Захочет ли он взять в жены такое легкомысленное создание, как юная Джейн? И как сама Джейн отнесется к нему?
«Будь спокойнее, – увещевал он себя. – Если Уилл захочет жениться на Джейн, она будет его, даже если придется выпороть ее до бесчувствия и принести к алтарю на руках».
Теперь ему не терпелось поскорее войти в дом, позвать Джейн и посмотреть, какое впечатление произведет она на гостей.
Уилл Шор спросил:
– Как я понимаю, Томас, ваша дочь уже вернулась?
– О, да! Вернулась! И она такая же очаровательная, как и тогда, когда уезжала.
Глаза миссис Блейг сощурились.
– Мы сгораем от нетерпения, мы очень хотим посмотреть на такую прелесть.
Томас вновь допустил ошибку. Ему бы следовало сделать так, чтобы Джейн неожиданно предстала перед гостями во всей своей красе. Это всегда производит больший эффект, чем если заранее подготовить людей к захватывающему зрелищу.
Они вошли в дом, навстречу им по лестнице спускалась Джейн. Все остановились, глядя на нее. Даже отец был ошеломлен ее красотой. Она же улыбалась, будто не сознавая этого. На ней, как и на миссис Блейг, было голубое платье, но на Джейн голубой цвет казался совсем иным. Голубизна ткани отражалась в глазах Джейн, поэтому они выглядели скорее голубыми, чем серыми, и гораздо более прекрасными, чем платье; ее глаза показались Томасу веселее, чем обычно, нежная улыбка открывала взору ровный жемчуг зубов, она немного зарделась от возбуждения, так как любила веселье, а предвкушение развлечения всегда ее оживляло. Лиф ее платья с глубоким вырезом был отделан на груди белым кружевом, голову украшала простая кружевная наколка, выглядевшая очень изысканно, а блестящие волосы струились по плечам. Джейн была миниатюрным, изящным созданием, и когда она спустилась по лестнице, приподняв юбку, из-под которой виднелись красные, по-модному заостренные башмачки, миссис Блейг неожиданно показалась неуклюжей и грубой.
– А, вот и ты явилась, – сказал Томас. – Мне кажется, тебе следовало бы спуститься пораньше, чтобы принять своих гостей.
Джейн низко поклонилась.
– Я уверена, отец, что ты лучше меня можешь приветствовать наших гостей с подобающей учтивостью.
Миссис Блейг и Уилл Шор не могли оторвать от нее глаз.
– Вы ведь недавно вернулись из деревни, мисс Джейн? – спросила Мэри Блейг.
– Только вчера.
– И несомненно, после деревни Чипсайд показался вам несколько странным?.. – вступил в беседу ювелир.
– Не странным, а очаровательным. Мне не терпелось увидеть Чипсайд вновь, – ответила Джейн.
– Вам не следует слишком привязываться к нему, моя дорогая, – заметила Мэри. – Думаю, недалеко то время, когда вы выйдете за кого-нибудь замуж и покинете эту улицу.
– Я вижу, вы полагаете, что мне не терпится выйти замуж и оставить здешние места! – улыбаясь, сказала Джейн. – Впрочем, вполне возможно… Но мне будет ужасно не хватать всего этого.
– Давайте пройдем в гостиную, – предложил ее отец, – и я прикажу подавать ужин.
«Несомненно, это была хорошая идея – устроить ужин в гостиной», – подумал Томас, провожая взглядом дочь и гостей. Уилл явно увлекся Джейн; однако увлечься девушкой – вовсе не значит жениться на ней. Этот печальный факт был корнем отцовских тревог. Томас прислушался к разговору.
– Так вы золотых дел мастер, сэр? – спросила Джейн. – Это, должно быть, очень интересное занятие.
– Да, мисс Джейн, не без этого. Вы как-нибудь можете навестить меня на Ломбардной улице… вы и ваш отец, – поправился Уилл Шор.
– С удовольствием, и предвкушаю встречу с вашей милой женой.
– У меня нет жены… пока. Серо-голубые глаза Джейн стали озорными.
– Вы говорите так, будто намереваетесь исправить этот недостаток, сэр.
Томас едва не задохнулся от гнева. Благовоспитанной девушке не следует разговаривать с мужчиной подобным образом.
«Пресвятая Богородица! – вскричал он про себя, багровея. – Что у тебя за манеры, дочь? Вот погоди – ты получишь хорошую взбучку за то, что смеешь дерзить гостям».
Уилл Шор передернулся от неловкости, а Джейн с упреком улыбнулась отцу.
– Разве я сказала что-нибудь не так? – спросила она.
– Боюсь, это я виноват, – вставил поспешно Уилл. – Но ответ мне показался вполне естественным.
– Так оно и есть, – уже беззаботно прощебетала Джейн.
– Помолчи-ка, милая, – одернул ее отец, но без особого гнева, так как в этот момент Джефферс вносил жареных фазанов, тушки которых были украшены их же перьями.
Повар все приготовил отлично. Шор увлечен Джейн, так почему бы Томасу и не порадоваться? Он переключил внимание на Джефферса. Следит ли слуга за тем, чтобы бокал миссис Блейг был наполнен? Да, здесь все в порядке. Ухаживает ли за Шором? Казалось, что Шор не замечает того, что ест: ни жареных фазанов, ни воловьего мяса, ни барашка; он не ощущал прекрасного вкуса мускателя и мальвазии, пока любовался Джейн и внимал ее беспечной болтовне. Все хорошо – завтра Томас поговорит с Джейн и сообщит ей о своей воле.
Вошла Кейт. Ее полное лицо сияло, и пот от усердия струился по щекам. «Лиф ее платья слишком низко вырезан», – подумал с неодобрением Томас. Как и у Джейн, декольте было украшено кружевами, но необъятная грудь Кейт, казалось, вот-вот разорвет их и вырвется на свободу. Кейт была соблазном и опасностью. Томас знал, что когда-то она была женщиной легкого поведения, маркитанткой, последовавшей за обозом Ланкастерской армии, когда та двинулась на юг. Кейт появилась в доме Томаса почти десять лет назад, поведала ему свою историю – и он пожалел ее. Теперь она стала старше, но, по его представлениям, оставалась такой же распутной. Л он?..
Что ж, за десять лет за ним числился один небольшой грешок. Нет, Томас Уэйнстэд, будь честен… Вовсе не один. Кейт была постоянным напоминанием о его грехе и в то же время постоянным искушением. Но будучи человеком добропорядочным, Томас не мог выгнать ее просто потому, что она напоминала ему о его грехе, он вынужден был держать ее, постоянно испытывая искушение и борясь с ним.
Томас предполагал, что Кейт время от времени ныряет в постель к Джефферсу и что Джефферс – столь же благонравный, как и его хозяин, – испытывает те же муки.
Джейн улыбнулась Кейт, и та ответила ей улыбкой. Ладно, он еще поговорит об этом с Джейн. «Вот, – скажет он ей, – пример распущенности! Будь Кейт порядочной женщиной, она могла бы быть сейчас женой и матерью». Но нет, лучше он промолчит. А то Джейн, несомненно, напомнит ему о тех многих порядочных женщинах, которые вынуждены голодать, бродить зимой по улицам и просить подаяния у ворот Сити, тогда как за рекой, в узких улочках Саутуорка, живут женщины, которых ее отец не счел бы порядочными, и тем не менее у них есть все – и пища, и великолепные наряды.
Томас, нахмурясь, взглянул через стол на Джейн. Она всегда знала слишком много и умела парировать резко и точно.
Теперь разговором завладела миссис Блейг, переключив его на придворные дела. Слушая ее, Джейн оперлась локтями о стол, глаза ее заблестели.
– Миссис Блейг, вы действительно верите, что мать королевы колдунья?
– Несомненно. Увы, моя дорогая, но в Графтонском замке у нее есть специальная комната, полная разных сосудов и таблиц, снадобий и ядов, в которой она занимается черной… да-да, именно черной, скажу я вам, магией. Так что король Эдуард уж точно попался в ловушку.
– Как бы мне хотелось уметь колдовать!.. – воскликнула Джейн.
– Тьфу, ты сама не знаешь, что говоришь, – возмутился Томас.
– Но подумай отец! Если уметь колдовать, то можно достичь всего, чего пожелаешь. Расскажите нам, миссис Блейг, как попался Его светлость король? Что, ему дали любовный напиток?
– Любовный напиток! Нет, это было позднее…
Глаза миссис Блейг еще больше сощурились. Кровь прилила к ее лицу. Она была вне себя от негодования. «Неужели она полагает, – с изумлением подумала Джейн, – что будь ее мать колдуньей, то сейчас она смогла бы быть женой короля, а не просто его кружевницей?»
Итак, Мэри Блейг села на своего любимого конька.
– Король отправился на север, чтобы подавить мятеж. О, как он смотрелся! Самый красивый мужчина в Англии, ростом гораздо выше шести футов. Никто не мог устоять, глядя на его прекрасное лицо. Там, на севере, охотясь в лесу Уиттлбери, он увидел стоящую под дубом вдову с двумя сыновьями, лишившимися отца. Это была…
– Елизавета Вудвилль? – воскликнула Джейн.
– Именно она, – сказала Мэри Блейг. – Что ей еще оставалось делать, как ни броситься перед ним на колени и молить вернуть ей утраченное наследство?
– А он всех женщин считает столь же привлекательными, как сам, – с иронией сказала Джейн, – ну хотя бы в первую неделю знакомства?..
– Ты позволяешь себе слишком много, милочка, – прервал ее отец. Он не совсем доверял Мэри Блейг. Что, если она расскажет о том, что слышала, кому-нибудь при дворе? Многим людям отрубали уши за вещи менее серьезные, чем те, что только что произнесла Джейн.
– Наш король – джентльмен, – с укоризной сказала Мэри. – Это правда, что он неравнодушен к прекрасному полу. Но на то он и мужчина. Король был растроган при виде вдовы, – продолжила она, – и пообещал сделать для нее все, что в его силах. Вот так его заманили в Графтонский замок, где жила Елизавета с матерью.
– Колдуньей, – добавила Джейн.
Томас заметил, что Уилл Шор смотрит на Джейн с заинтересованной улыбкой, как будто находит все сказанное девушкой чрезвычайно остроумным.
– Вот именно колдуньей! – подтвердила Мэри, привлекая к себе внимание. – В Графтоне Его светлость, конечно же, угощали. А когда он сидел за столом, не было ничего проще подлить ему в вино какого-нибудь зелья. Он не пробыл там и часу, как уже был абсолютно уверен, что, кроме Елизаветы Вудвилль, ему не нужна ни одна из тех женщин, с которыми он когда-либо встречался. А ведь она – вдова и сама признает, что старше его на семь лет. А на самом деле – почти на двенадцать, клянусь вам. «О, – сказала она, – я не стою того, чтобы быть вашей женой, но я слишком благонравна, чтобы быть вашей любовницей». Таким образом, отказав ему в своей постели и прибегнув к помощи матери-колдуньи, она в конце концов заставила его согласиться на тайный брак.
– Прелестная история… – проговорила Джейн, прищурившись.
– И романтичная, – согласился Шор. – Почему бы королю не жениться ради собственного удовольствия, а не ради окружающих его лордов?
Джейн с улыбкой подалась вперед.
– Как, сэр, неужели вы тоже очарованы Его светлостью королем? Я знаю, что в него влюбляются все женщины. Но мне не приходило в голову, что он может вызывать такую же симпатию у мужчин.
– Замолчи! – прорычал Томас. – Как ты смеешь за моим столом так неуважительно отзываться о короле?
– Но, отец, ведь хорошо известно, что Его светлость своей женитьбой навлек гнев многих знатных лордов. Это только женщины вздыхают и, улыбаясь, судачат о том, как он красив и очарователен, и проклинают злую судьбу за то, что их матери не колдуньи.
При этих словах Уилл Шор громко рассмеялся, а Томас позволил себе едва улыбнуться уголками рта.
– Скажите, Уилл, – спросил Томас, – что бы вы делали с такой особой, доведись ей оказаться на вашем попечении?
– Очень гордился бы ею, – ответил Уилл, и его тусклые глаза, казалось, потеплели и засветились.
«Итак, – с удовольствием подумал Томас, – несмотря на всю дерзость Джейн, дело принимает хороший оборот».
– А мне бы хотелось увидеть короля, – задумчиво произнесла Джейн.
– Увидите, когда он в следующий раз будет проезжать верхом через Сити, – сообщила Мэри.
А Томас подумал: «Ну уж нет, если она в то время еще будет жить у меня, я этого не допущу. А вдруг на троне окажется какой-нибудь милорд Гастингс?»
– В Сити поговаривают, – сказал Уилл рассудительно, – что граф Уорик всегда не одобрял брак короля. Он настаивал на браке с французской принцессой и на союзе с Францией.
– Это было бы неплохо, – сказал Томас. – Войны, войны и войны! Пусть хотя бы ради разнообразия будет мир.
Оба купца нахмурились, вспомнив о прошлом и с унынием подумав о будущем. Угроза войны все еще висела над страной, и конечно, никакая война не бывает ужаснее гражданской. Если оглянуться на последнее десятилетие, то в нем не было ничего, кроме сражений, в которых англичане воевали против англичан. Теперь, когда Эдуард на троне, появилась надежда на мир. Эдуард был превосходным солдатом, но, будучи по своей природе большим любителем удовольствий, не тяготел к войне. Эдуард верил в торговлю и во все те блага, которые несли с собой мирные торговые отношения; поэтому лондонские купцы поддерживали его и не питали любви к вспыльчивой Маргарите Анжуйской, рыскавшей по стране и пытавшейся убедить англичан вернуть на трон ее мужа – бедного, слабоумного Генриха VI.
Джейн сидела, опершись локтями о стол, и не слушала их. Она, конечно, знала, почему Уилл Шор был приглашен сегодня на ужин. Она умела читать самые сокровенные, как она полагала, мысли отца. Ее выставили напоказ богатому купцу, как будто она была тюком тончайшего льняного полотна или рулоном шелка. Джейн внимательно присмотрелась к ювелиру и содрогнулась. «Никогда, – подумала она, – я не смогу заставить свое сердце полюбить его». И все-таки план отца опечалил ее лишь на мгновение, так как не в ее характере было слишком долго пребывать в унынии. Она найдет какой-нибудь выход, чтобы отделаться от ювелира, когда придет время – а оно ведь еще не пришло!..
Ей кружила голову болтовня Мэри. Все эти разговоры о придворной жизни – несомненно, всего лишь сплетни, но они так оживляют беседу!
– Говорят, – сказала Джейн вызывающе, – что королева все еще держит короля под каблуком?.. У него много возлюбленных, но ни одна из них не может оторвать его более чем на одну-две недели…
– Ха! – Глаза Мэри вспыхнули. – Разве у простой, порядочной женщины могут быть шансы на успех, когда в дело замешана ведьма?
– А как становятся ведьмами? – полюбопытствовала Джейн.
Мэри была шокирована.
– Разве можно говорить о таких вещах вслух! Все грехи от женщин. При дворе греха больше чем достаточно. Я с содроганием смотрю на все это.
– Но вам ведь нравится наблюдать придворную жизнь, – отметила Джейн и поспешила добавить: – Впрочем, и мне тоже. Как бы мне хотелось побывать там и увидеть все своими глазами!..
– Не многим людям из купеческого сословия удается побывать при дворе, моя дорогая.
– Я знаю, но мне бы хотелось, чтобы это было возможным.
Мэри хихикнула.
– Наверняка время от времени какая-нибудь простушка находит способ провести недельку-другую в придворных кругах.
– Вы имеете в виду, что она обращает на себя внимание… скажем, важной персоны, занимающей высокое положение? Становится его любовницей и…
– Такое случалось, вы знаете, – стыдливо произнесла Мэри.
– Но я слышала, что у короля появилась прискорбнейшая привычка, – сказала Джейн. – Он ходит среди простых людей, переодевшись в такое же, как у них, платье. Заводит любовные интрижки, а затем исчезает. Я называю такие поступки нечестными. И притом как это ужасно – потерять и королевскую благосклонность, и собственную добродетель!
Джейн залилась смехом, а Мэри нахмурилась. Томас оторвался от беседы с Уиллом Шором. Нет, Джейн просто неукротима. Бог знает, как ему с ней справиться!
– Мне кажется, вы многому научились в Нортгемптоншире! – с ехидством сказала Мэри.
– Вовсе не стоит ездить в Нортгемптоншир, чтобы узнать, что сияет солнце или идет дождь. А любовные связи короля – это как погода.
Томас стукнул кулаком по столу. Девушка действительно зашла слишком далеко.
– Оставь нас, Джейн. Я поговорю с тобою позже. Джейн поднялась, но тут вмешался Шор.
– Боюсь, вечер покажется скучным без удивительной красоты и блистательного ума вашей дочери…
Джейн ответила ему благодарной улыбкой, заставившей его немного покраснеть.
Томас заметил это, но Джейн все равно должна была уйти: с ней придется серьезно поговорить, прежде чем ей будет позволено общаться с достойными людьми.
– Нет, – сурово проговорил Томас. – Моему терпению пришел конец. Отправляйся в свою комнату, дочь.
Джейн чинно пожелала гостям спокойной ночи и удалилась.
Ее комната, выходившая окнами во двор, отнюдь не соответствовала тогдашней моде, так как Томас не любил баловать домочадцев. Зал и контору, где он принимал клиентов, он обставил вполне прилично, но убранство спален было простым. Пол устилался тростником, а модных кроватей Томас еще не завел. Джейн спала на полу – на чем-то вроде матраса. В комнате был стол, на нем – зеркало, а у стола – грубо сколоченный стул. Она садилась на него, когда смотрелась в зеркало. Был у нее и шкаф, в котором висели одежды. На столе царил беспорядок: ленты, куски кружев, украшенная розами шляпа.
Она вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к зеркалу, посмотрела на себя и состроила гримаску, а затем, присев на стул, начала снимать головной убор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
«Будь спокойнее, – увещевал он себя. – Если Уилл захочет жениться на Джейн, она будет его, даже если придется выпороть ее до бесчувствия и принести к алтарю на руках».
Теперь ему не терпелось поскорее войти в дом, позвать Джейн и посмотреть, какое впечатление произведет она на гостей.
Уилл Шор спросил:
– Как я понимаю, Томас, ваша дочь уже вернулась?
– О, да! Вернулась! И она такая же очаровательная, как и тогда, когда уезжала.
Глаза миссис Блейг сощурились.
– Мы сгораем от нетерпения, мы очень хотим посмотреть на такую прелесть.
Томас вновь допустил ошибку. Ему бы следовало сделать так, чтобы Джейн неожиданно предстала перед гостями во всей своей красе. Это всегда производит больший эффект, чем если заранее подготовить людей к захватывающему зрелищу.
Они вошли в дом, навстречу им по лестнице спускалась Джейн. Все остановились, глядя на нее. Даже отец был ошеломлен ее красотой. Она же улыбалась, будто не сознавая этого. На ней, как и на миссис Блейг, было голубое платье, но на Джейн голубой цвет казался совсем иным. Голубизна ткани отражалась в глазах Джейн, поэтому они выглядели скорее голубыми, чем серыми, и гораздо более прекрасными, чем платье; ее глаза показались Томасу веселее, чем обычно, нежная улыбка открывала взору ровный жемчуг зубов, она немного зарделась от возбуждения, так как любила веселье, а предвкушение развлечения всегда ее оживляло. Лиф ее платья с глубоким вырезом был отделан на груди белым кружевом, голову украшала простая кружевная наколка, выглядевшая очень изысканно, а блестящие волосы струились по плечам. Джейн была миниатюрным, изящным созданием, и когда она спустилась по лестнице, приподняв юбку, из-под которой виднелись красные, по-модному заостренные башмачки, миссис Блейг неожиданно показалась неуклюжей и грубой.
– А, вот и ты явилась, – сказал Томас. – Мне кажется, тебе следовало бы спуститься пораньше, чтобы принять своих гостей.
Джейн низко поклонилась.
– Я уверена, отец, что ты лучше меня можешь приветствовать наших гостей с подобающей учтивостью.
Миссис Блейг и Уилл Шор не могли оторвать от нее глаз.
– Вы ведь недавно вернулись из деревни, мисс Джейн? – спросила Мэри Блейг.
– Только вчера.
– И несомненно, после деревни Чипсайд показался вам несколько странным?.. – вступил в беседу ювелир.
– Не странным, а очаровательным. Мне не терпелось увидеть Чипсайд вновь, – ответила Джейн.
– Вам не следует слишком привязываться к нему, моя дорогая, – заметила Мэри. – Думаю, недалеко то время, когда вы выйдете за кого-нибудь замуж и покинете эту улицу.
– Я вижу, вы полагаете, что мне не терпится выйти замуж и оставить здешние места! – улыбаясь, сказала Джейн. – Впрочем, вполне возможно… Но мне будет ужасно не хватать всего этого.
– Давайте пройдем в гостиную, – предложил ее отец, – и я прикажу подавать ужин.
«Несомненно, это была хорошая идея – устроить ужин в гостиной», – подумал Томас, провожая взглядом дочь и гостей. Уилл явно увлекся Джейн; однако увлечься девушкой – вовсе не значит жениться на ней. Этот печальный факт был корнем отцовских тревог. Томас прислушался к разговору.
– Так вы золотых дел мастер, сэр? – спросила Джейн. – Это, должно быть, очень интересное занятие.
– Да, мисс Джейн, не без этого. Вы как-нибудь можете навестить меня на Ломбардной улице… вы и ваш отец, – поправился Уилл Шор.
– С удовольствием, и предвкушаю встречу с вашей милой женой.
– У меня нет жены… пока. Серо-голубые глаза Джейн стали озорными.
– Вы говорите так, будто намереваетесь исправить этот недостаток, сэр.
Томас едва не задохнулся от гнева. Благовоспитанной девушке не следует разговаривать с мужчиной подобным образом.
«Пресвятая Богородица! – вскричал он про себя, багровея. – Что у тебя за манеры, дочь? Вот погоди – ты получишь хорошую взбучку за то, что смеешь дерзить гостям».
Уилл Шор передернулся от неловкости, а Джейн с упреком улыбнулась отцу.
– Разве я сказала что-нибудь не так? – спросила она.
– Боюсь, это я виноват, – вставил поспешно Уилл. – Но ответ мне показался вполне естественным.
– Так оно и есть, – уже беззаботно прощебетала Джейн.
– Помолчи-ка, милая, – одернул ее отец, но без особого гнева, так как в этот момент Джефферс вносил жареных фазанов, тушки которых были украшены их же перьями.
Повар все приготовил отлично. Шор увлечен Джейн, так почему бы Томасу и не порадоваться? Он переключил внимание на Джефферса. Следит ли слуга за тем, чтобы бокал миссис Блейг был наполнен? Да, здесь все в порядке. Ухаживает ли за Шором? Казалось, что Шор не замечает того, что ест: ни жареных фазанов, ни воловьего мяса, ни барашка; он не ощущал прекрасного вкуса мускателя и мальвазии, пока любовался Джейн и внимал ее беспечной болтовне. Все хорошо – завтра Томас поговорит с Джейн и сообщит ей о своей воле.
Вошла Кейт. Ее полное лицо сияло, и пот от усердия струился по щекам. «Лиф ее платья слишком низко вырезан», – подумал с неодобрением Томас. Как и у Джейн, декольте было украшено кружевами, но необъятная грудь Кейт, казалось, вот-вот разорвет их и вырвется на свободу. Кейт была соблазном и опасностью. Томас знал, что когда-то она была женщиной легкого поведения, маркитанткой, последовавшей за обозом Ланкастерской армии, когда та двинулась на юг. Кейт появилась в доме Томаса почти десять лет назад, поведала ему свою историю – и он пожалел ее. Теперь она стала старше, но, по его представлениям, оставалась такой же распутной. Л он?..
Что ж, за десять лет за ним числился один небольшой грешок. Нет, Томас Уэйнстэд, будь честен… Вовсе не один. Кейт была постоянным напоминанием о его грехе и в то же время постоянным искушением. Но будучи человеком добропорядочным, Томас не мог выгнать ее просто потому, что она напоминала ему о его грехе, он вынужден был держать ее, постоянно испытывая искушение и борясь с ним.
Томас предполагал, что Кейт время от времени ныряет в постель к Джефферсу и что Джефферс – столь же благонравный, как и его хозяин, – испытывает те же муки.
Джейн улыбнулась Кейт, и та ответила ей улыбкой. Ладно, он еще поговорит об этом с Джейн. «Вот, – скажет он ей, – пример распущенности! Будь Кейт порядочной женщиной, она могла бы быть сейчас женой и матерью». Но нет, лучше он промолчит. А то Джейн, несомненно, напомнит ему о тех многих порядочных женщинах, которые вынуждены голодать, бродить зимой по улицам и просить подаяния у ворот Сити, тогда как за рекой, в узких улочках Саутуорка, живут женщины, которых ее отец не счел бы порядочными, и тем не менее у них есть все – и пища, и великолепные наряды.
Томас, нахмурясь, взглянул через стол на Джейн. Она всегда знала слишком много и умела парировать резко и точно.
Теперь разговором завладела миссис Блейг, переключив его на придворные дела. Слушая ее, Джейн оперлась локтями о стол, глаза ее заблестели.
– Миссис Блейг, вы действительно верите, что мать королевы колдунья?
– Несомненно. Увы, моя дорогая, но в Графтонском замке у нее есть специальная комната, полная разных сосудов и таблиц, снадобий и ядов, в которой она занимается черной… да-да, именно черной, скажу я вам, магией. Так что король Эдуард уж точно попался в ловушку.
– Как бы мне хотелось уметь колдовать!.. – воскликнула Джейн.
– Тьфу, ты сама не знаешь, что говоришь, – возмутился Томас.
– Но подумай отец! Если уметь колдовать, то можно достичь всего, чего пожелаешь. Расскажите нам, миссис Блейг, как попался Его светлость король? Что, ему дали любовный напиток?
– Любовный напиток! Нет, это было позднее…
Глаза миссис Блейг еще больше сощурились. Кровь прилила к ее лицу. Она была вне себя от негодования. «Неужели она полагает, – с изумлением подумала Джейн, – что будь ее мать колдуньей, то сейчас она смогла бы быть женой короля, а не просто его кружевницей?»
Итак, Мэри Блейг села на своего любимого конька.
– Король отправился на север, чтобы подавить мятеж. О, как он смотрелся! Самый красивый мужчина в Англии, ростом гораздо выше шести футов. Никто не мог устоять, глядя на его прекрасное лицо. Там, на севере, охотясь в лесу Уиттлбери, он увидел стоящую под дубом вдову с двумя сыновьями, лишившимися отца. Это была…
– Елизавета Вудвилль? – воскликнула Джейн.
– Именно она, – сказала Мэри Блейг. – Что ей еще оставалось делать, как ни броситься перед ним на колени и молить вернуть ей утраченное наследство?
– А он всех женщин считает столь же привлекательными, как сам, – с иронией сказала Джейн, – ну хотя бы в первую неделю знакомства?..
– Ты позволяешь себе слишком много, милочка, – прервал ее отец. Он не совсем доверял Мэри Блейг. Что, если она расскажет о том, что слышала, кому-нибудь при дворе? Многим людям отрубали уши за вещи менее серьезные, чем те, что только что произнесла Джейн.
– Наш король – джентльмен, – с укоризной сказала Мэри. – Это правда, что он неравнодушен к прекрасному полу. Но на то он и мужчина. Король был растроган при виде вдовы, – продолжила она, – и пообещал сделать для нее все, что в его силах. Вот так его заманили в Графтонский замок, где жила Елизавета с матерью.
– Колдуньей, – добавила Джейн.
Томас заметил, что Уилл Шор смотрит на Джейн с заинтересованной улыбкой, как будто находит все сказанное девушкой чрезвычайно остроумным.
– Вот именно колдуньей! – подтвердила Мэри, привлекая к себе внимание. – В Графтоне Его светлость, конечно же, угощали. А когда он сидел за столом, не было ничего проще подлить ему в вино какого-нибудь зелья. Он не пробыл там и часу, как уже был абсолютно уверен, что, кроме Елизаветы Вудвилль, ему не нужна ни одна из тех женщин, с которыми он когда-либо встречался. А ведь она – вдова и сама признает, что старше его на семь лет. А на самом деле – почти на двенадцать, клянусь вам. «О, – сказала она, – я не стою того, чтобы быть вашей женой, но я слишком благонравна, чтобы быть вашей любовницей». Таким образом, отказав ему в своей постели и прибегнув к помощи матери-колдуньи, она в конце концов заставила его согласиться на тайный брак.
– Прелестная история… – проговорила Джейн, прищурившись.
– И романтичная, – согласился Шор. – Почему бы королю не жениться ради собственного удовольствия, а не ради окружающих его лордов?
Джейн с улыбкой подалась вперед.
– Как, сэр, неужели вы тоже очарованы Его светлостью королем? Я знаю, что в него влюбляются все женщины. Но мне не приходило в голову, что он может вызывать такую же симпатию у мужчин.
– Замолчи! – прорычал Томас. – Как ты смеешь за моим столом так неуважительно отзываться о короле?
– Но, отец, ведь хорошо известно, что Его светлость своей женитьбой навлек гнев многих знатных лордов. Это только женщины вздыхают и, улыбаясь, судачат о том, как он красив и очарователен, и проклинают злую судьбу за то, что их матери не колдуньи.
При этих словах Уилл Шор громко рассмеялся, а Томас позволил себе едва улыбнуться уголками рта.
– Скажите, Уилл, – спросил Томас, – что бы вы делали с такой особой, доведись ей оказаться на вашем попечении?
– Очень гордился бы ею, – ответил Уилл, и его тусклые глаза, казалось, потеплели и засветились.
«Итак, – с удовольствием подумал Томас, – несмотря на всю дерзость Джейн, дело принимает хороший оборот».
– А мне бы хотелось увидеть короля, – задумчиво произнесла Джейн.
– Увидите, когда он в следующий раз будет проезжать верхом через Сити, – сообщила Мэри.
А Томас подумал: «Ну уж нет, если она в то время еще будет жить у меня, я этого не допущу. А вдруг на троне окажется какой-нибудь милорд Гастингс?»
– В Сити поговаривают, – сказал Уилл рассудительно, – что граф Уорик всегда не одобрял брак короля. Он настаивал на браке с французской принцессой и на союзе с Францией.
– Это было бы неплохо, – сказал Томас. – Войны, войны и войны! Пусть хотя бы ради разнообразия будет мир.
Оба купца нахмурились, вспомнив о прошлом и с унынием подумав о будущем. Угроза войны все еще висела над страной, и конечно, никакая война не бывает ужаснее гражданской. Если оглянуться на последнее десятилетие, то в нем не было ничего, кроме сражений, в которых англичане воевали против англичан. Теперь, когда Эдуард на троне, появилась надежда на мир. Эдуард был превосходным солдатом, но, будучи по своей природе большим любителем удовольствий, не тяготел к войне. Эдуард верил в торговлю и во все те блага, которые несли с собой мирные торговые отношения; поэтому лондонские купцы поддерживали его и не питали любви к вспыльчивой Маргарите Анжуйской, рыскавшей по стране и пытавшейся убедить англичан вернуть на трон ее мужа – бедного, слабоумного Генриха VI.
Джейн сидела, опершись локтями о стол, и не слушала их. Она, конечно, знала, почему Уилл Шор был приглашен сегодня на ужин. Она умела читать самые сокровенные, как она полагала, мысли отца. Ее выставили напоказ богатому купцу, как будто она была тюком тончайшего льняного полотна или рулоном шелка. Джейн внимательно присмотрелась к ювелиру и содрогнулась. «Никогда, – подумала она, – я не смогу заставить свое сердце полюбить его». И все-таки план отца опечалил ее лишь на мгновение, так как не в ее характере было слишком долго пребывать в унынии. Она найдет какой-нибудь выход, чтобы отделаться от ювелира, когда придет время – а оно ведь еще не пришло!..
Ей кружила голову болтовня Мэри. Все эти разговоры о придворной жизни – несомненно, всего лишь сплетни, но они так оживляют беседу!
– Говорят, – сказала Джейн вызывающе, – что королева все еще держит короля под каблуком?.. У него много возлюбленных, но ни одна из них не может оторвать его более чем на одну-две недели…
– Ха! – Глаза Мэри вспыхнули. – Разве у простой, порядочной женщины могут быть шансы на успех, когда в дело замешана ведьма?
– А как становятся ведьмами? – полюбопытствовала Джейн.
Мэри была шокирована.
– Разве можно говорить о таких вещах вслух! Все грехи от женщин. При дворе греха больше чем достаточно. Я с содроганием смотрю на все это.
– Но вам ведь нравится наблюдать придворную жизнь, – отметила Джейн и поспешила добавить: – Впрочем, и мне тоже. Как бы мне хотелось побывать там и увидеть все своими глазами!..
– Не многим людям из купеческого сословия удается побывать при дворе, моя дорогая.
– Я знаю, но мне бы хотелось, чтобы это было возможным.
Мэри хихикнула.
– Наверняка время от времени какая-нибудь простушка находит способ провести недельку-другую в придворных кругах.
– Вы имеете в виду, что она обращает на себя внимание… скажем, важной персоны, занимающей высокое положение? Становится его любовницей и…
– Такое случалось, вы знаете, – стыдливо произнесла Мэри.
– Но я слышала, что у короля появилась прискорбнейшая привычка, – сказала Джейн. – Он ходит среди простых людей, переодевшись в такое же, как у них, платье. Заводит любовные интрижки, а затем исчезает. Я называю такие поступки нечестными. И притом как это ужасно – потерять и королевскую благосклонность, и собственную добродетель!
Джейн залилась смехом, а Мэри нахмурилась. Томас оторвался от беседы с Уиллом Шором. Нет, Джейн просто неукротима. Бог знает, как ему с ней справиться!
– Мне кажется, вы многому научились в Нортгемптоншире! – с ехидством сказала Мэри.
– Вовсе не стоит ездить в Нортгемптоншир, чтобы узнать, что сияет солнце или идет дождь. А любовные связи короля – это как погода.
Томас стукнул кулаком по столу. Девушка действительно зашла слишком далеко.
– Оставь нас, Джейн. Я поговорю с тобою позже. Джейн поднялась, но тут вмешался Шор.
– Боюсь, вечер покажется скучным без удивительной красоты и блистательного ума вашей дочери…
Джейн ответила ему благодарной улыбкой, заставившей его немного покраснеть.
Томас заметил это, но Джейн все равно должна была уйти: с ней придется серьезно поговорить, прежде чем ей будет позволено общаться с достойными людьми.
– Нет, – сурово проговорил Томас. – Моему терпению пришел конец. Отправляйся в свою комнату, дочь.
Джейн чинно пожелала гостям спокойной ночи и удалилась.
Ее комната, выходившая окнами во двор, отнюдь не соответствовала тогдашней моде, так как Томас не любил баловать домочадцев. Зал и контору, где он принимал клиентов, он обставил вполне прилично, но убранство спален было простым. Пол устилался тростником, а модных кроватей Томас еще не завел. Джейн спала на полу – на чем-то вроде матраса. В комнате был стол, на нем – зеркало, а у стола – грубо сколоченный стул. Она садилась на него, когда смотрелась в зеркало. Был у нее и шкаф, в котором висели одежды. На столе царил беспорядок: ленты, куски кружев, украшенная розами шляпа.
Она вошла в комнату, закрыла дверь, подошла к зеркалу, посмотрела на себя и состроила гримаску, а затем, присев на стул, начала снимать головной убор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36