представляла, как сидит она в какой-нибудь пустой комнатушке и отвечает на объявления в газетах, которые оказываются многообещающими лишь на бумаге. Я представила надменных, требовательных хозяек – сварливых старух, нуждающихся в компаньонках; вредных, глупых мальчишек, похожих на Эдварда. Слезы навернулись мне на глаза.
Она заметила их, и это подействовало на нее больше, чем какие-либо слова.
– Я думала… я думала… – пробормотала она.
– Что я спрятала ребенка? Но для чего мне понадобилось это делать? Вы сами видите абсурдность вашего обвинения. Я понимаю. Вы очень расстроены. Держу пари, леди Кредитон вела себя… по-скотски.
Она кивнула.
– Возьмите деньги, будьте добры. Это не так много. Если бы я могла, то дала больше.
Она села, уставившись перед собой, а я положила деньги в карман ее платья.
– А теперь я приготовлю чай, – сказала я. – Прекрасный душистый чай. Вам станет гораздо лучше, вы даже удивитесь.
Я поставила чайник. Я, без сомнения, была такой же спокойной, как и хотела казаться, у меня лишь чуточку дрожали руки.
В ожидании чая я пообещала, что если узнаю о подходящем месте, я тут же дам ей знать. Благодаря моей профессии у меня много знакомых. Я не забуду о ней.
Сделав глоток, она произнесла:
– Я обязана извиниться перед вами.
– Забудьте об этом, – отозвалась я, – я все понимаю. Вы были очень расстроены. Утром вам станет лучше.
– Утром я уйду, – проговорила она.
– Куда?
– В городе есть дом с недорогими меблированными комнатами. Потом я найду работу.
– Я уверена в этом, – согласилась я.
Не сомневаюсь, что она ушла моей подругой. Что касается меня, я была встревожена, но действительно говорила правду, когда обещала ей поискать подходящую работу.
11 июля . Сегодня меня вызвала к себе леди Кредитон. Я уже забыла, какое она умеет внушать благоговение, потому что она редко удостаивала меня аудиенции. Она сидела, выпрямившись, наподобие ее изысканного кресла, напоминавшего трон. Белоснежный чепец мог сойти за корону, настолько царственно она его носила.
– Сестра Ломан, прошу вас, садитесь. Я села.
– Я пригласила вас, чтобы сделать вам предложение. Я несколько раз беседовала с доктором Элджином, и он поставил меня в известность, что здоровье вашей пациентки не улучшается.
Она сурово посмотрела на меня, словно обвиняя меня в некомпетентности, но я ей не мисс Беддоуз, меня не запугаешь. Я сказала:
– Доктор Элджин, наверняка, объяснил вам причину этого.
– Он уверен, что наш климат вреден ей, и именно поэтому я пришла к следующему решению. Миссис Стреттон поедет к себе на родину. Если она станет чувствовать себя там лучше, тогда будет ясно, что ей действительно вреден наш климат.
– Понятно.
– Так вот, сестра. У меня два предложения. Ей, естественно, необходима сиделка. Это очевидно. Доктор Элджин высокого мнения о вашем профессионализме. Тем не менее я предлагаю вам выбор. Вы можете сопровождать ее и, если захотите, ухаживать за ней и дальше. В случае, если вы не захотите остаться с ней, вы вернетесь в Англию за мой счет. Если, однако, вы не пожелаете ее сопровождать, мне ничего не остается, как сообщить вам, что в ваших услугах здесь больше не нуждаются.
Я молчала. Я, конечно, ждала этого разговора, но я думала об Анне.
– Так что? – вопросила она.
– Ваша милость, безусловно, понимает, что мне необходимо подумать.
Она неохотно согласилась.
– Должна признать, что будет немножко неудобно, если вы решите уйти. Она привыкла к вам… а вы к ней.
Она ждала ответа. То что она воспользовалась своим любимым словечком «неудобно», означало, что она ожидает, что я огражу ее от столь нежеланного положения.
– Я действительно понимаю ее, – ответила я. – Но все равно мне надо подумать, – и тут я внезапно спросила: – Леди Кредитон, разрешите мне сделать вам предложение?
Она удивилась, но прежде чем она успела отказаться, я быстро произнесла:
– Я все думаю о мальчике, Эдварде. Он, вероятно, поедет с матерью?
– Д-да, – нехотя подтвердила она. – Ненадолго, возможно. Он маленький и, вероятно, вернется, когда это потребуется.
– Но он поедет с ней?
Она с изумлением взглянула на меня. Ей еще не приходилось разговаривать подобным образом со слугами.
– Мисс Беддоуз уволилась, – сказала я. – Я не в состоянии следить и за ребенком, и за больной, но, вероятно, ваша милость уже думали о том, чтобы нанять гувернантку или няню для ребенка.
Она все еще не могла прийти в себя. Она не привыкла обсуждать домашние дела с людьми, которых, как она считала, это не касается. Я быстро продолжала:
– Просто может оказаться, что моя знакомая согласится воспитывать Эдварда. Если она согласится… тогда я буду рада сопровождать миссис Стреттон.
На ее лице появилось облегчение, она была слишком поражена, чтобы скрыть его. Ей очень хотелось, чтобы я поехала с Моник, к тому же она сознавала, что в конце концов Эдварду нужна гувернантка.
«БЕЗМЯТЕЖНАЯ ЛЕДИ»
В тот день, когда пришла Чантел, я по звуку хлопнувших ворот и по тому, как она шагала по лужайке, сразу поняла, что она сильно взволнована. При виде ее красоты захватывало дух: грациозная, с развевающимся плащом, ноги, казалось, едва касались земли – она напоминала мне картинку из «Золотой книги сказок», которую читала мне мама.
Я подбежала к двери. Теперь мне не приходилось лавировать среди мебели, потому что большая часть ее была продана. Мы обнялись. Она радостно смеялась.
– Новость, новость, – воскликнула она. Войдя в холл, она огляделась. – О, да здесь все изменилось. Теперь это действительно походит на холл.
– Он стал приблизительно таким, каким и должен быть, – сказала я.
– И старые противные часы исчезли, слава Богу. Тик-так, тик-так. Не понимаю, как они не действовали тебе на нервы.
– Они ушли, увы, как говорят, за бесценок.
– Ну и ладно. Ну и ушли. Послушай, Анна. У меня для тебя новость.
– Я вижу.
– Сначала прочти мой дневник, тогда все поймешь. А я пока поброжу по магазинам.
– Но ты же только пришла.
– Пойми, пока ты не прочтешь, ты ничего не поймешь. Будь умницей, Анна. Я вернусь через час. Не позже. Так что давай, читай.
И ушла, оставив меня стоять с дневником в руке в опустошенном холле.
Тогда я села и начала читать; дойдя до неожиданного конца ее беседы с леди Кредитон, я поняла, на что она намекала.
Я начала разглядывать оставшуюся мебель, почему-то думая о том, что никто не купит воистину изысканную шкатулку для драгоценностей из эбенового дерева, инкрустированную оловом и слоновой костью, с резным изображением фигур, олицетворяющих весну, лето, осень и зиму. Кому нужна шкатулка для драгоценностей, даже и красивая? Что заставило тетю Шарлотту истратить кучу денег на приобретение вещей, которые мало кто в состоянии купить? Наверху все еще стояла китайская коллекция. Тем не менее недавно у меня появилась надежда, что я смогу расплатиться с унаследованными долгами и, вероятно, начать с начала.
Начать с начала. Именно это и предлагала мне Чантел.
Я с нетерпением ждала ее возвращения. Я попросила Эллен поставить перед уходом чайник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Это почти решено.
– И вы едете в Австралию. Правда?
– Вы очень хорошо информированы.
– Служба новостей среди слуг прекрасно налажена в замке.
– А, – протянул он, – слуги!
– Желаю вам хорошо провести время. Когда вы уезжаете?
– В конце года.
– Итак, вы перенесетесь в австралийское лето и оставите нас наедине с суровой зимой.
Он пристально поглядел на меня, и меня задело, что в его глазах даже не мелькнуло сожаления. Я-то думала, что у нас с ним сложились особые дружеские отношения. Оказывается, это был всего лишь легкий флирт. Да и разве могло быть иначе?
– И, – продолжала я, – по-видимому, сэр Хенри Деррингам и его дочь, которые, насколько мне известно, находятся уже там, тепло встретят вас.
– Пожалуй. Потом он добавил:
– Обсуждается вопрос о возвращении миссис Стреттон домой.
– Да?
– Разумеется, да. Доктор разговаривал с моей матерью. Мне кажется, она пришла к выводу, что миссис Стреттон следует вернуться в тот климат, к которому она привыкла.
– Понятно, – сказала я.
– Вас, конечно, волнует будущее вашей пациентки, – заметил он.
– Конечно.
– Моя мать собирается поговорить с вами об этом, что, безусловно, будет для вас полным сюрпризом.
– Разумеется.
Мы подошли к озеру и какое-то время наблюдали, как плещется в воде почтенного возраста карп.
Он стал рассказывать об Австралии; несколько лет назад он ездил туда. Его поразила своей красотой гавань. Его всегда тянуло снова туда вернуться.
9 июля . Я жду, когда леди Кредитон пришлет за мной. Интересно, что она скажет. Может быть, она предложит мне сопровождать мою пациентку? Или же она предупредит меня за месяц… возможно, и раньше, что моя работа продлится до отъезда Моник. Но Моник нуждается в уходе во время путешествия. Австралия. Я никогда не думала о том, чтобы уехать из Англии, но, если бы меня попросили, я бы согласилась отправиться в путешествие. Правда, мне придется покинуть родной дом, который ассоциируется у меня не с домом моего детства, а с Анной и «Домом Королевы». Когда я веду дневник, я думаю об Анне, я пишу его для нее, потому что знаю, как ей интересно читать обо всем, что происходит в замке. Теперь мне понятен ее интерес. Благодаря дневнику мы очень сблизились, и первое, что приходит на ум, когда я думаю об отъезде, это то, что я бросаю ее. Разумеется, я не смогу покинуть ее. Вместо этого я могу уйти из замка, но он стал частью моей жизни. Как я могу уйти отсюда?
Каждый раз, как раздается стук в дверь, я жду, что кто-нибудь из слуг сообщит мне, что ее милость требует меня к себе. Я очень расстроена.
10 июля . Сегодня в замке случился переполох. Пропал Эдвард. Мисс Беддоуз страшно перепугалась. Она потеряла его после обеда. Он вышел из-за стола и пошел в детскую. Я подозреваю, что она заснула, а когда проснулась, увидела, что его нет. Поначалу она не очень волновалась и пошла искать его в сад. Когда он не пришел в четыре часа, чтобы выпить молока с куском пирога, она встревожилась по-настоящему. Побежала к его матери, что просто идиотизм, потому что Моник тут же впала в панику. Она начала орать, что ее маленький мальчик пропал. Все немедленно бросились на поиски. Капитан пошел с мисс Беддоуз и Бэйнсом, а я с Рексом, Джейн и Эдит. Мы вышли в сад, так как были уверены, что он пошел на улицу, и, кажется, все мы, пробравшись сквозь заросли, оказались у железных перил на краю обрыва. Они достаточно крепкие, но сумел бы маленький мальчик пролезть сквозь них? Я с ужасом взглянула на Рекса. Он сказал:
– Не мог. Кто-нибудь бы увидел.
Я не согласилась с ним. Тут раздался голос Моник, и я поняла, что и она прибежала сюда. С распущенными волосами, в шелковом алом с золотом платье и диким взором.
– Я так и знала, – кричала она. – Я знала, что он пришел сюда. Он упал! Я знала! Я отправлюсь за ним! Я не желаю оставаться здесь!
Я подошла к ней:
– Это нелепо. Он наверняка… где-нибудь играет.
– Оставьте меня в покое! Вы лжете мне… все. Я не нужна вам! Вы будете рады, если я…
У нее была истерика, я-то знала, чем это грозит.
– Ее надо немедленно отвести обратно, – объявила я. Она отшвырнула меня от себя, и, если бы Рекс не поймал меня, я бы упала. Мне было уже известно, что во время приступов ярости в ней пробуждается огромная сила.
– Он ушел, – вопила она, – и я уйду вместе с ним. Никто не остановит меня!
Я закричала:
– Вы заболеете! Сейчас же вернитесь домой! Но она понеслась к перилам.
Рекс поймал ее на ходу. Он старался удержать ее, и меня охватил страх, потому что мне казалось, что они оба сверзнутся с обрыва.
Неожиданно появились капитан, мисс Беддоуз и Бэйнс. Увидев, что происходит, капитан бросился к жене и оттащил ее от перил.
– Ты будешь рад… рад… – закричала она и закашлялась. Я подошла к ним, капитан искоса бросил на меня взгляд.
– Я отнесу ее домой, – сказал он, подняв ее, словно ребенка.
Я пошла за ними. Потрясенные, мы все молчали и моментально забыли о пропавшем ребенке.
Понимая, что приступ скоро дойдет до своего пика, я мечтала побыстрей оказаться у нее в комнате, чтобы дать ей лекарство. Я попросила капитана послать за доктором Элджином и дала ей микстуру, которую прописал доктор.
Мне казалось, что она умрет. Это был самый страшный приступ за мое пребывание в замке.
К приходу доктора Элджина дыхание у нее восстановилось, она была в полном изнеможении, но я поняла, что на этот раз она выживет.
Как раз перед приходом доктора я смогла сообщить ей, что Эдвард нашелся.
Второе за этот день событие застало меня врасплох.
Я сама нашла Эдварда. Дав ей лекарство и попытавшись успокоить ее, я пошла к себе за носовым платком. Свой я отдала Моник. В моей комнате есть огромный стенной шкаф, размером с крошечную комнатку, в нем мог бы поместиться человек, и там на сооружении из подушек и вешалок лежал свернувшись Эдвард.
Я сказала:
– Тебя ищут. Вылезай и объявись, ради Бога. Взяв его за руку, я позвала Бетси, та прибежала. При виде ребенка она ахнула.
– Все это время он сидел у меня в шкафу, – объяснила я. – Передайте всем скорее, что он жив.
Через несколько минут после того, как я вернулась к больной, мне доложили, что прибыл врач.
День был ужасный. Моник уложили спать. Доктор Элджин дал ей опиум и сообщил, что она будет спать до утра. Ей необходим отдых. Поэтому я пошла к себе, решив пораньше лечь спать. Мне необходимо было столько обдумать. Сняв платье и надев ночную рубашку, я стала расчесывать волосы, как вдруг дверь распахнулась. К полному моему изумлению, моим глазам предстала мисс Беддоуз. У нее было перекошенное лицо, она явно только что плакала, пенсне дрожало, лицо в пятнах. Я редко встречалась с таким выражением ненависти, к тому же по отношению ко мне.
– Только не говорите, что вы ни в чем не виноваты, – закричала она, – я знаю, что это вы сделали! Я вас знаю. Вы отвратительная! Вы всегда ненавидели меня!
– Мисс Беддоуз, – произнесла я, – умоляю вас, успокойтесь.
– Я спокойна, – прокричала она.
– Простите, но вы далеко не спокойны.
– Не пытайтесь воздействовать на меня своими штучками сиделки. Не успокаивайте меня своим тихим голосом. Я уверена…
– А я уверена, что присущий вам здравый смысл покинул вас.
– Он покинул меня, как только я впервые вас увидела, иначе бы я приготовилась.
– Мисс Беддоуз, молю вас, придите в себя. Сядьте и объясните мне, что произошло.
– Случилось то, что вы и подстроили.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите… что я подстроила?
– Чтобы меня уволили. С первого мгновения, как вы появились здесь, вы делали все, чтобы втереться в доверие к Эдварду.
– Но…
– Конечно, вы станете все отрицать. Вы – лгунья, сестра Ломан. И это мне известно. Вы хотите отделаться от меня! Я вам не нравлюсь… поэтому вы решили, что меня можно прогнать… словно муху.
– Поверьте, я не понимаю, о чем идет речь. Я не могу защищаться, так как не знаю, в чем виновата.
Перепуганная она присела на стул. Я спокойно попросила:
– Пожалуйста, объясните мне, в чем дело.
– Я увольняюсь, – выговорила она. – За мной прислала леди Кредитон. Она сказала, что считает, что я не в состоянии уследить за Эдвардом. Я должна немедленно собрать вещи и уйти, потому что ей не нравятся люди, не умеющие справляться со своими обязанностями. Так как меня не предупредили об увольнении заранее, она выплатила мне месячное пособие.
– Нет… не может быть!
– Чему вы удивляетесь? Ведь этого вы и хотели.
– Мисс Беддоуз, я… у меня даже в мыслях не было подобного.
– Разве вы не намекали, что я не умею воспитывать мальчика? Он постоянно торчал здесь.
– Здесь живет его мать.
– Он приходил к вам.
– Он нравится мне. Он такой умный. Но не более того. Поднявшись, она подошла близко ко мне.
– Это вы его спрятали. Спрятали в шкафу. Да, да, я знаю.
– Ничего подобного я не делала. Да и зачем?
– Потому что вы знали, что мной недовольны. Решили, что это станет последней каплей… так оно и случилось.
– Все, что я могу вам сказать, только то, что вы не правы. Мне следовало бы рассердиться на вас, но мне вас жаль, мисс Беддоуз. Я искренне сожалею. У вас есть… деньги?..
У нее исказилось лицо. «О, Господи, – взмолилась я, – пощади одиноких женщин. Те, кто становятся бедными, будучи родом из благородной семьи, несомненно, страдают больше всех».
– Месячное пособие, – ответила она.
Подойдя к столу, я открыла ящик и вынула из него двадцатипятифунтовую банкноту.
– Возьмите, – попросила я.
– Лучше умереть, – возвестила она патетически.
– Пожалуйста… умоляю вас.
– Чего бы вам меня умолять?
– Потому что вы меня подозреваете в чем-то. Не очень понимаю, в чем. Вы считаете, что вас уволили с моей помощью. Это не так, но раз вы подозреваете меня, возьмите эти деньги.
Она переводила взгляд с денег на меня, и по выражению ее лица я поняла, что она подсчитывает, на долго ли их ей хватит. Ну а я представляла, как сидит она в какой-нибудь пустой комнатушке и отвечает на объявления в газетах, которые оказываются многообещающими лишь на бумаге. Я представила надменных, требовательных хозяек – сварливых старух, нуждающихся в компаньонках; вредных, глупых мальчишек, похожих на Эдварда. Слезы навернулись мне на глаза.
Она заметила их, и это подействовало на нее больше, чем какие-либо слова.
– Я думала… я думала… – пробормотала она.
– Что я спрятала ребенка? Но для чего мне понадобилось это делать? Вы сами видите абсурдность вашего обвинения. Я понимаю. Вы очень расстроены. Держу пари, леди Кредитон вела себя… по-скотски.
Она кивнула.
– Возьмите деньги, будьте добры. Это не так много. Если бы я могла, то дала больше.
Она села, уставившись перед собой, а я положила деньги в карман ее платья.
– А теперь я приготовлю чай, – сказала я. – Прекрасный душистый чай. Вам станет гораздо лучше, вы даже удивитесь.
Я поставила чайник. Я, без сомнения, была такой же спокойной, как и хотела казаться, у меня лишь чуточку дрожали руки.
В ожидании чая я пообещала, что если узнаю о подходящем месте, я тут же дам ей знать. Благодаря моей профессии у меня много знакомых. Я не забуду о ней.
Сделав глоток, она произнесла:
– Я обязана извиниться перед вами.
– Забудьте об этом, – отозвалась я, – я все понимаю. Вы были очень расстроены. Утром вам станет лучше.
– Утром я уйду, – проговорила она.
– Куда?
– В городе есть дом с недорогими меблированными комнатами. Потом я найду работу.
– Я уверена в этом, – согласилась я.
Не сомневаюсь, что она ушла моей подругой. Что касается меня, я была встревожена, но действительно говорила правду, когда обещала ей поискать подходящую работу.
11 июля . Сегодня меня вызвала к себе леди Кредитон. Я уже забыла, какое она умеет внушать благоговение, потому что она редко удостаивала меня аудиенции. Она сидела, выпрямившись, наподобие ее изысканного кресла, напоминавшего трон. Белоснежный чепец мог сойти за корону, настолько царственно она его носила.
– Сестра Ломан, прошу вас, садитесь. Я села.
– Я пригласила вас, чтобы сделать вам предложение. Я несколько раз беседовала с доктором Элджином, и он поставил меня в известность, что здоровье вашей пациентки не улучшается.
Она сурово посмотрела на меня, словно обвиняя меня в некомпетентности, но я ей не мисс Беддоуз, меня не запугаешь. Я сказала:
– Доктор Элджин, наверняка, объяснил вам причину этого.
– Он уверен, что наш климат вреден ей, и именно поэтому я пришла к следующему решению. Миссис Стреттон поедет к себе на родину. Если она станет чувствовать себя там лучше, тогда будет ясно, что ей действительно вреден наш климат.
– Понятно.
– Так вот, сестра. У меня два предложения. Ей, естественно, необходима сиделка. Это очевидно. Доктор Элджин высокого мнения о вашем профессионализме. Тем не менее я предлагаю вам выбор. Вы можете сопровождать ее и, если захотите, ухаживать за ней и дальше. В случае, если вы не захотите остаться с ней, вы вернетесь в Англию за мой счет. Если, однако, вы не пожелаете ее сопровождать, мне ничего не остается, как сообщить вам, что в ваших услугах здесь больше не нуждаются.
Я молчала. Я, конечно, ждала этого разговора, но я думала об Анне.
– Так что? – вопросила она.
– Ваша милость, безусловно, понимает, что мне необходимо подумать.
Она неохотно согласилась.
– Должна признать, что будет немножко неудобно, если вы решите уйти. Она привыкла к вам… а вы к ней.
Она ждала ответа. То что она воспользовалась своим любимым словечком «неудобно», означало, что она ожидает, что я огражу ее от столь нежеланного положения.
– Я действительно понимаю ее, – ответила я. – Но все равно мне надо подумать, – и тут я внезапно спросила: – Леди Кредитон, разрешите мне сделать вам предложение?
Она удивилась, но прежде чем она успела отказаться, я быстро произнесла:
– Я все думаю о мальчике, Эдварде. Он, вероятно, поедет с матерью?
– Д-да, – нехотя подтвердила она. – Ненадолго, возможно. Он маленький и, вероятно, вернется, когда это потребуется.
– Но он поедет с ней?
Она с изумлением взглянула на меня. Ей еще не приходилось разговаривать подобным образом со слугами.
– Мисс Беддоуз уволилась, – сказала я. – Я не в состоянии следить и за ребенком, и за больной, но, вероятно, ваша милость уже думали о том, чтобы нанять гувернантку или няню для ребенка.
Она все еще не могла прийти в себя. Она не привыкла обсуждать домашние дела с людьми, которых, как она считала, это не касается. Я быстро продолжала:
– Просто может оказаться, что моя знакомая согласится воспитывать Эдварда. Если она согласится… тогда я буду рада сопровождать миссис Стреттон.
На ее лице появилось облегчение, она была слишком поражена, чтобы скрыть его. Ей очень хотелось, чтобы я поехала с Моник, к тому же она сознавала, что в конце концов Эдварду нужна гувернантка.
«БЕЗМЯТЕЖНАЯ ЛЕДИ»
В тот день, когда пришла Чантел, я по звуку хлопнувших ворот и по тому, как она шагала по лужайке, сразу поняла, что она сильно взволнована. При виде ее красоты захватывало дух: грациозная, с развевающимся плащом, ноги, казалось, едва касались земли – она напоминала мне картинку из «Золотой книги сказок», которую читала мне мама.
Я подбежала к двери. Теперь мне не приходилось лавировать среди мебели, потому что большая часть ее была продана. Мы обнялись. Она радостно смеялась.
– Новость, новость, – воскликнула она. Войдя в холл, она огляделась. – О, да здесь все изменилось. Теперь это действительно походит на холл.
– Он стал приблизительно таким, каким и должен быть, – сказала я.
– И старые противные часы исчезли, слава Богу. Тик-так, тик-так. Не понимаю, как они не действовали тебе на нервы.
– Они ушли, увы, как говорят, за бесценок.
– Ну и ладно. Ну и ушли. Послушай, Анна. У меня для тебя новость.
– Я вижу.
– Сначала прочти мой дневник, тогда все поймешь. А я пока поброжу по магазинам.
– Но ты же только пришла.
– Пойми, пока ты не прочтешь, ты ничего не поймешь. Будь умницей, Анна. Я вернусь через час. Не позже. Так что давай, читай.
И ушла, оставив меня стоять с дневником в руке в опустошенном холле.
Тогда я села и начала читать; дойдя до неожиданного конца ее беседы с леди Кредитон, я поняла, на что она намекала.
Я начала разглядывать оставшуюся мебель, почему-то думая о том, что никто не купит воистину изысканную шкатулку для драгоценностей из эбенового дерева, инкрустированную оловом и слоновой костью, с резным изображением фигур, олицетворяющих весну, лето, осень и зиму. Кому нужна шкатулка для драгоценностей, даже и красивая? Что заставило тетю Шарлотту истратить кучу денег на приобретение вещей, которые мало кто в состоянии купить? Наверху все еще стояла китайская коллекция. Тем не менее недавно у меня появилась надежда, что я смогу расплатиться с унаследованными долгами и, вероятно, начать с начала.
Начать с начала. Именно это и предлагала мне Чантел.
Я с нетерпением ждала ее возвращения. Я попросила Эллен поставить перед уходом чайник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39