Мы жили в постоянном страхе, что кто-то еще обнаружит наше золото.
Линкс со Стирлингом исследовали местность и были абсолютно уверены: там находятся богатейшие в Австралии залежи. На вершине плато, куда забраться было трудно, пряталось целое состояние. И все эти годы оно было так близко. Они смотрели на меня как на какое-то чудо. Я и сама гордилась собой, отказываясь слушать внутренний голос, который спрашивал:
«Много ли хорошего принесло золото людям?»
По вечерам вместо игры в шахматы мы совещались. Обычно к нам с Линксом присоединялся Стирлинг. Чтобы не вызывать подозрений, Линкс покупал не только ту землю, где находилось плато, но и соседние участки. Он якобы хотел расширить свои владения, увеличить стада овец.
Линкс был уверен, что настоящие сокровища скрыты под землей.
— Обычно золотые жилы залегают на разных уровнях, — объяснил он. — Мы станем копать шахты на ту глубину, которая потребуется.
И вот наступил день, когда Линкс позвал сына и меня в библиотеку. Открыв бутылку шампанского, он наполнил три бокала.
— Земля моя! — торжественно объявил он. — Мы будем богаче всех.
И вручил бокал сначала мне, потом — Стирлингу, затем взял себе.
— За Нору, — сказал он, — которая нашла наше богатство.
— Это была просто удача, — настаивала я. — Но вас я не знала бы, что с ним делать.
— Ты поступила правильно. Ты пришла прямо ко мне. — В его глазах светилась любовь и одобрение. Я подумала, что никогда в жизни не была так счастлива.
— А теперь, — сказал он, — за нас, за ликующий триумвират!
Мы выпили. Я спросила:
— А вы уверены? В конце концов, шахты еще не вырыты.
Линкс рассмеялся.
— Нора, уже сейчас мы нашли самородок, который стоит не менее десяти тысяч фунтов. Там, наверху, золото, золото, много золота! Не волнуйся. Мы богаты. Мы ждали этого долгие годы, и вот ты привела нас к победе.
Я протянула к ним руки. Линкс взял меня за одну, а Стирлинг — за другую.
— Я хотела этого больше всего на свете, — сказала я.
— Так у тебя тоже была золотая лихорадка, Нора, — поддразнил меня Линкс.
— Нет, мне просто хотелось дать вам обоим то, о чем вы больше всего мечтали.
Потом Линкс обнял меня и нежно прошептал:
— Нора, моя девочка.
Затем отпустил и как бы вручил Стирлингу, я прижалась к нему.
— Мне кажется, я плачу, — сказала я. — Те, кто не плачет, когда их обижают, плачут, когда счастливы.
И вот началась работа. Все вокруг только и говорили, что о находке. Они всегда знали, что Линкса ждет удача, что ему повезет — это же не земля, а золотые россыпи.
Линкс закрыл старую шахту, переведя всех рабочих на новое место, а кроме того, нанял еще людей. Поляну, где убили отца, было не узнать, улетели вспугнутые взрывами птицы. Для того, чтобы взбираться на плато, в нем вырыли ступени. По дороге постоянно шли подводы: они везли золото в мельбурнский банк. Теперь эта земля называлась «Норины горы».
Я реже и реже видела Линкса и Стирлинга. Почти все время они проводили в шахте, возле которой даже построили домик, где могли переночевать. Состояние росло. Я неизменно слышала рассказы о найденных самородках. Один из них был свыше двух футов длиной! О нем упоминали все мельбурнские газеты, оценивая его стоимость в двадцать тысяч фунтов.
Всюду царило какое-то радостное ожидание, но мое возбуждение куда-то испарилось. Я уже не испытывала прежнего воодушевления.
К нам приехал какой-то человек, и долго о чем-то совещался с Линксом. Аделаида мне сказала, что это поверенный ее отца, который по делам Линкса собирается ехать в Англию.
Говорили, что мой опекун стал миллионером. Возможно, так оно и было, хотя и теперь он не выглядел вполне довольным. Я вообще сомневалась, что такое может когда-нибудь случиться.
Однажды я ему сказала:
— Вы ведь очень богаты. Он признал это.
— Ты тоже, дорогая. Разве я не говорил, что мы — триумвират?
— Насколько богаты?
— Тебе нужны цифры?
— Нет. Они бы мне мало что сказали. Но богатство, наверное, достаточно велико?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сейчас вы могли бы прекратить всю эту лихорадочную деятельность, и пусть другие работают на вас.
— Никто не постарается ради тебя лучше, чем ты сам.
— А зачем? У вас уже достаточно всего.
— Я собираюсь вынуть из этой шахты все золото, Нора.
— Вы ненасытны… в том, что касается золота.
Его глаза заблестели.
— Нет, — сказал он. — Но мне нужно стать очень богатым.
— А потом?
— А потом я сделаю то, что давно намеревался.
Я ждал очень долго, но сейчас, похоже, мои надежды сбываются.
Он больше ничего не сказал и только крепко сжал губы. Я знала, что он думает о мести. О мести человеку, который выгнал его более тридцати пяти лет назад! Могут ли люди так долго мечтать о мести? Такие, как Линкс, могут. И это тревожило меня, потому что я знала: месть не приносит счастья.
Проходил месяц за месяцем, и вот, настало новое Рождество. Мы встречали его в традиционном английском стиле: горячий обед (а на улице жара!), сливовый пудинг, пропитанный бренди, какое-то растение, похожее на белую омелу. Я вспомнила последнее Рождество, приход и изгнание Лэмбсов. Что с ними сейчас, где они?
В начале января поверенный приехал еще раз, и долго разговаривал с Линксом и Стирлингом. Меня на эту беседу не позвали, но после нее я заметила победный блеск в глазах Линкса.
Однажды вечером он пригласил меня сыграть в шахматы. Подойдя к его комнате, я увидела, что дверь распахнута.
— Иди сюда, Нора, — сказал Линкс.
И когда я подошла к нему, закрыл мне ладонями глаза. Затем повернул лицом к стене и отвел ладони.
— Смотри!
И я увидела свой портрет! Стройная девушка в изящной амазонке, на темных волосах — цилиндр. Глаза широко открыты, на щеках — румянец.
— Это моя работа, — сказал он.
— Когда вы его написали?
— И это твой первый вопрос? Я показываю тебе твой портрет, и все, что слышу от тебя: «Когда»?
— Но я не позировала вам.
— А ты думаешь, это необходимо? Я знаю каждую черточку твоего лица, каждое мимолетное его выражение.
— Но вы были так заняты.
— Не настолько, чтобы не думать о тебе. Скажи, он тебе нравится?
— Не слишком ли он мне льстит?
— Такой я тебя вижу.
— Вы, но не я.
— Ты выглядишь такой, когда смотришь на меня.
— А почему он висит здесь?
— Это хорошее место для него… Самое лучшее в комнате.
— Но здесь был другой портрет. Линкс кивнул, и тогда я увидела: тот, прежний, стоял повернутый лицом к стене.
— Сидя за столом, мы могли смотреть прямо на него.
— Теперь я смотрю на твой портрет. Я подошла ближе. Неужели у меня и впрямь столько жизненной энергии? Такие блестящие глаза, такой нежный румянец?
— А Арабелла?..
— Она мертва.
— Так вот почему вы повесили меня здесь. Когда вы узнали, что она умерла?
— Морделл — поверенный, который ездил в Англию по моим делам, побывал в Уайтледиз. Он и привез эту новость.
— Понятно.
— Тебе, действительно, понятно, Нора? — спросил Линкс.
Мне показалось, что он хочет сказать мне что-то сокровенное, но, внезапно изменив решение, предложил сыграть в шахматы.
Жара была неимоверной, гораздо более сильной, чем прошлый раз. Трава засохла, гибли овцы. Да что овцы! Несколько рабочих не выдержали этого пекла. Однако новая шахта продолжала выдавать на-гора огромное количество золота.
Со времени своей находки я так редко видела Стирлинга, что однажды, столкнувшись с ним на лестнице, попеняла ему на это.
— Мы очень заняты в шахте, Нора.
— Вы всегда заняты. Иногда я жалею, что встретила золото.
Он рассмеялся.
— Куда ты направляешься?
— В летний домик.
— Через пять минут я буду с тобой.
— Мне очень приятно твое общество, — сказала я ему, когда он пришел.
— Это взаимно, — ответил он.
— Мне бы только хотелось, чтобы не было этой безумной лихорадки — добывать все больше и больше золота.
— Шахта должна постоянно работать.
— Разве сейчас, когда у вас уже целое состояние, нельзя продать всю землю?
— В свое время отец так и сделает.
— Ты думаешь, он когда-нибудь решится на это? Чем больше он получает, тем больше ему хочется.
Стирлинг сразу же встал на сторону отца. Другого я от него и не ожидала.
— Он знает, когда остановиться. Он обогащает всех нас. Нора.
— Ну и что же нам дало это богатство? Все по-прежнему, только я реже вижу тебя.
— И это тебя огорчает?
— Больше всего на свете.
Он улыбнулся мне счастливой улыбкой. Я подумала: «Он любит меня. Но почему же не говорит об этом? Сейчас самое время. Пора подумать о чем-то более важном».
— Вряд ли, — продолжала я, — ты разделяешь мои чувства.
— Ты же знаешь, что не права.
— Что ж, я рада. Скажи, отец доверяется тебе? Ты знаешь, что у него на уме?
— Думаю, что да. Мне кажется, он собирается в Англию.
— Собирается в Англию? — Я увидела его на лужайках Уайтледиз. — А мы останемся здесь?
— Я не знаю его планов в отношении нас.
— Его планов? Не следует ли нам строить собственные планы?
Он смотрел мимо меня, явно пытаясь скрыть смущение. Я подумала: «Линкс что-то ему сказал. Есть что-то такое, чего я не знаю».
Я надеялась услышать от него, что у нас будет общее будущее. Что он тотчас же попросит моей руки. Это так важно для меня. Я чувствовала: где-то рядом — опасность. Я любила Стирлинга и была уверена, что он меня любит. «Сейчас, — хотелось мне крикнуть, — сейчас как раз время».
Но он ничего не сказал.
И время ушло.
Только неделю спустя я увиделась с Линксом наедине. Жара была еще более гнетущей. Мы с нетерпением ждали ночи, но она не приносила ни облегчения, ни прохлады.
Мы как обычно склонились над шахматной доской, на которой мой король терпел поражение, осаждаемый конем, слоном и пешкой. Я сказала:
— Что-то затевается.
— Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Англию? — спросил Линкс.
— Одной?
— Конечно, нет. Мы все отправимся, — ты, я и Стирлинг.
— А Аделаида?
— Она останется здесь поддерживать огонь в очаге, если, конечно, не захочет присоединиться к нам.
— Ей разрешена свобода действий?
Он засмеялся.
— Резкость твоего тона позволяет мне судить, что ты не особенно благосклонно относишься к идее посетить свою родину?
— С какой целью?
— Завершить небольшое дело.
— Месть?
— Можно сказать и так.
— Мы сейчас очень богаты?
— Достаточно для того, чтобы сделать все, о чем я мечтал… За исключением одного.
— И что же вам мешает?
— Время. Смерть!
— Даже вы не в силах победить таких противников!
— Даже я, — признал он.
— Вы склонны пооткровенничать?
— А ты склонна выслушать мои откровения?
— Ваши — всегда.
Он радостно засмеялся.
— Моя дорогая Нора, моя милая Нора, ты для меня очень много значишь.
— Знаю. Я нашла золото.
— Не только. Еще важнее то, что ты… вернула мне молодость.
— Это немного загадочно.
— Может быть, в один прекрасный день ты поймешь.
— В один прекрасный день? Почему не сегодня? Он замолчал, и у него угрожающе поднялась бровь. Мне было знакомо это выражение.
— Посмотрим, — сказал он. Откинувшись на спинку стула, он серьезно взглянул на меня. — Ты знаешь, что мой поверенный побывал в Англии, где заключил для меня несколько сделок. Речь идет о покупке и продаже неких акций. Но не буду утомлять тебя деталями. Словом, я крайне доволен тем, как все складывается.
Я спросила:
— Это связано с Уайтледиз?
— Ты умная девочка. Нора. Должен сказать тебе, единственное, что помогло мне выдержать самые ужасные годы, были мечты о том, как я буду жить в Уайтледиз… Уже не в качестве скромного учителя рисования, а как хозяин. Видела бы ты этот зал. Нора! Он грандиозен. Величественен. На потолке вырезан герб семьи и девиз «На службе у страны и королевы». Королевой этой была Елизавета, а на гербе — тюдоровские розы в честь, конечно же, той династии, что подарила семье дом. После того, как оттуда были изгнаны благочестивые леди, обреченные нищенствовать и умирать от голода в деревнях. Стены отделаны деревянными панелями. Огромный каменный камин, по обе стороны которого стоят доспехи: в них-то мужчины рода и служили стране и королеве. В одном конце зала на возвышении водружен стол — за ним обедали короли и королевы. И я хочу обедать за этим столом. Я буду хозяином Уайтледиз и отомщу человеку, который погубил мою жизнь. Я знал, что он любил больше всего на свете, больше жены и дочери, Уайтледиз. И я поклялся, что в один прекрасный день я отберу это у него. Я женюсь на его дочери. Я окину взглядом этот зал и скажу: «Уайтледиз принадлежит мне». Но он умер. Умерла и его дочь.
— И вы собираетесь в Англию, чтобы отнять Уайтледиз у его законных владельцев? Зачем? У вас здесь дом, люди, которые любят вас и восхищаются вами.
Его горящий взор пронизал меня.
— Ты принадлежишь к этим людям, Нора?
— Вы знаете, что принадлежу. Он наклонился вперед.
— Тогда, Нора, я мог бы назвать себя почти счастливым.
— Если вы мудрый человек, вам этого будет достаточно, — сказала я. — Вы откажетесь от своей глупой идеи. Да, она помогла вам выжить, но сейчас она бесполезна.
— Ты отваживаешься поучать меня, Нора!
— Да, так.
— Никто другой на это не осмелится.
— Тогда вы должны быть благодарны Богу, что есть хоть один человек, который вас не боится.
— Я и благодарен Ему. Но Уайтледиз так прекрасен. Нора. Неужели ты не мечтаешь жить в таком доме?
Я ответила не сразу.
— Мне нравится наш дом.
— Ты ведь знаешь, что это всего лишь копия — плохая копия. Ну, признай же это!
— Я признаю, что подлинный Уайтледиз прекрасен.
— И тебе не хотелось бы называть его своим?
— Хотелось бы, если бы он был моим по праву.
— А если бы ты его купила?
— Но семья, которая живет там уже много поколений, никогда не продаст его.
— Я не рассказывал тебе всю историю, Нора? Арабелла вышла замуж за человека, которого выбрал для нее отец. За ничтожество по имени сэр Хилари Кэрдью. Его предки восходят к Вильгельму Завоевателю — их род еще старше, чем у Дорианов. Довольно состоятельный. Дом семьи Кэрдью находился приблизительно в десяти милях от Уайтледиз. Обе семьи издавна дружили, и Хилари с юных лет предназначался в женихи Арабелле.
— И когда вы уехали, она вышла за него замуж.
— Я узнал об этом только годы спустя, когда смог послать туда человека.
— Почему же не поехали сами?
— Я поклялся, что не ступлю на землю Англии до тех пор, пока не стану миллионером. Кроме того, я был женат на Мейбелле. У меня были свои сын и дочь. Но… Я хотел иметь Уайтледиз… и в то время — Арабеллу.
— Но у нее был муж, а у вас — жена.
— Моя жена умерла при рождении Стирлинга. Я тогда думал, что вернусь назад, к Арабелле. По правде, если бы у меня тогда было достаточно денег, я бы, действительно, сделал это. Я говорил тебе, что сэр Генри не любил, когда кто-то тратил время впустую? Каждый день я давал Арабелле урок рисования, но он длился самое большее два часа. Проживающий в доме учитель рисования был невыгоден, поэтому я стал еще и секретарем сэра Генри. У меня были неплохие способности, и вскоре я начал заниматься его делами. Поэтому точно знал, что с ними. Сэр Генри был расточителен, понимал толк в винах, пил сверх всякой меры, играл в азартные игры. Его благополучие уже тогда слегка пошатнулось. Поэтому он хотел породниться с семьей Кэрдью — поправить свое положение. Но сэр Джеймс Кэрдью — такой же, как и он. Мне многое известно о состоянии обеих семей.
— И это вам пригодилось?
— Совсем недавно, да.
— Совсем недавно?
— Моему поверенному в Лондоне кое-что удалось. Это меня обогатило… а кого-то сделало беднее. У меня перехватило дыхание.
— Линкс! — воскликнула я. И он, действительно, был похож сейчас на рысь — в его глазах горела беспощадность зверя.
— Вы умышленно разорили этих людей?
— Ты не разбираешься в этом, Нора.
— Но что бы вы ни предприняли, они никогда не продадут дом.
— Если они не смогут содержать его, то вынуждены будут продать.
— Я бы никогда не пошла на это. Что-нибудь придумала, чтобы сохранить его. Сдавала бы часть дома; сама бы стала работать; особенно, если знала, что кто-то хочет отобрать его у меня.
— Но не все люди похожи на тебя. Нора.
— Они никогда не продадут его. Я просто знаю это. Я там была. Я помню эту девушку.
— Получить его можно не только за деньги.
— Как же еще?
— Ты поймешь. Одно я знаю. Нора. Я желаю видеть своего сына хозяином Уайтледиз. Мои внуки будут играть на его лужайках. Они будут воспитываться в благородном окружении. Это мой план, и я собираюсь сделать все, чтобы он исполнился.
— А Стирлинг… Он этого хочет?
— Сыну известно о моих замыслах. Так было всегда. Он больше, чем кто-либо знает, как я страдал. Я помню, как он рыдал от гнева, гладя на мои шрамы, как сжимались у него кулаки, слышал, как он клялся заплатить по счету.
Я молчала, и Линкс тихо произнес мое имя. Я подняла голову — он ласково смотрел на меня.
— Я хочу, чтобы ты поняла это. Ты сейчас одна из нас. Из года в год ты будешь становиться все ближе. Я никогда не думал, что смогу к кому-то так привязаться, как к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Линкс со Стирлингом исследовали местность и были абсолютно уверены: там находятся богатейшие в Австралии залежи. На вершине плато, куда забраться было трудно, пряталось целое состояние. И все эти годы оно было так близко. Они смотрели на меня как на какое-то чудо. Я и сама гордилась собой, отказываясь слушать внутренний голос, который спрашивал:
«Много ли хорошего принесло золото людям?»
По вечерам вместо игры в шахматы мы совещались. Обычно к нам с Линксом присоединялся Стирлинг. Чтобы не вызывать подозрений, Линкс покупал не только ту землю, где находилось плато, но и соседние участки. Он якобы хотел расширить свои владения, увеличить стада овец.
Линкс был уверен, что настоящие сокровища скрыты под землей.
— Обычно золотые жилы залегают на разных уровнях, — объяснил он. — Мы станем копать шахты на ту глубину, которая потребуется.
И вот наступил день, когда Линкс позвал сына и меня в библиотеку. Открыв бутылку шампанского, он наполнил три бокала.
— Земля моя! — торжественно объявил он. — Мы будем богаче всех.
И вручил бокал сначала мне, потом — Стирлингу, затем взял себе.
— За Нору, — сказал он, — которая нашла наше богатство.
— Это была просто удача, — настаивала я. — Но вас я не знала бы, что с ним делать.
— Ты поступила правильно. Ты пришла прямо ко мне. — В его глазах светилась любовь и одобрение. Я подумала, что никогда в жизни не была так счастлива.
— А теперь, — сказал он, — за нас, за ликующий триумвират!
Мы выпили. Я спросила:
— А вы уверены? В конце концов, шахты еще не вырыты.
Линкс рассмеялся.
— Нора, уже сейчас мы нашли самородок, который стоит не менее десяти тысяч фунтов. Там, наверху, золото, золото, много золота! Не волнуйся. Мы богаты. Мы ждали этого долгие годы, и вот ты привела нас к победе.
Я протянула к ним руки. Линкс взял меня за одну, а Стирлинг — за другую.
— Я хотела этого больше всего на свете, — сказала я.
— Так у тебя тоже была золотая лихорадка, Нора, — поддразнил меня Линкс.
— Нет, мне просто хотелось дать вам обоим то, о чем вы больше всего мечтали.
Потом Линкс обнял меня и нежно прошептал:
— Нора, моя девочка.
Затем отпустил и как бы вручил Стирлингу, я прижалась к нему.
— Мне кажется, я плачу, — сказала я. — Те, кто не плачет, когда их обижают, плачут, когда счастливы.
И вот началась работа. Все вокруг только и говорили, что о находке. Они всегда знали, что Линкса ждет удача, что ему повезет — это же не земля, а золотые россыпи.
Линкс закрыл старую шахту, переведя всех рабочих на новое место, а кроме того, нанял еще людей. Поляну, где убили отца, было не узнать, улетели вспугнутые взрывами птицы. Для того, чтобы взбираться на плато, в нем вырыли ступени. По дороге постоянно шли подводы: они везли золото в мельбурнский банк. Теперь эта земля называлась «Норины горы».
Я реже и реже видела Линкса и Стирлинга. Почти все время они проводили в шахте, возле которой даже построили домик, где могли переночевать. Состояние росло. Я неизменно слышала рассказы о найденных самородках. Один из них был свыше двух футов длиной! О нем упоминали все мельбурнские газеты, оценивая его стоимость в двадцать тысяч фунтов.
Всюду царило какое-то радостное ожидание, но мое возбуждение куда-то испарилось. Я уже не испытывала прежнего воодушевления.
К нам приехал какой-то человек, и долго о чем-то совещался с Линксом. Аделаида мне сказала, что это поверенный ее отца, который по делам Линкса собирается ехать в Англию.
Говорили, что мой опекун стал миллионером. Возможно, так оно и было, хотя и теперь он не выглядел вполне довольным. Я вообще сомневалась, что такое может когда-нибудь случиться.
Однажды я ему сказала:
— Вы ведь очень богаты. Он признал это.
— Ты тоже, дорогая. Разве я не говорил, что мы — триумвират?
— Насколько богаты?
— Тебе нужны цифры?
— Нет. Они бы мне мало что сказали. Но богатство, наверное, достаточно велико?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сейчас вы могли бы прекратить всю эту лихорадочную деятельность, и пусть другие работают на вас.
— Никто не постарается ради тебя лучше, чем ты сам.
— А зачем? У вас уже достаточно всего.
— Я собираюсь вынуть из этой шахты все золото, Нора.
— Вы ненасытны… в том, что касается золота.
Его глаза заблестели.
— Нет, — сказал он. — Но мне нужно стать очень богатым.
— А потом?
— А потом я сделаю то, что давно намеревался.
Я ждал очень долго, но сейчас, похоже, мои надежды сбываются.
Он больше ничего не сказал и только крепко сжал губы. Я знала, что он думает о мести. О мести человеку, который выгнал его более тридцати пяти лет назад! Могут ли люди так долго мечтать о мести? Такие, как Линкс, могут. И это тревожило меня, потому что я знала: месть не приносит счастья.
Проходил месяц за месяцем, и вот, настало новое Рождество. Мы встречали его в традиционном английском стиле: горячий обед (а на улице жара!), сливовый пудинг, пропитанный бренди, какое-то растение, похожее на белую омелу. Я вспомнила последнее Рождество, приход и изгнание Лэмбсов. Что с ними сейчас, где они?
В начале января поверенный приехал еще раз, и долго разговаривал с Линксом и Стирлингом. Меня на эту беседу не позвали, но после нее я заметила победный блеск в глазах Линкса.
Однажды вечером он пригласил меня сыграть в шахматы. Подойдя к его комнате, я увидела, что дверь распахнута.
— Иди сюда, Нора, — сказал Линкс.
И когда я подошла к нему, закрыл мне ладонями глаза. Затем повернул лицом к стене и отвел ладони.
— Смотри!
И я увидела свой портрет! Стройная девушка в изящной амазонке, на темных волосах — цилиндр. Глаза широко открыты, на щеках — румянец.
— Это моя работа, — сказал он.
— Когда вы его написали?
— И это твой первый вопрос? Я показываю тебе твой портрет, и все, что слышу от тебя: «Когда»?
— Но я не позировала вам.
— А ты думаешь, это необходимо? Я знаю каждую черточку твоего лица, каждое мимолетное его выражение.
— Но вы были так заняты.
— Не настолько, чтобы не думать о тебе. Скажи, он тебе нравится?
— Не слишком ли он мне льстит?
— Такой я тебя вижу.
— Вы, но не я.
— Ты выглядишь такой, когда смотришь на меня.
— А почему он висит здесь?
— Это хорошее место для него… Самое лучшее в комнате.
— Но здесь был другой портрет. Линкс кивнул, и тогда я увидела: тот, прежний, стоял повернутый лицом к стене.
— Сидя за столом, мы могли смотреть прямо на него.
— Теперь я смотрю на твой портрет. Я подошла ближе. Неужели у меня и впрямь столько жизненной энергии? Такие блестящие глаза, такой нежный румянец?
— А Арабелла?..
— Она мертва.
— Так вот почему вы повесили меня здесь. Когда вы узнали, что она умерла?
— Морделл — поверенный, который ездил в Англию по моим делам, побывал в Уайтледиз. Он и привез эту новость.
— Понятно.
— Тебе, действительно, понятно, Нора? — спросил Линкс.
Мне показалось, что он хочет сказать мне что-то сокровенное, но, внезапно изменив решение, предложил сыграть в шахматы.
Жара была неимоверной, гораздо более сильной, чем прошлый раз. Трава засохла, гибли овцы. Да что овцы! Несколько рабочих не выдержали этого пекла. Однако новая шахта продолжала выдавать на-гора огромное количество золота.
Со времени своей находки я так редко видела Стирлинга, что однажды, столкнувшись с ним на лестнице, попеняла ему на это.
— Мы очень заняты в шахте, Нора.
— Вы всегда заняты. Иногда я жалею, что встретила золото.
Он рассмеялся.
— Куда ты направляешься?
— В летний домик.
— Через пять минут я буду с тобой.
— Мне очень приятно твое общество, — сказала я ему, когда он пришел.
— Это взаимно, — ответил он.
— Мне бы только хотелось, чтобы не было этой безумной лихорадки — добывать все больше и больше золота.
— Шахта должна постоянно работать.
— Разве сейчас, когда у вас уже целое состояние, нельзя продать всю землю?
— В свое время отец так и сделает.
— Ты думаешь, он когда-нибудь решится на это? Чем больше он получает, тем больше ему хочется.
Стирлинг сразу же встал на сторону отца. Другого я от него и не ожидала.
— Он знает, когда остановиться. Он обогащает всех нас. Нора.
— Ну и что же нам дало это богатство? Все по-прежнему, только я реже вижу тебя.
— И это тебя огорчает?
— Больше всего на свете.
Он улыбнулся мне счастливой улыбкой. Я подумала: «Он любит меня. Но почему же не говорит об этом? Сейчас самое время. Пора подумать о чем-то более важном».
— Вряд ли, — продолжала я, — ты разделяешь мои чувства.
— Ты же знаешь, что не права.
— Что ж, я рада. Скажи, отец доверяется тебе? Ты знаешь, что у него на уме?
— Думаю, что да. Мне кажется, он собирается в Англию.
— Собирается в Англию? — Я увидела его на лужайках Уайтледиз. — А мы останемся здесь?
— Я не знаю его планов в отношении нас.
— Его планов? Не следует ли нам строить собственные планы?
Он смотрел мимо меня, явно пытаясь скрыть смущение. Я подумала: «Линкс что-то ему сказал. Есть что-то такое, чего я не знаю».
Я надеялась услышать от него, что у нас будет общее будущее. Что он тотчас же попросит моей руки. Это так важно для меня. Я чувствовала: где-то рядом — опасность. Я любила Стирлинга и была уверена, что он меня любит. «Сейчас, — хотелось мне крикнуть, — сейчас как раз время».
Но он ничего не сказал.
И время ушло.
Только неделю спустя я увиделась с Линксом наедине. Жара была еще более гнетущей. Мы с нетерпением ждали ночи, но она не приносила ни облегчения, ни прохлады.
Мы как обычно склонились над шахматной доской, на которой мой король терпел поражение, осаждаемый конем, слоном и пешкой. Я сказала:
— Что-то затевается.
— Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Англию? — спросил Линкс.
— Одной?
— Конечно, нет. Мы все отправимся, — ты, я и Стирлинг.
— А Аделаида?
— Она останется здесь поддерживать огонь в очаге, если, конечно, не захочет присоединиться к нам.
— Ей разрешена свобода действий?
Он засмеялся.
— Резкость твоего тона позволяет мне судить, что ты не особенно благосклонно относишься к идее посетить свою родину?
— С какой целью?
— Завершить небольшое дело.
— Месть?
— Можно сказать и так.
— Мы сейчас очень богаты?
— Достаточно для того, чтобы сделать все, о чем я мечтал… За исключением одного.
— И что же вам мешает?
— Время. Смерть!
— Даже вы не в силах победить таких противников!
— Даже я, — признал он.
— Вы склонны пооткровенничать?
— А ты склонна выслушать мои откровения?
— Ваши — всегда.
Он радостно засмеялся.
— Моя дорогая Нора, моя милая Нора, ты для меня очень много значишь.
— Знаю. Я нашла золото.
— Не только. Еще важнее то, что ты… вернула мне молодость.
— Это немного загадочно.
— Может быть, в один прекрасный день ты поймешь.
— В один прекрасный день? Почему не сегодня? Он замолчал, и у него угрожающе поднялась бровь. Мне было знакомо это выражение.
— Посмотрим, — сказал он. Откинувшись на спинку стула, он серьезно взглянул на меня. — Ты знаешь, что мой поверенный побывал в Англии, где заключил для меня несколько сделок. Речь идет о покупке и продаже неких акций. Но не буду утомлять тебя деталями. Словом, я крайне доволен тем, как все складывается.
Я спросила:
— Это связано с Уайтледиз?
— Ты умная девочка. Нора. Должен сказать тебе, единственное, что помогло мне выдержать самые ужасные годы, были мечты о том, как я буду жить в Уайтледиз… Уже не в качестве скромного учителя рисования, а как хозяин. Видела бы ты этот зал. Нора! Он грандиозен. Величественен. На потолке вырезан герб семьи и девиз «На службе у страны и королевы». Королевой этой была Елизавета, а на гербе — тюдоровские розы в честь, конечно же, той династии, что подарила семье дом. После того, как оттуда были изгнаны благочестивые леди, обреченные нищенствовать и умирать от голода в деревнях. Стены отделаны деревянными панелями. Огромный каменный камин, по обе стороны которого стоят доспехи: в них-то мужчины рода и служили стране и королеве. В одном конце зала на возвышении водружен стол — за ним обедали короли и королевы. И я хочу обедать за этим столом. Я буду хозяином Уайтледиз и отомщу человеку, который погубил мою жизнь. Я знал, что он любил больше всего на свете, больше жены и дочери, Уайтледиз. И я поклялся, что в один прекрасный день я отберу это у него. Я женюсь на его дочери. Я окину взглядом этот зал и скажу: «Уайтледиз принадлежит мне». Но он умер. Умерла и его дочь.
— И вы собираетесь в Англию, чтобы отнять Уайтледиз у его законных владельцев? Зачем? У вас здесь дом, люди, которые любят вас и восхищаются вами.
Его горящий взор пронизал меня.
— Ты принадлежишь к этим людям, Нора?
— Вы знаете, что принадлежу. Он наклонился вперед.
— Тогда, Нора, я мог бы назвать себя почти счастливым.
— Если вы мудрый человек, вам этого будет достаточно, — сказала я. — Вы откажетесь от своей глупой идеи. Да, она помогла вам выжить, но сейчас она бесполезна.
— Ты отваживаешься поучать меня, Нора!
— Да, так.
— Никто другой на это не осмелится.
— Тогда вы должны быть благодарны Богу, что есть хоть один человек, который вас не боится.
— Я и благодарен Ему. Но Уайтледиз так прекрасен. Нора. Неужели ты не мечтаешь жить в таком доме?
Я ответила не сразу.
— Мне нравится наш дом.
— Ты ведь знаешь, что это всего лишь копия — плохая копия. Ну, признай же это!
— Я признаю, что подлинный Уайтледиз прекрасен.
— И тебе не хотелось бы называть его своим?
— Хотелось бы, если бы он был моим по праву.
— А если бы ты его купила?
— Но семья, которая живет там уже много поколений, никогда не продаст его.
— Я не рассказывал тебе всю историю, Нора? Арабелла вышла замуж за человека, которого выбрал для нее отец. За ничтожество по имени сэр Хилари Кэрдью. Его предки восходят к Вильгельму Завоевателю — их род еще старше, чем у Дорианов. Довольно состоятельный. Дом семьи Кэрдью находился приблизительно в десяти милях от Уайтледиз. Обе семьи издавна дружили, и Хилари с юных лет предназначался в женихи Арабелле.
— И когда вы уехали, она вышла за него замуж.
— Я узнал об этом только годы спустя, когда смог послать туда человека.
— Почему же не поехали сами?
— Я поклялся, что не ступлю на землю Англии до тех пор, пока не стану миллионером. Кроме того, я был женат на Мейбелле. У меня были свои сын и дочь. Но… Я хотел иметь Уайтледиз… и в то время — Арабеллу.
— Но у нее был муж, а у вас — жена.
— Моя жена умерла при рождении Стирлинга. Я тогда думал, что вернусь назад, к Арабелле. По правде, если бы у меня тогда было достаточно денег, я бы, действительно, сделал это. Я говорил тебе, что сэр Генри не любил, когда кто-то тратил время впустую? Каждый день я давал Арабелле урок рисования, но он длился самое большее два часа. Проживающий в доме учитель рисования был невыгоден, поэтому я стал еще и секретарем сэра Генри. У меня были неплохие способности, и вскоре я начал заниматься его делами. Поэтому точно знал, что с ними. Сэр Генри был расточителен, понимал толк в винах, пил сверх всякой меры, играл в азартные игры. Его благополучие уже тогда слегка пошатнулось. Поэтому он хотел породниться с семьей Кэрдью — поправить свое положение. Но сэр Джеймс Кэрдью — такой же, как и он. Мне многое известно о состоянии обеих семей.
— И это вам пригодилось?
— Совсем недавно, да.
— Совсем недавно?
— Моему поверенному в Лондоне кое-что удалось. Это меня обогатило… а кого-то сделало беднее. У меня перехватило дыхание.
— Линкс! — воскликнула я. И он, действительно, был похож сейчас на рысь — в его глазах горела беспощадность зверя.
— Вы умышленно разорили этих людей?
— Ты не разбираешься в этом, Нора.
— Но что бы вы ни предприняли, они никогда не продадут дом.
— Если они не смогут содержать его, то вынуждены будут продать.
— Я бы никогда не пошла на это. Что-нибудь придумала, чтобы сохранить его. Сдавала бы часть дома; сама бы стала работать; особенно, если знала, что кто-то хочет отобрать его у меня.
— Но не все люди похожи на тебя. Нора.
— Они никогда не продадут его. Я просто знаю это. Я там была. Я помню эту девушку.
— Получить его можно не только за деньги.
— Как же еще?
— Ты поймешь. Одно я знаю. Нора. Я желаю видеть своего сына хозяином Уайтледиз. Мои внуки будут играть на его лужайках. Они будут воспитываться в благородном окружении. Это мой план, и я собираюсь сделать все, чтобы он исполнился.
— А Стирлинг… Он этого хочет?
— Сыну известно о моих замыслах. Так было всегда. Он больше, чем кто-либо знает, как я страдал. Я помню, как он рыдал от гнева, гладя на мои шрамы, как сжимались у него кулаки, слышал, как он клялся заплатить по счету.
Я молчала, и Линкс тихо произнес мое имя. Я подняла голову — он ласково смотрел на меня.
— Я хочу, чтобы ты поняла это. Ты сейчас одна из нас. Из года в год ты будешь становиться все ближе. Я никогда не думал, что смогу к кому-то так привязаться, как к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31