В ней была решетка, сквозь которую мы увидели слугу, который и открыл нам дверь.
Мы очутились в холле с вымощенным камнем полом, стены были великолепно обшиты деревом, в подсвечниках сияли свечи. Все здесь, наверняка, выглядело так, как и почти сорок лет назад, когда Линкс приехал давать уроки рисования Арабелле. Как я смогу забыть его, когда везде, где бы я ни была, тысячи вещей напоминали о нем.
На лестнице появилась Минта, хорошенькая, как сказочная принцесса.
— Я услышала колокольчик, — сказала она, спускаясь. — Я так рада, что вы приехали!
— Мы тоже очень рады, что вы нас пригласили, — сказал Стирлинг. — Большая честь быть гостями в этом доме, уверяю вас!
Минта спросила, кто ему больше нравится — сам дом или его обитатели.
— Мне нравится и то, и другое, — ответил Стирлинг. . — Если вас интересует архитектура, — вмешался Франклин, — то вы нигде не встретите лучшего образца эпохи Тюдоров, чем здесь. Только некоторые пристройки более позднего времени.
— В Австралии нет таких старинных зданий, — ответил Стирлинг. — Для меня это просто откровение. Но не для Норы. Она прожила там лишь около двух лет.
— Мне очень нравится Уайтледиз!
— Мы покажем вам весь дом, — сказала Минта. — Может быть, после обеда. Сначала вы должны познакомиться с отцом и моей мачехой.
Стирлинг начал подниматься по лестнице за Минтой, я и Франклин последовали за ними. Он обратил мое внимание на резное изображение шестнадцатого века — голову монахини. В этих местах творил один художник. Возможно, первую свою крупную работу он выполнил именно здесь — в Уайтледиз. С тех пор голова монахини стала его личной меткой.
— Углубляясь в прошлое, всегда можно сделать целый ряд любопытных открытий, — заметил Франклин.
— Вы интересуетесь прошлым? — спросила я его.
— Я всего лишь дилетант. Но хотел бы знать больше об истории этого края. Мы даже обнаружили здесь старые монеты, а также украшения, сделанные в каменном и бронзовом веках. Хотя меня занимает более позднее время. Например, история старых зданий. Этот дом — один из самых замечательных, по моему мнению.
— Меня он тоже привлекает, — сказала я. Мы уже поднялись, и Минта открыла дверь в очень красивую, с огромными окнами и высоким потолком комнату — гостиную. Оттого что сверху был купол, она казалась еще выше. Как, наверное, красива резьба при дневном свете. На стенах висели старинные портреты, пожалуй, даже мебель относилась к началу восемнадцатого века. Все выглядело весьма импозантно, хотя, как выяснилось позже, было несколько обветшавшим. Но в тот вечер я этого не заметила.
Я сразу же узнала Люси, хотя она изменилась. В ней появилось достоинство, и она стала значительно привлекательней. Ее темные волосы были красиво причесаны, а красно-коричневое бархатное платье, скромное на вид, было великолепно сшито — просто и элегантно. Люси держалась сдержанно, но уверенно. Она подошла ко мне и взяла за руку.
— Я рада, — говорила она нежно и тихо, но без тепла в голосе. — Я вас хорошо помню. Минта рассказывала мне о вас.
Затем повернулась к Стерлингу:
— Да, конечно. Я помню, В конце концов, минуло не так много времени. Пойдемте, я вас представлю мужу.
Сэр Хилари — отец Минты — подошел к нам и пожал руки. Он был хрупким, с таким же, как у Минты, выражением лица. «Наивное, — подумала я, — и совершенно не от мира сего создание». Я сразу же вспомнила, что он женился на женщине, которую любил Линкс. Как странно, что я нахожусь здесь, словно собирая по крупицам прошлое Линкса. Ни здесь, ни в Австралии я не смогу забыть его.
— Мы рады, что у нас появились соседи. Франклин рассказал мне, что вы живете в Мерсерз Хауз. Вам повезло — это жемчужина, а не дом!
Франклин поддержал его:
— И мы довольны, что такие люди поселились в Мерсерз Хауз.
— Франклин, как чувствуют себя ваши родители?
Он ответил, что неплохо, но сэр Хилари продолжал расспрашивать. Его явно интересовало, чем его болезни отличаются от недугов родителей Франклина.
Прибыли еще двое гостей: доктор, который, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке, и Мод Матерс, дочь викария. Это была высокая молодая девушка, загорелая и очень живая.
Обед подали в столовой, такой же большой и вообще во многом напоминавшей гостиную — тот же потолок, те же панели. Минта сказала, что они часто пользуются столовой, но когда съезжается много гостей, например на Рождество, они собираются в зале, хотя теперь это бывает не слишком часто.
— Приходится экономить, — заметила она.
— Когда-нибудь, возможно, все изменится, — заметил Стерлинг.
Мне стало неудобно. Он, похоже, даже не старался скрыть свои намерения, вел себя слишком откровенно. Хотя мне всегда нравились его открытость и бесхитростность. Интересно, а есть ли эти черты у Франклина? Сейчас Стирлинг казался почти наивным, но его горящие глаза жадно осматривали дом.
Я обратила внимание, что нам прислуживала только одна служанка, а дворецким был тот человек, который открывал дверь. У них явно не хватало прислуги. Тем не менее обед был вкусным и подавался как должно — наверняка, плоды усилий Люси. Она обращала внимание на все. Мне стало ясно, что слуги ее боятся.
За столом говорили о разном: сэр Хилари и Франклин обсуждали поместье Уэйкфилд. Стирлинг расспрашивал Минту о доме. Люси со своего конца стола угощала гостей, время от времени присоединяясь к разговору. Я сидела рядом с доктором, напротив Мод Матерс, которая оживленно посвящала нас в проблемы церковного прихода.
— Вам понравится церковь, миссис Херрик. Она такая же старинная, как и этот дом. Башня очень впечатляет, не так ли, доктор Хантер? Надеюсь, вы будете участвовать в наших собраниях и других делах, — продолжала мисс Матерс.
— Вы надолго собираетесь остаться здесь? — хотел знать доктор.
— Трудно сказать. Мой пасынок влюблен в эти края, и особенно — в Уайтледиз.
— От этого дома люди просто сходят с ума, — заметила Мод. — Мне кажется, есть кто-то, кто хотел бы купить его.
— Но им столетиями владела одна семья! Он передавался по наследству из поколения в поколение!
— Мисс Кэрдью обещала показать его после обеда.
Люси присоединилась к разговору:
— Многие с удовольствием осматривают этот дом.
— Вам, наверное, уже надоели посетители.
— Я никогда не устаю от них. Я влюблена в наш дом так же, как все остальные, за исключением тех, кто в нем родился, например, Минта. Я всегда ей повторяю, что она не ценит его. То же будет и с Друсциллой. — Люси улыбнулась. — Моей дочерью, — пояснила она.
— Как Друсцилла? — спросил доктор. Улыбка осветила лицо Люси. «Материнская любовь плюс сияние свечей», — подумала я.
— У нее все в порядке. — Она повернулась ко мне. — Я, как все матери, у кого появился первый ребенок. Паникую и вызываю врача по пустякам.
— Это называется «детская болезнь», — сказал доктор.
— Это просто нежная любовь к своему малышу, — вступила в разговор Мод. — Уверена, что доктор Хантер все понимает и не обижается ни на одну мать в нашем приходе за беспокойство.
— Да, я очень терпелив, — небрежно бросил доктор.
— Необходимая черта, — сказала Люси почти с сарказмом.
У меня, казалось, обострилось восприятие в этот вечер. В отношениях между доктором и Люси Кэрдью явно ощущалась напряженность, или мне только так показалось? Возможно, он влюблен в нее, восхищается ею, а она не отвечает на его чувства? Затем я снова вспомнила о Линксе. Здесь часто проводились увеселения, на которые учителя рисования не приглашали. Как его злило такое пренебрежение! Как он жаждал стать главой этих празднеств…
Я очнулась от своих мыслей, когда услышала, как Люси сказала:
— О, Мод, ты портишь ее. Она становится такой непослушной!
— Она просто милочка, — возразила Мод, — я такая умница!
— Вы говорите о моей маленькой сестричке? — вступила в разговор Минта и поведала, какая смышленая девочка отсутствующая Друсцилла. Вскоре после этого дам проводили в гостиную, а мужчины остались за столом, чтобы выпить вина. У нас разговором завладела Мод. Начались рассуждения о том, на что будут потрачены деньги, полученные после распродажи разных поделок — главным образом, на ремонт вечно нуждавшейся в починке крыши церкви. Распродажа состоится в Уэйкфилд Парке, на что было получено любезное согласие сэра Эверарда и леди Уэйкфилд.
— Обычно это происходило в Уайтледиз, — объяснила мне Минта. — Но в Парке, пожалуй, будет удобнее…
— Разве? — поинтересовалась я. — Но мне казалось…
— Да, у нас старинные владения, однако садовники Парка работают лучше, чем наши… У нас теперь только два садовника, а когда-то у моего деда их было шесть. Поэтому часть нашего парка совсем заросла, зато цветы в Уэйкфилд Парке просто великолепны! Еще одно доказательство обнищания, но казалось, что Минту это совсем не трогает. Мне было интересно, как там Стирлинг ведет себя в мужской компании.
Позже джентльмены присоединились к нам, а после кофе Минта предложила показать мне и Стирлингу дом.
— Будьте осторожны в сторожевой башне, если пойдете туда, — предупредила Люси.
— Обязательно, — пообещала Минта. Оказывается, кое-где в здании уже начали рушиться камни, и сторожевая башня могла обвалиться.
— Ее, наверное, следует привести в порядок? — спросил Стирлинг.
— Возможно, если у нас появится достаточно денег.
— Но раз это так опасно…
— О, здесь столько всего требует ремонта. Вы даже себе не можете представить!
— Почему же? — ответил Стирлинг.
Она ему улыбнулась, как будто он сказал очень умную вещь.
Многим даже не приходит в голову, как много средств нужно, чтобы содержать такой дом в порядке. А если это не делалось много лет… — Она многозначительно подняла брови.
— Я уверен, что за домом следует присматривать, — настаивал Стирлинг.
— Но если нет денег, этого нельзя сделать.
— Простите… — начал было Стирлинг. Она пожала плечами.
— Всю свою жизнь я только и слышу, что Уайтледиз свалится нам на голову, если не будет сделан необходимый ремонт. Я уже привыкла к этому.
— Но дом — это своего рода капитал!
— Да, — согласилась она. — В какой-то степени. Вот вход в старую часть дома. Эти стены сохранились со времен монастыря. Видите, какие они толстые. Осторожно, лестница. Ступеньки весьма непрочные.
Мы начали подниматься по спиральной каменной лестнице, держась вместо перил за веревку. Ступеньки были крутыми, а в центре каждой из них была ложбинка оттого, что по ним прошлось слишком много ног — тоже один из признаков древности.
— Никогда не видел ничего подобного, — возбужденно произнес Стирлинг.
— Я рада, что это волнует вас, — сказала Минта, которая, конечно же, не правильно истолковала огонек в глазах Стерлинга.
Мы прошли через старую часть дома. Минта сняла 270 фонарь со стены, и Стирлинг понес его. Поднимаясь по крутым ступенькам, мы заглядывали в альковы, которые напоминали больше тесные камеры. Было очень холодно.
— Мы иногда пользуемся ими вместо кладовых, — заметила Минта. — Когда я была маленькой, здесь хранились оленина и огромные окорока. Но тогда мы еще устраивали большие приемы.
Потом мы вернулись в жилую часть дома.
— Она построена позже главной части — при Елизавете Английской, а потому имеет форму буквы «Е». Это основная часть, вот два отходящих от нее крыла и короткий отрезок посередине.
— В таком доме легко потеряться, — заметила я.
— Я однажды и потерялась, — сказала нам Минта, — в комнате, где стоял огромный шкаф. Я спряталась, и почему-то никто не догадался заглянуть в него. Комнату назвали студией, потому что моя мать занималась там рисованием.
— Мне бы хотелось взглянуть на нее, — попросила я.
— Пожалуйста, правда, там нет ничего особенного.
Ничего особенного! Он занимался здесь с Арабеллой, учил ее и влюбился!
— Моя мать, если вы знаете, была единственным ребенком. Когда отец женился на ней, он стал жить в этом доме.
— Значит, Кэрдью не всегда жила в Уайтледиз?
— Нет, в нашей семье несколько раз менялись фамилии, за триста лет — шесть раз. Они написаны на стене в библиотеке. Время от времени дом и поместье передавались по наследству к женщине, она выходила замуж и фамилия менялась. Так случилось и с моей матерью!
— То же будет и с вами?
— Ну… — Она беззаботно рассмеялась, и стало ясно, что ей все равно: наследует ли она Уайтледиз или нет. — Пока не родилась Друсцилла, мы надеялись, что это будет мальчик. В таком случае…
— Но она же не прямая наследница вашей семьи, — настаивал Стерлинг. — Ваш отец стал ее членом после женитьбы, и его нынешняя супруга не имеет к ней никакого отношения, поэтому…
— О нет, — быстро перебила его Минта. — Когда люди женятся, они становятся членами семьи. Так всегда было. Теперь Уайтледиз принадлежит моему отцу…
— Вы можете потерять Уайтледиз, и вас это совершенно не волнует? — воскликнул Стирлинг.
— Мне бы хотелось иметь маленького братика. И отцу хотелось бы иметь сына. Он так гордился, когда родилась Друсцилла!
— Но если бы это был сын, вы сами могли бы потерять Уайтледиз!
— Я не думаю об Уайтледиз как о собственности. Это скорее фамильное пристанище. Кто бы им ни владел, все равно он будет домом для всех!
— Если только он не перейдет к кому-то, кто не принадлежит к вашей семье, — заметил Стирлинг.
Я грозно посмотрела на него. Он пытался продвигаться по запретной территории слишком быстро.
— Этого не может случиться, — ответила Минта с изумлением. — Он всегда останется фамильной принадлежностью!
— Но эта ноша…
— Ноша? О, вы имеете в виду финансовые трудности… — Она почти весело рассмеялась. — Над нами они висели почти всегда!
— Но если они станут вдруг слишком тяжелы…
— Мы к этому привыкли. Сейчас придем в студию, о которой я рассказывала вам. Нам следует подняться по узкой лестнице. Чтобы было больше света. — Она распахнула дверь. — Вот, вы только посмотрите на эту пыль! Теперь в студии никого не бывает, я уверена, что и слуги-то сюда почти не заглядывают. Им и так приходится слишком много работать. Моя мать часто приходила сюда. Наверное, ее-то я тогда и Искала. Вот этот шкаф. Он просто огромен… В него легко можно войти.
Комната обставлена была просто: большой стол, несколько стульев и мольберт.
— Я никогда не умела рисовать, — продолжала Минта. — Может, Друсцилла будет более способной. Тогда мы сможем снова пользоваться студией.
Она отворила дверь шкафа — на одной из его полок лежали карандаши, цветные мелки и две чертежные доски. Минта взяла лист бумаги, на котором сохранились несколько набросков лошадей. Это же работа Линкса! Я легко узнала ее. О, Линкс, смогу я когда-нибудь забыть тебя!
— Здесь нечего смотреть, . — сказала Минта. Я разозлилась на нее, что, конечно же, было глупо. Минта привела нас в библиотеку, показала герб и имена членов семьи, весьма искусно выписанные на ветвях фигового дерева — Мерриуейл, Чартон, Дел-мер, Беррингтон, Дориан и Кэрдью. Стирлинг уставился на имена, как зачарованный. Я знала, что он мысленно уже писал: «Херрик». Мы поднялись еще выше.
— Это восточное крыло буквы «Е». Маме здесь нравилось, но когда Люси вышла замуж за моего отца, она решила, что будет гораздо экономнее не пользоваться этой частью дома. Люси прекрасно справляется с трудностями. Я уверена, что наши дела благодаря ей сейчас в лучшем состоянии.
Я могла вполне согласиться с этим заявлением.
— Это комната моей матери. Люси закрыла мебель чехлами. Слуги предпочитают не заходить сюда.
— Почему? — спросил Стирлинг.
— Знаете, когда случается внезапная смерть… Слуги становятся суеверными… Моя мать умерла совершенно неожиданно.
— А мне казалось, что она долго хворала, — заметила я.
— Да, но… Нам всем казалось, что она сама придумала себе болезнь, а умерла от острого сердечного приступа. Мы поняли, что не правильно относились к ней, и Лиззи, ее служанка, начала сочинять всякое…
— Что же именно?
— Ну, что моя мать не может успокоиться, что она все еще в доме… Ее призрак, так говорит Лиззи. Бедная Лиззи, она не покидала маму с тех пор, как та была девочкой. Она очень рассудительная, практичная, но смерть мамы выбила ее из колеи. Люси следит за ней и, кажется, Лиззи становится лучше.
Я оглянулась вокруг. Ее комната! Сюда Арабелла приходила после уроков рисования, чтобы мечтать о любимом. Именно в этой комнате они накинулись на него. Я словно сама переживала ту драму, которая здесь некогда произошла.
Минта вышла из комнаты и повела нас по коридору.
— В конце этого крыла лестница, — пояснила она. Но я все еще ощущала крушение надежд Линкса, когда его схватили и он понял, что в ловушке! И нет надежд на справедливость! Именно из-за этого Стирлинг и я прибыли сюда. Бедная, наивная Минта! Она и не догадывалась, что внешне вежливые и благородные гости, которым она так любезно показывала дом, на самом деле — два стервятника, которые собирались отнять у нее Уайтледиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Мы очутились в холле с вымощенным камнем полом, стены были великолепно обшиты деревом, в подсвечниках сияли свечи. Все здесь, наверняка, выглядело так, как и почти сорок лет назад, когда Линкс приехал давать уроки рисования Арабелле. Как я смогу забыть его, когда везде, где бы я ни была, тысячи вещей напоминали о нем.
На лестнице появилась Минта, хорошенькая, как сказочная принцесса.
— Я услышала колокольчик, — сказала она, спускаясь. — Я так рада, что вы приехали!
— Мы тоже очень рады, что вы нас пригласили, — сказал Стирлинг. — Большая честь быть гостями в этом доме, уверяю вас!
Минта спросила, кто ему больше нравится — сам дом или его обитатели.
— Мне нравится и то, и другое, — ответил Стирлинг. . — Если вас интересует архитектура, — вмешался Франклин, — то вы нигде не встретите лучшего образца эпохи Тюдоров, чем здесь. Только некоторые пристройки более позднего времени.
— В Австралии нет таких старинных зданий, — ответил Стирлинг. — Для меня это просто откровение. Но не для Норы. Она прожила там лишь около двух лет.
— Мне очень нравится Уайтледиз!
— Мы покажем вам весь дом, — сказала Минта. — Может быть, после обеда. Сначала вы должны познакомиться с отцом и моей мачехой.
Стирлинг начал подниматься по лестнице за Минтой, я и Франклин последовали за ними. Он обратил мое внимание на резное изображение шестнадцатого века — голову монахини. В этих местах творил один художник. Возможно, первую свою крупную работу он выполнил именно здесь — в Уайтледиз. С тех пор голова монахини стала его личной меткой.
— Углубляясь в прошлое, всегда можно сделать целый ряд любопытных открытий, — заметил Франклин.
— Вы интересуетесь прошлым? — спросила я его.
— Я всего лишь дилетант. Но хотел бы знать больше об истории этого края. Мы даже обнаружили здесь старые монеты, а также украшения, сделанные в каменном и бронзовом веках. Хотя меня занимает более позднее время. Например, история старых зданий. Этот дом — один из самых замечательных, по моему мнению.
— Меня он тоже привлекает, — сказала я. Мы уже поднялись, и Минта открыла дверь в очень красивую, с огромными окнами и высоким потолком комнату — гостиную. Оттого что сверху был купол, она казалась еще выше. Как, наверное, красива резьба при дневном свете. На стенах висели старинные портреты, пожалуй, даже мебель относилась к началу восемнадцатого века. Все выглядело весьма импозантно, хотя, как выяснилось позже, было несколько обветшавшим. Но в тот вечер я этого не заметила.
Я сразу же узнала Люси, хотя она изменилась. В ней появилось достоинство, и она стала значительно привлекательней. Ее темные волосы были красиво причесаны, а красно-коричневое бархатное платье, скромное на вид, было великолепно сшито — просто и элегантно. Люси держалась сдержанно, но уверенно. Она подошла ко мне и взяла за руку.
— Я рада, — говорила она нежно и тихо, но без тепла в голосе. — Я вас хорошо помню. Минта рассказывала мне о вас.
Затем повернулась к Стерлингу:
— Да, конечно. Я помню, В конце концов, минуло не так много времени. Пойдемте, я вас представлю мужу.
Сэр Хилари — отец Минты — подошел к нам и пожал руки. Он был хрупким, с таким же, как у Минты, выражением лица. «Наивное, — подумала я, — и совершенно не от мира сего создание». Я сразу же вспомнила, что он женился на женщине, которую любил Линкс. Как странно, что я нахожусь здесь, словно собирая по крупицам прошлое Линкса. Ни здесь, ни в Австралии я не смогу забыть его.
— Мы рады, что у нас появились соседи. Франклин рассказал мне, что вы живете в Мерсерз Хауз. Вам повезло — это жемчужина, а не дом!
Франклин поддержал его:
— И мы довольны, что такие люди поселились в Мерсерз Хауз.
— Франклин, как чувствуют себя ваши родители?
Он ответил, что неплохо, но сэр Хилари продолжал расспрашивать. Его явно интересовало, чем его болезни отличаются от недугов родителей Франклина.
Прибыли еще двое гостей: доктор, который, очевидно, чувствовал себя не в своей тарелке, и Мод Матерс, дочь викария. Это была высокая молодая девушка, загорелая и очень живая.
Обед подали в столовой, такой же большой и вообще во многом напоминавшей гостиную — тот же потолок, те же панели. Минта сказала, что они часто пользуются столовой, но когда съезжается много гостей, например на Рождество, они собираются в зале, хотя теперь это бывает не слишком часто.
— Приходится экономить, — заметила она.
— Когда-нибудь, возможно, все изменится, — заметил Стерлинг.
Мне стало неудобно. Он, похоже, даже не старался скрыть свои намерения, вел себя слишком откровенно. Хотя мне всегда нравились его открытость и бесхитростность. Интересно, а есть ли эти черты у Франклина? Сейчас Стирлинг казался почти наивным, но его горящие глаза жадно осматривали дом.
Я обратила внимание, что нам прислуживала только одна служанка, а дворецким был тот человек, который открывал дверь. У них явно не хватало прислуги. Тем не менее обед был вкусным и подавался как должно — наверняка, плоды усилий Люси. Она обращала внимание на все. Мне стало ясно, что слуги ее боятся.
За столом говорили о разном: сэр Хилари и Франклин обсуждали поместье Уэйкфилд. Стирлинг расспрашивал Минту о доме. Люси со своего конца стола угощала гостей, время от времени присоединяясь к разговору. Я сидела рядом с доктором, напротив Мод Матерс, которая оживленно посвящала нас в проблемы церковного прихода.
— Вам понравится церковь, миссис Херрик. Она такая же старинная, как и этот дом. Башня очень впечатляет, не так ли, доктор Хантер? Надеюсь, вы будете участвовать в наших собраниях и других делах, — продолжала мисс Матерс.
— Вы надолго собираетесь остаться здесь? — хотел знать доктор.
— Трудно сказать. Мой пасынок влюблен в эти края, и особенно — в Уайтледиз.
— От этого дома люди просто сходят с ума, — заметила Мод. — Мне кажется, есть кто-то, кто хотел бы купить его.
— Но им столетиями владела одна семья! Он передавался по наследству из поколения в поколение!
— Мисс Кэрдью обещала показать его после обеда.
Люси присоединилась к разговору:
— Многие с удовольствием осматривают этот дом.
— Вам, наверное, уже надоели посетители.
— Я никогда не устаю от них. Я влюблена в наш дом так же, как все остальные, за исключением тех, кто в нем родился, например, Минта. Я всегда ей повторяю, что она не ценит его. То же будет и с Друсциллой. — Люси улыбнулась. — Моей дочерью, — пояснила она.
— Как Друсцилла? — спросил доктор. Улыбка осветила лицо Люси. «Материнская любовь плюс сияние свечей», — подумала я.
— У нее все в порядке. — Она повернулась ко мне. — Я, как все матери, у кого появился первый ребенок. Паникую и вызываю врача по пустякам.
— Это называется «детская болезнь», — сказал доктор.
— Это просто нежная любовь к своему малышу, — вступила в разговор Мод. — Уверена, что доктор Хантер все понимает и не обижается ни на одну мать в нашем приходе за беспокойство.
— Да, я очень терпелив, — небрежно бросил доктор.
— Необходимая черта, — сказала Люси почти с сарказмом.
У меня, казалось, обострилось восприятие в этот вечер. В отношениях между доктором и Люси Кэрдью явно ощущалась напряженность, или мне только так показалось? Возможно, он влюблен в нее, восхищается ею, а она не отвечает на его чувства? Затем я снова вспомнила о Линксе. Здесь часто проводились увеселения, на которые учителя рисования не приглашали. Как его злило такое пренебрежение! Как он жаждал стать главой этих празднеств…
Я очнулась от своих мыслей, когда услышала, как Люси сказала:
— О, Мод, ты портишь ее. Она становится такой непослушной!
— Она просто милочка, — возразила Мод, — я такая умница!
— Вы говорите о моей маленькой сестричке? — вступила в разговор Минта и поведала, какая смышленая девочка отсутствующая Друсцилла. Вскоре после этого дам проводили в гостиную, а мужчины остались за столом, чтобы выпить вина. У нас разговором завладела Мод. Начались рассуждения о том, на что будут потрачены деньги, полученные после распродажи разных поделок — главным образом, на ремонт вечно нуждавшейся в починке крыши церкви. Распродажа состоится в Уэйкфилд Парке, на что было получено любезное согласие сэра Эверарда и леди Уэйкфилд.
— Обычно это происходило в Уайтледиз, — объяснила мне Минта. — Но в Парке, пожалуй, будет удобнее…
— Разве? — поинтересовалась я. — Но мне казалось…
— Да, у нас старинные владения, однако садовники Парка работают лучше, чем наши… У нас теперь только два садовника, а когда-то у моего деда их было шесть. Поэтому часть нашего парка совсем заросла, зато цветы в Уэйкфилд Парке просто великолепны! Еще одно доказательство обнищания, но казалось, что Минту это совсем не трогает. Мне было интересно, как там Стирлинг ведет себя в мужской компании.
Позже джентльмены присоединились к нам, а после кофе Минта предложила показать мне и Стирлингу дом.
— Будьте осторожны в сторожевой башне, если пойдете туда, — предупредила Люси.
— Обязательно, — пообещала Минта. Оказывается, кое-где в здании уже начали рушиться камни, и сторожевая башня могла обвалиться.
— Ее, наверное, следует привести в порядок? — спросил Стирлинг.
— Возможно, если у нас появится достаточно денег.
— Но раз это так опасно…
— О, здесь столько всего требует ремонта. Вы даже себе не можете представить!
— Почему же? — ответил Стирлинг.
Она ему улыбнулась, как будто он сказал очень умную вещь.
Многим даже не приходит в голову, как много средств нужно, чтобы содержать такой дом в порядке. А если это не делалось много лет… — Она многозначительно подняла брови.
— Я уверен, что за домом следует присматривать, — настаивал Стирлинг.
— Но если нет денег, этого нельзя сделать.
— Простите… — начал было Стирлинг. Она пожала плечами.
— Всю свою жизнь я только и слышу, что Уайтледиз свалится нам на голову, если не будет сделан необходимый ремонт. Я уже привыкла к этому.
— Но дом — это своего рода капитал!
— Да, — согласилась она. — В какой-то степени. Вот вход в старую часть дома. Эти стены сохранились со времен монастыря. Видите, какие они толстые. Осторожно, лестница. Ступеньки весьма непрочные.
Мы начали подниматься по спиральной каменной лестнице, держась вместо перил за веревку. Ступеньки были крутыми, а в центре каждой из них была ложбинка оттого, что по ним прошлось слишком много ног — тоже один из признаков древности.
— Никогда не видел ничего подобного, — возбужденно произнес Стирлинг.
— Я рада, что это волнует вас, — сказала Минта, которая, конечно же, не правильно истолковала огонек в глазах Стерлинга.
Мы прошли через старую часть дома. Минта сняла 270 фонарь со стены, и Стирлинг понес его. Поднимаясь по крутым ступенькам, мы заглядывали в альковы, которые напоминали больше тесные камеры. Было очень холодно.
— Мы иногда пользуемся ими вместо кладовых, — заметила Минта. — Когда я была маленькой, здесь хранились оленина и огромные окорока. Но тогда мы еще устраивали большие приемы.
Потом мы вернулись в жилую часть дома.
— Она построена позже главной части — при Елизавете Английской, а потому имеет форму буквы «Е». Это основная часть, вот два отходящих от нее крыла и короткий отрезок посередине.
— В таком доме легко потеряться, — заметила я.
— Я однажды и потерялась, — сказала нам Минта, — в комнате, где стоял огромный шкаф. Я спряталась, и почему-то никто не догадался заглянуть в него. Комнату назвали студией, потому что моя мать занималась там рисованием.
— Мне бы хотелось взглянуть на нее, — попросила я.
— Пожалуйста, правда, там нет ничего особенного.
Ничего особенного! Он занимался здесь с Арабеллой, учил ее и влюбился!
— Моя мать, если вы знаете, была единственным ребенком. Когда отец женился на ней, он стал жить в этом доме.
— Значит, Кэрдью не всегда жила в Уайтледиз?
— Нет, в нашей семье несколько раз менялись фамилии, за триста лет — шесть раз. Они написаны на стене в библиотеке. Время от времени дом и поместье передавались по наследству к женщине, она выходила замуж и фамилия менялась. Так случилось и с моей матерью!
— То же будет и с вами?
— Ну… — Она беззаботно рассмеялась, и стало ясно, что ей все равно: наследует ли она Уайтледиз или нет. — Пока не родилась Друсцилла, мы надеялись, что это будет мальчик. В таком случае…
— Но она же не прямая наследница вашей семьи, — настаивал Стерлинг. — Ваш отец стал ее членом после женитьбы, и его нынешняя супруга не имеет к ней никакого отношения, поэтому…
— О нет, — быстро перебила его Минта. — Когда люди женятся, они становятся членами семьи. Так всегда было. Теперь Уайтледиз принадлежит моему отцу…
— Вы можете потерять Уайтледиз, и вас это совершенно не волнует? — воскликнул Стирлинг.
— Мне бы хотелось иметь маленького братика. И отцу хотелось бы иметь сына. Он так гордился, когда родилась Друсцилла!
— Но если бы это был сын, вы сами могли бы потерять Уайтледиз!
— Я не думаю об Уайтледиз как о собственности. Это скорее фамильное пристанище. Кто бы им ни владел, все равно он будет домом для всех!
— Если только он не перейдет к кому-то, кто не принадлежит к вашей семье, — заметил Стирлинг.
Я грозно посмотрела на него. Он пытался продвигаться по запретной территории слишком быстро.
— Этого не может случиться, — ответила Минта с изумлением. — Он всегда останется фамильной принадлежностью!
— Но эта ноша…
— Ноша? О, вы имеете в виду финансовые трудности… — Она почти весело рассмеялась. — Над нами они висели почти всегда!
— Но если они станут вдруг слишком тяжелы…
— Мы к этому привыкли. Сейчас придем в студию, о которой я рассказывала вам. Нам следует подняться по узкой лестнице. Чтобы было больше света. — Она распахнула дверь. — Вот, вы только посмотрите на эту пыль! Теперь в студии никого не бывает, я уверена, что и слуги-то сюда почти не заглядывают. Им и так приходится слишком много работать. Моя мать часто приходила сюда. Наверное, ее-то я тогда и Искала. Вот этот шкаф. Он просто огромен… В него легко можно войти.
Комната обставлена была просто: большой стол, несколько стульев и мольберт.
— Я никогда не умела рисовать, — продолжала Минта. — Может, Друсцилла будет более способной. Тогда мы сможем снова пользоваться студией.
Она отворила дверь шкафа — на одной из его полок лежали карандаши, цветные мелки и две чертежные доски. Минта взяла лист бумаги, на котором сохранились несколько набросков лошадей. Это же работа Линкса! Я легко узнала ее. О, Линкс, смогу я когда-нибудь забыть тебя!
— Здесь нечего смотреть, . — сказала Минта. Я разозлилась на нее, что, конечно же, было глупо. Минта привела нас в библиотеку, показала герб и имена членов семьи, весьма искусно выписанные на ветвях фигового дерева — Мерриуейл, Чартон, Дел-мер, Беррингтон, Дориан и Кэрдью. Стирлинг уставился на имена, как зачарованный. Я знала, что он мысленно уже писал: «Херрик». Мы поднялись еще выше.
— Это восточное крыло буквы «Е». Маме здесь нравилось, но когда Люси вышла замуж за моего отца, она решила, что будет гораздо экономнее не пользоваться этой частью дома. Люси прекрасно справляется с трудностями. Я уверена, что наши дела благодаря ей сейчас в лучшем состоянии.
Я могла вполне согласиться с этим заявлением.
— Это комната моей матери. Люси закрыла мебель чехлами. Слуги предпочитают не заходить сюда.
— Почему? — спросил Стирлинг.
— Знаете, когда случается внезапная смерть… Слуги становятся суеверными… Моя мать умерла совершенно неожиданно.
— А мне казалось, что она долго хворала, — заметила я.
— Да, но… Нам всем казалось, что она сама придумала себе болезнь, а умерла от острого сердечного приступа. Мы поняли, что не правильно относились к ней, и Лиззи, ее служанка, начала сочинять всякое…
— Что же именно?
— Ну, что моя мать не может успокоиться, что она все еще в доме… Ее призрак, так говорит Лиззи. Бедная Лиззи, она не покидала маму с тех пор, как та была девочкой. Она очень рассудительная, практичная, но смерть мамы выбила ее из колеи. Люси следит за ней и, кажется, Лиззи становится лучше.
Я оглянулась вокруг. Ее комната! Сюда Арабелла приходила после уроков рисования, чтобы мечтать о любимом. Именно в этой комнате они накинулись на него. Я словно сама переживала ту драму, которая здесь некогда произошла.
Минта вышла из комнаты и повела нас по коридору.
— В конце этого крыла лестница, — пояснила она. Но я все еще ощущала крушение надежд Линкса, когда его схватили и он понял, что в ловушке! И нет надежд на справедливость! Именно из-за этого Стирлинг и я прибыли сюда. Бедная, наивная Минта! Она и не догадывалась, что внешне вежливые и благородные гости, которым она так любезно показывала дом, на самом деле — два стервятника, которые собирались отнять у нее Уайтледиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31