Мне хотелось вернуться в комнату Арабеллы. Побыть в ней одной. Минта и Стирлинг повернули за угол. Я быстро вбежала в комнату. Сейчас в слабом свете молодой луны здесь все выглядело по-другому.
О, Линкс, я понимаю твое горе, но все уже кончено. Все должно быть забыто. Мы будем жить в Мерсерз Хауз: Стирлинг и я, а Минта и Франклин будут нашими друзьями. Твои внуки будут играть на лужайках Уайтледиз. Так воплотится твоя мечта!
Нет! Я почти слышала раскаты его голоса: «Нет!» Он возмущен. Он требовал мести!
Мое сердце заколотилось: я почувствовала, что в комнате кто-то есть. Кто-то смотрел на меня.
— Линкс, — выдохнула я. — О, Линкс, вернись! В дверях показалась какая-то фигура и двинулась мне навстречу — Вы — миссис Херрик, — сказал женский голос.
— Как вы испугали меня!
— Простите, мадам. Я не ожидала, что кто-то окажется в комнате мисс Арабеллы.
— Мисс Кэрдью показывала нам дом. Женщина поискала глазами мисс Кэрдью.
— Они ушли без меня, и я снова заглянула в комнату. Она пристально смотрела на меня, как будто я чем-то заинтересовала ее.
— Вы — миссис Херрик, — сказала она. — Здесь когда-то давным-давно появился некто… под этим именем.
— Вы, наверно, живете здесь очень долго.
— Я на два года старше мисс Арабеллы. Когда мне было четырнадцать лет, я работала помощницей няньки. Из-за того, что между нами небольшая разница в возрасте, мы много времени проводили вместе.
— Вы Лиззи, — догадалась я. Она кивнула.
— Я была здесь… Все время… Сейчас она мертва, и пришла новая леди Кэрдью.
В комнате было темно. Странные в свете луны, причудливые очертания мебели, казалось, в любую минуту могли ожить. И я почувствовала: эта женщина знала и любила его. Невозможно было не поддаться его очарованию.
— Вы приехали из Австралии, именно туда его и отправили… человека, который был здесь однажды. Я знаю, вы были его женой, а до вас — еще одна. А это его сын. Он похож на него, но совсем не тот мужчина, каким был его отец. Что-то витает в воздухе. Я чувствую это. Словно он вернулся.
— Он мертв, — резко сказала я. — И он не вернется.
— Он мог бы это сделать, если бы захотел. Он мог сделать все. Вы должны это понять. Скоро что-то случится! Так всегда было там, где он находился… И сейчас он здесь! Я уверена. Я слишком хорошо его знала.
Я вздрогнула. Она так напоминала мне Джессику. Меня точно поймали в какие-то сети, давая понять, что все возвращается на круги своя.
— Мне надо идти. Все будут волноваться: вдруг со мной что-то случилось, — заметила я. Лиззи не обратила на это внимания.
— Леди Кэрдью внезапно умерла, — заявила она. — Мы этого не ожидали. Все очень странно. Иногда я думаю…
К счастью, я услышала голос Минты, которая звала меня.
— Я здесь, — откликнулась я. Минта стояла в дверях. Стирлинг с фонарем — позади нее.
— О, Лиззи, — сказала она с упреком.
— Я разговаривала с миссис Херрик, — ответила Лиззи почти резко.
— Хорошо, раз мы нашли вас, нам лучше продолжить нашу экскурсию, — сказала Минта и мягко добавила:
— Лиззи, если бы я была на твоем месте, я бы возвратилась в свою комнату. Здесь слишком холодно.
— Да, мисс Минта, — робко ответила Лиззи. Минта повернулась, и мы последовали за ней. На следующем этаже Лиззи исчезла, и Минта начала показывать нам резные перила, которые вели к галерее менестрелей.
— Надеюсь, Лиззи не испугала вас, — заметила Минта. — Она стала такой странной с тех пор, как мама умерла.
— Как Джессика, — добавил Стирлинг, а потом обратился к Минте:
— Она немного помешалась, когда умерла ее кузина — моя мать. Обе сестры всегда были вместе.
— Да, — согласилась я. — И обе такие преданные.
— Мне следует поговорить с ней, — продолжала Минта. — Она не должна бродить по пустынным комнатам. Галерея менестрелей была построена в шестнадцатом веке. Когда задернуты занавеси, из зала ее не видно.
Я сделала вид, что мне чрезвычайно интересно, но на самом деле мысли мои были далеко. Линкс появился в этом доме. Очаровал молоденькую девушку, которую учил рисовать. Но в него влюбилась и горничная.
Когда мы присоединились к остальным, доктор уже собирался покинуть нас. Ему нужно было навестить несколько больных, и он предложил отвезти домой Мод. Нам тоже было пора прощаться, и Франклин немедленно вызвался проводить нас.
Вскоре мы уже ехали к Мерсерз Хауз.
— Какой дом, — говорил Стирлинг. — Я никогда не встречал ничего подобного!
— Есть и другие старые дома, которые были построены на месте разрушенных монастырей, — сказал Франклин. — Например, Фаунтинс Эбби.
— Жаль, — заметил Стирлинг, — что у них нет денег на ремонт.
— Очень жаль, — согласился Франклин.
— А не лучше ли им продать Уайтледиз тому, кто бы смог привести его в порядок?
— Никогда! — воскликнул Франклин. — Это не просто дом, это многовековая традиция!
— Такие памятники принадлежат будущему, — напыщенно заявил Стирлинг. — Люди, которые не могут их содержать, должны расстаться с ними.
— Если бы дом был мой, я никогда бы на это не согласилась!
— Можете быть уверены, — сказал Франклин, — именно так и поступит Кэрдью.
Показались огоньки Мерсерз Хауз, и оставшийся путь мы проехали молча.
Мы были слишком возбуждены, чтобы сразу отправиться спать. Стирлинг развалился на диване в гостиной, я села в кресло напротив и посмотрела на него.
— Первый шаг сделан, — сказал он.
— Я так не думаю.
— Мы были у них. Мы осмотрели дом. Черт возьми, на него нужно потратить уйму денег, а у них нет ни гроша.
— Ты слишком преувеличиваешь! Если понадобится, они найдут деньги!
— На тебя явно влияет мистер Уэйкфилд. Он мог бы сказать то же самое.
— Значит, он проявил бы здравый смысл. Ведь они не собираются расставаться с Уайтледиз.
— А что им остается делать? Ждать, когда потолок обвалится им на голову?
— Над ними пока не каплет.
— Дом сильно упадет в цене, если они еще больше запустят его.
— Уайтледиз навсегда останется их обителью. Пусть они живут и наслаждаются там. Кстати, мне нравится Мерсерз Хауз. Он более удобен.
— Сгодится до тех пор, пока не переедем в Уайтледиз.
— И когда же это случится?
— В недалеком будущем. Я это спиной чувствую.
— Не очень надежный довод.
— Ты настроена слишком пессимистично. Давай, будем более практичными.
— Давай. Но они-то не практичные — в этом все дело. Они никогда не расстанутся с Уайтледиз! Франклин намекнул на это. А он знает.
— Он ничего не знает. Он совершенный тупица! Он умеет лишь раскланиваться и говорить то, чего ждут от него другие. А потом, когда это ты начала называть его по имени?
— Я не нарушаю приличий и называю его так только в разговоре с тобой. Мне кажется, ты его недооцениваешь.
— Послушай, Нора. Эти люди не похожи на нас, Они привыкли к роскоши. У них нет ни энергии, ни выносливости. Вспомни наших отцов. Они умели бороться и достигать цели. Мы такие же! А они — нет! Они знают только, что рано или поздно получат наследство от папочки и все такое… Но если им нечего наследовать, что тогда? Я могу побиться с тобой об заклад. Нора, что через год мы будем жить в Уайтледиз!
— Я так не думаю.
— Если ты не надеешься на успех, то никогда его не добьешься!
— Такой ли уж это успех?!
— Это то, чего так хотел мой отец, — сказал он. — Больше всего на свете. И я сделаю это.
В этот момент его глазами посмотрел на меня Линкс. Я почувствовала себя предательницей и замолчала.
Стирлинг нежно улыбнулся мне.
— Вот увидишь, — сказал он.
Нас приглашали не только в Уайтледиз и в Уэйкфилд Парк, так что вскоре мы стали частью местного общества. Здесь уж постаралась Мод Матерс.
Я с удовольствием помогала ей, так как она мне очень нравилась. Особенно за свою разумную головку. С Минтой и Франклином было сложнее. Стерлинг относился к ним снисходительно, даже слегка презрительно, постоянно подчеркивая, как мы не похожи. Я смеялась за это над Стирлингом, хотя невольно поддавалась его влиянию.
Вот Люси, так та выводила его из терпения. И я знала почему. Не привыкшая к роскоши, рассудительная, энергичная, она, видимо, отчаянно старалась уложиться в те средства, которыми располагала. Стирлинг же был счастлив оттого, что у Кэрдью туго с деньгами. У него это стало навязчивой идеей. Конечно, я осуждала Стирлинга, но не могла не признать, что все его усилия были данью памяти отца.
В субботу я помогала Мод украсить церковь перед праздником урожая. Мы убрали алтарь хризантемами, астрами, георгинами и осенними маргаритками. Красиво разложили огромные кабачки, помидоры и капусту. Пучки колосьев перевязали красными лентами и поместили их рядом с караваями вкусно пахнущего хлеба с хрустящей корочкой. Позднее его собирались раздать нуждающимся.
— В этом году собрали хороший урожай, — заметила Мод, глядя на меня с верхней ступеньки лестницы. Она украшала золотистыми листьями медные перила.
— Осторожно, не упадите, — предупредила я.
— Уже пять лет как я украшаю по праздникам церковь и не боюсь высоты.
Все же я подошла, чтобы поддержать лестницу.
— А что если вы вдруг не сможете помогать отцу? — спросила я.
— У него сотни помощников, которые прекрасно со всем справятся.
— Что-то мне не верится. Посмотрите на доктора Хантера. Он уже утомился.
— Правда, — подтвердила она, — он, действительно, устал.
Мод спустилась с лестницы, и я обратила внимание, как порозовели ее щеки.
— Я часто говорю доктору, что ему нужна поддержка, — продолжала она. — Иногда мне его очень жаль. — Она прикусила губу и смутилась. — Он выглядит… расстроенным. У него так много работы.
На мой взгляд, она была совершенно права.
— Как вы считаете, хорошо ли будут сочетаться эти рыжеватые хризантемы с осенней листвой? — спросила я.
— Прекрасно. Мне кажется, следует как-то помочь доктору Хантеру.
Затем она заговорила о том, как бесконечно он предан своим больным, сколько добра принес людям.
Без сомнений, доктор ей очень нравился.
Этой осенью я много ездила верхом. Жизнь в Австралии сделала из меня хорошую наездницу. Иногда меня сопровождал Стирлинг. Он нервничал и строил разные планы: даже собирался купить землю и уже видел себя местным помещиком, чуть ли не соперником Франклина Уэйкфилда. Но к своей главной цели — завладеть Уайтледиз — пока не приблизился ни на дюйм.
Правда, он хотел посетить сэра Хилари и открыто предложить ему сделку, но я сумела отговорить Стирлинга, сказав, что только настроит Кэрдью против себя, если они поймут, почему он завел дружбу с ними.
Я часто ездила верхом с Франклином Уэйкфилдом.
Обычно он показывал мне места, которых я еще не видела. Мне полюбились эти прогулки. Мы иногда привязывали наших лошадей у какой-нибудь старой гостиницы, где нас угощали хлебом с сыром и пенистым сидром, что было очень вкусно. Франклин знакомил меня с разными людьми, и было заметно, что он и его семья пользовались в округе огромным уважением.
Мне нравилась осень: туман, который витал в воздухе, запах сжигаемых листьев, когда мы проезжали мимо чьего-нибудь сада, морозец, пощипывающий кожу. Я видела, как постепенно обнажались деревья, их ветви казались кружевом на фоне серо-голубого неба. Я многое узнала об обязанностях сквайра — помещика, так как Франклин относился к ним крайне серьезно. Его педантичная манера вести разговор уже не казалась мне странной — даже приятной. В этом человеке было что-то надежное. Он любил своих родителей и был им очень предан, своих арендаторов, он знал о них почти все и живо интересовался их проблемами.
Однажды, теплым ноябрьским днем, когда красное солнце было несколько скрыто туманом и паутина висела на живой изгороди, мы ехали верхом. В этот день он был заметно подавлен.
— Ничего неожиданного, — ответил он на мои расспросы. — Доктор Хантер считает, что моему отцу осталось жить только полгода.
— Простите.
— Он уже стар, и его здоровье ухудшается. Я особенно беспокоюсь о матери.
— Она тоже больна?
— Нет, но они были вместе долгие годы. Когда-то жили по соседству и знали друг друга с детства. Я даже не могу себе представить, что с ней случится, когда умрет отец.
— У нее есть вы!
— Боюсь, что этого недостаточно. Страдания могут убить ее!
— Вы верите, что люди могут умереть от разбитого сердца?
— Не только сердце — будет разбита вся жизнь!
Я подумала о себе, о Линксе. Он так много значил для меня, а я все еще жива и порой даже радуюсь жизни.
Дальше мы ехали в молчании, я уверена: он понял, как я сочувствую ему.
Именно в этот день мы нашли котят — на ферме, хозяйка которой настояла, чтобы мы выпили по стаканчику ее собственного вина и отведали булку, только что вытащенную из духовки. Мы сидели на кухне, и она рассказывала Франклину, что ее муж решил не запахивать три акра земли на следующий год — пусть земля отдохнет. Большая полосатая кошка прошествовала на кухню и мурлыча начала тереться о мои ноги.
— Это старушка Тибблс пожаловала за молоком, — сказала жена фермера. — Она совсем не обращает внимания на своих котят.
— Сколько же их у вас? — спросил Франклин.
— По правде сказать, мистер Уэйкфилд, я уже потеряла счет. Не могу я топить живые существа. А стоит им подрасти — и у них появляются котята. Вот и бегают в амбарах, нам не мешают да и мышей ловят.
Когда ее муж вернулся домой, он показал нам новый амбар, там-то я и увидела котят. Их было десять, а может, и больше, некоторые только начинали подрастать. Одна кошечка была не такая хорошенькая, как остальные, к тому же, довольно худая и пугливая. Когда я позвала ее, она сразу же побежала ко мне. Жаль, что нечем было ее покормить.
— Эта киска кажется чужой среди других котят, — заметила я.
— Так бывает иногда, — ответил фермер. — Она не такая сильная и не может защитить себя.
— Могу я взять ее себе?
— Мы будем только рады, — ответил фермер. Я знала, что с удовольствием буду кормить кошечку, ласкать ее, только чтобы поскорее она забыла тяжелые времена.
Мы уже собирались уезжать, когда прибежал еще один котенок — рыжевато-коричневый, как и мой, но гораздо красивее, хотя на вид такой же голодный. Он жалобно замяукал, и я решила:
— Возьму обоих. Им вместе будет веселее! Мы положили котят в корзинку и поехали. По пути заглянули в Уайтледиз, чтобы навестить сэра Хилари. К нам вышла Минта и занялась котятами. Пока Франклин беседовал с ее отцом, мы вытащили их из корзины и дали каждому по блюдцу молока.
— Какие хорошенькие, — воскликнула Минта, — и такие голодные. Они совсем не похожи на тех кошек, за которыми ухаживают.
Минте так хотелось котенка, что я предложила выбрать ей одного из них. Она очень обрадовалась.
После того, как киски вылакали молоко до последней капельки, они начали вылизывать себя.
— Эта симпатичней, — сказала Минта.
— А у этой ярко выраженное чувство собственного достоинства.
Мы начали придумывать им имена, и, наконец, я предложила назвать более красивую кошку Беллой, а другую — Донной.
Минта выбрала Беллу, и она осталась жить в Уайтледиз.
Через несколько недель мы услышали о продаже молодого леса — того, что рос на границе владений Кэрдью и Уэйкфилдов. Стирлинг приехал домой очень возбужденный.
— Им, наверное, приходится это делать, чтобы собрать деньги, — сказал он.
Я уже знала об этом от Франклина. Он сам собирался купить лес, но не для того, чтобы строить что-то на этом месте.
Наверное, он хотел, чтобы после его женитьбы на Минте все оставалось как было.
Я была поражена, когда узнала, что не он купил лес. Кто-то предложил более крупную сумму. Мне стало неприятно, Я захотела поскорее увидеть Стирлинга.
Я все поняла еще до того, как задала вопрос. Именно это он называл «начать действовать».
— Итак, ты купил лес Уайтледиз?
— От тебя ничего не скроешь.
— И заплатил за него вдвое больше настоящей цены? — продолжала я.
— Какое это имеет значение?
— Конечно, ты же — миллионер!.. Почему ты ничего не сказал мне?
— Ты стала очень странной, Нора. Ты все больше становишься похожей на НИХ, и все меньше — на НАС!
— Если ты имеешь в виду, что я пытаюсь вести себя более тактично…
— О, прекрати! Что тут бестактного, если ты предложил людям больше денег, чтобы помочь им в беде.
— Когда они узнают обо всем, им будет неприятно.
— Они не расстроились, когда получили в два раза больше, чем на самом деле стоит земля.
— Сэр Хилари…
— Он ничего не смыслит в делах.
— Минта…
— Она разбирается в этом еще меньше. В этом доме хоть что-то понимает только леди Кэрдью.
— Значит, ты договорился с ней?
— Я договорился с моим агентом.
— Мне кажется, тебе не следовало так поступать, Стирлинг.
— Почему?
— Потому, что эту землю собирался купить Франклин Уэйкфилд, и если бы он это сделал, она осталась бы во владении семьи.
— Я не понимаю, что ты хочешь доказать мне?
— Ты просто слеп. Франклин собирается жениться на Минте. И тогда он сможет заняться Уайтледиз.
— Но в этот дом следует вложить гораздо больше того, что у него есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31